[Перевод] Марвин Мински «The Emotion Machine»: Глава 4. «Как мы распознаем Сознание»
4–3 Как мы распознаем Сознание?
Студент: Вы до сих пор не ответили на мой вопрос: если «сознание» является лишь многозначным словом, что делает его такой определенной вещью.
Вот теория, объясняющая почему так сложилось: Большая часть нашей умственной деятельности протекает, в большей или меньшей степени, «бессознательно» — в том смысле что мы едва догадываемся о её существовании. Но когда мы встречаемся с трудностями, она запускает высокоуровневые процессы, которые имеют следующие свойства:
- Они используют наши последние воспоминания.
- Они чаще работают последовательно, чем параллельно.
- Они используют абстрактные, символические или словесные описания.
- Они используют модели, которые мы сложили о себе.
Теперь предположите, что мозг может создать ресурс С который запускается, когда совместно начинают работать все вышеописанные процессы:
Если подобный С-детектор окажется довольно полезным, тогда это может привести нас к представлению о том, что он обнаруживает существование какой-то «Сознательной Штуки»! В самом деле, мы даже можем предположить, что эта сущность является причиной существования набора вышеописанных процессов, и наша языковая система могла связать С-детектор с такими словами как «осознание», «самость», «внимание» или «Я». Чтобы увидеть, почему подобное представление может быть полезно для нас, нужно рассмотреть его четыре составляющие.
Недавние воспоминания: Почему сознание должно задействовать память? Мы постоянно воспринимаем сознание как настоящее, а не прошлое — как что-то, что существует сейчас.
Для того чтобы любой разум (как и любая машина) знал, что было сделано ранее, он должен иметь записи о недавней активности. Например, допустим я задал вопрос: «Вы сознаете, что касаетесь своего уха?» Вы можете ответить: «Да, я сознаю, что делаю это». Однако, для того чтобы делать подобное заявление, ваши языковые ресурсы должны были ответить на сигналы, поступающие из других частей мозга, которые, в свою очередь, реагировали на предыдущие события. Таким образом, когда вы начинаете говорить (или думать) о себе, вам необходимо некоторые время для сбора запрошенных данных.
Говоря обобщенно, это значит, что мозг не может размышлять о том, что он думает прямо сейчас; в лучшем случае он может просмотреть некоторые записи о некоторых недавних событиях. Нет причин, чтобы какая-либо часть мозга не могла бы обрабатывать результаты деятельности других частей мозга –, но даже в этом случае будет наблюдаться небольшая задержка в получении информации.
Последовательный процесс: Почему наши высокоуровневые процессы по большей части являются последовательными? Разве не было бы более эффективно для нас делать много вещей параллельно?
Большую часть времени вашей повседневной жизни вы делаете много дел одновременно; для вас не составляет труда одновременно идти, разговаривать, видеть и чесать ухо. Но крайне мало людей способны сносно нарисовать круг и квадрат используя обе руки одновременно.
Обыватель: Возможно, каждая из этих двух задач требуют от вас настолько много внимания, что вы не можете сосредоточиться на другой задаче.
Это высказывание будет иметь смысл, если мы предположим, что внимание дается в ограниченных количествах –, но исходя из этого нам понадобится теория, объясняющая что может накладывать подобного рода ограничение, учитывая то, что мы все ещё можем ходить, разговаривать и смотреть одновременно. Одно из объяснений состоит в том, что подобные ограничения могут возникать в том случае, когда ресурсы начинают конфликтовать. Предположим, что две выполняемые задачи настолько похожи, что им нужно использовать одни и те же умственные ресурсы. В таком случае, если мы попытаемся делать два подобных дела одновременно, одно из них будет вынуждено прервать свою работу — и чем больше подобных конфликтов возникает в нашем мозге, тем меньше подобных дел мы можем делать одновременно.
В таком случае почему мы можем видеть, ходить и разговаривать одновременно? Это предположительно возникает из-за того, что наш мозг имеет различные системы, находящиеся в разных участках мозга, для данных видов деятельности, таким образом уменьшая количество конфликтов между ними. Однако, когда мы вынуждены решать крайне сложные задачи, тогда у нас имеется лишь один выход: каким-либо образом разбить эту задачу на несколько частей, для решения каждой из которых потребуется высокоуровневое планирование и обдумывание. Например, для решения каждой из таких подзадач может потребоваться одно и более «предположений» о заданной проблеме, а затем потребуется провести умственный эксперимент для подтверждения правоты предположения.
