Александр Тараторин, Росбанк: Сервисы западных производителей пропали — приходится делать свое28.09.2023 14:17

Российский финтех в 2023 г. продолжает существовать под беспрецедентным внешним давлением: кибератаки, ограничение трансграничных платежей, удаление банковских приложений из маркетплейсов и различные санкционные ограничения. Возможно ли финансовой организации развиваться в таких турбулентных условиях, в интервью CNews рассказал Александр Тараторин, директор по информационным технологиям Росбанка.

«В стране не случилось коллапса»

CNews: Какие тенденции, на ваш взгляд, сейчас наиболее заметны в российском финтехе?

Александр Тараторин: Из-за последних геополитических событий у участников рынка и простых россиян возникли сложности с целым рядом финансовых сервисов — например, трансграничными переводами и оплатой при помощи устройств Apple.

К счастью, в стране не случилось коллапса с более массовыми сервисами, к примеру, с обслуживанием пластиковых карт — НСПК, Национальная система пластиковых карт, вместе с банками решила эту проблему до конца 2022 года. Тем не менее у многих клиентов возникли определенные неудобства, которые банки стараются компенсировать. Например, пользователи привыкли к оплате смартфоном или часами, и вместо этого функционала банки сейчас предлагают использовать платежные стикеры.

Если говорить о трансграничных переводах, появляются различные сервисы, позволяющие работать с банками дружественных стран — так мы можем помочь путешественникам. В общем, первая тенденция в финтехе — это оперативное закрытие «дыр», которые возникли в прошлом году.

CNews: А вторая?

Александр Тараторин: Попытки сделать сервисы удобнее и комфортнее для клиентов. Одни пытаются уйти от специфических банковских терминов, стать ближе к молодежной аудитории — вспомним «Яндекс» с его «Сейвами». Это ведь традиционный банковский продукт, накопительный счет —, но в новой обертке.

Другие делают акцент на универсальность. Бывает, что клиента не интересует банковское приложение как таковое, и тогда банк пытается завернуть свои услуги в другое — к примеру, предлагает систему скидок в другом приложении или в одной из экосистем. Эксперименты продолжаются.

CNews: На ваш взгляд, развитие российского финтеха замедлилось в связи с событиями 2022 года или наоборот? Мы по-прежнему впереди планеты всей или нет?

Александр Тараторин: Нет, ускорилось еще больше — жизнь заставила. Как и в эпоху пандемии — тогда цифровой рывок тоже понадобилось совершить очень быстро, чтобы закрыть новые потребности клиентов.

Сервисы западных производителей пропали — приходится делать свое.

Понятно, что наши аналоги где-то отстают и не успевают выйти на нужный уровень. Но в целом темп развития множества инструментов и систем поразительный.

Наш финтех и сейчас обгоняет многие страны, уровень цифровизации банковских услуг сравним, например, с тем, что есть в скандинавских государствах. В США он развит значительно меньше —, а страны Южной Европы, к примеру, отстают от нас как минимум на 10 лет. В России же даже бабушка умеет принять перевод по телефону.

CNews: А почему так получилось?

Александр Тараторин: Думаю, в том числе за счет того, что государство задает высокую планку — в стране сейчас очень достойный уровень цифровизации общения человека и государства. Банкам стыдно быть хуже, чем условные «Госуслуги». Соответственно, и позиция клиента такая: «я заявление на паспорт в онлайне оформляю, а вы мне в офис предлагаете прийти?»

В общем, коммерческий сектор уже не может быть хуже, выглядеть менее интересно и современно, поэтому активно развивается бесконтактное обслуживание. Тренды здесь задает финтех и ИТ-компании.

«Сегодня нужно быть готовым защищать себя свои сервисы»

CNews: Преодолеть какие вызовы банкам за последние два года было тяжелее всего?

Александр Тараторин: Один из основных вызовов связан с кибербезопасностью. Атакам злоумышленников регулярно подвергается вся финансовая инфраструктура, и мы здесь не исключение.

Так что сегодня нужно быть готовым защищать себя свои сервисы, чтобы банковская система оставалась устойчивой. К новой реальности приходилось подстраиваться в моменте — докручивать, налаживать, вкладывать дополнительные средства. Но в целом, российские банки неплохо с этим справились, а мы были лучше многих.

CNews: Как санкции повлияли на работу «Росбанка»?

Александр Тараторин: На нас повлияла смена акционера, которая случилась прошлой весной. Шел процесс переговоров о выкупе банка, и мы начали готовиться к выходу в независимое плавание. В прошлом году мы многое сделали, чтобы полностью стать независимыми — заменили системы группы на отечественные, построили дополнительные локальные узлы инфраструктуры, перенастроили сервисы.

