Светов — «цензура Яндекса менее страшна, чем цензура государства» // Мы обречены #11
Хотелось бы сидеть и думать только о работе и отдыхе —, но ведь хрен дадут. Кругом черте что. Одни сумасшедшие запрещают слова и заставляют переписывать проекты, чтобы код никого не обидел. Другие сумасшедшие просто выдумывают обвинения и сажают народ по тюрьмам.
Мы бомбанули и решили позвать в подкаст не разраба —, а политика и как следует обо всем этом поговорить. Выбрали Михаила Светова, главного либертарианца России, потому что хочется чтобы люди почаще себе повторяли — «никто, блин, никому ничего не должен».
Ниже монологи Михаила про резонансные и больные для ИТ вопросы.
Про «налоговый маневр» для ИТ
Это сделано в том числе для того, чтобы вытащить с офшоров корпорации, которые на данный момент регистрируют деньги там, и ситуация, вроде, разумная. Но создана она, потому что государство защищает интересы сверхбогатых, олигархов, а не средний класс граждан. Разумеется, что богатые всегда уйдут от налогов и пролоббируют в государстве свои интересы, в то время как простой гражданин будет вынужден им подчиняться.
С одной стороны кто-то пролоббировал, а с другой стороны есть необходимость вернуть налоговую базу России, чтобы провернуть то, что было проведено с ИП несколько лет назад, когда была налоговая амнистия и когда налоги, якобы, снизили. Люди сказали сколько они зарабатывают, и им тут же вломили НДФЛ 15% и прочие замечательные вещи.
Если у вас есть возможность не существовать в юридическом поле РФ, то этого лучше не делать — вся история это показывает. Нужно учиться хотя бы на собственных ошибках, которые мы прошли в СССР, в 90-ые и 00-ые.
Про взлет левых идей на западе
На протяжении советского периода мы смотрели на запад как на пример для подражания. А сейчас у них рушатся институты свобода слова, рыночные институты, институты конкуренции, и происходит всё то же самое, что было у нас 30 лет назад. Сноуден нашёл убежище только в России — это приговор западному статусу КВО.
Если посмотреть сейчас на США, на взлет левых и марксистских идей — кто в них вписывается? Амазон, Гугл, Майкрософт и прочие. У StoneToss есть классный комикс: либертарианец перетягивает канат и вдруг обнаруживает, что вместе с коммунистом на другом конце этот канат перетягивает большой капиталист в цилиндре. Это не случайно — корпорациям выгодно государство.
С помощью государства они становятся монополистами и гарантируют свое социальное превосходство на рынке. Корпорации попадут в куда более уязвимое положение на свободном рынке, потому что будут вынуждены конкурировать. На рынке в любой момент может появиться новый игрок, который урежет их норму прибыли, а государство эту норму прибыли может гарантировать.
На примере России мы видим это лучше всего — цены на нефть падают, а на бензин растут. Как это может быть? Да потому что государство защищает норму прибыли нефтяных компаний, и компаниям это очень нравится, ведь зачем им создавать новые энергоносители и искать дешевые способы добычи нефти? Мы помним, как бесновалась власть, когда открыли добычу газа из дробления породы, мы помним, сколько было иронизирования на этот счет, а потом стало очень страшно, потому что они поняли — норму прибыли, которую имели 10 лет назад — они уже никогда не получат.
Корпорации этого боятся, им выгодно большое государство. Но проблема здесь не в капитале, а во властных институтах созданных государством, которые можно купить. Единственный способ защититься — не уничтожить капитал, так как властные институты все равно останутся, будут дальше давить всех несогласных и продолжать концентрировать все больше ресурсов во всё меньшей группе людей. Единственный способ — в уменьшении государства, потому что если государство не может вмешиваться в рынок, то корпорации не могут купить это государство, чтобы подстроить условия в выгодную себе сторону.
Посмотреть на тот же Майкрософт. Почему они могут позволить себе выступать за высокие налоги? Потому что любая сверхкорпорация и любой сверхбогатый человек от налогов всегда может уйти, ведь это легко, когда в твоем банке 10 млрд $ и ты можешь спрятать их в другой стране. А если ты средний или богатый-средний класс, и у тебя в банке не миллиарды, а миллион, то миллион ты никуда не спрячешь. У тебя его отберут, и олигархи снова окажутся в более выгодном положении, чем если бы они находились на рынке, где им бы постоянно угрожала конкуренция. Поэтому большие корпорации и большие государства — враги свободного рынка.
Про цензуру Яндекса, Гугла и гигантских корпораций
К Яндексу я не питаю никаких теплых чувств. Разумеется, это государственная монополия. Когда блокировался телеграмм, Яндекс был не против этого, потому что шло «зачищение» поляны для сервисов, которую они бы могли занять.
Но даже цензура Яндекса менее страшна, чем цензура государства. Понятно, что они уже срастились, но это пока еще не одно и то же, и понятно, что когда это происходит на уровне Яндекса — это гораздо меньшая угроза, чем когда это происходит на уровне государства. Если вернуться к конфликтам с таксистами — на уровне государства в Трудовом Кодексе написано, что компания не имеет права отказывать в услугах по каким-либо необъективным причинам. А вот там, где запретило государство — уже никакая компания не отвертится, даже если захочет, потому что государство страшнее.
Сейчас представлять себя без Гугла и соцсетей всё труднее. Но проблема не в этом. Корпорации начали лоббировать государство и с помощью него делают себя незаменимыми. Гугл лоббирует государство, чтобы у него не появилось конкурентов, государство, например, отключает конкурентов от платежных систем. Никакой симпатии к большим корпорациям я не питаю, но понимаю, что государство страшнее корпораций и источником зла является именно оно. Забавно, что Гугл несколько лет назад отказался от своего слогана «don«t be evil», потому что ко злу они примкнули.
