И пришел лесник
На КПВД картина «Planets» Alexa Pi
Знаете, что самое неприятное в научных спорах? Вот ты беседуешь, о какой-то космологической концепции, а оппонент берёт и приводит довод: «А вот в фантастическом романе…»
И ты такой: «А… ну… да…». И быстренько сворачиваешь дискуссию. Потому что художественная литература очень сильно отличается от реальности. Это я вам как литератор говорю. Персонажи и события в книгах происходят не по воле случая, как в реальной жизни, а следуют воле творца — который составляет из них историю или иллюстрирует мысль. Даже к точным и честным мемуарам нужно относиться с настороженностью, из-за гнездящейся в них «систематической ошибки выжившего».
Это необходимый дисклеймер я написал потому, что собираюсь критически переосмыслить концепцию «Темного Леса» Лю Цысиня. Не покритиковать, нет — сама по себе эта концепция прекрасна. Если принимать её как метафору взаимодействия власти и оппозиции. Тоталитаризм так работает — если ты начинаешь мыслить и обретаешь голос, то ты исчезаешь. В лучшем случае тебя просто удаляют из информационного пространства. В худшем… не будем о худшем. Эта статья не о «Темном лесе» как метафоре.
Я предлагаю рассмотреть «Темный лес» с точки зрения теории игр. Конечно, в определенном смысле, это тоже будет не научная, а литературная интерпретация. Просто потому, что точных научных данных пока нет, а «Similia similibus curentur» (подобное лечится подобным).
Вот как сформулировал концепцию Темного Леса сам автор:
Вселенная — это темный лес. Каждая цивилизация — вооруженный до зубов охотник, призраком скользящий между деревьев, незаметно отводящий в сторону ветви и старающийся ступать бесшумно. Он даже дышит через раз. Охотнику есть чего опасаться: лес полон других невидимых охотников, таких же, как он сам.
Если он встретит жизнь — другого охотника, ангела или черта, новорожденного младенца или старую развалину, фею или полубога, — у него лишь один выход: открыть огонь и уничтожить.
В этом лесу другие люди — ад. Любая жизнь представляет собой смертельную угрозу для всех остальных и будет уничтожена при первой возможности. Вот так выглядит космическая цивилизация. И этим объясняется парадокс Ферми.
© Темный лес (пер. Д. Накамура)
Переведем этот художественный образ в более строгую форму. Итак: Имеется вероятность, что другая форма жизни уничтожит тебя. Поэтому самый безопасный вариант — уничтожить другую форму жизни, прежде чем она уничтожит тебя.
По моему скромному мнению, эта концепция страдает неполнотой. В ней опущены многие важные факторы. Например, лес, в котором стреляют — вовсе не такой темный. В концепции Лю Цысиня подразумевается, что схватки между цивилизациями всегда происходят один на один. Есть охотник. Есть жертва. И всё.
Но в лесу полным полно других цивилизаций разной степени развития. И все они жадно вглядываются в космос, пытаясь, как и мы, найти ответы на главные вопросы: «Кто мы?», «Откуда мы взялись?», «Что нас ждет?» и «Где все остальные?»
Во вселенной «Темного леса» космос не был бы безмолвной бездной. Просто потому, что развитые космические цивилизации — они как борщевик. В смысле, их очень сложно уничтожить под корень. Всегда остаются отдельные ростки: форпосты, исследовательские группы, колонии… Часть из них спрячется, стремясь сохранить свой род. А часть — займется уничтожением напавшего на них врага.
Единственный доступный им способ причинить вред многократно более сильному врагу — это создать союз. Объединить будущие жертвы. Потому что цивилизация, живущая по принципу темного леса — заведомый враг всех разумных рас. А враг моего врага — мой друг.
Первый шаг к устройству такого союза — оповещение потенциальных жертв об охотнике. Этот принцип настолько всеобъемлющ, что присутствует даже у неразумных существ. Да, я о криках испуга или боли, издаваемых особями, схваченными хищником. Саму жертву они не спасают, но помогают выжить другим членам стаи, закрепляя, таким образом, этот паттерн через эволюционный отбор.
Так что существуй темный лес в реальности — мы давно бы получили предупреждения от братьев по разуму. А поскольку их нет —, а их нет, значит, молчание вселенной объясняется каким-то другим способом.
