К философским проблемам искусственного интеллекта
1. Вступление
Сегодня, с общедоступностью не только ChatGPT, но и standalone ПО реализующего механизмы т.н. искусственного интеллекта, наблюдая, также, невероятно быстрое внедрение этих технологий в широком спектре человеческой деятельности, я позволю себе задаться вопросом —, а куда мы идем вместе со всем этим? Мы видим не только ажиотаж вокруг темы ИИ (искуственного интеллекта), но и довольно часто, совершенно парадоксальные апокалиптические ожидания от прихода этих технологий в нашу жизнь. Конечно хочется вспомнить Бердяева, который писал, что «русский человек с одной стороны нигилистичен, а с другой стороны апокалиптичен», но здесь это невозможно сделать т.к. проблемами применения технологий ИИ уже заинтересовались правительства многих стран, и этот обзор ставит перед собой как цель попытку глобальной оценки ситуации в которой мы оказались. Я хочу сразу озвучить, то мнение, которого я имплицитно буду придерживаться в дальнейшем тексте — нам нужно еще понять не открыли ли мы «ящик Пандоры» с таким быстрым и повсеместным внедрением ИИ. Здесь будет уместна аналогия с историей открытия радиоактивности и развития атомной энергетики — до некоторого момента человечество не совсем понимало с чем оно имеет дело, и поэтому не было тех объемных и требовательных правил ядерной безопасности, которые сегодня существуют. То же самое сейчас, на мой взгляд, происходит с ИИ.
Не хотелось бы, чтобы читатель подумал, что я говорю о регулировании и контроле. Нет. Прежде чем мы сможем что-то контролировать (и вообще понадобится ли это), мы должны прежде всего понять, в.т.ч. и в поле гуманитарном, с чем мы имеем дело.
Сегодня приходится признать, что несмотря на головокружительный успех в техническом прогрессе, мы демонстрируем весьма скромный гуманитарный прогресс. И эта статья, тематичеки находясь в этом зазоре между техническим и гуманитарным, будет попыткой оценки аспекта сугубо узкого, и под час о котором мы задумываемся лишь в порядке досужего размышления — взаимодействия технологии и социума.
2. Нравственная философия как основа жизни
Еще в начале XX в., уже сегодня всемирно известный русский философ, культуролог и исследователь литературы М.М. Бахтин, сформулировал в своих записях уникальную эстетико- философскую систему. Его философские искания привели его к созданию известнейшего его исследования творчества Достоевского, которое сегодня является само базой многих современных исследований. Но в этой статье, я хочу воспользоваться представлениями Бахтина о нравственности и ответственности, чтобы более конкретно вскрыть вопросы, которые, на мой взгляд, сегодня стоят перед нами.
Бахтин взял за начальную точку отсчета в своей системе взглядов два понятия — поступок и отвественность. И вот о второй сейчас стоит сказать отдельно. Ответственность рассматривается Бахтиным прежде всего как нравственная. Это не ответственность перед кем-то другим (другой ли это человек или орган государственной власти), это прежде всего ответственность перед самим собой, если говорить более понятно — занятие определенной внутренне оправданной позиции по отношению к тому или иному моменту бытия. Понятие нравственной ответственности в теории Бахтина неразрывно связано с понятием ответственного поступка. С точки зрения Бахтина поступком является и мысль и слово и физическое действие, не как физически акт в материальном мире, а как акт личности и персоны, которая приняла решение (не обязательно сознательно, здесь не исключается интуитивное принятие решения) о том или ином действии, слове, измышлении. Иначе говоря — поступок управляемый нравственным долженствованием, то есть той совокупностью внешних и внутренних обстоятельств поступающего, в том числе непротиворечивость с действительной морально-нравственной позицией поступающего, которая приводит его к действительному решению совершить данный поступок, сказать это слово. Здесь мы не имеем дело с чем-то абстрактным. Как раз наоборот — речь о том реальном выборе, причем не только рациональном с точки зрения отдельно взятой теории, но выборе одновременно морально-нравственном и рациональном (рационалистическим). На самом деле эта та проблема перед которой мы встаем каждый день — делать или не делать, соглашаться или нет. В своем тексте «К философии поступка» он пишет: «Жизнь может быть осознана только в конкретной ответственности. Философия жизни может быть только нравственной философией. Можно осознать жизнь только как событие, а не как бытие-данность. Отпавшая от ответственности жизнь не может иметь философии: она принципиально случайна и неукоренима.».
