Профессиональное выгорание айтишников: 15 ответов психиатра Максима Малявина
Burn out нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждёшь. Когда человек впервые сталкивается с профессиональным выгоранием, у него возникают вопросы:
— Что со мной: осенняя хандра, депрессия или профессиональное выгорание?
— Что с этим делать?
— К кому идти за помощью?
Мы боимся признать, что у нас проблема. Тянем с походом к врачу, откладываем разговор с руководством. Пока синдром не разворачивается в полную силу, и всё летит кувырком — работа, карьера, семья.
Поэтому так важно разобраться в проблеме заранее, понять, что проблема решаема — и решаема разными способами.
В предыдущей статье мы рассмотрели, как видят профессиональное выгорание управленцы и рядовые сотрудники — те люди, которые хорошо знают реалии IT-индустрии, но не являются специалистами в психологии и психиатрии. Сегодня мы обратимся к опыту профессионального психиатра — он далёк от IT-сферы, зато хорошо знает, как функционирует наш мозг, и как лечить профессиональное выгорание и депрессию.
Я обратился за разъяснениями к психиатру Максиму Малявину. Хобби Максима не раз спасало меня от плохого настроения, а быть может и от начала профессионального выгорания. Его «Психиатрические байки» способны спасти от серости и печали будней не хуже, чем волшебная пилюлька бромдигидрохлорфенилбензодиазепина. А книги Максима »Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счёт заведения! » и »Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! » давно прописались на моей книжкой полке.
1. Раньше синдрому профессионального выгорания часто были подвержены врачи-онкологи, реаниматологи, полицейские. Сейчас этот синдром охватывает всё больше и больше профессий. Он уверенно прописался в IT-среде. И вправду частота возникновения увеличилась или раньше просто не диагностировали?
Забыли про учителей. А если серьёзно, то этому синдрому подвержен любой среднестатистический Сизиф. То есть любой человек, чью работу (а если брать шире — то деятельность) можно охарактеризовать кратко, парой слов. Эти два слова — беспросветность и бесперспективняк. Работа, которая толком не заканчивается и не отпускает. Работа, которая не даёт ощущения кайфа ни в процессе, ни по завершении. Работа, которой подкидывают тем больше, чем больше ты делаешь. Работа, за которую мало хвалят, зато готовы стереть в пыль, если что-то пошло не так. Между прочим, в Европе признают, что и у домохозяек эмоциональное выгорание имеет место. И причины его вполне очевидны. Домашние дела никогда заканчиваются. И редко кто замечает, что они вообще делаются. Зато критиков в семье как минимум один найдётся…
2. Какие могут быть причины выгорания у IT-специалистов?
Я думаю, что любой айтишник найдёт у себя эти самые риски. Да, работа никогда не заканчивается. Да, она толком не отпускает и дома. Да, ею никогда до конца не будут довольны. Да, всегда найдутся те, кто считает, что можно было бы сделать лучше. А главное — убедить в этом начальство. И даже возможность работать не в офисе, а дома (у кого такая есть) может сыграть злую шутку: тут не только начальство, но и домашние всегда готовы сказать: мол, ну ты же всё равно дома сидишь, целыми днями в монитор пялишься, где тут трудовой подвиг? Плюс червь сомнения, не доросший до кондиции змея мудрости, точит:, а ведь и в самом деле, фигнёй какой-то занимаешься…
3. Можно ли считать синдром профессионального выгорания пограничным расстройством психики? Вроде бы планируют его включить в МКБ-11.
Можно, поскольку есть причины возникновения, есть механизм и есть последствия.
4. Симптомы выгорания во многом схожи с симптомами депрессивно-тревожного расстройства. Есть ли общее между депрессией и профессиональным выгоранием?
Некоторые общие черты и моменты, конечно, есть. Ведь задействована та же самая система и те же самые нейромедиаторы, которые в конечном итоге влияют на эмоции и чувства.
5. На какие первые «звоночки» стоит обратить внимание, чтобы понять: «Да, у меня проблемы. Я близок к профессиональному выгоранию или уже по уши в нём»?
В новой МКБ эти критерии описаны:
- чувство истощения энергии или изнеможения;
- нарастание ментального дистанцирования от работы, появление негативного или циничного отношения к ней;
- снижение эффективности труда.
Крайнее истощение — нервной системы, естественно. Это истощаемость, когда сил работать нет уже спустя час-другой от начала смены. Утомляемость, особенно от монотонной работы. И в то же время недостаток сил на поиски нестандартных решений и освоение нового. Это эмоциональный взрыв — точнее хлопок при переходе воздушного шарика из состояния «надутый» в состояние «лопнутый» — на любой мало-мальски значимый толчок. Это непереносимость резких раздражителей (свет, звук, запах), когда очередной хлопнувший дверью пациент имеет некоторый риск подвергнуться странгуляции фонендоскопом. Это рассеянное внимание — ну, нету сил собрать его в кучу и в ней удерживать — и обилие того, что некогда было модно, а ныне холиварно называть вегето-сосудистой дистонией. Это беспричинная тревога. Это настроение с постоянным, хоть и не столь глубоким, как при клинической депрессии, знаком «минус».
