Интервью с Анатолием Вассерманом о Будущем
Рэй Брэдбери однажды сказал: «Я не пытаюсь предсказать будущее — я пытаюсь его предотвратить».
Для нас, детей 70–80-х годов, книги Рэя Брэдбери были маяком гуманности и надежды, что даже самое мрачное будущее когда-то закончится и начнётся рассвет.
На Западе многое изменилось за последние годы, а на место гуманистов-фантастов пришли дельцы. Теперь о будущем вещают Билл Гейтс, Илон Маск и Марк Цукерберг.
Я же решил обратиться к теме будущего благодаря знаниям интеллектуала и гуманиста Анатолия Александровича Вассермана, чьи прогнозы сбывались с высокой точностью. Посмотрим, насколько наш российский взгляд на грядущие десятилетия и века отличается от аппетитов и желаний западного мира.
Анатолий, доброго вечера. Понимаю, предсказания — штука тонкая. А уж доля Кассандры и вообще незавидная. Но раз уж в последнее время в предсказания ударились лидеры мнений западного IT (Марк Цукерберг, Илон Маск и Билл Гейтс), то почему бы не попробовать нам с Вами? Тем более, что Вы, Анатолий, знаете гораздо больше этих медийных персонажей. Из которых, как мне кажется, только Билл Гейтс не является «зиц-председателем Фунтом».
Всего около 1/10 программ, выпускаемых под торговой маркой Microsoft, разработаны в этой фирме с нуля. Остальные 9/10 — начиная с MS-DOS — возникли в других местах, а потом куплены фирмой. Так что заслуги Гейтса не столько в разработке, сколько в чутье: что где плохо лежит.
1. Похоже, снова начинается лунная и марсианская гонки. Как Вы считаете, Анатолий, за кем будет в итоге Луна и Марс: США, Китай, Индия, Евросоюз, Россия? Кто первым сможет высадить космонавтов на эти небесные тела в 21 веке? Например, отечественный фантаст и исследователь космоса Антон Первушин вообще считает, что мы уже безнадёжно опоздали к раздаче пряников — и России следует сосредоточиться на астероидах, пересекающих земную орбиту, а не на Луне.
Астероидов, пересекающих земную орбиту, не так много, чтобы строить на них коммерцию. Да и вообще освоение космоса нынешними технологиями, основанными на химической энергии, явно нерентабельно. Поэтому гонка поддерживается идеологическими соображениями. А по ним сейчас Китай впереди прочих перечисленных. Он даже может позволить себе послать людей на Марс до решения проблемы защиты их от изобилующих в космосе высокоэнергичных элементарных частиц. А вот наилучшие шансы создать двигатель на ядерной энергии — у России в целом и Российской Федерации в частности. Поэтому надеюсь на наше первенство.
2. Как вы считаете, возможно ли такое, что «новая космическая гонка» — это всего лишь популизм ряда современных политиков? И дальний космос так и останется недостижим для нас, а предел нашего проникновения во Вселенную ограничится околоземной орбитой.
Освоение космоса необходимо для выживания человечества — хотя бы во избежание гибели всего человечества в одной катастрофе. А необходимость рано или поздно находит себе возможность. Надеюсь, в данном случае возможность найдётся до того, как жареный петух клюнет в темя.
3. Илон Маск неоднократно повторяет, что единственное решение, чтобы «тёмные времена» не уничтожили человечество — это создание колоний на других планетах Солнечной системы. Готовы ли мы колонизировать нашу систему или это всего лишь PR-ход опытного бизнесмена? Илон Маск обещает 1 000 000 колонистов на Марсе к 2050 году, насколько это реально?
По части защиты от «тёмных времён» я с Маском согласен — хотя бы потому, что данное утверждение сформулировано задолго до его рождения. Но вот массовая колонизация того же Марса требует создания новых технологий — от ракетных двигателей на ядерной энергии до сверхпроводящих обмоток кораблей для отклонения высокоэнергетичных элементарных частиц. Удастся ли в разумные сроки разработать всё это на коммерческой основе? На мой взгляд, вряд ли. Предыдущее-то поколение космических технологий возникло безо всякой коммерции — в рамках гонки стратегических вооружений.
