Интуиция как инструмент инженера, или чему нас учит опыт покорителей Севера
Авторские права на фотографию принадлежат «Russian Travel Geek».
«Чтобы попасть на Территорию, вы должны сесть в самолет. Правда, летом вы можете добраться сюда и на пароходе — месячное плавание среди льда и тумана, когда кажется, что мир исчез и существуют лишь железная палуба, перекличка сирен каравана и ваша каюта. Через несколько дней именно в каюте вы и будете проводить почти всё свое время, ибо вам быстро осточертеет блеклая полярная вода, низкое небо и слово «навигация», которое произносится тысячу раз на дню.… Рейс ваш окончится не на той планете, с которой начался. Вас ожидает прохладный и влажный воздух, черный и желтый пейзаж, если вы прилетели летом, и некая суровая снежная обнаженность, которую трудно передать словами, если вас затащило туда зимой.»
Олег Куваев, роман «Территория», 1978 г.
Чтобы поехать строить свою карьеру на Север, нужно быть сильным. Инфраструктура там и сейчас-то развита не очень, а лет 70 назад путь из Чукотки до Москвы даже на самолёте занимал четверо суток.
Летом это царство вечно оранжевого солнца, которое светит круглые сутки. Из-за этого случаются тундровые пожары: на огромных пространствах горят торф, трава, ягель (олений мох), и дым от пожаров застилает горизонт. Лето — это комары, которые летают плотными облаками — хоть палкой бей! Потом над тундрой зависает журавлиный крик днём, и гусиный — ночью; вверх по реке поднимается жирная, с красным брюшком рыба голец. Это осень. А это значит, что скоро зима, царство тьмы и холода, заледеневших бород, и южака — тёплого воздуха, который в солнечные дни скапливается где-то за перевалом, чтобы со всей силой ударить в холодную ночь по безмятежному рабочему посёлку, расположенному в мирной долине: окна дребезжат, в мелкие дырки в крыше наваливаются тонны снега, а людей сшибает потоком пыли, песка и шлака.
Особенности места накладывали отпечаток на тех, кто ехал сюда работать. Либо наоборот, эти места являлись своеобразным фильтром: ведь сюда приезжали только люди с особенным складом характера. В первой половине прошлого века это была поистине неизведанная, непротоптанная ногами человека земля. Со всей огромной страны сюда поехали люди с совершенно разным прошлым: выпускники геофаков, бывшие уголовники, работяги, инженеры-хипстеры. Для того, чтобы преуспеть на новом месте, им необходимо было воспитать определённые навыки.
Строить карьеру на Север ехали только исключительные существа. Авторские права на фотографию принадлежат «Russian Travel Geek».
Найдя одну конкретную историю из летописей освоения Севера, я увидел в ней отличное руководство по тому, что такое интуиция и как её можно применять в качестве метода работы инженера. Именно благодаря правильному понимаю природы интуиции главные действующие лица обернули эту историю своим триумфом, хотя были так близки к полному фиаско. Эту историю я и хочу рассказать.
Я сразу сделаю одну оговорку. Писатель Олег Куваев, в молодости в течение трёх лет работавший геологом то на Чукотке, то на острове Врангеля и даже на дрейфующих льдах полярных морей, написал очень детальный и аутентичный роман «Территория», который подробно описывает интересующие нас события и людей. Хотя известно, что герои его романа — собирательные художественные образы, всё же, учитывая знакомство автора с прототипами своих героев и высокую оценку произведения самими геологами, к их описанию есть известная степень доверия. Для большей достоверности, я изучил мемуары некоторых участников тех событий. Все сведения, которые известны мне лишь из литературных источников, я буду помечать соответствующими приписками.
Я сделаю ещё одну оговорку: говоря про геологов и рабочих, устремившихся в середине прошлого столетия работать на Север, я говорю про тех, кто сделал этот выбор добровольно. Представляя геологоразведочную работу на Севере в, возможно, излишне романтическом свете, я говорю про тех, кто по своему желанию и личным мотивам выполнял эту работу. Я знаком с историей «Дальстроя» и печальной историей разработки колымских золотых месторождений и намеренно не буду касаться этой темы в статье.