Здесь важно понять, казалось бы прописную истину, о которой мы слышим с детства: за наш конечный выбор — делать что-то или нет — нравственно ответственны только мы сами, персонально, а не как представитель какой-либо группы. Только мы сами в данный момент определяем, что для нас допустимо, а что нет, и к чему каждый из выборов везет. По сути Бахтин утверждает жизнь на основе принятия персональной нравственной ответственности, причем не отказывая нам в праве изменить свое мнение потом. Ведь жизнь понимается им как событие-бытие, то есть временная изменчивость состояния как мира так и индивида им принимаются в расчет. Но что признается им губительным для всякого дела, так это то, что мы сегодня назовем «неосознанность» в наших действиях, то что делается в отрыве от действительной индивидуальной нравственной оценки, то что чисто рационалистично. Вот как он об этом пишет в «К философии поступка»: «Страшно все техническое, оторванное от единственного единства и отданное на волю имманентному закону своего развития, оно может время от времени врываться в это единственное единство жизни как безответственно страшная и разрушающая сила.». Отрыв поступка от индивидуальной ответственности очень характерен сегодня для нашего общества, и особенно для бизнес-среды. Мы смотрим и ориентируемся исключительно на продукт поступка, но не на его целое — и его содержание и его целостный контекст в котором он был совершен. Все что делается потому что «так надо», или потому что «я должен», прежде всего должно попадать под вопрос «принимаю ли я, в том числе нравственно, это долженствование?». Моя специальная ответственность как профессионала совершенно не исключает моей индивидуальной ответственности, а лишь конкретизирует ее. Ведь, «я на работе» это всего лишь часть моей всей остальной жизни, и «я-программист», «я-админ», «я-devops» не может вытеснить и заменить меня во всей остальной жизни. Как «я-программист» должен вести себя в семейном кругу? Это невозможно никак нормировать, меня как программиста на онтологическом уровне не существует для родственников, например. Поэтому и любое смысловое содержимое реализуемое мною или же которое заставляет меня поступать не должно быть связано со мной механически, а должно стать ценностным моментом моего сознания, я должен занимать по отношению к нему активную нравственную позицию. Только тогда возможно укоренить любой поступок в реальной жизни. Нам известны случаи «пробуждения», осознания жизни на основе признания своей участной ответственности, и один из них хорошо был показан в недавнем фильме «Оппенгеймер».
Я бы не проводил столь скучного экскурса в нравственную философию, если бы мой текст мог бы обойтись без ее основ. Потому как я в итоге согласен с Бахтиным, что жизнь может быть осознанна только на основе «конкретной участной ответственности». И то что нам, большинству человечеству — не вообще «человекам», а каждому из нас, сегодня необходимо вернуться к осознанию своей субъектной причастности на реальном практическом уровне. И об этом текст далее.
3. Новые вызовы времени
Сегодня практически нормальной практикой в этических исследованиях стал метод, когда нейронная сеть обучается на каком-нибудь большом научном тексте посвященному вопросам этики, и затем этой модели задается ситуация, которая должна быть ею оценена. Однако, следует признать, что такое применение нейронных сетей, которые под час по ошибке называют ИИ, это крайне редкий случай (который заслуживает быть примером) по сравнению со всеми другими их применениями.
Однако, с другой стороны, широкая доступность ChatGPT и многих других уже появившихся *GPT, уже привела к серьезным последствиям в сфере образовании. Обучение родному языку итак не блистало ни на территории СНГ ни в ЕС ни в США, но процесс овладения собственным языком оказался под еще большей угрозой после открытия широкого доступа к технологиям нейронных сетей, обученных на текстах доступных в Интернете. Мы оказались в ситуации, где невозможно проверить писал ли обучающийся курсовую или дипломную работу сам или его текст был большей частью сгенерирован с помощью ChatGPT. И это все происходит на фоне уменьшающихся часов посвященных родному языку и литературе. Я не конкретизирую здесь т. к. кризис образования сегодня это явление мирового масштаба.