4. Что сейчас ограничивает развитие нашей цивилизации?
Коммерческая ориентация. В частности, так называемый современный либерализм — вера в благотворность неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество. Подлинный то либерализм возник в XVII веке как философское течение, нацеленное на поиск форм и направлений проявления свободы личности, совместимых с устойчивостью общества. А значит — с возможностью его развития, ибо для движения вперёд нужна надёжная опора. Если же считаешь возможным не обращать внимания на общество, то лишаешь себя возможности понимать закономерности, возникающие на уровне общества как единого целого, вследствие чего неукоснительно приходишь к решениям, несовместимым с жизнью.
5. Какие фронтиры вы сейчас видите? Раньше пассионариям было куда направиться: фронтир Дикого Запада, Африка, Антарктида, поиск Северо-Западного прохода. А что сейчас? Космос, фундаментальная наука, исследования мозга, виртуальный мир и IT?
Полагаю, важнее всего фундаментальная наука. Просто потому, что всё прочее опирается на неё и без её достижений довольно скоро глохнет. Но для тех, кто слишком нетерпелив для фундаментальной науки, лично я рекомендую информационные технологии, включая виртуальный мир. Просто потому, что на этом направлении неизбежные при нетерпении ошибки причиняют в среднем наименьшие разрушительные последствия.
6. Существуют мнения, что фундаментальная наука резко притормозила развитие, если сравнивать с 1950–1960-ми годами. Видите ли Вы такую тенденцию?
Да, к сожалению, финансирование фундаментальной науки составляет сейчас заметно меньшую долю мировых расходов, нежели в четверть века после Второй Мировой войны. Просто потому, что война показала значимость разработок, опирающихся на вроде бы абстрактные исследования вроде ядерной физики. Но когда возник стратегический паритет вооружений, гарантирующий любому агрессору против любой великой державы заведомо неприемлемый ущерб, политики сочли, что дальнейшее развитие науки — уже не жизненная необходимость. Увы, многочисленные тупики, куда мы забрели в последние десятилетия, доказали: без фундаментальной науки всё остальное нежизнеспособно.
7. Если мы с Вами говорим о будущем, то что мы можем предполагать в ближайшее время в сфере энергетики и космоса? Дождёмся нового источника энергии?
Полагаю, на ближайшую пару веков хватит и уже существующих технологий, основанных на делении атомов. В частности, мой коллега по многим интересным работам Нурали Нурисламович Латыпов ещё пару десятилетий назад предложил разместить ядерный энергетический комплекс замкнутого цикла на территории Семипалатинского полигона ядерных испытаний. Наш с ним анализ показал: благодаря географическим и геологическим условиям полигона можно создать на нём комплекс, способный несколько тысячелетий подряд покрывать все прогнозируемые на ближайшие несколько веков потребности всего Евразийского материка в энергии. Надеюсь, заодно там же создадут и испытают ракетные двигатели на ядерном делении, необходимые для прогресса в освоении космоса.
8. По всему миру сейчас идут исследования по увеличению продолжительности жизни. Как Вы считаете, насколько вероятно бессмертие и как оно может повлиять на общество?
Бессмертие недостижимо прежде всего психологически: как ни удлиняй жизнь, всё равно не добьёшься уверенности в своей неуязвимости. Но неограниченное продление жизни может существенно затруднить введение новшеств: чем больше накоплено знаний и привычек, тем сложнее менять их даже при явной необходимости.
9. По всему миру увеличивается неравенство доходов между различными слоями населения, формируются неосословные общества в развитых странах. Возможны ли революции на данном историческом этапе? Именно революции, как изменения формации общества, а не олигархические государственные перевороты, как в некоторых бывших республиках СССР.