Олег Куваев в характерных унтах.
Итак, начнём.
Жил-был один геолог
Кабинет с высокими потолками, под сводами которых отдаёт эхом эмоциональный разговор двух мужских голосов. На выбеленных стенах висят полки с образцами ценных пород и карта СССР, с отметками на местах крупных месторождений полезных ископаемых. За столом сидит немолодой уже человек, чиновник высокой инстанции, в прошлом — выдающийся геолог. К его столу, с другой стороны с лёгкой одышкой подходит коренастый, крепкий мужчина. С самодовольной улыбкой этот мужчина достаёт из портфеля крупный кулёк из газетной бумаги и высыпает из него на стол чиновника несколько небольших золотых самородков.
Этот мужчина, который продемонстрировал своему собеседнику недавно намытые самородки — советский геолог, Николай Ильич Чемоданов. В романе Куваева его героя зовут Илья Николаевич Чинков. Прозвище и у реального героя, и литературного одинаковое — «Будда», которую он заслужил не только хладнокровным спокойствием, но и способностью в течение долгого времени неподвижно сидеть перед бледным светом костра. Герой романа предстаёт перед нами солидным, твёрдым, идущим напролом. Скрывает свою появляющуюся с годами физическую слабость, чтобы неприятели и оппоненты, коих хватало, не посмели даже подумать о том, чтобы навредить ему. Человек, который просто и весело мог сказать: «Если вы будете мне мешать, я вас уничтожу». Причём адресовать это своему формальному начальнику. Чинков был основателен во всём: в своих привычках (всегда брал простой номер в гостинице, без каких-либо излишеств), в отношении к подчинённым («доверяя, проверяй многократно»), в прямоте высказываний, и даже внешне он напоминал «грациозного бегемота»: полный, коренастый, с крупным лицом. Говорить он имел привычку не спеша и лаконично.
Николай Чемоданов — справа. Источник.
То литературный герой. Какие же достоверные факты мы знаем о жизни настоящего Чемоданова? Во время Великой Отечественной он открыл месторождения золота на Колыме, после чего, в 1949 году, он поехал искать золото на Чукотку, которая в то время считалась чисто оловоносной территорией. Наличие олова, как считалось, исключает возможность найти крупные месторождения золота. А зачем вообще было нужно открытие новых золотых месторождений? Вот как был сформулирован ответ Куваевым:
«Снимали сливки в первые годы «Северного строительства». Ураганная добыча во время войны. Многие россыпи загублены некачественной промывкой. Нужны новые россыпи.… Всё, что валяется наверху, мы взяли. Теперь надо идти дальше и глубже.»
Тяжело пострадавшей во время большой войны стране для восстановления требовалось много золота, которым бы она смогла расплачиваться за рубежом. Чемоданов за годы работы на Колыме стал настоящим специалистом по разведке золота, но несмотря на это, к его амбициям в чукотском краю относились как к трепотне и «честолюбию за счёт государства».
Во время изучения этой истории меня особенно заинтересовал один её аспект. Но прежде чем перейти к его рассмотрению, я бы хотел обрисовать общий собирательный портрет участников тех событий, что поможет чуть лучше понять мотивацию их поступков, которые мы рассмотрим позднее, и, возможно, подкинет читателю пару полезных мыслей о работе и жизни в целом. Те, кому хочется перейти сразу к сути статьи, могут проскочить этот отрывок.
Три штриха к портрету освоителя Севера
Геологи сто лет назад были скорее похожи на рейнджеров. Источник.
Мотивация в профессии
Когда люди думали о профессии полярного геолога, то они сразу преставляли себе треск костра, созерцание звёздного неба ночи напролёт, полные трудностей и опасностей многокилометровые переходы и прочую романтическую шелуху. Многие из юных выпускников геофака действительно ехали на крайний Север за приключениями и впечатлениями, и их можно было понять. Кто-то же искал славы, а кто-то — денег (зарплаты у геологов были действительно неплохие).