Про интеллектуальную собственность
Часто путается интеллектуальная собственность и патентное право — это разные вещи. Патентное право — юридический термин, которому либертарианство позволяет существовать в рамках правовых отношений. К примеру, мы с вами сидим в какой-то юрисдикции и договариваемся, что желтые штаны ношу только я, это не дает мне интеллектуальную собственность на желтые штаны, но это дало мне эксклюзивное право пользоваться желтыми штанами в рамках той юрисдикции, в которой мы состоим вместе. С точки зрения либертарианства это хорошо.
А интеллектуальной собственности — не бывает, эта идея несостоятельна. Но это не значит, что мы не можем защищаться с помощью контрактных вещей вроде патента. Патент это нормально, хоть и не в том виде, в котором он существует сегодня, в силу того что привязан к интеллектуальной собственности.
С точки зрения философии вся информация уже существует, ее нельзя придумать, ее можно только открыть. Проблема интеллектуальной собственности именно в этом, что информация — это интерпретация. От вульгарной идеи интеллектуальной собственности мы уже давно сдвинулись в сторону подписок, сервисов, мерчендайзинга, и основная прибыль исходит из этого.
В каком году вы думаете киноиндустрия заработала больше всего денег в своей истории? — В прошлом. Что делает очевидным тот факт, что пиратство не мешает зарабатывать деньги людям, которые занимаются интеллектуальным трудом. Более того, оно помогает им это делать. Там, где раньше порог выхода на рынок был очень высоким — сегодня человек может зайти на ютуб, завести Патреон и начать монетизировать интеллектуальный труд там, где раньше его вообще никак не мог монетизировать.
Про конфликт между Рамблер и Nginx
Кто в этой ситуации мудак? Конечно Рамблер. Во-первых, речь идет об opensource проекте, во-вторых никакой интеллектуальной собственности на эту информацию у Рамблера быть не может.
Разумеется, такие сценарии могут существовать, и когда за корпорациями перестанет стоять государство. Невозможно остановить конфликты, можно только повысить издержки конфликтов настолько, чтобы люди начали их избегать. Задача либертарианцев как раз в том, чтобы создать такую систему издержек и противовесов, где конфликт невыгоден. Разумеется, кто-то к нему будет прибегать.
Мы понимаем, что корпорация сильнее любого человека, но бандит идет на преступление только тогда, когда издержки преступления ниже, чем выгода, которую он рассчитывает получить от преступления. И задача состоит в том, чтобы повысить издержки. С войной та же ситуация, потому что происходит она только тогда, когда издержки войны (по крайней мере предполагаемые) — ниже, чем предполагаемая выгода. Мы хотим повысить предполагаемые издержки подобных конфликтов, это не освободит нас полностью от конфликтов, но это заставит людей задуматься над тем, хотят ли они на этот конфликт идти.
Про криптотехнологии и прочие способы заменить государственный контроль программами
С помощью технологий, к сожалению, невозможно раскрепостить человека полностью, потому что тот, кто контролирует деплоймент этих технологий, точно так же будет контролировать и политику с помощью социальных институтов. Форма изменится, но суть останется прежней. Моя основная претензия заключается в том, что решения не должны приниматься одними людьми за других, особенно на такой огромной территории, как Россия.
Криптовалюта — это круто, да. Но на самом деле они тоже управляются людьми. На лекциях про биткоин я всегда говорю: «Понимаете ли вы, какой самый большой подарок сделал Сатоши Накамото крипто-сообществу? Он исчез». Если бы он остался, он бы стал таким же спойлером своего проекта, каким является Виталик Бутерин для Эфириума.
В техно-сообществе есть полное непонимание того, как работают социальные науки, они не понимают как работает общество и что та гуманитарная наука, которая кажется им бессмысленной и ненаучной — имеет их из раза в раз, а выводов они из этого никаких не делают.
Социальные науки и институты невероятно сильны, они влияют на нашу жизнь, и выражены они могут быть просто в формате личной репутации. Пока есть Виталик Бутерин, создатель Эфириума — Эфириум будет там, где есть Виталик Бутерин, соответственно он имеет политическую власть над opensource проектом. Увести у него эту власть, конечно, возможно, но потребует это невероятных усилий. Сатоши Накамото это понимал, этим он выгодно отличается от большинства технарей, и именно поэтому он исчез. Я уверен, что это сознательное решение, принятое для того, чтобы отпустить проект в свободное плавание.
Разница между блокчейном для денег и между блокчейном для принятия политических решений в том, что вы можете отвечать за свои деньги, а когда речь идет о принятии политических решений, влияющих на других людей, то вам требуется не блокчейн, а политический институт, и этот самый политический институт будет именно не на блокчейне, он будет самый обычный и вульгарный, будут споры о том, что такое справедливость, будет полицейский аппарат, который скажет, а почему он вообще должен кому-то подчиняться. Поэтому в крипто-коммунизм и в техно-коммунизм я не верю. В него верят люди, которые не понимают, как работает общество.
Блокчейн сам по себе ничего не значит, пока он не наделен реальной властью, и не имеет практическое применение в жизни. Например, для того, чтобы ему подчинялся полицейский аппарат, нужен социальный институт, потому что сам по себе блокчейн никакой власти не имеет.
От того, будут у власти государства или корпорации — суть не изменится. Либертарианцы называют государством источники политической власти, легитимного принуждения. Либертарианцы говорят, что легитимного принуждения быть не должно, и что единственный способ построить такое общество — децентрализация власти таким образом, чтобы принуждать было как минимум опасно.
Смотрите полный выпуск здесь.