Стоит ли говорит, что владение языком как один из первых и важнейших когнитивных навыков, которые формируют личность (образ мыслей всегда связан с языковой формой и изобразительными средствами) будучи принесен в жертву, неизбежно потянет за собой все остальные способности развития личности? Языковая модель дает человеку образ мышления, мы мыслим на языке, мы даем миру описания с помощью приобретенных лингвистических моделей. Овладение языком это первичный фактор развития нейронных связей в мозге ребенка при его социальном становлении сначала в семье, а затем и в образовательных структурах.
Поэтому спустить на тормозах, свести к минимуму языковое образование, как это было сказано выше, без существенных последствий для современного человека не получится. За обеднением языка повседневности последует обеднение сознания. Наше сознание работает ассоциативно, оно связывает образ вещи с образом слова. Именно образом слова таким, каким мы его находим, чувствуем. Само слово лингвистически всегда нейтрально, но именно наше сознание, контекстуальное и ассоциативное способно создавать анфилады смыслов, когда даже одно слово в разных ситуациях может иметь совершенно различные значения и окраски.
Однако, генеративные нейросети, который сегодня могут использоваться для генерации текстов имеющих большое сходство с теми, что может написать человек, в перспективе своей массовости приводят к практической полному устранению необходимости интеллектуальной деятельности человека по созданию текстов, а это в свою очередь постепенная деградация владения языком, так как перестают активно использоваться и наращиваться сети нейронных связей в мозге человека. Между тем, деградирует сама способность к точному и последовательному выражению мысли. Острота владения языком оттачивается именно на выражении оттенков и нюансировании изображаемой мысли. Однако, в перспективе, массовое использование генеративных сетей для создания текстов может привести к массовому обеднению бытового языка и его сведению до применения фразеологических и лексических примитивов.
В то же время, нам стоит обратить внимание на фактуру материала на котором обучаются и могут обучаться нейронные сети. Несмотря на наличие в Интернете качественных текстовых материалов, сегодня признанной проблемой является информационный шум, который создается мультипликацией в страшных количествах низкокачественного текста. Здесь мы даже проигнорируем нравственную оценку этого материала. Частично, это есть эхо тех результатов, к которым мы пришли в сфере языкового обучения в течение последних 30 лет, но также не стоит исключать злонамеренное «отравление» материала обучения нейросетей. Ведь, это сегодня факт, что чат-боты в которых реализованы самообучаемые нейросети, могут быть переобучены на произвольные модели поведения. И здесь, казалось бы есть чисто техническое решение — запретить на уровне кода нейросети переобучение, но вопрос состоит не в этом.
Однако, встает другая проблема: чем сложнее система, тем сложнее протестировать все ее пограничные состояния. Если мы стремимся, к созданию действительно искусственного интеллекта похожего на человеческий, то прежде всего необходимо четко очертить те категории и признаки, которые говорят о наличии этого самого интеллекта. Так как человеческий интеллект, пока лучше всего справляется с самым сложным выбором во всей гамме жизненных ситуаций. И первой самой главной чертой, позволяющей ему преуспеть в этом (не стоит путать «человеческий интеллект» в данном контексте со способностью делать логические умозаключения) является две его свободы: свобода действия и свобода выбора. И, говоря о двух этих вещах мы неминуемо придем к одной главной — проблеме выбора.
Выбор основан всегда на свободе духа. Еще древние философы, в частности Сенека говорил о том, что человек имеет двойственную природу — животную и божественную. И под божественностью он имел в виду дар разума, который близок к разуму божественному (см «Нравственные письму к Луцилию»). Но не стоит понимать, как ранее я сказал, разум (интеллект) как способность к исключительно логическому, потому как человеческий разум причастен также и нравственным категориям, которые уходят гораздо дальше, чем просто логическое суждение — добро, зло, красота, уродство и.т.д. Поэтому, то, что действительно отличает человека от животного, это способность к сложнейшей операции соединения логического и нравственного — нравственному выбору как таковому. Это отличительная черта человеческого сознания — выбирать не только рационально (логично), но и нравственно. Об этом в конечном счете говорит и Бахтин, о котором я упомянул в начале этой статьи. Но способна ли к нравственному выбору машина? Пускай даже и обученная. Сегодняшние нейросети оперируют с текстом, но насколько хорошо нейросети сегодня «чувствуют текст, видит ли машина в тексте нюансы и слои смыслов?
