Вакцины vs антибиотики: почему люди не доверяют вакцинам, но не боятся злоупотреблять антибиотиками
Одна из особо проявивших себя, но недостаточно обсуждаемых динамик — разница в коллективном восприятии вакцин и антибиотиков.
Вакцины, можно сказать, лучшее, что изобрела фармакология: и по эффективности, и по безопасности. Антибиотики, например, чем дальше — тем больше приносят проблем. Они ослабляют иммунитет, выполняя работу за него и уничтожая микрофлору, и усиливают бактерии, приводя к возникновению супербактерий. Вакцины — усиливают иммунитет и перекрывают бактериям и вирусам путь к передаче и эволюции. Не говоря уж ни о каких вообще таблетках или чём-то ещё.
Однако в массовом восприятии отпечаталась, почему-то, вывернутая наизнанку картинка: антибиотики среди людей очень, чрезмерно популярны. Врачи в один голос говорят о важности основных прививок и предупреждают об опасностях злоупотребления антибиотиками — однако в народе процветает антиваксерство, а антибиотики в аптеках сметают с полок как витаминки.
▍Вакцины и антибиотики: история
Антибиотики намного моложе вакцин: пенициллину нет и ста лет (1928) —, а свой ресурс они уже практически выработали, и побочные эффекты их применения стремительно приближаются к пользу.
Вакцинам более 200 лет (1798) и со временем они становятся только эффективнее и безопаснее. Технология Спутника по сравнению со старыми вакцинами, использовавшими ослабленные формы вирусов — небо и земля. При том, что вакцина со всех сторон безупречная.
Growing recognition for Russia«s Sputnik V COVID-19 vaccineИ это не то, чтобы панегирик — просто вакцина по своей сути очень простой инструмент. У неё одна задача: правильный пас иммунитету, чтобы тот его отбил нужными антителами. И одно условие (стандартное): не навредить. По простоте это пинг-понг: подал мячик — отбил мячик. Иммунитет и так играет в это буквально с рождения. То есть, никакого насилия и перелома природы через колено тут тоже нет. Антителом больше, антителом меньше. Однозначные критерии успеха (конкретные антитела и их количество) и неудачи (недостаточность эффекта, побочные эффекты) и позволяют однозначную оценку результата. Иными словами, от вакцины от ковида не так много и требуется: 1) защита от заражения, 2) предотвращение передачи, 3) защита от заболевания, 4) защита от тяжёлого течения болезни, 5) защита от смертельного исхода, 6) продолжительность защиты, 7) не навредить. И по каждому пункту всё довольно однозначно. Спутник-V выполняет их все.
По данным ученых, эффективность вакцины составила 91,6%, для добровольцев старше 65 лет — 91,8%. Вакцина также на 100% защищает от тяжелого течения коронавируса, сообщили в фонде. Уровень антител к коронавирусу у сделавших прививку в 1,3–1,5 раза выше, чем у переболевших коронавирусом, отметили исследователи.
В РФПИ рассказали, что 94% нежелательных явлений после прививки вакциной «Спутник V» протекали в легкой форме. Среди побочных эффектов названы симптомы простуды, реакции в месте укола, головная боль и общая слабость. В фонде отметили, что вакцина не вызывает аллергию и анафилактический шок.Но главная военная тайна в том, что и другие успешные вакцины (Pfizer, Moderna) делают то же самое и на том же уровне, не лучше и не хуже, потому что коридор «делает свою работу» у вакцин в принципе довольно узкий.
Поэтому безупречный результат в данном случае — это как сделать копию ключа: ключ должен открывать замок и не приносить проблем. Если новый ключ подошёл к замку и не создаёт проблем — работа выполнена безупречно. Если вакцина создаёт антитела и не создаёт проблем — работа выполнена безупречно. Но для таких задач безупречное исполнение и есть норма. Для вакцин это норма.
