Живут же люди, или почему онкология — не приговор
Первоначально я хотел прокомментировать публикацию Рак. Что с этим делать и чего делать не надо. Личный опыт, но быстро поймал себя на том, что количество букв тянет на новый пост. Прежде всего: я сочувствую автору, но нельзя говорить о том, что рак — это приговор. Дальше будет много личного, а в завершение — неожиданный переход к тематике Гиктаймс.
Так получилось, что в конце семидесятых в шестилетнем возрасте меня спасли на одной из последних стадий рака почки, а в конце нулевых родители умерли от онкологии. Всех нас объединяет то, что жили длительное время в Крыму. Как известно, повышенная солнечная радиация является канцерогеном. Поэтому, я не уверен в правильности решения автора вышеупомянутого поста перебраться на юг при выявленном раке.
Проблемы со своевременной диагностикой были раньше, есть они и сейчас. В далеком детстве мои боли в левом боку в подмосковной райбольнице (болезнь совпала с моим приездом в гости к бабушке) сначала списали на аппендицит и только вмешательство мамы, которая одно время работала в МОНИКИ и добилась моего осмотра в этой клинике, помогло установить правильный диагноз. В областном онкодиспансере мне сделали все, что было можно на тот момент: сначала химио и лучевую терапию для подавления метастаз, а следом — операцию по удалению основной опухоли вместе с почкой.
По воспоминаниям моих родных, последствия такого лечения вызывали сильные сомнения в том, что я выживу. Скорее всего, это не преувеличение — из моих маленьких соседей по палате повезло немногим. Думаю, что меня спасла мама, которая устроилась работать медсестрой в онкодиспансер и была всегда со мной рядом. А еще, когда после операции врачи сказали, что они сделали все возможное, мама с бабушкой не стали дожидаться исхода, а забрали меня под свою ответственность и стали выхаживать в домашних условиях.
Так как врачи категорически не рекомендовали Крым по вышеупомянутым причинам, я стал жить в дальнем Подмосковье с бабушкой и дедом. Кормили меня только домашней едой — этому отчасти способствовал не такой широкий как сейчас выбор продуктов в магазинах. Хорошо помню куриные бульоны (птицу брали сначала у знакомых, а потом разводили сами), которые первое время мне готовили практически каждый день. Все лето мы целые дни проводили с дедом в саду, где на каждом квадратном метре из шести соток росло что-то съедобное: от щавеля с луком-пореем до яблонь, вишни и облепихи. В начале восьмидесятых чудодейственные свойства приписывались мумие — и мне его давали вместе с медом. Еще я пил серебряную воду, которую делали из обычной с помощью чудо-прибора ионатор.
Что в итоге сработало — не могу сказать, но на регулярных ежегодных обследованиях в онкодиспансере, на которые я ездил почти десять лет, следов онкологии у меня больше не выявили. А в десятом классе на ежегодной врачебной комиссии с меня сняли инвалидность, посчитав что я полностью здоров. Думаю, что моя жизнь сложилась бы иначе, не имей мама начального медицинского образования и не пойди она работать медсестрой в мою клинику без жилья и с копеечной зарплатой. А еще помогли любовь и забота бабушки, переходящая все границы.
Теперь — о дне сегодняшнем. Диагностика осталась на том же уровне. Мама работала логопедом и регулярно проходила диспансеризацию, но онкологию у нее нашли, когда уже пошли метастазы и лечить было, по большому счету, поздно. У отца лейкоз выявили на более ранней стадии по изменению состава крови. Мама не курила и не злоупотребляла алкоголем, все время была в движении, отец — с точностью до наоборот. Обоим прописали химиотерапию, которую они переносили очень тяжело и которая, в итоге, не остановила болезнь. И так получилось, что рак у них совпал с рождением сына у моей сестры — их единственного внука, ради которого стоило жить, но это не помогло…
До меня уже говорилось, что в медицинской среде больных с онкологией на поздней стадии не лечат — им просто выписывают обезболивающие (впрочем, и это бывает сопряжено с трудностями). Но почему, в таком случае, в нашей стране не созданы условия, чтобы они могли уйти по-человечески? Почему их выписывают из больниц, когда им требуется ежедневный уход? И почему у них нет права сказать: «Стоп, хватит — я так больше не могу»? На мой взгляд, именно подобная забота о беспомощных — показатель сильного государства.
Сейчас мне уже за сорок, с четырнадцати лет начал заниматься спортом и чувствую себя не в своей тарелке, если неделю мышцы остаются без нагрузки. Образование и деятельность непосредственно связана с медициной: окончил факультет биомедицинской техники МГТУ им. Баумана, сейчас руководитель проекта интернет-магазина медицинских анализов LAB4U. На Гиктаймсе есть моя статья о том, чем мы отличаемся от других сетевых лабораторий.
Одной из категорий принимаемых нами анализов являются онкомаркеры — группа белковых веществ, которые вырабатываются опухолевыми клетками. Они не не участвуют непосредственно в развитии раковой опухоли, но их наличие в крови служит индикаторами ее наличия. Считается, что есть группы пациентов, для которых регулярный ежегодный анализ крови на онкомаркеры является целесообразным. Среди них — работники вредных производств; лица, перенесшие раковые заболевания и те, чьи близкие родственники умерли от злокачественных новообразований.
В октябре нашему сервису исполнилось четыре года и сейчас у нас стадия активного роста. Нам очень нужны битрикс-программист и интернет-аналитик. Кроме того, недавно мы сделали мобильную версию сайта и заинтересованы в сотрудничестве с разработчиками под iOS и Android, чтобы привести наши мобильные приложения с ней в соответствие.
Моя спираль жизни сделала виток: в детстве меня спасли от рака, а сейчас я помогаю другим людям выявить онкологию на ранней стадии и избавиться от этого смертельно опасного заболевания. На мой взгляд, ни в коем случае нельзя пренебрегать традиционной медициной, но быть просто пациентом не получится — придется самому разобраться в том, что значат те или иные показатели и как можно скорректировать свое состояние — и бесценную помощь тут может оказать близкий человек.