Почему мы не можем делать это одновременно? Одна из возможных причин может быть достаточно простой — ресурсы, которые необходимы для составления и реализации планов, развились совсем недавно — примерно миллион лет назад — и мы не имеем достаточно много копий этих ресурсов. Другими словами, наши высшие уровни «управления» не имеют достаточного количества ресурсов — к примеру, ресурсов для отслеживания задач, которые предстоит сделать, и ресурсов для нахождения решений поставленных задач с привлечением средств с наименьшим количеством внутренних конфликтов. Также, вышеописанные процессы, вероятнее всего используют символические описания, которые мы описывали ранее — и эти ресурсы также имеют лимит. Если все так и обстоит — то мы попросту вынуждены последовательно сосредотачиваться на целях.
Подобные взаимные исключения могут быть основной причиной, почему мы воспринимаем наши мысли как «поток сознания», или же как «внутренний монолог» — процесс, при котором последовательность мыслей могут напоминать историю или рассказ. Когда наши ресурсы ограничены, у нас нет ничего другого, кроме как медленной «последовательной обработки информации», которая зачастую называется «высокоуровневым мышлением».
Символическое описание: Почему мы вынуждены использовать символы или слова, вместо, скажем, прямых контактов между клетками мозга?
Множество исследователей разработали системы, обучающиеся на основании предшествующего опыта путем изменения связей между различными частями системы, называемые «нейронными сетями» или «машинами учащихся посредством создания контактов». Доказано, что такие системы способны обучиться распознавать различные виды шаблонов — и вполне вероятно подобный низкоуровневый процесс, находящийся в основе «нейронных сетей», может лежать в основе большинства функций нашего мозга. Однако, хоть эти системы крайне полезны в различных полезных областях человеческой деятельности, они не могут удовлетворить потребности более интеллектуальных задач, потому что они хранят свою информацию в виде чисел, которые сложно использовать другими ресурсами. Кто-то может использовать данные цифры в качестве меры корреляции или вероятности, но они не будут иметь малейшего представления, о чем ещё могут говорить данные цифры. Другими словами, подобное представление информации не имеет достаточной выразительности. Например, небольшая нейронная сеть может выглядеть подобным образом.
В сравнении, рисунок ниже показывает так называемую «Семантическую Сеть», который показывает некоторые связи между частями пирамиды. К примеру, каждая связь, которая указывает на концепцию поддерживает (supports) может быть использована для предсказания падения верхнего блока, если нижние блоки будут удалены со своих мест.
Таким образом, в то время как «сеть связей» показывает лишь «силу» взаимодействия между элементами, и ничего не говорит о самих элементах, трехуровневые связи «семантической сети» может быть использована для различных рассуждений.
Модели себя: Почему мы включили «модели себя» в необходимые процессы в вашей первой диаграмме?
Когда Джоан думала о том, что она сделала, она задавала себе вопрос: «Что мои друзья подумали бы обо мне?». И единственным способом ответить на поставленный вопрос было бы использование описаний или моделей, которые представляют её друзей и её саму. Некоторые модели Джоан описывали бы е ё физической тело, другие — её цели, третьи — её отношения к различным социальным и физическим событиям. В конце концов мы бы создали систему, которая включает в себя набор историй о нашем прошлом, способов описания состояния нашего разума, совокупности знаний о наших возможностях и визуализаций наших знакомых. Глава 9 более подробно объяснит, как мы делаем подобные вещи и создаем «модели» самих себя.
Когда Джоан создаст набор данных моделей, она сможет использовать их для саморефлексии — и тогда обнаружит, что думает о самой себе. Если эти рефлексивные модели приведут к какому-либо выбору тактики поведения, тогда Джоан будет ощущать, что «контролирует себя» — и, вероятно, для обобщения данного процесса использует термин «сознавать». Другие же процессы, происходящие в мозге, которые она вряд ли будет осознавать, Джоан будет относить к области вне её контроля и называть их «бессознательными» или «непреднамеренными». А как только мы сами сможем создавать машины с подобным ходом размышлений, возможно они тоже научатся говорить фразы наподобие: «Я уверен, что вы знаете, что я имею ввиду, когда говорю о «умственном опыте».