Вакцины избавили мир от самых страшных заболеваний, которые до этого меняли цивилизации — а, возможно, и стирали, если про оспу в Южной Америке в XVI веке правда. Очень похоже на правду, всё укладывается в историческую логику и соответствует археологическим находкам — просто это будет очень страшная правда, ведь речь о стёртой на 100% цивилизации, многолюдных городах и огромных империях по всему континенту от инков до майя, о которых мы не знаем почти ничего, потому что единственный вирус оспы всего за несколько лет мог убить десятки миллионов человек, под 100% стерев целые народы, а джунгли быстро скрыли все следы их цивилизаций.
Вакцина победила оспу
Восьмого мая 1980 г. Тридцать третья сессия Всемирной ассамблеи здравоохранения официально объявила: «Мир и все народы земли одержали победу над оспой».Это заявление ознаменовало победу над болезнью, от которой человечество страдало по меньшей мере 3 000 лет и которая только в XX веке унесла жизни 300 миллионов человек.
Для ликвидации оспы потребовалось 10 лет работы в глобальном масштабе под руководством Всемирной организации здравоохранения, участие тысяч медико‑санитарных работников во всем мире и полмиллиарда доз вакцины.
Вакцина работает с иммунитетом человека, тогда как антибиотики его подменяют (и разрушают).
«Наша собственная система врождённого иммунитета, по сути, сама отбирает бактерии, которые она плохо ловит».
До двух лет на восстановление здоровой кишечной микрофлоры после одного курса антибиотиков.
При том, что вакцина со всех сторон безупречная. Эффективность более 90% оставляет ~8% вероятность лёгкой формы заболевания — и это весь технический зазор. Защита от тяжёлого течения болезни и смертельного исхода — 100%, защиты от тяжёлого течения и смертельного исхода.
Вакцина по своей сути вещь очень простая. У неё одна задача: правильный пас иммунитету, чтобы тот его отбил нужными антителами. И одно условие (стандартное): не навредить. По простоте это пинг-понг: подал мячик — отбил мячик. При том, что иммунитет к этому полностью (обычно) готов: выработка приобретённого иммунного ответа — это есть основная работа иммунитета с рождения. То есть, тут нет никакого насилия и перелома природы через колено — это пинг-понг с заинтересованным партнёром, который и так целыми днями играет со стенкой. Антителом больше, антителом меньше. С той лишь разницей, что иммунитет сам по себе имеет дело с тем, с чем повседневно сталкивается. А вакцина позволяет стратегически подправить игру вероятностей в свою пользу, принеся максимум пользы в один ход.
Одна задача из одного цикла требует предельно простого инструмента, в котором нечему ломаться и неоткуда взяться скрытым рискам. Все риски вакцины — на поверхности: угроза нежелательной реакции организма или недостаточность желательной. Поскольку вакцина, по своей сути, рассчитана на однократную транзакцию: шлёпнул штампик — получил оттиск, то и возможные негативные реакции в таком случае вероятнее всего простые, типа аллергической реакции. Чтобы одним уколом запустить непредвиденную цепную реакцию, добиться многоступенчатых последствий — надо очень сильно постараться. В отличие от вирусов и микробов, содержимое вакцины заведомо не подразумевает возможности репликации, поэтому перерасти внутри организма в какую-то новую угрозу, навредить больше, чем на объём впрыснутого за укол, вакцина не может. Конечно, и укола достаточно, чтобы убить или покалечить, но для этого есть испытания — пропустить негативную реакцию первого-второго порядка очень сложно. А в отложенные последствия спустя долгое время и длинную цепочку химических реакций в организме по умолчанию я не верю. В вакцинах обычно нет ничего, что даже теоретически могло бы сказаться далеко отложенными последствиями с одного (!) укола. Может ли такое быть? Возможно. Но это тот случай, когда надо доказывать существование риска (отложенных последствий), а не отсутствие. По умолчанию обычных испытаний, которые, обычно, и так растягиваются на месяцы и годы (ковид — рекорд и исключение) более, чем достаточно. Если есть основания подозревать долгосрочные последствия — их надо проверять, но это если есть основания.
