Музей истории Киева и Осада «Украинского дома»: как это было
Ночь с 25 на 26 января 2014 г. я провел под и в «Украинском доме», в застенках которого вот уже 10 лет томится коллекция Музея истории города Киева. Попробую по горячим следам описать то, что там происходило.
Дня начала небольшая справка.
Бездомный музей В 2003 г. при непосредственном участии экс-президента Леонида Кучмы, Виктора Януковича, занимавшего тогда пост премьер-министра, а также при активном пособничестве экс-мэра столицы Александра Омельченко Музей истории Киева был выселен из Кловского дворца на Липках, где он находился почти четверть века.
С тех пор МИК влачил жалкое существование. Экспозицию разобрали, коллекция была запакована в ящики и отправлена в «Украинский дом» (бывший Музей В.И. Ленина). Коллектив потихоньку разбегался, потому что перспектив никаких не просматривалось. Городские власти не демонстрировали никакого желания возрождать музей, превратившийся в чемодан без ручки.
Весной 2012 г. (после 8 лет мытарств!) музею было передано скандальное здание на ул. Богдана Хмельницкого, построенное, как сообщали СМИ, без необходимых согласований прямо над станцией метро «Театральная».
В какой-то мере это стало выходом для застройщиков (не пришлось сносить) и руководства КГГА (поставили галочку). Но не для музея, который был вынужден в авральном порядке приспосабливать под свои нужды сравнительно небольшое помещение, задуманное как торговый центр.
Создание «музейно-выставочного комплекса» проблему возврата МИК к нормальной жизни не решило. Значительная часть фондов по-прежнему находилась в «Украинском доме», подчиняющемся Государственному управлению делами. Администрация УкрДома давно пытается избавиться от музея, занимающего площади, которые можно выгодно монетизировать.
В общем ситуация с музеем просто позорная. Думаю, сложно будет найти ещё одну европейскую столицу-миллионник, где к своему музею относятся ТАК. Большинство киевлян наверняка уже забыли, куда делся музей, но события минувшей ночи напомнят о его существования.
Осада Вечером 25 января участники акций протеста на Майдане узнали, что в «Украинский дом» отправилось некоторое количество силовиков. В принципе, Внутренние войска и «Беркут» квартировались там почти два месяца. Но вчерашние передвижения были расценены как подготовка к удару в тыл протестующим на ул. Грушевского. Как следствие «Украинский дом» был заблокирован людьми, а все входы забаррикадированы мешками со снегом.
Поначалу блокада была мирной, но как всегда в разгоряченной толпе кто-то бросил первый камень, и понеслось. Были разбиты стекла на фасаде. Протестующие бросали в милицию камни, бутылки, запускали пиротехнику. Милиция бросала свето-шумовые гранаты и поливала людей из брандспойта (температура на улице была где-то -15).
Периодически в УкрДоме появлялись возгорания. К счастью, их быстро тушили плюс внутри там особо нечему гореть.
За всем этим я, как и многие коллеги, наблюдал в прямом эфире. Угроза для фондов музея, расположенных на 4 и 5 этажах, была более чем реальна, поэтому мы советовались, что можно предпринять. Минимум — это донести до всех сторон конфликта информацию о том, что внутри музей.
Глава правления Украинского центра развития музейного дела Владислав Пиоро поднял на уши нескольких депутатов, созванивался со СМИ, которые транслировали события с Европейской площади. По своим каналам этим же занимались коллеги из музеев и просто неравнодушные люди.
Пытались донести две вещи. Первое — необходимо по возможности прекратить действия, несущие угрозу для здания. Но в это мало кто верил. Второе — на случай, если начнется штурм, и здание займут протестующие, чтобы бойцы «Самообороны» обеспечили охрану 4 и 5 этажей.
(Как оказалось потом, к счастью, это сработало).
Но было очевидно, что этого мало. Надо было как минимум показать самооборонцам, где ставить посты. Было решено ехать на место и там по обстановке разбираться.
Из сотрудников музея отправиться в УкрДом согласилась заместитель директора Екатерина Романова. Это мужественный поступок, потому что ситуация накалялась и её развязку предсказать было сложно.
Екатерина Романова
В районе двух часов ночи 26 января мы подхватили Екатерину у здания музея на «Театральной» и поехали к УкрДому. Как мы в него попадем, четкого понимания не было. По пути выясняли, кто из депутатов на месте, чтобы с их помощью попасть внутрь. Таковым оказался Андрей Шевченко, которого мы разыскали и начали ждать развития ситуации.