Я не хочу сказать, что нейросети сегодня абсолютно нечувствительны к экспрессивной окраске текста. Сегодня существуют и такие технологии. Но и их применение оказывается весьма ограниченным в силу того, что они строятся на лексическом анализе конкретных фраз в тексте. И несмотря на то, что такой анализ следует определенным уже лингвистическим моделям, все внелингвистические аспекты текста (социокультурная и жанровая атрибуция, формат обращенности текста и его контекстуальное отношение к другим текстам на эту же тему, стилистические и литературные приемы, многосмысловые выражения) остаются вне «зоны видимости» для нейронных сетей.
И здесь стоит задаться следующим вопросом — способна ли нейронная сеть сделать нравственный выбор, если такой выбор предоставляет текст? Несомненно, сеть можно обучить на многих многих текстах, причем обязательно разнородных, но сделает ли она выбор в пользу какой-либо из этических или философских систем, как минимум, и сможет ли она сформировать свое видение нравственности, чтобы обосновать свой выбор для заданной ситуации? Или это будет «выбор наиболее наилучшего шаблона» в зависимости от предложенной ситуации? Я полагаю, что на сегодняшнем уровне развития — нет, такого выбора не будет сделано, или результатом будет абсолютная бессмыслица. И это подтверждают те люди, которые сегодня занимаются вопросами этики, и пытаются использовать нейронные сети в целях наложения теоретических корпусов текстов на конкретные ситуации. В качестве пример, можно вспомнить о том, что нейросети типа ChatGPT продемонстрирвали способность «иметь политические предпочтения», как это показывает недавнее исследование Дэвида Розадо (https://manhattan.institute/article/new-study-finds-political-bias-embedded-in-wikipedia-articles) из Политехнического Университета Отаго в Новой Зеландии. Однако, не являются ли подобные преференции всего лишь результатом количественного доминирования текстов определенной направленности в публичном доступе? Такой вывод, который напрашивается из приведенного исследования, приводит нас к понимаю того, что речи о настоящем искусственном интеллекте пока даже не может быть.
4. Вектор развития
Стоит признать, что сегодня применение нейросетей далеко от своей анонсируемой цели — создание искуственного интеллекта. Можно сказать, что прогресс сделал несколько крупных шагов вперед от оптического распознавания текстов. Но послужил ли этот прогресс на благо человечества? Я уверен, что мы могли бы сказать «да, многие задачи стали проще для выполнения», но если мы так говорим, то мы сознательно ограничиваемся контекстом исключительно технического прогресса. Если же смотреть в сторону гуманитарного прогресса, то, как это ранее было сказано, существует пока не очень хорошо очерченное поле угроз. Наша повседневная жизнь, все больше отрывалась от человека и обращалась в сторону цифр эти десятилетия. Но возможно ли и дальнейшее такое развитие общества и его благополучие? Возможно ли свести человека с его свободой выбора, чувствами, устремлениями, активным созидательным началом к числовой модели?
Мы любим говорить, что прогресс не остановить. И это правда. Но сегодня настает тот момент, когда нам необходимо задуматься о равновесии между техническим прогрессом и прогрессом гуманитарным, прогрессом в реальном социуме, в отношениях между людьми. И этот прогресс невозможен без возврата к системе ценностей ориентированной вокруг человека, к участному мышлению и нравственной ответственности.
Но кто должен стать инициатором этих изменений? Можно представить, что именно представители широкой категории IT-индустрии могли бы сделать первый существенный шаг в этом направлении. Это было бы хорошей утопией. Но сегодня мы констатируем, что профессиональный мир IT теснейшим образом связан с бизнесом. Бизнесмены же в свою очередь, также, в большей своей части в плену именно моделей бизнеса. И здесь не стоит читать какой-либо упрек — это, в некотором смысле, порядок вещей.