После отказа вендоров от тех контрактов, что уже были заключены (и часто — оплачены), мы искали варианты, пытаясь понять, как жить в новых условиях и продолжать обслуживать клиентов. В первую очередь замещали системы защиты на отечественные — до этого у нас, как у «дочки» иностранного банка, было много иностранных.

Вообще у нас есть большая программа по импортозамещению, разработанная с учетом всех требований регулятора. Это, конечно, многолетнее путешествие — полностью переделать на отечественных технологиях все то, что мы делали предыдущие 25 лет. Центральная часть программы связана с разборкой на части прежней банковской системы, которую мы заменяем на набор интегрированных между собой модулей, часть из которых — «коробочные», а часть — собственная разработка.

В марте прошлого года, когда нам нужно было «отрываться» от Парижа, мы работали буквально круглыми сутками, чтобы мигрировать на отечественные решения с европейских систем, например, систем управления операциями с ценными бумагами. А в итоге клиенты даже не заметили, что что-то поменялось.

CNews: Пришлось ли радикально пересматривать стратегию развития банка за последний год? Было ли усилено ИТ-направление, ИБ-направление? За счет чего?

Александр Тараторин: Глобально я не сказал бы, что стратегия развития банка поменялась потому, что есть какие-то внешние факторы. Скорее она поменялась в связи со сменой акционера — сейчас акцент на более активный рост. У нас более амбициозная стратегия — под это приходится адаптировать ИТ-инфраструктуру и системы банка, чтобы они могли обслуживать большее количество клиентов, выполнять значимо большие объемы транзакций, а также гарантировать предоставление более сложных услуг. А это требует не только добавления мощностей, но и постоянной оптимизации систем и их интеграций.

Усилился и акцент на импортозамещение — когда мы были частью европейской группы, эта проблема на повестке дня не стояла. Так что расстановка приоритетов теперь другая — фокус на быстрый рост, адаптацию ИТ-систем под этот рост и импортозамещение.

CNews: На ваш взгляд, эволюционировали за последний год российские решения в области обработки и визуализации данных, платежей, биометрии, они стали полноценной заменой продуктам ушедших западных вендоров? Уход каких вендоров из страны стал наиболее чувствительным для российских банков?

Александр Тараторин: 90% банков первым назовет Oracle, их базами данных пользовались все и везде, и с них часто сложно перейти на что-то еще. А наша прежняя банковская система построена на больших машинах IBM с интегрированными операционной системой и базой данных от того же производителя, аналогов которым отечественная промышленность не выпускает. Переписать все заново для работы на отечественных платформах — задача не на пять минут. Мы активно мигрируем на отечественные технологии, но на это требуется время.

«Сегодня банки все реже соглашаются отправлять деньги через границу»

CNews: Одним из ключевых вызовов для российского финрынка многие называют поиск альтернатив трансграничным расчетам и движение к новой модели открытых финансов. Как может выглядеть развитие альтернативных механизмов международных расчетов?

Александр Тараторин: Да, банкам пришлось нелегко, когда стало меньше возможностей для трансграничных платежей, заблокировали активы, перестал работать SWIFT, определенные платежи перестали проходить. Понятно, что у иностранных банков оставались какие-то лазейки, но их тоже становилось все меньше, а ограничений — больше.

Сегодня банки все реже соглашаются отправлять деньги через границу. В стране стало меньше валюты. Трансграничные переводы превратились в привилегию для клиентов. Постоянно появляются какие-то варианты переводов с дружественными странами, варианты с мягкими валютами — буквально каждую неделю появляется новый банк-партнер и новая валюта.

Другое дело, что возможность их использования даже в банках дружественных стран ограничена — они боятся вторичных санкций. Так что сейчас это, скорее, творческая история про договоренности, технологически есть множество возможностей.

CNews: С 1 августа в России появилась новая форма валюты — цифровой рубль. Центробанк запустил пилотирование операций с реальными цифровыми рублями на ограниченном круге клиентов и сотрудников крупных кредитных организаций — входит ли в него «Росбанк»? Как вы в целом относитесь к этому эксперименту, станет ли цифровой рубль полноправной альтернативой наличным и картам?

Александр Тараторин: Да, мы участвуем в пилотировании операций с реальным цифровым рублем, в рамках которого взаимодействуем с реальными организациями и физлицами в формате «friends&family». Можно назвать это поворотным моментом в финансовой сфере, и мы как один из крупных системно значимых банков считаем необходимым быть в авангарде этих изменений. Участники в целом положительно оценивают доступ к платформе цифрового рубля через дистанционное банковское обслуживание Росбанка, а также высокую скорость выполнения операций и понятный интерфейс. Такой опыт положительно влияет на восприятие возможностей цифрового рубля и открывает новые горизонты для расчетов и переводов.