Я не настаиваю на том, что подобные детекторы (как С-детектор прим.ред.) должны быть вовлечены во все процессы, которые мы называем сознанием. Однако, без наличия способов распознать специфические паттерны психических состояний мы, возможно, не сможем говорить о них!
∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞
Этот раздел начался с обсуждения некоторых идей о том, что мы имеем ввиду, когда говорим о сознании, и мы предположили, что сознание можно охарактеризовать как обнаружение некоторой высокоуровневой деятельности в мозге.
Однако, мы также задались вопросом что может вызывать начало данных высокоуровневых видов деятельности. Мы можем рассмотреть их проявление на следующем примере: допустим, среди ресурсов Джоан имеются «Детекторы Проблем» или же «Критики» которые срабатывают когда размышления Джоан натыкаются на проблемы — например, когда она не достигает какой-нибудь важной цели, или не разрешает какую-нибудь проблему. В этих условиях Джоан может описать состояние своего разума терминами «несчастье» и «фрустрация» и попытаться выйти из этого состояния при помощи разумной деятельности, которую можно охарактеризовать следующими словами: «Сейчас я должна заставить себя сконцентрироваться». Тогда она может попробовать обдумать сложившуюся ситуацию, что потребует участия набора более высокоуровневых процессов — например, активируя набор следующих ресурсов мозга:
Это говорит о том, что мы иногда используем «сознание», для описания действий, которые скорее инициируют процессы, чем распознают начало работы высокоуровневых процессов.
Студент: На каком основании вы выбираете термины для ваших схем, и определяете через них таки слова как «сознание»? Так как «сознание» — многозначное слово, то каждый человек может составить свой список терминов, который может в него включаться.
В самом деле, так как большое количество психологических слов многозначны, мы, скорее всего, будем переключаться между различными наборами терминов, которые лучше всего будут описывать данные многозначные слова, например — «сознание».
∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞
4.3.1 Иллюзия Имманентности
»Парадокс сознания — чем более разумен человек, тем больше слоев обработки информации отделяют его от реального мира — это, как и многое другое в природе, своеобразный компромисс. Прогрессирующее дистанцирование от внешнего мира является той ценой, которая уплачивается за любое знание о мире вообще. Чем глубже и шире [наше] становятся наши познания о мире, тем более сложные слои обработки информации необходимы для дальнейшего познания».
— Дерек Бикертон, Языки и виды, 1990.
Когда вы входите в комнату у вас возникает ощущение, что вы мгновенно видите все находящееся в вашем поле зрения. Однако это является иллюзией, потому что вам необходимо время для распознавания объектов, которые находятся в комнате, и только после этого процесса вы избавляетесь о неправильных первых впечатлениях. Тем не менее, этот процесс протекает так быстро и гладко, что требует объяснения — и оно будет дано позже в главе §8.3 Пананалогия.
Тоже самое происходит внутри нашего разума. Мы обычно имеем постоянное ощущение, что «сознаем» вещи, происходящие вокруг нас сейчас. Но если мы взглянем на ситуацию с критической точки зрения, мы поймем, что имеется какая-то проблема с подобным представлением — потому что ничего не может быть быстрее скорости света. Это означает, что ни одна часть мозга не может знать, что происходит «сейчас» — ни касаемо внешнего мира, ни других частей мозга. Максимально что может знать рассматриваемая нами часть — что произошло в недалеком будущем.
Обыватель: Тогда почему мне кажется, что я осознаю все знаки и звуки, а также чувствую свое тело в каждый момент времени? Почему мне кажется, что все воспринимаемые мной сигналы обрабатываются мгновенно?
В повседневной жизни можно предполагать, что все что мы видим и чувствуем мы «осознаем» здесь и сейчас, и обычно для нас не выходит боком предположение о том, что мы находимся в постоянном контакте с окружающим миром. Однако, я буду утверждать, что эта иллюзия проистекает из особенностей организации наших ментальных ресурсов — и мне вышеописанному феномену наконец следует дать имя:
Иллюзия Имманентности: На большинство вопросов, которые вы задаете, ответы будет находится раньше, чем высшие уровни сознания начнут подключаться к поиску ответов на данные вопросы.
Другими словами, если ответ на вопрос, который вас интересует, вы получаете до того как осознаете, что он вам был необходим, у вас складывается ощущение, что вы знали ответ сразу же и складывается впечатление, что никакой работы разума не происходило.