Но приезжая на место и проводя много времени в тесном коллективе или вообще наедине с собой, геологи, будучи людьми хорошо образованными, не могли не думать о смысле своей работы. Среди героев романа «Территория» —, а видимо, и среди реальных знакомых автора книги — мало кто не задумывается об этом. Выводы делают разные: для кого-то это способ борьбы со злом, для кого-то — желание наполнить жизнь смыслом. Для Чемоданова-Чинкова — это стремление, характерное для «возраста инфарктов» (по его же выражению), на пороге смерти быть уверенным в том, что ты выполнил своё предназначение и сделал всё, что мог. От 35-летнего мужчины странно слышать про скорый инфаркт и близкую смерть, но, наверное, именно это красноречивее всего говорит о режиме работы людей такого рода, как Чемоданов. А главный герой, молодой геолог Баклаков, прототипом которого называют самого Куваева, пришёл к выводу, что костры и палатки — это чепуха; смысл профессии — в том, чтобы «взглядом проникнуть в глубины земли». Я вижу в этом желание стать мастером своего дела. Не по какой-то причине, а просто, потому что это интересно. И вот что однажды сказал сам Куваев по этому поводу:»Главное — это работа, вернее, степень её интересности. Все остальное — сопутствующие явления»
Знание людей
»… за праведным ликом часто прячется квалифицированное дерьмо, за косоухой небритой личиной сидит бесстрашный умелец, за гордыней прячется самолюбие и желание быть в деле честнее и лучше других.»
Олег Куваев, «Территория»
Геологи, приезжавшие работать на Чукотку, должны были разбираться в людях, чтобы находить союзников, добиваться целей и уметь завоёвывать уважением. Сейчас бы это окрестили развитым эмоциональным интеллектом. Тогда — интуитивно понимали, что в мужском обществе амбициозных инженеров иначе нельзя. Это были люди, которые не признавали авторитетов и у которых было зазорно публично поддерживать начальство; которые уважали смелость и атаки «в лоб». Люди, которые оценивали друг друга мгновенным и острым взглядом прямо в глаза, из зрачка в зрачок.
Чтобы работяги тебя слушались и выполняли работу качественно, чтобы поддерживали дисциплину и не спивались со скуки, нужно было любить своих подчинённых, уважать их и показывать своё уважение, но нужно было и чётко знать грань, с которой начинается «приказ». Чтобы мотивировать инженеров, нужно было знать их устремления и цели: настоящий наставник всегда сможет найти, на какое место надавить, чтобы заставить подопечного работать лучше: у кого-то это гордыня, у кого-то азарт и конкуренция, у иного — чистый интерес к знаниями.
Но перечисленное выше скорее относилось к начальникам. В дальних пеших переходах через горные перевалы и речные долины больше всего ценилось умение чётко прочувствовать ситуацию. Вовремя обронённая шутка могла поднять силы тогда, когда ноги уже не шли. Чувство юмора и умение жить в коллективе были способны сделать тебе репутацию на годы вперёд. Даже спустя много лет Чемоданов, судя по его мемуарам, по именам помнил тех лётчиков, что, пробираясь сквозь плотную завесу облаков и тумана, оставались весёлыми и душевными людьми, способными успокоить и ободрить. Умение жить легко было, пожалуй, главным умением при работе в суровых условиях Чукотки. И тут мы подходим к следующему пункту.
Умение жить легко в любых условиях
Комфорт и жизнь геолога на Севере в середине прошлого века — эти два понятия были настолько несовместимы, что вместе создали бы неплохой оксюморон. В конце зимы погода могла запросто начать бешеную пляску: ветер мог смениться снегом, снег — дождём, дождь — солнцем; столбик барометра скакал, и сердечники не выдерживали такой нагрузки. Морозы зимой были таковы, что геологи, стоило им заболеть и потерять силы, за пару дней превращались в иссохшихся тёмных мумий. От воротников полушубков на лице на несколько недель могли остаться шрамы обморожения. Проезжая по наледи озера на технике, можно было провалиться вместе с ней под лёд.