Революции сейчас затруднены плохой репутацией социализма — единой собственности на основные средства производства. Репутация же упала в конечном счёте вследствие того, что мировое хозяйство сейчас столь разнообразно, что единое планирование для него технически неосуществимо. Но по моим расчётам, при сохранении нынешней скорости развития мирового компьютерного парка уже примерно через десятилетие накопится вычислительная мощность, достаточная для ежесуточного расчёта оптимального плана всего мирового производства как единого целого. Благодаря этому социализм станет выгоднее капитализма (не говоря уж о более ранних экономических формациях) уже по всем показателям. Более того, если до того провести комплекс научных исследований, необходимых, чтобы правильно распорядиться открывающимися возможностями, то перейти к новой структуре общества можно безударно — эволюционным путём. Очень надеюсь на это, ибо революции неизбежно порождают множество нежелательных побочных эффектов, и на их устранение уходят многие годы. К сожалению, сами исследования займут, по предварительным оценкам, 5–6 лет и уйдёт на них 15–20 миллионов долларов. Кто возьмётся организовать и профинансировать такую работу? Пока не знаю. Но если её не выполнить, революция неизбежна.
10. Какая идеология, по Вашему мнению, станет определяющей в будущем? Есть вероятность возникновения «Полдня XXII века»?
Сами Аркадий и Борис Натановичи Стругацкие под конец социализма пришли к выводу, что мир Полдня не может возникнуть естественным путём — без сознательного конструирования. Но не вижу в сознательном конструировании — в том числе и общества — ничего плохого, если
конструкторы готовы дорабатывать своё творение по мере накопления опыта его использования. Полагаю, тупиковость индивидуалистических идеологий доказана мировым опытом уже достаточно надёжно, чтобы вернуться к коллективизму.
11. Обретут ли криптовалюты место в международных рассчётах или так и останутся дорогостоящими игрушками для гиков и высокоспекулятивным активом на биржах?
Главная проблема криптовалют — отсутствие конечного должника, обязанного выдать взамен валюты какие-то иные ценности, если за неё не удастся ничего купить на обычном рынке (так, для доллара Соединённых Государств Америки конечный должник — государственная сокровищница СГА: Федеральная резервная система выпускает доллары под её долговые обязательства). Пока конечного должника нет — нет и уверенности в безопасном использовании валюты. А кого считать конечным должником при распределённой эмиссии — пока непонятно.
12. Насколько вероятно появление новых интерфейсов взаимодействия человек-компьютер? Тот же Илон Маск со своей компанией Neuralink, похоже, рассчитывает, что люди согласятся имплантировать в мозг компьютерные чипы. Хотя тут уже технология сталкивается с психологией.
За 23 года моей работы программистом я пользовался примерно десятком интерфейсов человек-компьютер. За прошедшую после того четверть века появилось ещё примерно столько же. Полагаю, процесс вряд ли остановится в обозримом будущем. Но вот вживлять микросхемы в мозг — на мой взгляд, слишком лобовое решение: грамотные инженеры скорее всего придумают нечто поэлегантнее.
13. Классический рынок книгоиздания практически задавили социальные сети и площадки видео-контента. Что может последовать за социальными сетями, которое в свою очередь отправит их вслед за книгами?
Социальные сети и площадки разнообразного контента предоставили авторам новые возможности публикации — и зарабатывания! — без издательских посредников. А вот форматы обсуждения в большинстве сетей довольно неудобны. Полагаю, мы скорее вернёмся к эффективным форматам диалога вроде Живого Журнала. Но книги как обширные связные повествования останутся востребованы.
14. Сейчас «объективная реальность» очень пластична. «Чего нет в твиттере, того нет в реальности»©Навальный. СМИ, социальные сети формируют образ реальности у миллиардов людей. Какие тенденции Вы видите в этом направлении? Возможна ли эффективная борьба с fakenews, которыми в последнее время прославились, как Facebook, так и западные СМИ в угоду политическим амбициям национальных политиков?