Утопия в которой профессиональные круги IT, как носители некоторых интеллектуальных ценностей, могли бы стать представительным классом уже в социальной сфере, имела шанс выйти из категории утопии если бы названная выше социо-профессиональная категория, прежде всего внутри своих кругов, породила общекультурный дискурс. Тогда бы стало возможно говорить не об ИТ-субкультуре, которая характерна только для профессиональный среды, а о социальной группе, которая может предложить социуму свои идеи, ценности, свой образ жизни. Именно тогда бы сфера IT начала бы свое движение к образованию социального класса интеллектуалов. Это был бы один из возможных сценариев в котором была бы возможна какая-либо морально-нравственная ответственность и регулирование хотя бы там, где вопрос касается предлагаемого продукта IT-индустрии.
Но в реалях сегодняшнего дня такое полностью исключено т. к. мы в пределе можем говорить о наличии постоянных экспертных технических советов, которые будут нести роль сугубо консультационную. Вектор сегодняшнего развития IT лежит полностью внутри колеи бизнес-задач и технологической гонки. К тому же невозможно назвать IT-среду относительно гомогенной в общекультурном аспекте.
Я бы сказал, что сегодня нравственные категории в большей степени просто исключены из области видимости IT-бизнеса и рассматриваются как абсолютно чуждые по отношению к любой теории бизнеса. И я бы пошел дальше, и не был бы неправ, сказав, что бизнес пренебрегает субъектностью личности полностью ее объективируя в фиксированный объект без воли и опта Сегодня все реальное производство «удобств» и «благ» в сфере информационных технологий в значительной степени подчинено идее извлечения прибыли, и найти принципиально другую основу для деятельности в IT становится на практике под час невозможно.
Любые технические новшества оцениваются только в категориях потенциального источника прибыли, только с точки зрения возможной монетизации. И лишь изредка, ценные наработки передаются в общественное достояние. Тенденцией последних лет стала утрата категорий действительного удобства пользования интерфейсом, которое, как ни парадоксально, уходит на второй план. Ярким примером может стать направление и динамика развития пользовательского интерфейса в ОС Windows, а также в графической оболочке Gnome для ОС Linux. Не меньше распространено это явление в области мобильного интерфейса. Развитие графического дизайна интерфейсов идет в направлении, которое было выбрано внутри отрасли по не совсем ясным критериям. Несомненно, здесь высоко влияние и «пожеланий заказчиков», но тем не менее, замечено и влияние эффекта «моды», когда то или иное решение выбирается вслед за кем-то, лишь бы не показаться отстающим. Кроме того обслуживание графических интерфейсов, в ресурсном плане становится все более и более затратным, требуя от пользовательского устройства все больший объем диска и объем ОЗУ.
Однако, там где возможно применить, или хотя бы попробовать применить уже существующие наработки развития не происходит. Например, там где можно было бы упростить дистрибуцию и портирование бинарных исполнимых файлов, отрасль сохраняет полное желание игнорирования уже возникшей проблемы. Стоит посмотреть на что похожи страницы скачивания ПО на сайтах его производителей — пользователю приходится выбирать архитектуру, операционную систему, ее версию, а также версию самого продукта. Мы все так привыкли к этому порядку вещей, что даже не задумываемся о том, что может быть иначе. А меж тем, и форматы исполнимых файлов для Windows и для Linux сегодня предусматривают секциониирование бинарных данных. Самый решительный рывок в оптимизации проблем дистрибуции бинарников могла бы сделать на заре 2000ых, как ни парадоксально, компания Apple, унаследовавшая от купленной ею компании NextSTEP формат бинарных файлов Mach-O. Apple и сегодня пользуется этим форматом, но абсолютно игнорируя его уникальный функционал по поддержке мультплатформенности — в один бинарный исполняемый файл возможно компилировать код от нескольких архитектур. Почему эти возможности до сих пор не используются для доставки бинарных файлов по модели «все-в-одном» — остается загадкой. Конечно, здесь приходится говорить о весьма впечатляющих по объемам изменениях в системах линковки кода и среды исполнения для реализации такого подхода в операционных системах, но все это мелочи по сравнению с тем удобством, которое могли бы получить конечные пользователи софта. Тем не менее, мало кто задумывается об этом, даже в среде разработки ядра Linux. Но, как мне кажется, причина все же остается одной — это отсутствие возможности извлечь из нового формата бинарников дополнительную выгоду.