Жить в рабочем посёлке приходилось в худшем случае в бараке с несколькими десятками коек и снегом по углам, а в лучшем — в промёрзшей комнате на двоих. Во время походов жили в палатках. Многодневные и даже -недельные походы предполагали множество потенциальных опасностей. Ты мог наткнуться на беглого уголовника, бегущего с украденным золотом, а если бы ты случайно сломал ноги или сильно заболел, то мог замёрзнуть насмерть, либо попасться на съедение песцам.
Но геологи относились к лишениям философски. Им было просто не до того, чтобы обращать внимание на отсутствие комфорта: о чём речь, когда ты двадцать часов подряд просто шёл? Ты даже не успеваешь расстелить спальный мешок до того момента, как свалишься на него сверху, не чувствуя ног. В дальние походы с собой всегда брали сливочное масло, чай, сгущёнку, гречку, вермишель и лавровые листья. Когда находили дикий лук, то смешивали его для вкуса с тушёнкой. Зачерпывали у входа в палатку кусок снега и растапливали его в железной кружке, получая воду, которую могли смешать со спиртом, чтобы не замёрзнуть. Эти люди могли сделать обед из ничего — подстрелить и разделать гусей, куропаток, даже лося — , натянуть палатку и разжечь костёр в любую погоду. Они не жаловались, потому что считали это проявлением слабости, и следовали одному из главных негласных принципов организации «Дальстрой»: «Делай или умри». Не думаю, что большинству из нас, живущих в XXI веке, этот принцип понравился бы в буквальном смысле, но умение не жаловаться, а делать дело — действительно полезный навык.
Симпатичная карта 1800-ого года, с изображением коренных жителей на нартах в правом нижнем углу. Источник.
А теперь о главном: сказ о том, что такое интуиция и зачем она нужна
Теперь, когда мы представляем себе людей, о которых пойдёт речь, и окончательно прониклись атмосферой того времени и места, давайте внимательнее рассмотрим историю поисков чукотских месторождений золота.
Хроники поисков
Попытки найти золото на Чукотке предпринимались неоднократно, но ни разу не увенчались настоящим успехом, и этот край продолжал оставаться лишь местом добычи касситерита — главной оловянной руды. Главные умы промышленности в основном игнорировали Чукотку как потенциальную кладезь золота. Некоторые экспедиции, всё же решавшиеся на поиск чукотского золота, возвращались ни с чем. Геолог Жилинский однажды нашёл золото в оловянной россыпи и из этого заключил, что золото теоретически может содержаться в недрах чукотских земли, но доказательств ему не хватило, чтобы убедить сообщество: его находку посчитали исключением, подтверждающим правило: крупных месторождений золота на Чукотке нет.
Чемоданов, открывший месторождения на Колыме, был, судя по всему, единственным, кто верил в чукотское золото и делал всё, чтобы его найти, в открытую и втихую снаряжая экспедиции, летая в Москву договариваться с министерскими чиновниками и выбивая у них бюджет.
Чтобы понимать, как именно его люди искали золото, давайте рассмотрим процесс поиска (не разработки, а именно поиска, то есть «разведки») золотоносных месторождений образца 1940–1950-х годов повнимательнее. Я опишу лишь основные стадии процесса, и сделаю это в упрощённом виде.
Итак, вначале, ещё в кабинетах, проводились подготовительные работы по отбору территорий с потенциалом нахождения месторождений. На выделенных площадях, именуемых также «перспективными», организовывались полевые работы, которые начинались с поисковых маршрутов («рекогносцировка»). Это те самые маршруты, которые могли длиться неделями и месяцами. Цели этого этапа заключались в определении особенностей земельного участка и технологии проведения дальнейшего обследования территории. Пускай я сильно упрощу, но если вкратце, то рекогносцировщики анализировали горные породы и описывали свои исследования в картах и докладах.