Боюсь, эффективнейшее средство борьбы с fake news — личный печальный опыт тех, кто расшибёт себе лоб о реальность, двинувшись по пути, указанному лжецами. Надо только активнее указывать на получаемые таким образом синяки да шишки — и объяснять, откуда они берутся. Стараюсь этим заниматься и по работе, и из личных убеждений.
15. Какие изменения вы ожидаете на постсоветском пространстве?
Воссоединение.
16. Какие изменения вы предполагаете в регионе Ближнего Востока?
В обозримом будущем — никаких. Слишком уж многие и в регионе, и за его пределами заинтересованы в его нестабильности.
17. Как изменятся авраамические религии в XXI веке? Сохранят влияние или нет? Останутся в неизменном виде или постараются приспособиться к новому миру?
Полагаю, приспособиться к новому миру попытаются многие. И мир утратит к ним интерес. Сохранятся именно те, кто будет напоминать о вечном.
18. XVIII, XIX и XX век был богат на идеологов и философов. Сейчас как будто бы затишье. Какие идеи и философские течения, способные повлиять на будущее, Вы видите в XXI веке? Какие идеи из XIX–XX веков ещё жизнеспособны?
Полагаю, наиболее жизнеспособны идеи коллективизма. Зато, надеюсь, Бодрийяр и Деррида с отрицанием объективной реальности забудутся. И вновь выйдет на первый план всё связанное с познанием того, что не зависит от наших капризов.
19. Актуален ли ещё лозунг «Liberte, Egalite, Fraternite» — или нас ждёт неофеодализм и сословное общество?
Чем сословнее общество — тем меньшей долей человеческих ресурсов может
пользоваться. Следовательно, проигрывает в конкуренции менее
сословному. Соответственно рецидивы сословности возможны, но недолговечны.
20. Как Вы считаете, в какой стране мира более всего вероятен очередной шаг развития человеческого общества, как во Франции 1789-го года и России 1917-го?
Увы, не берусь даже гадать. Напомню только, что незадолго до 1789-го года Франция считалась стабильнейшей из великих держав, а социалисты десятилетиями подряд считали Россию главным препятствием на пути любых революций. Исходя из этих прецедентов, не исключаю, что нечто действительно новое появится в Соединённых Государствах Америки, как только жизнь вынудит их отказаться хотя бы от крайних проявлений индивидуализма вроде приравнивания однопологосожительства к браку или пропаганды социал-дарвинизма.
21. Какие профессии исчезнут в XXI веке с роботизацией, развитием ИИ?
Увы, даже и гадать не берусь. Каждое новое изобретение может изменить мир настолько, что загонит в тупик всех предсказателей.
22. Смартфоны стали мощным драйвером развития сетевых технологий и электронной коммерции. Что придёт за ними? VR и AR устройства? Нечто совсем новое?
Скорее всего, нечто совсем новое. Именно потому, что эффект от тех же VR и AR уже поддаётся прогнозированию и в значительной степени учтён.
23. Технологии слежения за гражданами совершенствуются год от года? Что можно ожидать в этом направлении? Утопию снижения преступности или антиутопию государственного подавления любых инакомыслящих?
Полагаю, будут наблюдаться оба эффекта. Хотя бы потому, что для высших слоёв любой страны равно вредны любые каналы дестабилизации — хоть инакомыслие, хоть преступность.
24. Что ожидает Россию в XXI веке? Так как мы живём тут, то это волнует каждого. Сохраним ли мы свой особый евразийский путь или вольёмся в «дружный» западный мир?
Наша попытка влиться в коллективный Запад показала: мы там нужны только на обеденном столе в кулинарно обработанном виде. Приходится волей-неволей сохранять своеобразие русской цивилизации.
25. Ожидаете ли Вы перемен в человеческом сознании и что может создать такие перемены? Можно ли ожидать, что мы сделаем первый шаг на пути в тысячу ли к мифическому Полдню человечества?
Человеческое сознание непрерывно меняется вследствие человеческой же деятельности. В частности, Полдень — едва ли не единственное представимое сейчас последствие деятельности, не содержащее несомненно неприемлемых угроз. Значит, придётся его строить.