▍Вакцины vs антибиотики
Если прислушаться к голосу коллетивного бессознательного, то сложится впечатление, что антибиотики просто кажутся людям понятнее: есть микроорганизм — вредоносная живность, есть антибиотик — средство против неё.
А вакцины, наоборот, кажутся сложными, непонятными, и от них люди словно ждут, что они будут действовать как мутаген из «Черепашек-ниндзя». Отсутствие мутантов, созданных вакцинациями, люди принимают за подтверждение худших опасений: всё настолько плохо, что власти скрывают. А непонимание, что вакцина, в принципе, такое, и чего конкретно они боятся, ведёт к распространению позиции «мы не знаем долгосрочных эффектов, подождём». Подождать, соответственно, подразумевается период предполагаемой возможности наступления побочных эффектов — как правило, что-то исчисляемое в годах. Это абсурд.
Ожидать новых эффектов вакцинации спустя год и более спустя можно только если под видом вакцины на самом деле вкололи мутаген. Даже если вместо вакцины вколоть чистый вирус или микробы не придётся ждать результата год. Радиоактивные элементы, тяжёлые металлы, «Новичок» — всё, что может убить, покалечить, вызвать рак — проявит себя в своей худшей возможной форме максимум в первые месяцы, а не год, и, если их не продолжать вкалывать каждые три месяца, хуже, чем в первый квартал — не будет. Не говоря уже не о переборе методов убийства, а просто непредвиденных побочных эффектах вакцинации. Нет такого механизма, если с вакциной не вколоть живую агрессивную инфекцию или активно делящиеся раковые клетки, который бы привёл к последствиям более тяжёлым позже, чем через 3 месяца, чем в первые 3 месяца. На практике гораздо меньше — худшие реакции на вакцины у людей появляются, как на любую оказавшуюся, по тем или иным причинам, токсичной инъекцию, в течение минут, часов, дней, что логично.
Опасаться этого тоже логично. Но для этого и есть три фазы испытаний. Самые осторожные могут подождать, пока пройдёт пара недель вакцинации, будет вакцинирован 1% от популяции, например. Для России это миллион человек — это в 50 раз больше количества участников третьей фазы испытаний «Спутника» (20 тысяч человек), и, с точки зрения репрезентативной выборки — репрезентативнее некуда. При условии, что первыми обычно вакцинируются группы риска — это и самые высокие группы риска побочных эффектов. А рассчитывать, что что-то, что не проявилось среди миллиона человек, проявится у двух, бессмысленно: на таких объёмах любая информация превращается в какофонию, ведь никто не ведёт учёта результатов, как во время результатов. Даже миллион человек это очень много, чтобы считать из неупорядоченных сигналов такой массы людей в ноосферу что-то осмысленное, только если среди них не начнётся массовый мор. Но если массовый мор не начался — то разумных оснований откладывать вакцинацию больше не остаётся.
В России на начало мая вакцинацию прошли или начали 13 млн человек. С точки зрения здоровья общества это очень мало. В стране одних пенсионеров в разы больше. Но с точки зрения той части населения, кто раздумывает о вакцинации, просто осторожничает — рубеж «посмотреть, что с другими будет» уже давно пройден, польза от «ещё чуть-чуть подождать» уже отрицательная, потому что никаких новостей, которые уже не пробились сквозь информационный шум при вакцинации первого миллиона и первых пяти миллионов человек, при вакцинации ещё 20 млн не появятся, а вот последствия мизерного охвата вакцинацией в масштабах общества накапливаются и продлеваются.