Например, наличием лесника.
Кто такой лесник? Поскольку сегодня мы рассматриваем литературные образы, то представляю вам классический анекдот, известный во многих интерпретациях. (Я взял первую попавшуюся)
Дневник Василия Ивановича:
День первый: Крутой кавалеристской атакой мы выбили белых из леса.
День второй: Белые подтянули свежие войска и выбили нас из леса.
День третий: К нам подошли тачанки с пулеметами и выбили белых из леса
День четвертый: Белые подтянули бронепоезд и выбили нас из леса.
День пятый: Пришел лесник и разогнал всех к черту.
Понимаете, к чему я клоню? Нет? Тогда придется объяснить всё с начала. С момента большого взрыва. Для начала напомню вводные. Наше Солнце — звезда второго поколения. Множество звезд родились, сияли и взорвались задолго до его появления. Сложившие на Земле условия, приведшие к появлению жизни, так же нельзя назвать уникальными. Сложив эти факторы, мы приходим к выводу, что человечество далеко не первая возникшая в космосе цивилизация. Жизнь и разум возникли задолго до нашего появления.
Давайте рассмотрим первую генерацию разумных существ, повсеместно проявляющихся на разных планетах на самой заре времен — у звезд первого поколения, как только условия универсума стали пригодны для возникновения жизни.
Раз возникнув, цивилизации развивались, осваивая близлежащие звездные системы. Неизбежно наступило время контактов — когда зоны экспансии разных цивилизаций стали соприкасаться. Ни одна из этих звездных империй не имела подавляющего превосходства — одновременный старт диктует примерно равные технические возможности.
Попробуем предсказать итог этих контактов. Немного упростив задачу, представим что заселяющие космос цивилизации могут быть двух видов: злые и добрые. Злые — стараются уничтожить всех соседей, добрые — заключить с соседями союзы.
Участь злых цивилизаций незавидна. Начав с геноцида, они быстро сталкиваются с множеством проблем — потратив ресурсы на уничтожение соседей, они ничего не получают взамен. Кроме жизненного пространства — которого в космосе и без этого много больше чем требуется. При этом их соседи, добрые цивилизации, без проблем заключают союзы, противопоставляя злыдням объединенную мощь.
Проиграв несколько сценариев взаимодействия цивилизаций, я пришел к выводу, что зло всегда уничтожает само себя. Довольно банальный вывод, постоянно воспроизводящий себя в сотнях конфликтов по всему миру. Появление прямого и явного злодея Гитлера привело к союзу двух непримиримых конкурентов: СССР и США, которые после победы над злом организуют ООН. Конечно, дальнейшее развитие событий далеко от сусального »…и жили они часто и счастливо», но много лучше, чем скроенный по лекалам Гитлера мир.
Поскольку космические цивилизации, в отличие от Гитлера, могут достоверно предсказывать последствия своих действий, можно предположить, что они выберут вариант сотрудничества, организовавшись в федерацию. Конечно, это предположение, обоснованно опирающее на пример единственной известной нам высокоразвитой цивилизации.
Нашей цивилизации. Опираясь на наш собственный культурный опыт мы можем предсказать черты этой гипотетической «Звездной федерации». Давайте вернемся к концепции «Темного леса». Крайне маловероятно, чтоб союз выживших (выживших всех злодеев) миролюбивых рас будет заниматься планомерным геноцидом.
Лирическое отступление: Мой коллега Иван, с которым мы обсуждали эту концепцию, на этом месте возмущенно воскликнул:
— Высокоразвитые космические сообщества будут руководствоваться не эмоциями, а логикой! Которая диктует, что нужно уничтожить всех потенциальных конкурентов, чтоб не иметь с ними проблем в дальнейшем.
— А ты бы не мог подтвердить этот тезис личным примером? Вот, возьми чайник с кипятком и залей муравейник под яблоней. (Мы сидели на дачной веранде). Этим ты обезопасишь нас от возможного вторжения муравьев на кухню.
— А вот пойду и залью, — вскочил Иван, — и докажу тебе, Фоме неверующему, что высшему разуму плевать на низшие формы жизни!