После этого в дело шли промывальщики. Этот этап назывался «шлиховым опробованием» и заключался в промывке в воде раздробленных горных пород, как правило, с помощью лотка. Это один из древнейших геологических методов работы и используется до сих пор для поиска золота и других ценных ископаемых, таких, как алмазы, олово и платина. Лоток удерживает мелкие частички искомого металла и позволяет судить о наличии где-то поблизости месторождения. Это тяжёлый труд: стоишь целыми днями в резиновых сапогах по колено в воде и медленно, внимательно качаешь лоток. За сезон у промывальщиков так распухали от воды руки, что становились похожими на красные обрубки.
Промывальщики в первой половине прошлого века. Источник.
Наконец, наличие месторождения проверялось путём «шурфовки»: рытья в грунте ям глубиной до пары десятков метров. Основные инструменты шурфовщика в те времена: лопаты, кувалды, ломы и, конечно, взрывчатка, чьи хлопки можно было слышать над тундровыми просторами. В процессе шурфовки промывальщики также принимали участие.
Главное орудие шурфовщика — взрывчатка. Авторские права на фотографию принадлежат «Russian Travel Geek». Фотограф: Marco Rüdisüli
Так выглядел процесс более полувека назад, и названные методы, насколько мне известно, используются до сих пор — вероятно, с добавлением некоторых современных методов. И теперь, когда мы лучше понимаем терминологию поиска золота, мы можем более внимательно рассмотреть историю поиска чукотского золота командой Чемоданова.
Приехав в 1949 году из Колымы на Чукотку, Чемоданов долго изучал отчёты прошлых лет и образцы пород и пришёл к выводу, что эти два края имеют очень сходное геологическое строение. Всё больше уверяясь в этой мысли, Чемоданов послал записку со своими соображениями главному геологу управления, которая заканчивалась просьбой дать возможность организовать поисковую партию. Ответ пришёл утвердительный. Чемоданов сразу взялся за поиск нужных людей, что оказалось непростой задачей: мало кто хотел брать на себя ответственность в столь рискованном предприятии, ведь все знали: Чукотка — земля олова. Насколько можно понять из мемуаров Чемоданова, он «подкупал» людей своей увлечённостью и уверенностью в своей правоте:»Геологам, которые весной отправятся в поиски, предстояло изучить многое. Без этого нельзя было надеяться на успех. Самое же главное — нужно было заразиться убежденностью, что металл будет найден.»
Чукотка. Источник.
В конце концов, ему удалось собрать две поисковые партии, которые ранней весной 1950 года начали каждая свой многокилометровый путь. Они пошли в разных направлениях, охватывая различные регионы Чукотки. Передвигались на очень старых тракторах, которые везли за собой сани с продовольствием и снаряжением. Началась шурфовка, результаты которой особо не радовали: золото находили, но не в том количестве, чтобы предполагать наличие крупных месторождений. Чемоданов не выдержал кабинетной работы и поехал посмотреть на результаты работы на месте. В его присутствие промывальщики намыли довольно много золотых «чешуек» и даже маленьких самородков, чем заставили его лишний раз убедиться в собственной правоте. Люди обрадовались. В то же время, в другом районе Чукотке вторая партия была вынуждена констатировать: золото идёт, но очень неравномерно. За последующее лето геологи исследовали там каждый метр земли, но крупное золото так и не было найдено. За это время в управлении вновь воцарилась атмосфера недоверия к проекту Чемоданова, и объём шурфовки было предписано сократить в три раза. Тем временем наступила осень, и партии, не имеющей особенных результатов, нужно было вновь преодолевать многокилометровый путь обратно. Люди находились на краю гибели из-за погодных условий, из-за которых ни самолёты, ни тракторы не могли забрать участников партий, и им пришлось преодолевать путь своими силами.