Внутри в это время проходили переговоры между представителями оппозиции и руководством милиции, чтобы силовики покинули здание. Переговоры шли с переменным успехом. Успешно договорились о выходе раненых милиционеров. Их без проблем выпустили. Но потом начались сложности.
Митингующие предлагали силовикам выйти через центральный вход, для чего в толпе сделали коридор. Несколько раз решение уже было практически принято, но находились идиоты, которые неожиданно бросали внутрь то камни, то пиротехнику.
Примерно в 3.15 из здания вышел Виталий Кличко, который сообщил, что силовики будут выходить. Эвакуация происходила со стороны Владимирской горки.
Около 4 часов утра эвакуация закончилась. Т.е., полтора часа или чуть больше мы прыгали под УкрДомом, пытаясь согреться.
Проникновение Екатерина Романова, Влад Пиоро, я и ещё двое наших коллег зашли в УкрДом с центрального входа одними из первых. И точно первыми добрались до лестниц и эскалаторов, ведущих наверх. Это я к тому, что до нас на 4 и 5 этажи из людей, блокировавших здание, никто ни прошел.
Что показательно, как только мы побежали вверх по лестнице за нами погнались несколько человек с криками «Туда нельзя, там музей!». Т.е., информация прошла и передовая группа «Самообороны» была нацелена обеспечить охрану музея. За что отдельное спасибо Андрею Шевченко и всем, кто помогал донести информацию.
Мы поднялись на этажи, где находятся фонды, и попытались своими силами ограничить доступ посторонних. Это было непросто.
Во-первых, нас было пятеро на два этажа, где много входов, лестниц. Во-вторых, в здании поначалу была полная темнота. В-третьих, постепенно в УкрДом начали проникать десятки разгоряченных протестующих, которые на эмоциях в первые минуты не сразу воспринимали просьбы не входить на этажи. Шутка ли, люди сражались, а тут их не пущают. Приходилось уговаривать, пояснять. Но постепенно процесс наладился.
Примерно час с небольшим ушло на то, чтобы с помощью «Самообороны» взять этажи под контроль. За это отдельное спасибо Юрию Левченко из «Свободы». Работа была построена достаточно четко. Одной из сотен была поставлена задача помочь с охраной. Буквально через полчаса в здании появился временный комендант, который начал решать оперативные вопросы. Включили свет. Через полтора часа уже был назначен постоянный ответственный за УкрДом, с ним Екатерина Романова координировала усилия по защите этажей
Хочу особо отметить две вещи.
Первое. Я все время находился на 5-м этаже. Я своими глазами видел, что до нашего прихода двери в фондохранилище были вскрыты. Причем самым незамысловатым образом. Двери достаточно хлипкие. Их просто сильно дёрнули на себя. Это было четко видно по характеру повреждений, которые зафиксированы на видео нескольких СМИ. Открыли их точно не митингующие, потому что их там к этому моменту не было. Я готов это подтвердить, где угодно.
То же самое говорили коллеги, находившиеся на 4-м этаже. Там дверь просто высадили. Именно там с вечера 25 января начала срабатывать сигнализация.
Открыты были не все фонды. В частности, дверь в фонды с живописью на 5 этаже была опломбирована и неповреждена.
Фондохранилище, где я был, не выглядело разгромленным. Да, на полу валялось много пломб. Часть ящиков была опломбирована, значительная часть — нет. Как потом пояснила главный хранитель, не все ящики были опломбированы изначально. Так что заявлять о каких-то страшных разрушениях я бы не стал. Музейщики сейчас будут разбираться, пропало ли что-то.
Второе. Опыт проникновения протестующих в здание КГГА, Дом профсоюзов, Октябрьский дворец свидетельствует, что угроза вандализма, мародёрства, краж минимальна. Люди очень бережно подходят к имуществу. Я был уверен, что в УкрДоме бардака также не будет.
Поэтому цель нашего присутствия, по сути, сводилась к тому, чтобы попытаться защитить фонды от единичных злодеев, которые могли проявиться. Особенно — в самом начале, когда здание ещё не контролируется. Поэтому мы и стремились попасть внутрь первыми. В общем, так и получилось.
За время нахождения на этаже мне пришлось просить удалиться около 80 посторонних. Нашлось только два урода, один активный, один пассивный, которые проявили желание порыться в фондах и выудить что-то «для потреб революції», то бишь себе в карман. Первый вел себя достаточно агрессивно, даже пришлось с ним немного потолкаться.
Остальные вели себя нормально. Это были абсолютно разные люди — от молодых киевлян до вуек почтенного возраста. Все были достаточно возбуждены после стычек. Но как только они слышали просьбу покинуть помещение, потому что здесь фонды музея, останавливались, иногда задавали пару вопросов из серии «что за музей», потом разворачивались и уходили. В общем, дисциплина у сотен Самообороны — на уровне.