Не было его минут пять. За это время я успел съесть все свои оладушки и начать прицениваться к остывающим на тарелке чужим. Но немного не успел — меня отвлек Иван, со стуком поставивший обратно на стол полный чайник.
— Ну, как успехи с геноцидом? — спросил я.
— Они суетятся… — пробормотал Ваня, — бегают. Ящерицу дохлую в муравейник тащат. Пойду им сахару дам, — добавил он, вставая.
Мораль истории, думаю, очевидна. Но её можно подкрепить и логическим доводами — давайте рассмотрим модель взаимоотношения Федерации с неприсоединившимися планетами. Основной моделью, я думаю, будет невмешательство и нейтралитет. Пользы от подрастающих цивилизаций немного, а обучать их, подтягивая до своего уровня — только портить. В этом мы тоже успели убедиться.
Единственная возможная причина, по которой союз старейших сверхцивилизаций начнет вмешиваться в процесс взросления цивилизаций — это планомерный геноцид соседей. Агрессивные захватчики обязательно станут врагами союза. Почему? Потому что «Паровозы нужно уничтожать пока они чайники!»
Эту литературную концепцию я приводить уже не буду, поскольку три литературные концепции на статью — это уже перебор. Я просто подведу итог: Если в темном лесу тихо — значит за порядком следит лесник.
И это — хорошо.
Сцена после титров:
Одним из самых популярных вопросов, которые задавали мне во время обсуждения этой концепции, является вопрос экспансии. Если я постулирую появление разумной жизни на самой заре вселенной, то почему этот разум не расширился многократно, заполнив собой все имеющееся жизненное пространство?
Давайте рассмотрим этот случай на упрощенной модели — игре «Жизнь». Математик Джон Конвей придумал эту игру в 1970 году. По сути, это набор предельно простых правил, благодаря которым без всякого компьютера, просто на доске с фишками, можно изучить общие принципы существования всего живого, потому, что физические законы едины и для простенькой модельки и для межзвездных империй.
Для начала создадим универсум. Итак: вселенная была безвидна и пуста. И в ней, там и тут, повинуясь встроенным в неё правилам, стала зарождаться жизнь.
Наша задача повторить это в модели: Возьмем огромную шахматную доску (это мысленный эксперимент) на которую высыплем фишки — без логики и всякого порядка. Каждая фишка — это живая клетка. Распределение живых клеток в начале игры мы называем первым поколением. Как и всё в мире, эти живые клетки, подчиняются физическим законам. В нашей упрощенной модели их всего два:
В пустой (мёртвой) клетке, рядом с которой ровно три живые клетки, зарождается жизнь.
Если у живой клетки есть две или три живые соседки, то эта клетка продолжает жить; в противном случае (если соседей меньше двух или больше трёх) эта клетка умрет.
Пока всё понятно? Тогда давайте запустим в нашей вселенной время! Применим правила к хаотично разбросанным фишкам. Уберем все умершие от одиночества или перенаселения клетки. На засеянной доске сразу стало свободнее. И это позволяет нам понять один из законов вселенной:
Жизнь во вселенной легко возникает, но также легко и погибает. Только единицы, могут, по чистой случайности, сложиться в устойчивую конфигурацию (Обрести разум дающий устойчивость против гибельных изменений окружающей среды).
Цивилизации «Блок» и «Мигалка» — в рамках игры будут существовать вечно. А ценой, которую они заплатили за вечную жизнь — будет отказ от экспансии. Если этот вывод не кажется вам очевидным — то давайте рассмотрим пример развития вот этой вот конфигурации: R-пентамино.
Вы можете наблюдать за жизнью и смертью галактической империи в миниатюре. После долгого периода экспансии, когда империя занимает огромную, по сравнению со стартовой площадь, наступает спад, в результате которого от империи остаются множество стабильных, неизменных обломков и лишь несколько малых областей, в которых все еще теплится жизнь.
Захватывающее зрелище, правда? Позволяющее нам сделать вывод: «У бурных чувств неистовый конец, Он совпадает с мнимой их победой. Так сладок мед, что, наконец, и гадок… Лишь в чувстве меры истинное благо…»
То есть конечно, «Экспансия не может длиться вечно» — если избиваться от литературности. Это и есть ответ на наш вопрос — именно по этой причине вселенную на заре времен, не заняла одна из молодых да ранних рас.