Пока люди продолжают заболевать и умирать от ковида при наличии действующей доступной вакцины — это уже смерти не только эпидемии сопутствующих заболеваний (диабета итд), не только разрушенного состояния медицины, но и отсутствия в обществе солидарности. Можно говорить о том, что эпидемия раздута, случаев заболеваний не так много, смертность не так высока —, но с точки зрения личного выбора, гражданской позиции это ничего не меняет. 30 тысяч смертей от ковида в месяц, сто тысяч или миллион — речь идёт о сейчас уже необязательных, предотвратимых смертях. По официальным данным, общее число смертей людей с коронавирусом в январе превысило 37 тыс. против 44 тыс. в декабре 2020 года. С начала 2020 года умерло около 200 тыс. человек с коронавирусом. Показатели избыточной смертности в России за год по февраль 2021 года показывают, что это число может быть почти в два раза больше. Впрочем, 37 тысяч в месяц — это больше годовой смертности в ДТП. Помню, когда годовые показатели смертности в ДТП 10–15 лет назад на самом деле были за 30 тысяч в год — это казалось жутким количеством, и на дорогах постоянно напрягала перспектива пополнить эту статистику. 37 тысяч в месяц явно не вызывают такого эффекта — возможно, потому что они умирают в больницах? Возможно, смерти в больнице не ощущаются такими же чудовищно внезапными, как на дороге.
Nobody panics when things go «according to plan.» Even if the plan is horrifying! If, tomorrow, I tell the press that, like, a gang banger will get shot, or a truckload of soldiers will be blown up, nobody panics, because it’s all «part of the plan».
Впрочем, не с точки зрения людей, которые за 2 недели до этого умирать не планировали.
Что важно: эпидемия саму себя не остановит. С начала первых локдаунов в России прошёл уже полный год. Никакие сезонные ожидания на коронавирус не повлияли. В отсутствие вакцины его ничего не могло остановить — хотя, безусловно, меры дистанцирования замедлили. В присутствие вакцины, но невакцинированном населении распространение коронавируса тоже ничего не остановит. Возможно, кажется, что само создание вакцины и доступность возможности вакцинироваться меняет ситуацию. По крайней мере, это чувствуется в воздухе: люди ведут себя если не так, словно всё закончилось, то словно всё закончится в ближайшие недели.
Но только не с точки зрения коронавируса. Лёгкость на душе от появления вакцин и приближающегося лета не является фактором, влияющим на развитие эпидемии. Смена сезонов не является таким фактором — в 2020 надежды, что коронавирус хотя бы возьмёт отпуск под июньским солнцем не оправдались. 5 млн вакцинированных из 110 млн взрослого населения не остановят коронавирус. Если к ним прибавить переболевших, которых, по официальным данным, в январе насчитывалось менее 4 млн (и удвоить, чтобы учесть переболевших бессимптомно) — получится 13 миллионов человек. При этом модель распространения коронавируса показала себя довольно устойчивой. На его распространения не влияют практически никакие другие факторы, кроме двух: количества и плотности нахождения невакцинированных и непереболевших людей поблизости друг от друга — и ношения масок и очков для защиты себя и окружающих. По сути, это один и тот же фактор, потому что маски и очки, по сути, служат таким же барьером, как и дистанцирование. Маски, очки и дистанция замедляют распространение коронавируса, массовые сборища ускоряют распространение коронавируса, но оно продолжается в любом случае — и больше на его распространение ничего, похоже, не влияет. Вакцинация способна повлиять —, но именно вакцинация, а не возможность вакцинации или новости о вакцинации.
Скажем, в США к началу июня привито уже более половины взрослого населения — и менее, чем через месяц американцы планируют отмечать 4 июля всей страной. Это прекрасные новости для Америки и повод серьёзно задуматься для России.
Переболевшим тоже нужно прививаться. Количество антител от болезни может варьироваться в зависимости от тяжести протекания заболевания, может быть очень маленьким и люди с иммунитетом после болезни вполне могут заболеть повторно, столкнувшись с вирусной нагрузкой повыше.
Тогда как количество нужных протеинов в вакцине рассчитано с запасом, поэтому эффективность Спутника, Пфайзера и остальных от госпитализации и гибели 100%. У естественного иммунитета такого нет, многие остаются уязвимы.