Например, до того как вы заходите в знакомую вам комнату, вполне вероятно вы уже прокручиваете в уме воспоминание об этой комнате и, возможно, после того как вы войдете вам потребуется некоторое время, чтобы заметить изменения, которые в комнате произошли. Идея, что человек постоянно воспринимает настоящий момент является незаменимой в повседневной жизни, однако многое из того что, как мы предполагаем, видим — является нашими стереотипными ожиданиями.
Некоторые утверждают, что было бы замечательно постоянно быть в курсе всего происходящего. Но чем чаще ваши высокоуровневые процессы меняют свои взгляды на реальность, тем труднее им будет найти значащую информацию в меняющихся условиях. Сила наши высокоуровневых процессов проистекает не из непрерывных изменений своих описаний реальности, а из-за их достаточной стабильности.
Другими словами, для того чтобы мы ощутили какая часть окружающей и внутренней среды сохраняется с течением времени, нужно уметь исследовать и сравнивать описания из недавнего прошлого. Мы замечаем изменения несмотря на них, а не из-за того, что они происходят. Наше чувство постоянного контакта с миром является Иллюзией Имманентности: она возникает, когда на каждый задаваемый нами вопрос мы уже находим ответ в голове ещё до того как вопрос будет задан– как будто ответы уже находились там.
В главе 6 мы рассмотрим, как наша способность активировать знания до того как они нам понадобятся может объяснить почему мы пользуемся такими вещами как «здравый смысл» и почему он кажется нам «очевидным».
4.4 Переоценивая Сознание
«Наш разум настолько удачно создан, что мы можем начать мыслить, без какого-либо понимания того, как это работает. Мы лишь можем осознавать результат этой работы. Область бессознательных процессов является неизведанным существом, которое работает и творит для нас, и, в конечном итоге, преподносит плоды своих стараний к нашим коленям.»
— Вильгельм Вундт (1832–1920)
Почему «Сознание» представляется нам загадкой? Я утверждаю, что причиной этому является наше преувеличение собственной проницательности. Например, в конкретный момент времени линза вашего глаза может сфокусироваться только на одном объекте, находящегося на ограниченной дистанции, в то время как остальные объекты вне фокуса будут размыты.
Обыватель: Мне кажется, этот факт не относится ко мне, потому что все объекты, которые я вижу, воспринимаются мной достаточно четко.
Вы можете увидеть, что это иллюзия если сфокусируете ваш взгляд на кончике пальца во время рассматривания удаленного объекта. В таком случае вы увидите два объекта вместо одного, и оба будут слишком размыты, чтобы их можно было детально рассмотреть. До того как мы проделали этот эксперимент, мы думали, что можем видеть все в одночасье четко, потому что линза глаза так быстро подстраивалась к рассматриванию окружающих предметов, что у нас не возникало ощущения что глаз может это делать. Аналогично, многие люди думают, что видят все цвета в их поле зрения –, но простой эксперимент показал, что мы видим корректные цвета вещей только возле объекта, на который направлен наш взор.
Оба вышеописанных примера относятся к Иллюзии Имманентности потому что наши глаза невероятно быстро реагируют на вещи, привлекающие наше внимание. И я утверждаю, что тоже самое относится к сознанию: мы совершаем почти такие же ошибки, в отношении того, что мы можем видеть внутри нашего разума.
Патрик Хейз: «Представьте себе, каково это — быть в курсе процессов, благодаря которым мы создаем воображаемую (или реальную) речь. [В таком случае] простой акт, как, скажем, «придумывание имени», превратился бы в изощренное и умелое использование сложного механизма лексического доступа, что было бы подобно игре на внутреннем органе. Слова и фразы, которые необходимы нам для коммуникации, сами будут являться далекими целям, для достижения которых необходимы знания и навыки, какими обладает оркестр, играющий симфонию, или механик, разбирающий замысловатый механизм.»
Хейз продолжает говорить, что если бы мы знали, как все внутри нас работает тогда:
«Мы все оказались бы в роли слуг прошлых нас; мы бы бегали внутри разума пытаясь разобраться в деталях ментальной машинерии, которая сейчас невероятно удобно скрыта от глаз, оставляя время для решения более важных вопросов. Зачем же нам находится в машинном отделении, если мы можем быть на капитанском мостике?»
