Андрей Чернов: «Жизнь сводится к набору микростимулов-похлопываний». Часть 2
Представляем вторую часть большого философского разговора о свободе и контроле в нашей жизни с системным программистом и администратором Андреем Черновым (первую часть можно найти вот здесь).
Сегодня мы продолжаем наш разговор с автором русской кодировки KOI8-R, комиттером проектов FreeBSD, PGP, Apache, SSH и других, о природе Open Source и главных отличиях FreeBSD от Linux, о человеческой корысти и альтруизме, а также о коварстве научно-технического прогресса и будущем вырождении ИТ.
— Насколько я знаю, вы не работаете: это ваш сознательный выбор или «слепая воля судьбы»?
— Понятие «работа» обладает неоднозначностью следующего рода: или это нечто, что умеешь делать, но, в общем-то, тебе не интересно или не очень нравится; или это область, куда можно инвестировать свой интерес, чтобы он, в результате, вернулся опять интересом. Работой в первом смысле занимаются рабы, поэтому весь дальнейший разговор пойдет только о работе во втором смысле.
Так вот, работать или не работать — так вопрос для меня не стоит. Пока одна работа сменяла другую — я работал. Когда все они исчезли (по не зависящим от меня причинам), я работать перестал. Если будут интересные для меня предложения — снова стану работать (все предложения, которые пока были — недостаточно интересны). Я не считаю, что человек непременно должен работать (вся эта современная ориентированность на успех граничит с безумием), поэтому сам работу, в общем-то, не ищу, предпочитая, чтобы она меня искала, ведь мне и так хватает, чем себя занять.
— С первым вариантом все понятно, но что значит второе — «инвестировать в интерес»? Что двигает программистом, что заставляет его безвозмездно впрягаться в достаточно сложные проекты вроде разработки ядра FreeBSD? Самоутверждение, какие-то общечеловеческие мотивы или некая чисто программистская страсть «программировать ради программирования»?
— Тут нельзя ответить за всех, у каждого свои мотивы, поэтому могу сказать только за себя. Избалованный Юниксом на машинах СМ, я хотел такое же и на PC, тогда начинающих набирать популярность. Поставив BSDI на PC, я обнаружил баг, исправил и послал разработчикам, на что получил от них ответ примерно такого содержания: «Откуда у вас, в России, наша система, ведь мы ее туда не поставляем?»
Я на них плюнул и поставил себе 386BSD (предшественника FreeBSD). Послав bug-report уже в команду 386BSD, я встретил благосклонную поддержку и участие, и постепенно в это дело втянулся. Конечно, значительную роль сыграла молодость с ее избытком энергии. Продолжать заниматься проектом и дальше — не только привычка, но и способ потратить свободное время на реализацию перфекционизма.
— Программирование — это ремесло, профессия для ума и рук или искусство — исходящее из сердца? Иначе говоря, присутствует ли в программировании некая неуловимая иррациональность красоты; или это просто повседневное холостое умствование, подобно другим формам человеческой деятельности, и в программисте нет ничего от, скажем, демиурга, которым он подчас себя мнит?
— «Программирование — наука, искусство или ремесло?» — вопрос этот постоянно поднимается, скорей всего, как раз потому, что такая постановка вопроса тупиковая и не продуктивная. Программирование — это, прежде всего, образ мышления. Как он преломляется далее — в науку, искусство, иррациональность или ремесло — зависит от ситуации конкретного программиста.
Что же касается демиурга, поскольку воплощенный мир обречен лишь комично подражать высшим существам, можно определенно сказать, что в каждом человеке, в том числе и в программисте, есть нечто от демиурга (например, образ и подобие).
— Меня интересует с одной стороны свобода, о которой мы много говорили, а с другой, некоммерческие программистские проекты, движимые глубинными человеческими идеалами. Вот, скажем, Open Source — это борьба с контролем? Современные социальные сети и шифрование — все это закабаляет, или, наоборот, освобождает людей?
— Все, что воодушевляет людей, начинается как борьба с контролем. Open Source так и начиналось, но теперь большой кусок, связанный с GPLv3, работает уже на контроль. PGP так и начиналась (я, кстати, один из авторов, занимался локализацией), потом это разбудило повсеместную сильную криптографию, потом пошли сертификаты, что, в конечном итоге, тендирует к цифровому паспорту/счету личности.
Социальные сети — почти идеальное воплощение Паноптикума, когда за каждым движением пользователя приставлены следить множество знакомых глаз. Даже обычная WWW в этом смысле отслеживается гораздо меньше, всего лишь некими молчаливыми неизвестными посетителями.
— Кстати, в недавнем нашем интервью Столлман высказывался о том, что OpenSource сегодня чаще всего такой же бизнес, как и любой другой, со всеми вытекающими отсюда последствиями и ограничениями.