Отстранённость, дистанцирование от пациентов (в случае других профессий — клиентов, учеников, студентов, подчинённых). Потому что каждая следующая попытка проникнуться, понять, разделить сжигает ещё глубже, а так хочется хоть что-то оставить для тех, кто остался дома! В итоге всё чаще проскальзывают циничные нотки, человек черствеет, и даже тёплая и уютная (если она действительно такая) домашняя обстановка не может смягчить эту корку на душе.
Ощущение неэффективности и недостаточности своих достижений. Да, за плечами десяток лет стажа, кандидатская, много более или менее благодарных пациентов (не про патологоанатома будь сказано) — и ощущение полной безысходности, бесполезности и бесперспективности (особенно когда мегаответственность разительно контрастирует с нанозарплатой). И понимаешь, что из этой наезженной колеи надо бы выбираться, но страшно, что не хватит сил. И что в итоге можешь больше потерять, чем приобрести. Отсюда всеобъемлющий пессимизм, потерянные идеалы, нежелание двигаться дальше по профессиональной и карьерной лестнице.
6. Как выглядит нейрофизиологический механизм профессионального выгорания? Нарушение нейромедиаторного обмена, как и в случае с депрессией?
Полного описания всего механизма пока нет. Тем не менее, полагаю, в первую очередь начинает страдать обмен дофамина и чувствительность к нему нервных окончаний: ведь именно эта система отвечает за чувства, испытываемые от достижения чего-либо. Дальше — больше: страдает лимбическая система, тесно связанная с эмоциями. Страдает от истощения, которое со временем распространяется и на прочие отделы головного мозга.
7. Часто советуют при профессиональном выгорании съездить отдохнуть в тёплые края, сменить работу, найти себе хобби и развлечение. Может ли это помочь, если человек уже попал в воронку синдрома?
Да, это действительно помогает. И из немедикаментозных методов это один из самых эффективных приёмов.
8. Часто при развитии этого синдрома люди пытаются «лечиться» алкоголем и психоактивными веществами. Кое-кто утверждает, что ему это помогает. Насколько это может ухудшить состояние?
Скажу про алкоголь. Он вначале действует, как транквилизатор, но потом лишь усиливает то состояние, в котором человек начал его принимать, поэтому польза довольно сомнительная.
9. Какие профилактические действия посоветуете, чтобы синдром не возник? И что делать, если у человека уже начался эпизод?
С профилактикой, сами понимаете, сложно. Поскольку сложно убедить себя — на мировоззренческом уровне — что именно эта работа, несмотря на все её минусы, для тебя важна не только ради зарплаты, а как нечто большее. Поэтому стоит подумкать о том, чем можно разнообразить свою жизнь, и что, кроме диванного отдыха, в ней есть интересного. А самое главное — зачем вообще все эти телодвижения. Но этот уровень уже для прокачанных мудрецов.
10. У синдрома профессионального выгорания экзогенная природа — сотрудники, работа, стрессы большого города? Или может быть эндогенный фактор?
Преимущественно экзогенный, конечно. Просто есть те, кто быстрее сдаётся напору внешних факторов:
- тревожно-мнительные личности;
- эмоциональные и отзывчивые;
- ответственные и требовательные к себе;
- склонные не показывать на людях эмоции (особенно негативные), следить за тем, как они выглядят, что говорят и как смотрятся со стороны;
- привыкшие к жёсткой самодисциплине и самоконтролю.
11. Когда нужно сдаваться доброму доктору-психиатру? Какие симптомы и признаки говорят о том, что самому, без профессиональной помощи не выкарабкаться?
Основной критерий — социальная дезадаптация. Dictum sapienti sat.
12. Люди часто боятся обращаться к психиатру, даже если качество жизни сильно снизилось из-за профессионального выгорания или депрессии. Стандартные страхи — сообщат из ПНД на работу, поставят на учёт, крест на карьере, люди будут говорить за спиной. Можете развеять эти домыслы?
«Если прийти на приём к психиатру — сразу возьмут на учёт, и не снимут уже никогда» — это неправда. Точнее, есть и такой вариант, но он касается случаев, когда человек пришёл на приём с дебютом серьёзного хронического заболевания — той же шизофрении, к примеру, а течение заболевания в дальнейшем стало таково, что ни о каком хотя бы намёке на длительную и стойкую ремиссию речи не идёт. Но такой вариант точно не относится к профессиональному выгоранию.
