Что будет дальше
В пять лет я сидел у бабушки дома на уютном ковре, и никак не мог понять, почему герой диснеевского мультика посмотрел вниз, когда бежал над пропастью — ведь до тех пор, пока он не посмотрел, ему удавалось бежать по воздуху! А стоило опустить глаза вниз, и мультяшная физика мгновенно реагирует — всё, реальность, в которой можно бежать по воздуху кончилась, началась реальность, где герой зависает на пару мгновений, и стремительно летит вниз.
В двадцать девять лет я бегу над пропастью и не смотрю вниз, урок детства усвоен хорошо, падать не хочется, и вера в то, что если ты в низ так и не посмотришь, то сможещь перебежать пропасть, зайти на другой край, оказаться в безопасности, раз и навсегда, как будто всегда в ней и был.
Когда живёшь в Иванове, ты не чуствуешь пульс индустрии, страны и мира так, как должен чувствовать. Город, в котором я родился, вырос, построил жизнь и карьеру, их которого я учил всех жить, хоть и находится довольно близко к дефолтному — всё ещё редкое захолустье. Размеренный, спокойный, отдаленный. В городе Иваново легко делать вид, что ты не бежишь ни над какой пропастью, легко не смотреть вниз. Даже если ты известный человек, с огромным количеством друзей и знакомых по всему миру, даже если ты ведешь один из самых популярных индустриальных подкастов, и даже если вся твоя работа подразумевает глубочайшее погружение во всё значимое, что происходит в мире, в регионе, и в твоей индустрии.
Я читал все новости, я до последнего рокового утра был уверен, что ничего страшного не будет, а когда оно настало, не верил, что оно продлится долго, хотя и пропускал через себя абсолютно всё. Всё, все сводки, все фотографии, все новости, все прогнозы и мнения.
Я попал в странную ситуацию, когда ты одновременно прекрасно знаешь, что бежишь над пропастью с остро отточеными кольями на дне, такими, знаете, на которых не умираешь сразу, нет, с кольями, на которых ты сначала натыкаешься, а потом, медленно, долго, размеренно так умираешь, гния заживо, знаешь, что бежишь над пропастью, но делаешь вид, что не знаешь.
Одна часть тебя в панике покупает билеты в Армению за астраномическую сумму, готовиться бросать всё и собираться из самого дорогого, любимого, простого и понятного места на свете в полную неизвестность за два паршивых дня, а вторая часть, тебя же, делает вид, что ничего страшного, всё это временно, ничего особо и не будет тебя, всё хорошо, спокойно, воспринимаем это как отпуск! Пересидииииим такие пару недель, всё уляжется, поедим лаваш, погуляем по еревану, опрокинем кувшинчик-другой-третий местной чачи, будем сидеть с женами на балкончике, смотреть на прекрасный закат, попивая вкуснейшее вино, будет здорово.
Это происходит с тобой, а ещё со всеми до единого, кого ты знаешь. Глубоко внутри мы все всё поняли сразу. Но жизнь нас не готовила к тому, чтобы заглядывать в себя в тот момент, когда ты отлично знаешь, что ничего хорошего, никакой надежды и света ты внутри себя не увидишь. Вот и не смотрели. Я свои билеты сдал, и стал бежать над пропастью по наиболее опасному маршруту, я пол года ещё сидел в Иванове, потакая той части себя, которая про пропасть не знает. Второй части тоже потакал, она шла в интернет, где громко про пропасть орала на весь мир.
Не самая разумная стратегия, но, если бы у меня вообще были мозги, я бы и не оказался в такой ситуации. Я сидел в Иванове, и писал в сеть вещи, которые нельзя писать в сеть, когда ты в Иванове, даже до того рокового утра их нельзя была писать, все необходимые законы ж давно приняты и обкатаны, борьба с мнениями поставлена на рельсы, карательный аппарат хорошенько отлажен, смазан лучшим моторным маслом, и результаты его работы, успешные кейсы, практика правоприменения, должным образом презентованы публике, наглядно рассказаны и показаны.