— Я согласен со Столлманом в этом моменте. Я наблюдал достаточно общественно-полезных проектов, работающих многие годы на чистом энтузиазме. В конечном счете, выхода у них всего два. Со временем (или с возрастом) приходит ощущение ничем не компенсированной затратности усилий, и проект либо закрывается навсегда, либо тем или иным способом себя монетизирует, что также сказывается на нем не лучшим образом. Если не брать в расчет отдельные исключения, живой OpenSource сегодня это либо еще стартап, либо уже бизнес.
— Что же это за такая меркантильная личина сокрыта в современных людях, что даже в таком рафинированно-образцовом альтруизме, как OpenSource, в конечном итоге, скрывается лишь отсроченная по времени функция «деньгопотребления». Этот холодный прагматизм приходит с возрастом, или это заложено в нас изначально?
— «За всем стоят деньги» — одна из популярных современных конспирологических теорий. Но деньги лишь репрезентируют системы символического обмена в обществе, обмена в том смысле, в котором его рассматривали Марсель Мосс и затем Бодрийяр. Любой символический обмен, включая дар, устроен экономически. В этой парадигме и альтруист получает нечто ощутимое взамен своей деятельности, не важно, в каком виде.
В свете сказанного, символический обмен в ИТ-области сейчас тендирует к неравноценности, что приводит к фрустрации, а та приводит или к закрытию проектов, или к попытке силой навязать обмен, то есть к монетизации. Чтобы не дожидаться такой развилки, часто проект строится изначально на бизнес-основе лишь с дополнительной «фичей» OpenSource, например, для бесплатных багфиксов или повышения доверия. Если рассматривать исключения, то довольно часто они выживают лишь за счет перехвата умирающих проектов «нерастраченной» молодежной сменой.
Кстати говоря, Столлман и сам пал жертвой такой деградации — его GPLv3 это профессиональное выгорание, попытка юридически принудить других к обмену (кодом, в данном случае). Как это всегда бывает с идеологиями истощенных ресурсов, GPLv3 пытается забрать даже больше, чем отдает сама, так что теперь как грибы растут альтернативы GNU-программам, автоматически перешедшим под GPLv3, взять хотя бы Clang.
— Хорошо, продолжая тему Open Source, давайте поговорим о важной вехе в вашей жизни — проекте FreeBSD. Для начала: почему именно FreeBSD, почему, например, не более популярный сегодня Linux?
— Исторически я принимал участие в разработке систем МНОС РЛ и DEMOS, основанных на BSD-коде, так что переход к FreeBSD явился логичным продолжением.
Тема Linux vs. BSD давно стала эпической holy war, и в таком контексте отстаивать ту или иную позицию мне представляется неуместным. Формально могу отметить пару вещей.
Например, с эстетической точки зрения код FreeBSD для меня выглядит более изящным и менее тяжеловесным, чем код, инспирированный System V, как в Linux. Однако, с учетом огромного количества разработчиков, так или иначе вовлеченных сейчас в Linux-проекты, это утверждение может оказаться неверным в отдельных частях.
Далее, код Linux, в отличие от кода FreeBSD, не является по-настоящему свободным. Он вынуждает соблюдать ряд ограничений, лишь усиливающихся со временем в свете постепенного ужесточения лицензий семейства GPL, которые, изначально исходя из идеи свободы кода, стали органичным дополнением в инструментарии ее подавления.
В Linux сейчас проблемой становится огромный объём кода ядра, идущий рука об руку с падением производительности и качества кода, что признает и Торвальдс. Такова плата за расширение возможностей в рамках выбранной в Linux модели управления проектом. Проектная модель FreeBSD в этом смысле более оптимальна.
— Как я понял, за вами до сих пор сохранен commit bit? Участвуете ли вы в последнее время в разработке или судьбе FreeBSD? Какую ОС сейчас использует бывший член FreeBSD Core Team?
— Да, сохранен.
Во FreeBSD Project было интереснее всего после старта проекта, когда это был своего рода междусобойчик. Тем не менее, во FreeBSD Project участвую до сих пор, но эпизодически, обычно, если лично у меня что-то работает не так. С тех пор как я начинал, пришло новое поколение людей, в силу популярности проект пошел разрастаться вширь, что радует многих молодых участников и одновременно несколько огорчает тех, кто стоял у истоков. Потому что одновременно с этим трендом в системе стало больше и хронически заброшенных мест.
Про текущую ОС меня очень часто спрашивают… На некоем условном »80-м уровне мастерства» выбор ОС — это не дело принципа, и даже не баланс компромиссов, ведь при помощи лома и животворящей фразы со «словом на букву ё» совершенно в любой современной ОС можно нормально устроиться, жить и работать. Поэтому в итоге так сложилось, что на моих домашних машинах сейчас стоят одновременно FreeBSD-current и Windows 7.
— Каким вы видите будущее открытых проектов типа Linux или FreeBSD?
— За Linux я никогда не следил. С программистской точки зрения с таким неизящным кодом и bloat«ингом он «проигравший победитель», такой же, каким была система Windows.