Разведку во втором районе — названном по имени реки Кенейвеем — удалось возобновить только через шесть лет. Впоследствии окажется, что тогда, в первый раз, геологи не дошли до золотой россыпи всего лишь около ста метров. Первой район — Ичувеем — начали разведывать сразу. Настроение участников разведки и самого Чемоданова напоминало график пульса — бурная радость сменялась горьким разочарованием. Золото находили, но не в достаточном объёме, чтобы доказать, что Чукотка обладает большими запасами золота. Чемоданов вспоминал:»Промывальщики зорко всматривалось в каждый лоток породы — не блеснет ли где золотинка, разглядывали каждую подозрительную галечку, а «настоящего» золота не было.» Работа золотоискателя — очень долгий процесс: проходка каждой из намеченных линий требует много сил и времени, а особенно при чукотских погодных условиях. Геологи должны были следовать тезису: если район пуст, то работай втрое больше, чтобы доказать, что он действительно пуст.
Так продолжалось два года, спустя которые геологи смогли подсчитать запасы найденного золота и представить план в высокой инстанции. Комиссия утвердила представленные запасы — это значило, что место может пойти в разработку.
Авторские права на фотографию принадлежат «Russian Travel Geek». Фотограф: Анастасия Барей
Ещё через четыре года Чемоданов с командой снова заново, подробно изучили все карты и дневники из экспедиции шестилетней давности с реки Кенейвеем, и после тщательного анализа пришли к выводу, что золото в том районе всё-таки должно быть. К тому моменту в расположение геологического управления попала новая техника и кадры. В путь отправились три партии геологов. И снова череда радостей и разочарований: золото находили, но мало. Чемоданов снова лично летит на места действия, взяв с собой троих специалистов и сына-десятиклассника, которого приучает к ремеслу; вместе со всеми делит все радости и невзгоды пятисоткилометрового маршрута и посещает все три партии. Всё виденное и слышанное им в очередной раз убеждает его в собственной правоте. В начале следующего, 1957-ого, года россыпь в районе реки действительно находится. Вскоре начнётся массова промывка шурфов, на все окрестности загудят бойлеры, и на реке Кенейвеем, которую переименуют в Гремучую, возникнет прииск.
Позже и в других районах Чукотки, доселе считавшихся чисто оловоносными, будет найдено золото, и в большом количестве. Чемоданов впоследствии защитит диссертацию по чукотским золотоносным россыпям. Он своего добился. Умер Чемоданов в возрасте 52 лет в Москве. Должно быть, оказавшись на пороге смерти, он осознавал, что выполнил своё предназначение — как и мечтал его литературный герой Чинков.
При рассмотрении этой истории мы видим, что имеем дело с невероятной целеустремлённостью и уверенностью в себе, основанной на чутье. Мы имеем дело с интуицией.
Что такое интуиция?
«ИНТУИЦИЯ. Чутье, тонкое понимание, проникновение в самую суть чего-н.»
В.И. Даль, Толковый словарь живого великорусского языка
Интуиция — понятие, широко используемое в разных сферах жизни. Обычно его упоминают в контексте принятия какого-либо решения, не только в профессиональных, но и в житейских ситуациях. Я встречал ещё такое определение интуиции: «Знать что-то, не зная, почему». И это очень важный момент: на самом деле, очень важно понять, почему именно ты считаешь, что знаешь это? Иными словами: на чём основано твоё интуитивное чутьё в каждой конкретной ситуации? И можно ли полагаться на собственную интуицию?
Исследователи, занимающиеся теорией принятия решений, считают, что интуиция — явление, основанное на данных. Иными словами, как говорил американский экономист Herbert Simon: «Интуиция — это не больше и не меньше, чем узнавание». То есть, мы склонны проявлять интуицию в тех ситуациях, которые мы так или иначе пережили в прошлом. И вот тут мы имеем огромный простор для проявления когнитивных ошибок, которые случаются со всеми нами без исключения — просто ввиду особенностей работы нашего мозга.