Ребята, что оказались в разы лучше меня в том, чтобы не замечать пропасть, над которой бегут, звали меня на видео интервью, где с улыбкой рассказывали мне, что эй Фил, а наш тут с тобой общий знакомый мне вот сказал, что ты стопудово сядешь к сентябрю, а ты что думаешь?
Что в этот момент думал Фил, отец двоих детей, человек, у которого несколько месяцев назад была потрясающая жизнь, своё дело, куча планов, и только-только появившаяся сытая и наполненная приятными смыслами стабильность?
Ничего хорошего я не думал, сказал какие-то слова, пошутил, лишь бы скорее тема сменилась, и я мог дальше делать вид, чтош пропасти не существует.
Я так и не упал, пропасть сама ко мне поднялась.
— Добрый день, Филипп Максимович! Вас из чё-то-тамУВД беспокоят, не могли бы вы подойте сегодня к трём часам дня по такому-то адресу? Нет, при встрече расскажем, вы приходите!
Через минуту как я положил трубку, пришло уведомление на госуслуги — потрясающий сервис, очень одобно повестки теперь получать, никаких очередей, цифровизация! — у вас, гражданин Фил, налоговые должок тут на пару сотен косарей. Я не знал откуда, какие ещё налоговые долги, я вспомнил только о сумме, с которой тебе могут ограничить вылет, и о времени, которой пройдёт с момента оплаты долга, до того момента, когда ограничения снимут. Я как-то изучал этот вопрос, там не о двух-трёх днях обычно дело идёт. О чём я подумал дальше, вы и сами поняли.
Жизнь перед глазами, да. Было чёт двенадцать дня чтоли, Маша в городе где-то по делам, принцессы мои в саду, и я жутко рад, что их в тот момент дома не было, потому что одно дело, когда их лица мелькают у тебя перед глазами в воображении, и совсем другое, когда в реальности. Разрыдался бы, как последняя сучка, а так, ничего, собрался с силами, мгновенно принял все нужные решения, скурил блок сигарет, и посмотрел вниз.
Тут немного склею и опущу историю, если вот коротко, я невообразимо тупой, даже и рассказывать не хочу, насколько, но мне повезло, линкенсфера отработала, жизнь простила мою запредельную тупость, и дала один шанс.
Я вышел из кабинета дознавателя, где очень прикольно впервые в жизни увидел свои твиты распечатанными на бумаге формата А4, и, идя к машине я покупал билеты в Грузию, параллельно написав своему хорошему другу, что ему придётся меня вписать.
Удивительное дело, уже хорошенько поползав по дну пропасти, и чудом вернувшись на верх, ты всё ещё можешь продолжать бежать по ней, всё так же делая вид, что никакой пропасти не существует.
Я пробыл какое-то время в Тбилисси, потом улетел на Пхукет, и живу тут уже, чёрт, семь месяцев. Что в Грузии что в Тае и я, и все остальные ребята из нашей с вами индустрии, большие мастера в беге над пропастью. Когда ты уже не в РФ, тебе куда проще делать вид, что ничего не происходит. Мы такие тут все, типа, а вот мы всегда и хотели же релоцироваться, вот, релоцировались, всё по плану, всё нормально. Ищем работу, в долларах бы лучше, хотя и мало кому удаётся, в мире потихоничку кризис раскатывается, и тут часто выходит так, что несмотя на курс, хороший инкам он всё больше из той же РФ, чем из таких желанных европ да штатов. Рынок проседает и меняется, но не так быстро, чтобы было уж слишком заметно.
Ща поменьше метафор, побольше фактов. В эмиграции бабло это ключевая вещь, вопрос выживания, московские айтишники жизнь жить не умеют, а особенно не умеют жить жизнь, экономя и просчитывая будущее. Работой, хорошей работой, стабильной работой, долларовой работой все вокруг меня одержимы. Не все, кстати. Есть такие, кто сдался, и бросился тратить подушку, делая вид, что с ближайшим кошгмарным будущим сталкиваться не придётся.
