Зачем экономисты изучают культуру?
Если спросить у человека с улицы, чем занимается экономическая наука, то, скорее всего, он ответит, что экономика — это наука о том, как зарабатывать деньги. Возможно, он добавит еще что-нибудь про спрос и предложение, изучение стоимости товаров, блага, увеличение капитала и так далее. Разумеется, все это, в общем-то, соответствует действительности. Однако ядром экономики является очень простая вещь — это выбор человеком варианта использования ограниченных ресурсов. То есть экономика — это история про человека и его выбор.
Сегодняшняя экономическая теория отошла от классической модели рационального субъекта, который руководствуется в своей жизни исключительно «холодным» рассудком. Для некоторых исследователей стало неожиданностью, что человек — это вовсе не автомат по высчитыванию наиболее эффективного способа использования ограниченных ресурсов, он подвержен эмоциям, сиюминутным порывам, влиянию моды и так далее. В общем, оказалось, что человек несколько сложнее, чем бездушная «экономическая машина» по производству рациональных решений, а на его поведение (в том числе экономическое) влияет множество факторов, вносящих свои коррективы в рациональное поведение. Появилось представление об ограниченной рациональности человека. Экономисты — люди не глупые и поняли, что для того, чтобы создать более корректную модель человека, им придется заходить на «чужую» территорию — выяснять, что говорят о человеке другие дисциплины. Так начался «экономический империализм».
«Экономический империализм» — это экспансия экономистов в другие области знания, которая сопровождается использованием привычных для экономистов методов. В поисках ответов на свои вопросы экономисты активно заходят в психологию, демографию, антропологию, социологию, политологию и другие дисциплины. Нельзя сказать, что другие ученые ждут экономистов у себя дома с распростертыми объятиями, потому что иной раз у экономистов получаются выводы сильно общие, грубые, тривиальные или просто ошибочные, — стандартные издержки неофитов, заплывающих в междисциплинарное море. Но остановить эту экспансию не представляется возможным хотя бы потому, что ее результатом становятся очень даже жизнеспособные междисциплинарные гибриды вроде поведенческой экономики или нейромаркетинга, успех которых фиксируется, например, присуждением Нобелевской премии ученым, занимающимся исследованиями в этих направлениях [1]. Экономист готов заниматься чем угодно ради того, чтобы создать более корректную модель поведения человека, позволяющую лучше объяснять логику человеческого выбора, — он готов пуститься во все тяжкие и примерить на себя множество интеллектуальных и методологических «одежек».
Разумеется, одним из самых значимых факторов, влияющих на поведение человека, является культура. Поэтому экономисты занялись тем, что еще недавно было вотчиной культурологов, — экономисты начали изучать культуру. Что уж скрывать, это движение в обоих направлениях — экономисты обратились к культуре, а культурологи начали поглядывать в сторону экономических исследований (и им понравилось то, что они там увидели).
Оказалось, что влияние культуры на экономику настолько велико, что некоторые экономисты прямо заявили: «Культура объясняет почти все» [2], то есть указали на то, что культура способна оказывать исключительное влияние на развитие государства и экономическое поведение человека, что и фиксируется кросс-культурными исследованиями.
Под культурой понимаются ценности, убеждения, верования, которые формируют специфическую «ментальную карту» и оказывают влияние на экономическое поведение человека. Другими словами, культура — это неформальные институты, существующие в обществе. Формальные институты — это жестко фиксированные «на бумаге» правила, гарантом исполнения которых является государство. Неформальные институты — это те правила, по которым общество живет, но которые не зафиксированы в каком-либо документе. Отличаются неформальные институты от формальных тем, что гарантом исполнения неформальных институтов является любой член общества, — так работает культура. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. А если придешь — почувствуешь на себе укоризненные взгляды. Это в лучшем случае. Каждый сможет предъявить тебе претензии, и каждый сможет бросить на тебя взгляд неодобрения — так работает культура. И придется тебе поменять свою модель поведения. Ну или поменять культуру. Или уйти. Или терпеть.
Мысль о том, что культура и экономика связаны, не является новшеством по своей сути. Еще Макс Вебер в своей работе «Протестантская этика и дух капитализма» обратил внимание на эту связь [3]. Он заметил, что в тех странах, где распространены одновременно и протестантизм, и католицизм, именно протестанты становятся владельцами крупного капитала и высококвалифицированными специалистами. Вебер сделал вывод о том, что протестантизм является носителем особого мировоззрения, ценностей, которые способствуют росту благосостояния людей.
Позитивное влияние культуры на экономическое поведение можно продемонстрировать на примере людей, покинувших свою родину и сумевших получить хороший результат на новом месте. Например, когда-то казалось странным, что китайцы у себя на родине не демонстрируют «деловой хватки», но переехав в другую страну, становятся успешными и предприимчивыми членами общества. Видимо, дело в том, что у них на родине позитивные культурные элементы нивелируются неработающими или работающими неправильно институтами. Приехав в другое место с подходящими институтами, эти люди получают «прибыль» с позитивных элементов культуры.
Когда речь заходит о культуре и ее влиянии на экономику, то часто вспоминают о колее развития. «Эффект зависимости от предыдущего развития» (в варианте, предложенном российскими экономистами, — «эффект колеи» [4]) указывает на зависимость экономического развития от принятых решений или некоторых ситуаций в прошлом. Обычно под эффектом колеи понимается наследование негативных эффектов, которые мешают нормальному развитию общества. Поэтому возникает проблема поиска выхода из этой самой колеи развития. Причин, по которым общество попадает в ту или иную негативную колею развития, может быть множество: природная катастрофа, изоляция, военные конфликты, технологические внедрения, политические события и так далее. Это могут быть и сущие мелочи, которые меняют ход истории. Причина, по которой общество попадает в негативную колею развития, может не иметь социокультурных оснований, но культура цементирует отрицательное влияние колеи и со временем сама становится препятствием на пути модернизации общества. Культура действительно имеет значение.