При этом парадоксальном представлении сознание все ещё кажется удивительным –, но не потому что рассказывает много информации о мире, но потому что защищает нас от вышеописанных утомительных вещей! Вот другое описание этого процесса, которое можно найти в главе 6.1 «Общество Разума»
Подумайте о том, как водитель управляет машиной без каких-либо знаний о том, как работает двигатель, или почему колеса автомобиля поворачиваются налево или направо. Но если начнем думать об этом, то поймем, что мы управляем и машиной, и телом довольно схожим образом. Также это касается и сознательной мысли — единственное, о чем вам следует побеспокоиться это выбор направления движения, а все остальное будет работать само собой. Этот невероятный процесс включает огромное количество мышц, костей и связок, контролируемые сотнями взаимодействующих программ, которые не в силах понять даже специалисты. Однако, стоит вам лишь подумать «повернись в ту сторону» и ваше желание исполняется автоматически.
И если подумать, вряд могло было быть иначе! Что бы произошло, если бы вынуждены были воспринимать триллионы связей в нашем мозге? Ученые, например, наблюдали за ними в течении сотен лет, но они все ещё не понимают, как наш мозг работает. К счастью, в современной жизни нам всего-то нужно знать, что необходимо сделать! Это можно сравнить с нашим видением молотка как предмета, которым можно ударять по вещам, а мячика — как предмета, который можно бросать и ловить. Почему мы видим вещи не такими как они есть, а с точки зрения их использования?
Аналогичным образом, когда вы играете в компьютерные игры вы контролируете происходящее внутри компьютера в основном благодаря использованию символов и имен. Процесс, который мы называем «сознанием» работает по большему счету точно также. Возникает впечатление, что высшие уровни нашего сознания сидят за ментальными компьютерами, управляя огромными машинами в нашем мозге, не понимая, как они работают, а попросту «нажимая» на различные символы из списка, который то и дело появляется на ментальных дисплеях.
Наш разум развивался не как инструмент для наблюдения за самим собой, а для разрешения практических проблем связанных с пропитанием, защитой и воспроизведением.
4.5 Модели Себя и Самосознание
Если мы будем рассматривать процесс формирования самосознания, мы должны избегать единичных признаков его проявления, таких как распознавание и отделение от окружающей среды отдельных частей своего тела ребенком, использование им таких слов как «Я», и даже распознавания собственного отражения в зеркале. Использование личных местоимений может быть связано с тем, что ребенок начинает повторять слова и фразы, которые окружающие говорят о нем. Это повторение может начинается у детей в различном возрасте, даже если их интеллектуальное развитие будет протекать одинаково.
— Вильгельм Вундт. 1897
В §4.2 мы предположили, что Джоан «создала и использовала модели себя» —, но мы не объяснили, что подразумеваем под словом модель. Мы используем это слово в нескольких значениях, например «Чарли модельный администратор», что означает что на него стоит ориентироваться, или например «Я создаю модель самолета» что означает создание меньшего в размерах аналогичного объекта. Но в этом тексте мы используем словосочетание «модель Х» для обозначения упрощенного мыслительного представления, которое позволяет нам ответить на некоторые вопросы о каком-либо сложном объекта Х.
Таким образом, когда мы говорим «Джоан имеет ментальную модель Чарли», мы имеем ввиду, что Джоан обладает некоторыми ментальными ресурсами, которые помогают ей ответить на некоторые вопросы о Чарли. Я выделил слово некоторые потому что каждая из моделей Джоан будет хорошо работать с определенными типами вопросов — и будет давать неверные ответы на большинство других вопросов. Очевидно, что качество размышлений Джоан будет зависеть не только от того, насколько хороши её модели, но и от того насколько хороши её навыки в выборе данных моделей в конкретных ситуациях.
Некоторые модели Джоан будут предсказывать как физические действия могут повлиять на окружающий мир. Она также обладает и ментальными моделями, которые предсказывают как мыслительные акты могут изменять её ментальное состояние. В главе 9 мы поговорим о некоторых моделях, которые она может применять для описания себя, т.е. отвечать на некоторые вопросы о её способностях и склонностях. Эти модели могут описывать:
Её различные цели и амбиции.
Её профессиональные и политические взгляды.
Её понятия о своих компетенциях.
Её понятия о своих социальных ролях.
Её различные моральные и этические взгляды.
Её веру в то, кем она является.