Если посмотреть на состояние всех крупных проектов разработки софта, то мы увидим уже некоторое установившееся состояние кризиса. Кодманды Microsoft, Debian, практически всех известных BSD-платформ, Oracle, большинство платформ социальных сетей находятся в той или иной форме кризиса создания предложения. Новинки в интерфейсах и функциональности появляются с завидным постоянством, но складывается впечатление, что обратная связь, особенно что касается работы графических интерфейсов, работает очень плохо.
Надо сказать, что исследование пользовательского опыта сегодня превратилось в отдельную проблематику в бизнесе. Технократические модели оторваны от естественного базиса человеческого сознания и бытия, и поэтому маркетинг пытается «изобрести велосипед» — более-менее живой образ своего человеческого покупателя. Использование нейросетей для обработки отзывов — яркий тому пример. Но на самом деле, это означает глубочайший разрыв между разрабатываемыми и реальными моделями поведения клиента. Поэтому разработка ПО и пользовательского интерфейса воспринявшая чисто технократическое видение потребителя сегодня испытывает «кризис жанра». Этот кризис вызван доминирование футуристических идей, которые в реальном пользовательском опыте имеют низкую реальную ценность, превращаются скорее в неудобство и трату ресурсов, чем действительное удобство. Каждый раз, когда мы меняем расположение кнопки, вид и компоновку диалогов — мы заставляем пользователя тратить время на преодоление психологической инерции и привычек обретенных в старом интерфейсе. И в тот же момент мы пренебрегаем психологической реакцией пользователя в моменте.
Бизнес прежде всего заинтересован в быстрейшем релизе, но не качественном и хорошо оттестированном. В этой концепции положительный пользовательский опыт отходит на второй план по сравнению с быстротой занятия ниши рынка. Бизнес пользуется технологиями рожденными в open-source, но возвращает ли он столько же в эту среду, которая по праву может быть названа колыбелью прогресса в IT? Категории качества в сегодняшнем понимании бизнеса целиком находятся в дискриминируемом положении в угоду более быстрого товарооборота. Мы говорим, что рыночные отношения могут саморегулироваться и находиться в некотором равновесии с реальной жизнью, но вопрос взаимодействия рынка с нравственным началом жизни остается без рассмотрения, даже когда это касается маркетинговых исследований в интересах бизнеса.
Сегодня мы говорим, что наша жизнь все больше и больше цифровизуется. Те, кто является реальным двигателем этой цифровизации сегодня все больше и больше зависят от интересов бизнес-модели. И на фоне этого почти бесконтрольного проникновения технологий в жизнь человека, мы не видим никакого реального нравственного осознания в жизни. Подобные вопросы полностью исключены из видения мира бизнесом. Однако, технологии предлагаемые бизнесом внедряются в нашу повседневнюю частную жизнь неся подспудно с собой интересы и видение бизнеса — видение человека исключительно как потреителя. И подчас, невероятно сложно определить что качественно несет это вторжение. С широким доступом к нейросетям возникает проблема, что для нейросети не существует нравственного саморефлекса над ее продуктом, как и контроля реального его контекста. С возможностями реставрации изображений с помощью нейросетей, мы получаем неограниченные ничем возможности по созданию подложных изображений. Сегодня fake-news сгенерированные нейросетями перевели постмодернистическое понимание мира на новый небывалый уровень.
Таким образом, сегодня невозможно надеяться, чтобы профессиональное сообщество IT, которое является сегодня одним из мощнейших акторов в изменении образа жизни современного человека, могло сформировать запрос на нравственное осознание этой жизни в новых условиях вне технократической догмы. При значительном техническом прогрессе общество переходит только технологически в постинформационное состояние, однако, сознание, полностью захваченное технократическими ценносятми, полностью отрывается от всякой нравственной основы человеческого бытия, и приобщается к ценностной модели бизнеса, которая оказалась не способна предложить новые идеи и ценности для общества, при этом полностью инкорпорировав интеллектуальный потенциал социо-профессиональной среды IT. Ценностная система присущая бизнесу поглотив сознание и бытие полностью обрушает всякие представления о нравственности, и не потому что она сама по себе губительна. Это происходит потому, что эта ценностная и идейная система присущая технократии вообще и бизнесу в частности пытается стать неким всеобъемлющим для человеческой жизни заменив собою нравственное осознание человека.