Принято говорить о двух основных видах психиатрической помощи. О стационарной, когда пациент находится в нашем уютном заведении по программе психиатрического оллинклюзива, и об амбулаторной — когда пациент время от времени приходит на приём к участковому психиатру.
Так вот, понятие «психиатрическое наблюдение» — или «учёт», как ранее это называли — как раз относится к амбулаторной психиатрической помощи. В принципе, логично: пока человек лежит в стационаре, опция наблюдения включена в сервис (немного навязчивый, но такова уж специфика) по умолчанию.
Амбулаторная психиатрическая помощь может быть предоставлена пациенту в двух видах. В виде консультативно-лечебной помощи или в виде диспансерного наблюдения. Или — или. В полном соответствии со статьёй 26 «Закона о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании».
Консультативно-лечебная помощь — она для тех, у кого расстройство психики не особо тяжёлое, болезнь течёт благоприятно, и прогноз этой самой болезни позволяет надеяться на лучшее. Этот вид помощи оказывается исключительно на добровольной основе. Когда пациент согласен на такую помощь. А соответственно, он волен приходить на приём тогда, когда сам захочет или сочтёт нужным. А не сочтёт — так может и не приходить.
Если же (на что мы и надеемся) психическое состояние человека станет настолько хорошим, что у него просто не будет необходимости обращаться к нам за помощью — скажем, в течение года-двух — то мы можем амбулаторную карту этого человека отправить в архив. Там она будет храниться 50 лет, но это уже совсем другая история.
Если короче и проще: на учёт мы берём не всех. Да и из тех, кого взяли, немало народу потом с этого учёта снимаем. Дурдом, знаете ли, не резиновый.
13. Депрессия порой приводит к инвалидности. Есть ли такой риск при профессиональном выгорании?
Не столь велик, но имеется. Не зря же когда-то в советские времена врачам-психиатрам после 10 лет работы давали 3 группу инвалидности…
14. Какая сейчас стратегия лечения данного синдрома? Психотерапевтические практики? Бензодиазепины и СИОЗС? Или новые дуальные препараты вроде СИОЗСиН и СИОЗНиД?
Это и антидепрессанты перечисленных вами механизмов действия, и противоастеническая терапия, и психотерапия, и обучение образу жизни, позволяющему минимизировать урон.
Бензодиазепины — класс психоактивных веществ со снотворным, седативным, противотревожным эффектами. Действие связано с воздействием на рецепторы ГАМК. Многие из них являются транквилизаторами, некоторые используются как снотворные средства. Применяют для лечения панических атак и снятия симптомов психических беспокойств, бессонницы, возбуждения.СИОЗС — селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (SSRI, Selective serotonin reuptake inhibitors), фармакотерапевтическая группа антидепрессантов третьего поколения, предназначенных для лечения тревожных расстройств и депрессии. Сегодня препараты этой группы назначаются чаще всего. Лекарства этого класса часто также выписываются при тревожном неврозе, социальных фобиях, паническом расстройстве, обсессивно-компульсивном расстройстве, иногда при посттравматическом стрессовом расстройстве.
СИОЗСиН — селективные ингибиторы обратного захвата серотонина и норадреналина или антидепрессанты «двойного действия» (double-action antidepressants). Препараты данной группы являются мощными антидепрессантами, превосходящими по антидепрессивной активности селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Являются препаратами выбора при тяжёлых и суицидальных депрессиях, при психотической депрессии.
СИОЗНиД — селективные ингибиторы обратного захвата норадреналина и дофамина. К отличительным особенностям СИОЗНиД относятся малая вероятность инверсии знака фазы в манию или гипоманию и малая вероятность провокации «быстрого цикла». В связи с этим рекомендуются больным с биполярной депрессией, склонным к инверсии фазы. Единственным известным сегодня представителем этого класса является бупропион. Свойственно общее стимулирующее и психоэнергизирующее действие — настолько выраженное, что рядом специалистов он ранее классифицировался не как антидепрессант, а как психостимулятор. Для бупропиона характерно растормаживающее действие на либидо.
15. К чему может привести синдром профессионального выгорания, если отмахиваться от помощи и не обращаться к специалисту?
Пугать не буду, но качество жизни попортить он может основательно. С ума не сведёт, но депрессию и астению можно заработать легко.
Post Scriptum: В случае профессионального выгорания как никогда справедлива фраза Ильфа и Петрова »Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих». Пока ещё нет в каждой компании опытного психиатра или психотерапевта, который будет бдить профессиональным оком за здоровьем сотрудников. Нужно самому вовремя распознавать симптомы burn out. А уже от осознания проблемы прямой путь к её решению — например, обратиться к специалисту. Так что в первую очередь от нас самих зависит — скажет или нет наша ψυχή:»Хозяин, я устала, я ухожу. Твоя крыша».