Например, она может использовать некоторые из этих моделей чтобы оценить стоит ли полагаться на себя при выполнении какого-либо дела. Более того, они могут объяснить некоторые представления о своем сознании. Чтобы показать это, я воспользуюсь примером предложенным философом Дрю МакДермоттом.
Джоан находится в какой-то комнате. У неё есть модель всех объектов, находящихся в данной комнате. И одним из объектов является сама Джоан.
Для большинства объектов будут существовать свои подмодели, которые, например, будут описывать их структуру и функции. Модель Джоан для объекта «Джоан» будет являться структурой, которая она назовет «Я», в которую будут включены минимум две части: одна из них назовется Телом, вторая — Разумом.
Используя различные части этой модели Джоан может ответить »Да» на вопрос:»Имеешь ли ты разум? ». Но если вы спросите у нее:»Где находится твой разум? » — эта модель будет не в состоянии помочь ответить на вопрос так, как делают некоторые люди:»Мой разум находится внутри моей головы (или внутри моего мозга)». Тем не менее, Джоан сможет дать подобный ответ если Я будет содержать внутреннюю связь между Разумом и Телом или внешнюю связь между Разумом и другой частью тела, называемой Мозгом.
Говоря более обще, наши ответы на вопросы о себе зависят от моделей, которые мы о себе сложили. Я использовал слово модели вместо модель, потому что, как мы увидим в главе 9, человеку необходимы различные модели в различных условиях. Таким образом может быть множество ответов на одинаковый вопрос в зависимости от того, какой цели хочет добиться человек и эти ответы иногда совпадать не будут.
Дрю Макдермотт: Немногие верят в то, что мы обладаем подобными моделями, ещё меньше людей знает, что мы ими обладаем. Ключевой особенностью является не то, что система имеет модель самой себя, а в том, что у нее есть модель себя как сознательного существа.» — comp.ai.philosophy, 7 февраля 1992.
Однако, эти описания себя могут быть и некорректными, но они вряд ли будут продолжать существовать, если не будут делать для нас ничего полезного.
А что будет если мы спросим Джоан:»Осознавала ли ты что ты сейчас сделала и почему ты это сделала? »?
Если Джоан имеет хорошие модели как она делает свой выбор — тогда она ощутит, что имеет некоторый »контроль» за своими действиями и использует термин »сознательные решения» для их описания. Виде же деятельности, для которых у нее нет хороших моделей, она может классифицировать как независящие от неё и называть »бессознательными» или »непреднамеренными». Или наоборот, она может считать, что все ещё полностью контролирует ситуацию и принимает некоторые решения на основании »свободной воли» — что, несмотря на то что она может сказать, будет означать:»У меня нет хорошего объяснения, что заставило меня сделать этот поступок».
Таким образом, когда Джоан говорит:»Я сделала сознательный выбор» — это не означает, что произошло нечто волшебное. Это означает, что она приписывает свои мысли различным частям своих самых полезных моделей.
∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞
4.6 Картезианский Театр
«Мы можем рассматривать разум как театр ставящий одновременные постановки. Сознание состоит из сравнений их друг с другом, выбором наиболее подходящих в данных условиях и подавления наименее нужных путем усиления и уменьшения степени внимания. Лучшие и наиболее замечаемые результаты ментальной работы отбираются из данных, предоставляемых более низким уровнем обработки информации, которая отсеивается из ещё большего количества ещё более простой информации и так далее.»
— Вильям Джэймс.
Мы иногда сравниваем работу разума со спектаклем, поставленным на театральной сцене. Из-за этого Джоан иногда может представить себя зрителем в первом ряду театра, а «мысли в её голове» — в качестве играющих актеров. Один из этих актеров была боль в её колене (§3–5), которая начала играть главную роль. Вскоре, Джоан стала слышать голос в своей голове:»Я должна что-то сделать с этой болью. Она мешает мне чем-либо заниматься.»
Теперь, когда Джоан начинает думать о том, как она себя чувствует и что бы она могла сделать — то на сцене появится сама Джоан. Но для того, чтобы она могла слышать, что говорит, она также должна находится в зале. Таким образом, у нас появилось две копии Джоан — в роли актера, и в роли зрителя!
Если мы продолжим смотреть за этим выступлением — на сцене будет появляться ещё больше копий Джоан. Должна появиться Джоан-писатель для написания сценария выступлений и Джоан-дизайнер для постановки сцен. Также должны присутствовать другие Джоан за сценой для контроля за кулисами, светом и звуком. Должна появиться Джоан-директор для постановки спектакля и Джоан-критик, чтобы мог жаловаться:»Я больше не могу терпеть эту боль!»