Победителями оказались обе по причине низкой цены их символического обмена, которая — прямое следствие системных недочетов. Рассказывать же про FreeBSD в духе «ожидаются фичи N1, N2 и N3» — мне не интересно. На фоне наступающей «балканизации» Интернета разговоры о будущем сетевых по сути проектов не очень уместны.
— Давайте обобщим все сказанное. Информатизация общества — что это такое? Некоторые чувствуют, что знание сейчас для многих стало как будто жвачкой, оно не делает большинство людей умнее и мудрее, сводясь к некоему полуфабрикату из пошагового howto (обратная индукция от чего — примитивные тесты ЕГЭ).
— Если не вдаваться в детали, фраза «информатизация общества» означает, что появится еще больше ламеров с планшетами, сидящих в браузерной ОС или тыкающих пальцем в какой-нибудь Android. Причем, это даже не означает, что автоматически появится больше рабочих мест в ИТ, скорей наоборот. В будущем в SMB секторе будут сплошные облака и DevOps, так что нужда в классических сисадминах значительно сократится.
— Получается, ИТ-отрасль в процессе своего развития «пожирает» своих служителей. Или количество начинает переходить в качество? Каким будет ИТ в ближайшем будущем?
— Первичен все-таки программист, а не сисадмин, и с ним в обозримом будущем не будет покончено (хотя он уже сильно испорчен ООП, которое реально мало когда нужно). То, что программистами скоро окажутся одни китайцы да индусы — это другой вопрос, о конкуренции внутри профессии. А вот с администрированием происходит та же оптимизация, как и с любыми масштабными, но рутинными вещами. Причем со всех сторон сразу — по железу, внедрению, поддержке и по самим бизнес-процессам.
— Рад слышать, что хотя бы у программиста есть будущее в этой непрестанно оптимизирующейся Вселенной. Я считаю, что в роли программистов в цифровую эпоху есть нечто трансцендентное. Все они, как малые боги, непрестанно порождают новый живой мир, «движимый беззвучным законом-алгоритмом в самом себе». А что вы об этом думаете?
— Программист — это промежуточное биологическое звено. Его задача — унавозить собой почву для начинающей прорастать кибернетической, неорганической жизни. Интересной вехой на этом пути станет возможность полного моделирования процессов головного мозга, а затем и переноса сознания в компьютер. Согласно Нику Бострому, чем ближе мы к этому моменту, тем больше оказывается и вероятность того, что мы и так уже живем в компьютерной симуляции.
— Подводя итог: вы коснулись темы деградации и одновременно эволюции ИТ-отрасли, но как это сочетается все вместе? Я так понимаю, что это общий для нашей цивилизации тренд, но зачем природе такое вырождение через развитие?
— Внутренний двигатель для развития самого ИТ, это, скорее, лень. А для конечного пользователя идеалом является универсальная абстрактная кнопка «Сделать все хорошо». В целом, как я уже говорил раньше, люди не хотят меняться или развиваться, они хотят спокойно жить. Помимо малого процента любопытствующих, для большинства развитие — вынужденная мера приспособления. Был бы человек физиологически приспособлен к среде обитания на уровне вершины биологической эволюции — верблюда, и мозга такого не возникло бы. Развитый мозг тут лишь как компенсация ущербности.
Аналогична и ситуация с социальностью. Для отдельного приспособленного существа она не нужна, а вот социализированная общность обделенных природой повышает свои шансы. В исторической перспективе вектор смещается от развитого индивидуального мозга в сторону менее развитых, но гораздо сильнее социализированных мозгов, как бы образуя мощный коллективный разум из отдельных нейронов-идиотов. Это уже не совсем разум в привычном смысле, но свою задачу вести вид к его предназначению он выполняет, кроме того, даже вышел на уровень планетарного масштаба. Ведь единственным благом является благо вида, а индивидуальная деградация ему не мешает. Возможно, даже помогает, укрепляя связи и увеличивая их число.
— В заключение интервью — какие советы вы можете дать современному айтишнику? Как ему выжить в ускоряющейся гонке технологий и технического прогресса?
— Если в жизненных планах айтишника есть пункт «дожить до старости», то для выживания важное, и, пожалуй, самое для него сложное — регулярно и полноценно питаться, чтобы не иметь к среднему возрасту проблем с ЖКТ. А если есть пункт сохранить тело в приличном виде, то и меньше налегать на пиво, при малоподвижном образе жизни приводящее к ожирению. Чтобы сохранить зрение, надо периодически давать отдых глазам и не пожалеть денег на качественный монитор. Кресло с опорой для спины, регулярная разминка и упражнения для шеи помогут против остеохондроза.
Также следует уделить особое внимание кистям рук. Чтобы избежать карпального синдрома, есть специальные упражнения, можно использовать коврик для мыши с подушечкой под запястье и клавиатуру с площадкой для опоры. Все остальное, вроде информационной перегрузки, исправлять бессмысленно, так что на этом, пожалуй, и все.
dev.by, 2014