Полагаем, что у данного средства расчетов безусловно появится своя ниша из-за преимуществ, обозначенных Банком России (скорость, более низкие тарифы по сравнению даже с СБП, большая защищенность в силу использования методов криптографической защиты на платформе цифрового рубля и т.д.). А задача банков — постараться учесть плюсы этого способа расчетов в своих процессах и продуктах, улучшать клиентское обслуживание, расширять линейку инновационных продуктов и сервисов.

CNews: Как инициатива повлияет на жизнь банков, какие тут есть риски?

Александр Тараторин: Как мы знаем, цифровой рубль — это цифровая валюта Центрального банка, которая является третьей формой российской национальной валюты в дополнение к уже существующим наличной (банкнотам и монетам) и безналичной (средствам на счетах в банках) формам денег. Банк России планирует вводить цифровой рубль в широкий оборот постепенно и рассчитывает, что он станет повседневным средством платежа только к 2025 году.

На данный момент цифровой рубль только-только запустился «на бою», перечень пилотируемых операций с реальным цифровым рублем пока ограничен, как и число участников пилота. В перспективе цифровой рубль должен стать еще одним удобным для клиентов инструментом для переводов и платежей, в том числе и для расчетов по ЦФА (с использованием смарт-контрактов).

Мы считаем, что появление цифрового рубля станет дополнительным стимулом для банков повышать привлекательность текущих банковских продуктов и процессов, предлагая клиентам более выгодные условия обслуживания. В целом внедрение цифрового рубля в широкий оборот создаст условия для повышения конкуренции в банковском секторе и более эффективного перераспределения финансовых ресурсов в экономике. Будет способствовать распределению прибыли в банковском секторе в пользу кредитных организаций, предлагающих более выгодные условия по своим продуктам.

«Ставку надо делать на создание большого количества инструментов»

CNews: Как вы относитесь к идее суперприложения, которое бы объединило в себе все банки? Говорят, это помогло бы обходить санкционные ограничения по размещению приложений в маркетплейсах.

Александр Тараторин: Не согласен, чем больше банков сосредоточено в одном сервисе, тем выше вероятность того, что он и попадет «под раздачу». Мне кажется, делать нужно ровно наоборот: не в одном месте собирать услуги различных банков, а разводить их по разным инструментам. Ставку сейчас надо делать не на консолидацию, а на создание большого количества инструментов.

CNews: Сейчас у каждого банка имеется плюс-минус одинаковый набор услуг и сервисов, интернет-банкинг, приложение и т.д. За счет чего теперь банки могут конкурировать, на что им лучше делать ставку, чтобы привлечь клиентов? О каких новых технологиях идет речь? Есть мнение, что конкуренция развернется вокруг решений, упрощающих процесс оплаты: pay-сервисов, QR-кодов, платежей по биометрии.

Александр Тараторин: Первое, на что банки сейчас делают ставку — удобство. Второе — богатство функционала. Сервис не должен ломаться. Также есть фактор финансовых условий — размер реального кэшбека, ставки по депозиту. Одни клиенты больше смотрят на обертку, рекламу, другие лучше считают деньги, для третьих важна надежность банка.

Если говорить о pay-сервисах — они все тоже про удобство. У банка из первой десятки уже давно сформировался примерно одинаковый набор стандартных услуг. Одним пользователям нравятся стикеры, другим — QR-коды. Много тонкостей, плюс и минусы сервиса становятся ясны, когда реально начинаешь им пользоваться.

CNews: Представители отрасли считают, что новой вехой в развитии российского финтеха станут открытые интерфейсы — вы с этим согласны? Почему?

Александр Тараторин: Да, такое может быть. Появится такая категория клиентов, которые будут пользоваться чем-то, во что банковские услуги зашиты. Мы с этой историей экспериментировали, но не все так просто, как кажется. Я не стал бы делать прогнозы по поводу того, готовы ли банки скрыться внутри суперприложений и уйти от сугубо финансовых приложений. Думаю, пока людям удобно знать, что есть специальный сервис, где у них деньги лежат, есть счет, инвестиционная история.

CNews: Насколько банкам сейчас трудно конкурировать за ИТ-кадры с крупными интернет-компаниями, госкомпаниями, госбанками? Как решаете эту проблему?

Александр Тараторин: В ИТ-отрасли люди определяют все, от того, какого уровня у вас работают специалисты, зависит успех всего. Конкуренция за кадры высокая, поэтому стараемся беречь их и создавать все условия, чтобы работали у нас, а не смотрели в сторону. Если кто-то уехал — пытаемся сделать так, чтобы им было интереснее вернуться и работать здесь.

Есть проблемы с высококвалифицированными специалистами уровня Senior — это штучные кадры. Мы пытаемся воспитывать молодежь, но демографическая ситуация уже такая, что и ее становится все меньше. И на воспитание тоже требуется время, которого не очень много.

Полный текст статьи читайте на CNews