Научные джунгли России: не ходите, дети, в учёные
Когда-то, ещё в школьные годы, я всерьёз задумывался о том, чтобы посвятить свою жизнь науке. В старших классах мои взгляды изменились, и уже в 10–11 классе я отказался от этой идеи по ряду причин. Учёба в университете только подтвердила правильность этого решения. Но тогда мне даже в голову не приходило, насколько хуже станет ситуация всего через десять лет.
Эта статья — предупреждение. Она о том, с чем придётся столкнуться тем, кто только размышляет о том, чтобы связать свою судьбу с наукой.
Что меня отпугнуло от науки
Где-то в районе 10–11 класса я пришёл к выводу, что наука — это не моё. На то было несколько причин, которые в настоящее время уже не смотрятся, как серьезные:
Отсутствие творческой свободы:
Изучение устройства мира или работа с техническими проектами всегда казались увлекательными и творческими занятиями. Перспектива же работы под «казённой крышей» на государственном обеспечении, где приходилось бы выполнять распоряжения руководства, выглядела совсем иначе. К тому же постоянный дефицит бюджета для проектов мог бы создавать дополнительные сложности. Такие условия не вдохновляли и только укрепляли сомнения в выборе этого пути.Гораздо больше вдохновляла идея открыть собственный хардварный или наукоёмкий бизнес, который дал бы свободу действий и стал личным проектом. Жизнь в итоге свернула в другую сторону, но примеры стартапов, таких как Flipper и Evapolar, показывают, что создание успешного бизнеса в этой сфере реально.
Иерархия и борьба за статус:
В научной среде существует жёсткая иерархия. Учёные, казалось бы, должны быть выше примитивных социальных инстинктов, но и здесь находится место для борьбы за статус. Соревнование за то, кто станет «альфой», а кто «омегой», выглядит нелепо, но остаётся реальностью. Мне всегда были неприятны такие системы.Сопротивление новым теориям:
Иерархия научного сообщества проявляется так же и в том, что слишком необычные идеи могут привести к изоляции автора от научного сообщества. История знает случаи, когда смелые гипотезы встречали ожесточённое сопротивление. Так, Барри Маршалл, один из первооткрывателей Helicobacter pylori, выпил раствор с бактерией, чтобы доказать её роль в развитии язвы желудка. Несмотря на успех этого эксперимента, признание пришло не сразу.Сопротивление новым теориям — явление, которое пронизывает всю историю науки. Как писал Пол Фейерабенд в своей работе «Против метода», строгие научные правила и сложившиеся парадигмы часто становятся барьером для развития. Сами по себе эти ограничения не гарантируют прогресса, а иногда препятствуют радикальным изменениям, которые необходимы для научных революций. Этот консерватизм позволяет фильтровать гипотезы с недостаточной эмпирической базой, но при этом замедляет внедрение действительно революционных концепций. Правда, помогает ли этот консерватизм?
Сложность создания нового:
Большинство фундаментальных открытий и изобретений уже сделаны. С каждым годом становится всё сложнее найти новые направления для исследований или разработать действительно уникальную идею. Профессия физика, например, может разочаровать тех, кто мечтает о прорывных открытиях, поскольку сфера становится всё более узкой и специализированной.
Учёба в университете только укрепила моё ощущение, что в науке мне делать нечего, но уже по более материальным причинам. Все без исключения преподаватели на кафедре приборостроения рассказывали, как деградировало высшее образование и как мы технологически отстали в микроэлектронике навсегда.
Несмотря на то, что я учился по специальности, которая мне нравилась как хобби, работать по ней я не собирался. Это, в свою очередь, отразилось и на моём желании учиться. Тем не менее, учёбу я всё же закончил. На последнем курсе у меня состоялся интересный диалог с завкафедры приборостроения.
Я предложил создать что-то вроде студенческого конструкторского бюро, где студенты могли бы заниматься своими проектами, а также подключаться к уже существующим. Возможно, это дало бы им шанс открыть собственные стартапы или сразу трудоустроиться после выпуска. Также я предложил объединить усилия с одним бизнес-инкубатором, который помогал формировать студенческие команды для участия в конкурсах для молодых предпринимателей.
Завкафедры выслушал меня, показал пальцем на системный блок на своём столе и сказал, что купил его на собственные деньги, чтобы студенты могли изучать информатику и работать с такими темами, как нейросети. Затем он добавил, что уже пытался запустить нечто подобное, но это оказалось никому не нужным. Для реализации моей идеи, сказал он, потребуются значительные денежные вливания, которых никто не даст. Поэтому он по мелочи делает, что может, и на этом всё.
Спустя несколько лет завкафедры умер. Этот факт словно подчёркивает общую атмосферу, что здесь делать нечего: людей, готовых бороться за что-то новое, становится всё меньше, а система продолжает разрушаться.
Наука под давлением
На основе рассказов людей, которые работают или работали в научной сфере, можно утверждать, что быть учёным в современной системе — это не путь к открытиям, а постоянная борьба с абсурдом и контролем. Эта реальность кажется даже пожёстче, чем блокировки от роскомнадзора.