Даниел Канеман и Амос Тверски — пионеры когнитивной науки. Про них говорят, что они лучше всех на свете понимают, почему мы принимаем плохие решения. За свои изыскания они получили Нобелевскую премию по экономике в 2002 году. Широкой публике Канеман стал известен после публикации книги «Думай медленно, решай быстро» («Thinking fast and slow»), в которой объясняет свою теорию с помощью понятных среднему читателю примеров. Главное, что нужно знать из трудов этих двух учёных:
1) Мы регулярно подвергаемся воздействию собственных когнитивных ошибок («иллюзий») и принимаем из-за этого не лучшие решения;
2) Наш мозг способен работать в режиме двух разных систем, которые задействованы в процессе восприятия информации и принятия решений. Система 1 — ассоциативная память; она срабатывает мгновенно и отвечает за быстрые, ассоциативные решения. Система 2 — внимание, необходимое для сознательных умственных усилий.
Слева направо: Тверски и Канеман. Источник.
Я не буду сильно зацикливаться на описании работы обеих систем. Если кто-то из вас захочет это сделать, то вот здесьесть относительно короткий конспект главных идей книги Канемана. Главное же, что мы должны знать на данный момент: из-за нашего ассоциативного мышления, которые мы применяем, когда ленимся концентрироваться и анализировать (а наш мозг ленив), мы подвергаемся воздействию различных иллюзий. Что хуже: когда мы решаем сконцентрироваться и проанализировать что-то, то мы также подвергаемся риску принять плохое решение: например, мы можем сфокусироваться только на одной стороне явления, проигнорировав другую, можем излишне погрязнуть в деталях и т.д.
К слову об иллюзиях. Давайте вспомним историю открытия чукотского золота. До Чемоданова предпринимались попытки найти золото? Да. Был ли он единственным человеком среди советских геологов, который был способен экспертно оценить потенцил той или иной территории? Конечно, нет. Сколько лет понадобилось Чемоданову, чтобы найти золото на Чукоте? От четырёх до шести в зависимости от месторождения. Какие мотивы руководили Чемодановым? Судя по всему (по крайней мере, насколько можно судить из тона его мемуаров и, по видимому, личного впечатления писателя Олега Куваева), желание оставить след в истории, выполнить предназначение, получить уверенность перед смертью, что прожил жизнь не зря. Какого типажа был Чемоданов? Человек неуёмной энергии, способный пламенно верить в свои идеи.
Можно остановить этот допрос и возразить: ну и что, победителей ведь не судят! Но разве глядя на то, что мы знаем, нельзя предположить, что Чемоданов, как ни парадоксально, ошибался? Да, он нашёл золото —, но может ли быть так, что ему просто улыбнулась удача, пока он находился в плену собственных иллюзий? Имеет ли в этой истории, например, такая когнитивная ошибка, как «Ловушка невозвратных затрат», которая описывает ситуацию, когда в какую-то активность было вложено столько средств, что уже просто невозможно признаться себе, что пора «сворачиваться». Иными словами:»Величина понесенных в прошлом затрат мотивирует в большей степени, чем величина удовольствия.» Кроме того, мы знаем, что геологи того времени искренне верили в значение фортуны. Именно «фартом» они объяснили удачные находки. Вот тут, например, приводятся воспоминания геолога Хрузова:»Фартовому золотишнику везет, фарт — это не только найти, но и удержать, взять металл. К фартовому все как бы само идет!… Конечно, необходимы знания и умения, но и фарт нужен!…» Мне кажется, в этом нет ничего предосудительного, и даже наоборот: они приписывали значение сделанных собой открытий не только личным знаниям и умениям, но и удачному стечению обстоятельств, которое, безусловно, необходимо в любом важном предприятии. Тем не менее, вкупе со всем сказанным выше, такая суеверная вера в удачу лишь больше укрепляет сомнения в том, что геологи действовали исключительно рационально, и их интуиция была оправдана. Давайте же займёмся этим вопросом повнимательнее.
Как работает интуиция?