В районе 7 утра (т.е., только через три часа после того, как появился доступ в здание), в УкрДом приехала главный хранитель музея. Генеральный директор к началу девятого (когда я собрался домой) в УкрДоме так и не появилась.
В общем, наблюдаем существенную разницу в отношении к своему музею людей, работающих на расстоянии 500 метров друг от друга. Если коллектив НХМУ мобилизовался и пытается минимизировать риски, привлекает внимание, руководство постоянно на месте, то в МИК ситуация иная. Чем она обусловлена — я не знаю…
Главный хранитель, Екатерина Романова, Влад Пиоро и комендант здания составили акт о проникновении в фонды до прихода митингующих.
Быт и нравы «захватчиков» в «Украинском доме» Об этом уже писали, но повторю. Буквально через полчаса после входа в здание, там началась уборка. Собирали битое стекло, мусор, закрывали щитами окна. Девушки-волонтеры начали разносить чай и бутерброды.
Далее. Сотни Самообороны (которые я видел) управляемы. Было хорошо видно, как они выполняют задачи командиров.
Построение сотни перед уходом на дежурство
Особо хочу отметить такой эпизод. В районе 5 утра на пятый этаж поднялся временный комендант и сообщил — на нижних этажах в зоне доступа людей найдено несколько картин, по-моему, 13. Эти картины — имущество ГУД. В целях сохранности волонтеры их принесли, описали, сфотографировали и передали хранителю музея. Сейчас они временно находятся в фондах музея под охраной.
Также бойцы «Самообороны» помогли перенести около 10 ящиков с вещами музея с 4 этажа, где они были в зоне доступа людей, в фондохранилище на 5-й.
К чему я назойливо акцентирую внимание на этих деталях? К тому, чтобы люди, которые огульно называют протестующих погромщиками и вандалами, видели разницу. Там где ущерб от столкновений неминуем — он есть. Но там, где его можно избежать — его пытаются избежать всеми силами.
Я не хочу, чтобы о протесте сложилось слишком благостное впечатление. В толпе вооруженных мужчин, которые видели кровь, которые знают о похищениях и пытках, нет ничего благостного. Плюс много очень разных людей, в том числе — отморозков. Но сторонники Майдана — это не толпа люмпенов, это не сборище маргиналов. Это народ, у которого лопнуло терпение.
К 8 утра ситуация в УкрДоме стабилизировалась, в половине девятого мы отправились по домам.
Вот такая история. Что-то я наверняка забыл. Вспомню что-то важное — напишу.
Теперь то, что не касается музея, но мне кажется важным.
Я был на Майдане 1 декабря, 8 декабря, в ночь с 10 на 11 декабря, потом ещё несколько раз в декабре и январе. И прошлой ночью. Т.е., могу сравнить настроения в толпе.
Так вот — изменения радикальные.
Люди обозлены. Они реально готовы драться. Как мне показалось, большинство не ищет драки ради драки. Но настроены очень серьезно. Во многом накал обусловлен тем, что нормальные, мирные люди — бизнесмены, планктон и т.д. — просто не видят выхода. Т.е., дело не только в жертвах и репрессиях. Дело в ощущении безысходности, которое начинает переполнять. Многие преодолели страх. Поэтому Майдан не утихнет, не успокоится. А вот рвануть может.
Баррикада-блок-пост на Трёхсвятительской
Процесс переговоров с властью, как и лидеры оппозиции, во многом дискредитированы. На Кличко по-прежнему неплохо реагируют, особенно — когда он рядом с людьми в гуще событий. Но уже без восхищения первых дней протеста. Да и сам протест уже совершенно не похож на карнавал начала декабря.
Также в толпе много очень агрессивно настроенных лиц. Они провоцируют насилие. Они плохо управляемы или совсем не управляемы. Ими движут разные мотивы. Для многих — личные. Кого-то уже избила милиция. Кто-то видел, как у побратима вытекает глаз из-за осколка гранаты, брошенной силовиками. Это детонатор, который в любой момент может взорвать ситуацию.
В общем, субъекты, заинтересованные в мирном разрешении конфликта, должны срочно найти клапан, чтобы снизить агрессию у первой категории — мирных людей. Этим людям нужно показать выход. Топтание на месте будет только ухудшать положение.
Поэтому затягивать время нельзя. Иначе будет взрыв, после которого к нормальной жизни Украина вернется не скоро. Если вообще вернётся в нынешнем виде.
Алексей Копытько, prostir.museum
© Ноосфера