Вы были когда-нибудь в гостях у умного, деятельного человека, который жизнь положил на крутое и важное Дело, а теперь смотался в другую страну, всё бросил и похерил, и стремительно дотрачивает накопленные двадцать тысяч долларов? Я вот был, этот чел снял просто королевскую виллу, где как король жить и начал, швыряясь деньгами, будто они никогда не закончатся, падая на самое дно, разрушая свои мозги, будто эти мозги ему больше никогда не понадобятся. Жуткое зрелище, а хуже всего негласное табу между вами, табу на хоть какое-то обусждение ситуации, в которой он оказался, и действий, которые, как вы оба прекрасно знаете, ему сейчас придётся совершить.
Я публичный человек, у меня много друзей и знакомых по всему миру, я хорошо понимаю и вижу, в какой на самом деле ситуации сейчас мы все оказались. В жопе мы, чего ходить вокруг да около. В полной жопе. Стабильную работу хрен найдёшь, стабильности вообще больше нет. Стабильную работу с глубоким смыслом и миссией не найдёшь тем более. Любую работу с проклятием в виде российского паспорта найти в разы труднее. Рынок проседает, медленно, но неотвратимо, но это ещё и не самая большая наша проблема.
Люди из нашей с вами индустрии, они потерянные. В Грузии, на Пхукете, во всех странах, где у меня есть друзья, от общения с ними у меня страшно удручающие впечатления — мы больше не живём будущим. Полтора года назад, когда я гонял в мск на конфы, когда к нам, в Иваново, на подкаст приезжали айтишники, от всех этих людей веяло энергией, у них были планы, свои проекты, не заткнуть было, жизнь била ключом, эти люди фонтанировали энтузиазмом. Жили будущим. Теперь живут прошлым. В лучшем случае, мечтают хоть как-то наладить новую жизнь, чтобы она хоть как-то была сравнима со старой — тут ещё забавно, что, например Пхукет, он рай на земле, с картинки прямо, тут потрясающе, вроде же радоваться надо, но радости не видно, только уныние и подавленность. В тбилисских барах сотни наших сидят, и топят себя в бутылке, напившись отчаянно изображая счастье. В какие-то моменты ты ж тоже напиваешься, и тоже убеждаешь себя, как вам тут всем круто, как здорово, как легко.
С похмельем реальность приходит обратно, с новыми силами, это не кредит у жизни, это микрозайм — долг приходится отдавать очень быстро, и отдавать надо будет в разы больше, чем брал. С того рокового утра я пронаблюдал не один десяток жизней, которые буквально втоптали себя в дно. Ещё хуже те, кому удаётся лучше делать вид. Им повезло с работой, или со страной, или со всем вместе взятым, и они на своей шкуре последствия наступившего кошмара никак пока и не почувствовали — им действительно легко делать вид, что никакой пропасти нет, ведь они до неё ещё пока не добежали. Я смотрю на них, слушаю их рассказы о том, как они не понимают, чего все с ума посходили, и думаю — чувааак, ну настигнет же, сам знаешь, ну ты оглянись вокруг, вот же, десять таких же человек как ты, месяц назад сидели в таком же спокойствии и уверенности. Их всех выгнали с работ, не продлили визы, не продлили аренду, разрушилась их мнимая стабильность по щелчку пальцев, и они пошли в этот новый мир с наших уже позиций. Пошли, и вот теперь сидят в том тбилисском баре, тратя последние 500р на импортную томатку.