Если говорить о продолжительности изменения неформальных институтов культуры, то речь может идти о десятилетиях и столетиях, — культурные нормы меняются очень медленно. Это можно увидеть на примере тех обществ, которые в силу обстоятельств были разделены. Например, ФРГ и ГДР. Несмотря на то что сейчас это одна страна, а с падения Берлинской стены прошло уже 30 лет, на уровне ценностей и особенностей поведения до сих пор обнаруживаются значимые различия (которые постепенно сглаживаются). Ценности могут меняться очень долго.
Закон можно принять быстро — и он будет работать, а вот с культурой так не получится — изменение ценностей сильно растянуто во времени. Хотя, признаюсь, я сильно погорячился, когда только что написал, что можно быстро принять закон и он тут же будет работать. Одной из причин того, что формальные институты работают плохо (либо не работают вовсе), может быть как раз дегармонизация формальных и неформальных институтов — если закон противоречит культурным особенностям, то люди будут его нарушать. Здесь же возникает проблема переноса институтов.
Институт (любой: культурный, политический, социальный и т. д.), который показал свою эффективность у себя на родине, может не прижиться на новой почве, а также рискует превратиться в некую симуляцию, тратящую ресурсы на поддержание своего существования, но не демонстрирующую того эффекта, ради которого создавался и переносился. Собственно, зачем все-таки экономисты изучают культуру? Разумеется, их интересует практическая польза. Предполагается, что, зная культурный код нации, можно продуктивнее работать с переносом эффективных институтов и создавать новые, более качественные, институты.
Когда экономисты поняли, что культура имеет значение, они подумали: «Если культура оказывает настолько важное влияние на экономическое развитие, то давайте просто перенесем «качественные» ценности из одного общества в другое». Замечательная в своей простоте идея, которая, к сожалению, также не всегда работает. В связи с этим появляется идея об использовании потенциала национальных культурных особенностей. Да, культура может быть конкурентным преимуществом. В истории много примеров, когда модернизация страны шла не по какому-то шаблону, а по индивидуальной траектории с использованием национальных специфик (более того, некоторые ученые считают, что модернизация — это всегда результат уникальных решений и нет никакого универсального рецепта модернизации). С другой стороны, отказ от своей традиции в пользу «модернизационных» ценностей и институтов, перенимаемых у других обществ, может быть крайне эффективным. Вспомним хотя бы российского Петра I, «прорубившего» окно в Европу, или реставрацию Мэйдзи в Японии. Это сейчас мы знаем Японию как страну, хранящую свои традиции и берегущую свою историю, но в конце XIX века Япония являлась отсталым государством, которому для того, чтобы вступить на путь модернизации, пришлось пройти через жесткую ломку традиционного уклада.
Таким образом, одной из задач социокультурной модернизации общества является определение как культурных преимуществ, так и культурных препятствий, стоящих на пути развития общества. Поэтому экономисты (и сочувствующие им культурологи/социологи/философы/социальные психологи) исследуют культуру общества и отдельных социальных групп в поисках либо тормоза развития, либо драйверов социокультурной модернизации. Им интересны ценности людей, их модели поведения в социально-политическом пространстве, актуальные потребности, установки и ожидания — все, из чего может состоять уникальная «ментальная карта». Они проводят масштабные кросс-культурные исследования, в которых сравнивают между собой страны, и небольшие локальные исследования отдельных регионов страны [5] или отдельных социальных групп.
Оффтоп. По удивительному стечению обстоятельств я принимаю участие в культурологическом исследовании. Еще более неожиданно то, что мы исследуем социокультурные особенности именно IT-специалистов. Если есть возможность, то помогите нам в этом нелегком деле. Это исследование социокультурных особенностей IT-специалистов стран бывшего СССР. Мы подготовили анкету в формате гугл-форм. Нужно ответить на вопросы, посвященные культуре, политике (довольно много, но без этого — никак) и этике. Просто ответить как есть. Это займет 10–15 минут. Опрос анонимный. Нужен гугл-аккаунт. Если получится что-нибудь стоящее, то обязуюсь выложить основные результаты на Хабре. ССЫЛКА на анкету.
Таким образом, социокультурная модернизация является важным элементом модернизации общества. Экономисты поняли это, и экономический империализм продолжил свою экспансию в ту область, которая еще недавно была вотчиной культурологов и социальных антропологов. Культурные коды, которые записываются в наших головах, когда мы читаем детские книги, могут либо оказаться конкурентным преимуществом, либо затащить нас в колею, выход из которой может затянуться на столетия. Наши ценности и представления о мире могут стать либо драйвером развития общества, либо его тормозом. Кроме того, исследование актуальных ценностных предпочтений помогает нам уловить тенденции развития ценностей и попытаться определить те ценностные «магниты», в притяжении к которым развивается общество.
Почитать
Талер Р. Новая поведенческая экономика.
Ландес Д. Культура объясняет почти все.
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма.
Аузан А. «Эффект колеи». проблема зависимости от траектории предшествующего развития — эволюция гипотез.
Брызгалин В., Никишина Е. Существует ли региональная социокультурная специфика в России? возможности использования социокультурного подхода в экономике.