Однако, когда мы внимательно рассмотри эту театральную точку зрения, мы увидим, что она ставит нам дополнительные вопросы и не дает необходимых ответов. Когда Джоан-критик начинает жаловаться на боль как она относится к Джоан в данный момент выступающей на сцене? Нужен ли отдельный театр для каждой из этих актрис для проведения спектаклей с участием лишь одной Джоан? Конечно же, обсуждаемого театра не существует, а Джоан-объекты не являются людьми. Они представляют собой лишь различные модели самой Джоан, которые она создала для представления себя в различных ситуациях. В одних случаях эти модели очень похожи на мультипликационных персонажей или карикатуры, в других — они совершенно непохожи на объект, с которого рисуются. Так или иначе, ум Джоан изобилует различными моделями самой Джоан — Джоан в прошлом, Джоан в настоящем и Джоан в будущем. Там имеются как остатки прошлой Джоан, так и Джоан какой она хочет стать. Также там присутствуют интимные и социальные модели Джоан, Джоан-спортсмены и Джоан-математики, Джоан-музыканты и Джоан-политики, и различные виды Джоан-профессионалов — и именно из-за их различных интересов, мы не можем даже надеяться на то, что все Джоан поладят. Более подробно данный феномен мы обсудим в главе 9.
Почему Джоан создает подобные модели себя? Разум представляет собой путаницу процессов, которые мы едва понимаем. И всякий раз, когда мы сталкиваемся с тем что не понимаем, мы стараемся представить это в знакомых нам формах, и нет ничего более подходящего, чем различные объекты, находящиеся вокруг нас в пространстве. Поэтому мы можем представить место, где находятся все мыслительные процессы — и, что самое поразительное, многие люди действительно создают подобные места. Например, Даниель Деннетт назвал это место «Картезианским Театром».
Почему этот образ является очень популярным? Во-первых — он не объясняет многих вещей, но её наличие гораздо лучше, чем пользоваться идей о том, что все мышление осуществляется одним Я. Она признает существование различных частей разума и их возможности взаимодействовать, а также служит своеобразным «местом», где все процессы могут работать и общаться. Например, если бы различные ресурсы предложили свои планы что Джоан должна делать, тогда идея театральной сцены могла дать представление о их общем месте работы. Таким образом Картезианский Театр Джоан позволяет ей использовать многие изученные навыки реальной жизни «в уме». И именно это место дает ей возможность начать размышлять о том, каким образом принимаются решения.
Почему же мы находим эту метафору настолько правдоподобной и естественной? Возможно способность «моделировать мир внутри своего разума» была одной из первых приспособлений, которое привело наших предков к возможности саморефлексии. (Также есть опыты, показывающие что и некоторые животные создают в мозге схожие с картой отображения окружающей среды, с которой они знакомы). В любом случае, подобные вышеописанным метафоры пронизывают наши язык и мысли. Представьте, как сложно было бы размышлять без сотни различных концепций наподобие:»Я прихожу к своей цели». Пространственные модели настолько полезны в нашей повседневной жизни, и мы обладаем настолько мощными навыками их использования, что начинает казаться, что данные модели используются в любой ситуации.
Однако, возможно мы зашли слишком далеко, и концепция Картезианского Театра уже стала преградой на пути дальнейшего рассмотрения психологии разума. Например, мы должны признать, что театральная сцена — это лишь фасад, скрывающий основное действо, которое происходит за кулисами — происходящее там скрыто в сознании актеров. Кто или что определяет, что должно появляться на сцене, то есть выбирает кто именно нас будет развлекать? Как именно Джоан принимает решения? Как такая модель может представить сравнение двух различных возможных «будущих исходов ситуации» без одновременного подержания двух театров?
Образ театра сам по себе не помогает нам ответить на подобные вопросы, потому что он отдает слишком много разума Джоан, наблюдающей за постановкой из зала. Однако, у нас имеется лучший способ представления этой Глобальной Рабочей Площадки, который предложили Бернард Баарс и Джеймс Ньюмен, которые предположили следующее:
«Театр становится рабочим пространством, куда имеют доступ большой набор «экспертов». … Осведомленность о происходящей ситуации в любой момент времени соответствует слаженной деятельност