Connson Chou Locke в статье «Когда можно полагаться на интуицию и когда нельзя?» говорит, что интуиция основывается на узнавании, а значит, на том же ассоциативном мышлении (Система 1 у Канемана), и, по сути, оно не так и вредно, ведь помогает избегать детального анализирования всякий раз. Однако применять её следуют при исполнении двух условий. Первое: человек должен обладать определённой экспертизой в предметной области, в которой принимает решение. Второе: проблема должна быть неструктурированной. Это значит, что для такой проблемы не существует объективных критериев и чётких правил её решения. Как раз для более подробного разбора обоих правил я и прибегу к помощи трудов Канемана.
Канеман в своей книге посвятил целый раздел исключительно описанию механизмов интуиции. Главное, что можно вынести для себя из этой главы — не всякая профессия предполагает развитие профессиональной интуиции. Например, если брать врачей, то анестезиолог может говорить об интуитивном чувстве, потому что он всегда сразу получает обратную связь в виде реакции пациента — в отличие, например, от радиолога или терапевта. Это не значит, что радиолог или терапевт менее компетентны, чем анестезиолог — совсем нет, это лишь значит, что именно интуиция, как у анестезиолога, у них развиться не может. Итак, первое условие для развития профессиональной интуиции — это получение обратной связи от своих действий, а иными словами — возможность в течение продолжительного времени работать и видеть немедленные последствия своей работы.
Второе базовое условие для развития профессиональной интуиции, согласно Канеману — это устойчивое окружение, состояние которого можно предсказать. Иначе говоря, это состояние, для предсказания которого известны необходимые переменные, и их не слишком много. В качестве обратных примеров Канеман приводит профессии биржевого брокера и политолога. Он утверждает: если кому-то из них удалось предсказать будущее, то это лишь удача, ибо предсказать будущее политики или курса акций по сути невозможно. Подобное окружение он называет «zero-validity environment» («окружение нулевой действительности»). Но ещё хуже — когда человек учится, но неправильно. Такое окружение Канеман назвал «wicked environment» («злое окружение») и проиллюстрировал его примером одного врача, который в период эпидемии голыми руками щупал языки пациентов, чтобы понять, у кого из них будет тиф, но не промывал после этого руки — и по итогу перезаражал их всех искомой болезнью, подхватив его у одного из пациентов.
Что касается структурированности проблем, Канеман считает, что любую проблему, которую можно структурировать, нужно структурировать: то есть, создавать стандартизированные списки вопросов или критериев, с помощью которых рекрутеры смогут нанимать нужных людей на работу или в армию, а врачи — ставить правильный диагноз. Канеман и уже упомянутая Locke считают, что решая проблемы таким образом, ты понижаешь вероятность ошибки. Канеман называет причиной этого то, что эксперты стараются выглядеть умными и вместо, чтобы искать простые решения (простые комбинации переменных для объяснения закономерности), ищут сложные. Именно поэтому статистические алгоритмы в некоторых сферах справляются с задачами лучше, чем люди, согласно Канеману.
Но, как считает и он, и другие исследователи процесса принятия решений, интуицию всё-таки можно использовать в качестве дополнительного ингредиента: например, когда перед тобой лежит несколько вариантов решения структурированной проблемы, ты можешь попробовать интуитивно выбрать лучший. Канеман вспоминает в связи с этим следующий эпизод. В 50-х он работал в израильской армии и отвечал за найм военнослужащих. Молодому государству было необходимо отбирать в армию лучших. На тот момент Канеман уже успел отучиться в университете на психолога. Увидев, что рекрутеры отбирают людей по чисто субъективным критериям, и убедившись на собственном примере, что это не работает, он ввёл стандартизированный перечень критериев, на основе которых следовало оценивать кандидата. В конце процедуры кадровик должен быть перечитать заполненный формуляр, закрыть глаза и на основе того, что он узнал о соискателе, представить себе его в роли израильского солдата. То есть, рекрутер должен был как можно больше узнать о кандидате на основе зафиксированной процедуры, а в последнем шаге использовать интуицию, чтобы понять, что говорит о кандидате всё услышанное о нём. Канеман утверждает, что посетив спустя много лет И