Будет большой ошибкой понимать, что именно бизнес как явление виноват в этом. Предпринимательство, экономическая деятельность как некая деятельность имеющая в своей основе и тяготеющая к некоему системно-теоретическому единству не может стать теоретическим единством жизни. Прежде всего потому, что любое специальное теоретическое единство довлеет самому себе и принципиально не нуждается в человеке как таковом. В теоретическом поле экономической теории не конституированы многие понятия, которые являются принципиальным фундаментом каждой реальной жизни личности изнутри себя. Это прежде всего понятия нравственного поля — воля, благо, истинность. Ведь, любое мое действие руководствуется не исключительно каким-либо теоретическим единством, а лишь присовокупляет теорию к моей единой жизни, через осознанное ответственное принятие этой теории как должной для меня с моего единственного места. Само содержание не принуждает меня ни к чему. Таким образом любой поступок, реальный поступок в своей основе имеет нравственное начало, волеизъявление личности, а не теоретическое начало. Поэтому, никакая теория принципиально нежизнеспособна и случайна онтологически в реальном бытии без участного сознания, без конкретной воли человека. Здесь я процитирую Бахтина, который формулирует это видение в своем тексте «К философии поступка» следующим образом:
»Все содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определенность, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр.- все это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей. Изнутри самого смыслового содержания не возможен переход из возможности в единственную действительность. Мир смыслового содержания бесконечен и себе довлеет, его в себе значимость делает меня ненужным, мой поступок для него случаен. Это область бесконечных вопросов, где возможен и вопрос о том, кто мой ближний. Здесь нельзя начать, всякое начало будет случайно, оно потонет в мире смысла. Он не имеет центра, он не дает принципа для выбора: все, что есть, могло бы и не быть, могло бы быть иным, если оно просто мыслимо как содержательно-смысловая определенность. С точки зрения смысла возможны лишь бесконечность оценки и абсолютная неуспокоенность. С точки зрения отвлеченного содержания возможной ценности всякий предмет, как бы он ни был хорош, должен быть лучше, всякое воплощение с точки зрения смысла — дурное и случайное ограничение. Нужна инициатива поступка по отношению к смыслу, и эта инициатива не может быть случайной.»
Сегодня, становится видно наглядно, что технократический абсолют недостижим. Нейронные сети и возможный искусственный интеллект, как продукт развития IT внутри систематического единства бизнеса, сегодня все больше становится инструментом бизнеса служащим только его задачам. Вне этого применения, при полном отсутствии нравственного подхода к этой передовой технологии, существует риск того, что она станет разрушительной силой по отношению к человеческой жизни. Лишь осознание не только возможностей, но и ответственности т. е. выход из сугубо технократического сознания, в.т.ч. теми, кто стоит на переднем краю внедрения этих технологий в жизнь на общедоступном основе, может принципиально исключить гуманитарный кризис, к которому мы сегодня движемся. Технический прогресс без существенного гуманитарного приводит к общему регрессу в жизни. Этот факт эмпирически подтверждается на примере всех ранее существовавших технически развитых цивилизаций.
5. Вместо заключения
В этой статье я постарался очертить тот круг вопросов, который приходит мне на ум, когда я думаю о будущем высоких технологий в нашем обществе. На вполне конкретных примерах проблем, корень которых находится в междисциплинарном поле, я старался показать читателю, что вопрос сегодняшнего прогресса находится в тесной связи с реальной жизнью каждого и ставит множество сложных вопросов экзистенциального характера, а это в свою очередь ведет к нужде переосмысления ценностной и идейной картины бытия.
Не стоит рассматривать этот текст, как предлагающий какое-либо решение. Его пока нет, но я уверен, прежде чем излечиться, нужно прежде всего принять свою болезнь. Хорошо поставленный вопрос уже содержит часть ответа. Поэтому, вполне уместно и необходимо начать обсуждение, обрисовать проблематику, чтобы вопрос сдвинулся в мертвой точки.
Арсений В. Великород (arseniivelikorod@gmail.com) — старший сетевой инженер CDN‑Video, Россия, Москва, 2024 год