Дело по большому счёту даже не в деньгах и не в быту, мы ж айтишники, давно привыкли, что вопрос денег в общем на жизнь закрыт, нам нужны были уже смыслы. Делать в жизни что-то важное. Полтора года назад мы легко могли сказать себе, что вот, я делаю сервис доставки еды, автоматизирую человекческий труд, это важно. А я вот пишу систему управления складскими роботами. А вот я делаю штуки, которые позволяют машине различать, что на фотографии, кот или пёс — контрибьючу в мир.
А что важно сейчас? Какие смыслы нам искать теперь? Я очень завидую людям, которые думают, что ничего не изменилось. Которые продолжают пилить эти сервисы, и рады этому, ездят на конференции рассказывать о том, как они их делают, на те конференции, где под страхом смерти запрещено говорить теперь о чём-то, кроме кода, который, по-моему, вообще ни на какие вопросы сообщества больше не отвечает
Возможно я смотрю на всё через свою унылую призму, возможно я в своём пузыре, но я вижу всё так, и буду об этом говорить: наша индустрия, люди, которые её составляют — или на дне, или будут на нём.
Но я вижу вокруг себя пустые глаза, вижу, что люди сгуппировались, и заняты только тем, что считают выживанием и возвратом к стабильности. Меня это убивает, хотя я и сам такой же.
Это кошмар. Жить прошлым, мечтать только о том, чтобы было как раньше — кошмар. Не смотреть вперед, не хотеть ничего нового, потому что новый мир тебе не интересен и не нравится — так нельзя. Это заразная, затягивающая болезнь, которая нас сожжёт. Потому что во-первых, и это очень важно проговорить, понять, и принять — как раньше больше не будет. Никогда. Мир изменился. Россия изменилась, остальной мир тоже изменился, для россиян вне России он изменился тем более.
И даже если сейчас всё просто застынет, перестанет ухудшаться, останется таким навсегда — думаю никто из нас с вами в таком мире жить не захочет. Да, есть вариант, вариантец скорее, как сделать вид, что всё норм, и спокойненько себе вернуть большую часть былого процветания: счастливчики с хорошими вариантами получить гражданство, им лучше, они да, смогут переехать, переосесть, перепридумать себе жизнь и спокойно её подпридожить. Им придётся столкнуться с глобальным кризисом, но, даст бог, и пронесёт.
Я не то чтобы пессимист, но я размышляю так: если все эти проблемы, всё то тёмное будущее мы себе надумываем, то у нас всё хорошо и нам ничего делать не надо.
Но вот если нет. Если мы правы. Если будет хуже. Если будет сильно хуже. Что тогда?
Я так не могу, не могу просто продожать рассчитывать, что да нееет, да не станет сильно хуже, да рассосется, вот сейчас всё встанет на места, бездельников да вайтишников повышвыривают, все необходимые режимы понасвергают, а мы заживём как встарь припеваючи.
Большую часть своих статей здесь я писал с моим соведущим, Артёмом Малышевым, он работал тут штатным редактором, и звал меня помогать ему с интервьюхами. Через нас прошло порядочное количесвто долинных стартаперов, с их историями, как они подняли и потом просрали на какую-нибудь дурь десятки миллионов долларов. И даже тогда, когда всё было хорошо, а бабло в индустрии текло всё расширяющимся потоком, я всё думал — в конце концов, рано или поздно, но нам придётся за это заплатить. Даже без всяких незаконных вторжений.
Я думаю, оно сейчас здесь, рядом, в одной с нами комнате. Слышите этот тревожный стон на грани восприятия? Я слышу.
Я думаю, рационально, рассчетливо, без паники, я думаю, что всё будет ОЧЕНЬ плохо. Для всех нас. И с нашими жизнями по отдельности, и с индустрией, обществами, в целом.