Ограничение свободы слова:
Работники науки вынуждены быть крайне осторожными в своих высказываниях. Даже участие в чатах или обсуждениях может быть расценено как нарушение. Что именно запрещено, остаётся загадкой: список «нельзя» никто не публикует. Всё становится ясно постфактум — когда человека увольняют или он не проходит проверку службы безопасности. Например, одного сотрудника уволили за употребление слова «дед», что сочли неприемлемым в переписке.Отсутствие прозрачных правил:
Научные сотрудники сталкиваются с полной непредсказуемостью. Увольнения или запреты зачастую необоснованны и могут быть результатом зависти, доносов или личных конфликтов. Например, даже участие в безобидной игре в покер нужно делать «на фишечки» вместо денег, поскольку за игру на деньги можно легко лишиться работы.Контроль над личной жизнью:
Работники науки вынуждены вести «безупречную» личную жизнь, избегая даже мелких нарушений. Например, на корпоративных мероприятиях нельзя употреблять алкоголь, а любые неформальные активности пристально отслеживаются. Любой шаг в сторону воспринимается как угроза.Подозрительность ко всему новому:
Любая попытка выделиться или выйти за рамки «серой нормы» вызывает подозрения. Даже стандартные практики, такие как создание журнал-клубов, могут привлечь нежелательное внимание. А обсуждение таких тем, как продление жизни, нередко может быть «токсичной темой» по непонятным причинам.
Хочется задать вопрос:, а действительно ли это (работа в навуке) вам нужно? Может быть, существуют другие способы заниматься тем, что интересно, и при этом зарабатывать на жизнь?
И как будто всего вышеперечисленного было мало, недавно появилась новость, которая добавила ещё больше абсурда в положение российских учёных:
Получающих гранты от западных стран российских ученых предлагают судить за госизмену и давать пожизненный срок
По мнению председателя Комиссии Госдумы «по расследованию фактов вмешательства иностранных государств во внутренние дела России» Василия Пискарева, НАТО пытается вербовать россиян с помощью грантов.
По его мнению, спецслужбы НАТО заманивают ученых, аналитиков, работников НКО, СМИ и молодежных организаций грантами на 25 тысяч евро. «Объявлен прием заявок на финансирование антироссийских проектов в 2025 году. <…> В данном случае прием заявок на гранты — не что иное, как сбор персональных данных для последующей вербовки», — считает Пискарев.
Источник: https://tass.ru/politika/22635653
Всё это напоминает активное возвращение во времена «шарашкиных контор», когда наука существовала в атмосфере тотального контроля и подавления инициатив. Учёные оказываются заложниками системы, где любые контакты с внешним миром становятся поводом для подозрений, а возможности для международного сотрудничества практически исчезают.
Как сможет отечественная наука работать в таких условиях — вопрос, скорее, риторический.
Раньше было не сильно лучше
Проблемы современной науки и промышленности не возникли вчера. Процесс стагнации начался десятилетия назад и продолжается до сих пор. Чтобы лучше понять «вайб» ситуации, рекомендую ознакомиться со статьёй »Наша космическая промышленность. Взгляд на проблемы отрасли с позиции рядового разработчика». Автор выделяет несколько ключевых проблем, которые актуальны и по сей день:
Негативная селекция кадров:
Автор описывает, как в 1960-х годах в некоторых научно-исследовательских институтах (НИИ) руководящие позиции занимали посредственные специалисты, устранявшие более компетентных коллег. Это приводило к снижению общего уровня профессионализма и эффективности работы.Зависимость от внешних разработок:
Многие НИИ полагались на разработки и идеи, поступающие от вузов и других организаций, вместо самостоятельного проведения исследований. Это создавало зависимость и ограничивало инновационный потенциал.Ограниченные карьерные перспективы для талантливых специалистов:
Автор приводит пример талантливого начальника лаборатории, который, несмотря на свои достижения, не мог продвинуться по карьерной лестнице из-за отсутствия связей и принадлежности к «клановым» группам.Иерархическая структура и бюрократия:
Жёсткая иерархия и чрезмерная регламентация процессов мешали внедрению инноваций и оперативному решению проблем.
Автор подчёркивает, что эти проблемы не только замедляли развитие космической отрасли, но и демотивировали талантливых специалистов, стремящихся реализовать свой потенциал и внести значимый вклад в науку.
Конечно, это лишь один пример, но он позволяет сделать общий вывод о состоянии дел. В научной среде всё обстояло далеко не лучшим образом. Чего только стоит дело Виктора Кудрявцева. Обвинения против него основывались на предположении, что он передал секретные данные, хотя институт в Бельгии, о котором шла речь, был официальным партнёром России в рамках открытых международных соглашений. После года, проведённого в СИЗО, его освободили по состоянию здоровья, но жизнь учёного была уже разрушена. Вскоре Кудрявцев скончался.
И даже если вы решите работать не в государственной системе, а открыть собственный бизнес в сфере технологий, это не гарантирует защиты.
Будущее отменили
Конечно, учёные в России нужны. Кто-то же должен, особенно в условиях изоляции от остального мира, поддерживать остатки «жизни» в нашей научной и технологической сфере.
Как говорили классики, быть учёным — это призвание. А если хочется жить без тотальной слежки, зарабатывать деньги и заниматься тем, что действительно нравится, то, возможно, стоит отправиться в бизнес. Правда, и там, скорее всего, настигнут те же самые проблемы.
В этой реальности место для творческих и свободолюбивых умов остаётся всё меньше.