Я сам, полгода назад, попытался верунться в прошлое. Давайте по-честному, я давно уже не кодер никакой, после начала того, что нельзя называть, работы, на которых я досиживал по инерции, кончились, и свой последний коммерческий код я написал год назад. У меня был норм инкам с моего подкаста, но оно было завязано на рублях и российском айти, я в него не верил. А я чё, я с женой и двумя дочерми, в чужой стране, с очень новыми для себя проблемами, вроде ежемесячной платы за дом, визу, машину, и детский сад, я обезумел от страха, с огромным трудом нашёл несколько компаний, которые могли бы работать с человеком с редким стеком, без воркпермита и возможности получать деньги в белую, с ублюдской таймзоной — и пошёл собеситься.
Технический собес был только один, я его честно зафакапил, синьорской позиции своим уровнем непросоответствовал, получил добрый отказ. Лайвкодинг на пару часов помотал мне нервы, но не был самым трудным.
Другие собесы были намного хуже. Эти люди задавали мне просто жуткие, сложнейшие вопросы. Они спрашивали: «что ты для себя ищешь?», «что тебя сейчас мотивирует?», «какие вещи тебе интересны?», «как ты хочешь развиваться?», «что скажешь про наш продукт?». В общем, топили меня, заваливали. Понятно, что правильно ответить на вопрос, кем я себя вижу через пять лет, сейчас попросту невозможно!
Не взял меня никто никуда, и правильно сделали. Я живой мертвец, давно растерявший и так скудные навыки.
Меня тогда это окончательно добило, я был на самом дне своей жизни, на острове, где склонность к дну, скажу очень прямо, весьма поощряется, я думал, что моей жизни конец, остатки своих сил я бросил на поиск работы, найти её не смог, подкасты наши мы никк не могли нормально записать по тем же причинам — от унылого говна нет никакого толку ни в чём, что бы я не пытался делать, оно не получалось. Выкладывали старые записи, и пару, очень вымученных, очень пустых, новых. Я записывал рекламу айти компаний из РФ, в голове считая секунды, когда всё, хватит, можно заканчивать.
Сейчас посмеиваюсь, та работа, где я не прошёл техсобес, меня ж туда знакомые зареферили. Крутая компания, долларовая зп, международный рынок. Вот тех знакомых уволили нахер, сократили, найм пофризили, компания засыхает. Хороший бы я пинок по яйцам получил, хехе, подумал бы такой, что вот, всё нормально, вот мои гарантированные шесть тысяч долларят в месяц, плюсом к подкасту, можно обживаться и строить планы на новую жизнь!
Таких историй тоже насмотрелся, знаете, дружбаны, что код пишут получше меня, в одно время офферов с релоками как наполучали, как науезжали по Амстердамам да Барселонам! Внж там в планах, гражданство потом, всё устраивается! Раз увольнение, два увольнение, три русским больше внж тут не выдают, четыре счета поблочили, пять компания с русскими больше не работает, остальные друзья, когда созваниваешься с ними по вечерам, опрокинуть по зуму кружечку-другуюб, почему то выглядят, как собака из мема, с горящим домом, хотя качество изображения и сети вроде вполне нормальное.
Мужчины, женщины, кто там ещё меня читает, поймите правильно, я сгущаю краски, вы это знаете, я тоже это знаю. Надеюсь мы все вместе надо мной хорошенько поржём через пару лет.
Если не поржём, через пару лет, на какой-нибудь очередной Peredelanoconf, вы подойдёте ко мне, панибратски толкнёте в плечо, мы стукнемся бокалами, и вы скажете — спасибо Фил, ты был прав.
У меня есть лайфхак. Когда президент одной страны, не скажу какой, мой же лайфхак, анонсирует какое-то там обращение к своей нации (это странновато, ведь страна у него многонациональная, но он, видимо, обращается только к одной) — я пытаюсь занять денег в валюте этой секретной страны, и, если выходит, затариваюсь USDT на весь кэш.
Это кажется называется шортить. Когда точно знаешь, что чему-то скоро настанут кранты, на этом можно заработать. Ладно, на самом деле я сделал так один раз, а обращения так и не было, но штука в том, что у меня и так есть порядочный инкам в той валюте, и если она не просядет, я так и так в выигрыше. Вот так и тут. Если мир не станет в сто раз хуже, у нас всё отлично, мы в порядке, мы же айтишники, ёпт, элита современного мира, одухотворённые благостные кайфовщики, которым все дороги открыты.
И я говорю: давайте поставим на то, что мир станет хуже. Что то, что имеет значение сейчас, перестанет иметь значение. Что значению будут иметь вещи, которые во время кризиса зародились, а не вещи, которые до этого кризиса комфортно существовали и росли.
Я говорю, давайте трезво посмотрим на новый мир, смиримся, что это теперь то, с чем нам придётся иметь дело, и давайте найдём себе в этом новом мире какое-то будущее, найдём, и пойдём за ним.
Peredelanoconf, да, моя конфа, и мой ответ для меня, что дальше делать мне в этом мире. Я пришёл сюда, на хабр, с одной целью — продать билеты. Мой ответ на то, что мне, что вам делать дальше в этой жизни — это строить что-то новое. Что-то своё. Что-то с нуля.
С работой тогда у меня ничего не получилось, но я мужчина, я обязан содержать свою семью, я не закрыл свой поганый рот, когда сидел в своей России, и моя ответственность, моя вина в том, что семье пришлось уезжать, и что на новом месте у семьи трудности. Я решил проблемы с деньгами.
В самый, с огромным отрывом, худший период своей жизни, совершенно никакущий, потерянный, депрессивный, жалкий, слабый, и безинициативный, я смог взять, придумать, и начать делать что-то своё.
Иногда в моей тупой головушке неожиданно мелькает тень чистого сознания, и я принимаю какие-то верные решения. Например, в Тай мне хватило мозгов поехать не одному. Я тупой и беспомощный, я не умею решать проблемы, со мной поехал мой хороший друг, тоже с женой. Мы жили первые пол года в одном доме, проходили через всё вместе, вместе спивались, вместе грустили, вместе не видели света впереди.
Вместе же мы увидели, что на острове сотни русскоязычных айтишников, которые никому не нужны, которые не знают куда себя деть, которые одиноки и потеряны — прямо как мы.
Мы изобрели и запустили бизнес за два дня. Спасибо Хабр, Хабр когда-то сделал меня известным, Хабр это колыбель Фила Ранжина, со статей на Хабре началась моя медиажизнь, у меня куча подписчиков, друзей и последователей в индустрии, поэтому мне легко было что-то начать.
Мы переизобрели конференции. Точнее мы сделали пьянку, и обозвали её коференцией, но не суть, суть в том, что мы придумали концепцию, которая позволяет моей аудитории, нашим людям, русскоязычным айтишникам, по всему миру, собираться вместе, в одном месте, проводить там целые сутки, дружить, пить, и думать, что делать дальше.
Мы провели шесть «конф» на Пхукете, одну на Кипре — её мы делали с Катей Петровой, она нормальная, не бестолочь, как мы, на Кипре получилась настоящая конфа, не наши тут Пхукетские тусовки, и сейчас анонсировали ещё восемь, по всему миру. Сейчас восемь, будет сто. Везде, в каждом городе, куда уехали русскоязычные айтишники, мы будем делать свои конфы.
Мы придумали конфу, но суть оказалась вообще не в ней. Суть оказалась в сообществах, которые вырастают вокруг этой конфы. Айтишники, знаете, потрясающие люди, они координируются и взаимодействуют на уровне инстинктов, только дай им малейшую возможность, они сразу превращаются в хорошее комьюнити.
Так вышло и у нас, а я, со своей стороны, добавил ещё смысла, начал проповедолвать комьюнити на максималках. С настоящей взаимопомщью, с настоящей дружбой, с настоящей поддержкой. У нас получилось. В Тае у нас около тысячи людей в чате, и где-то пятьсот из них я знаю теперь лично. И они все друг друга знают. Сначала мы долго раскручивали и внушали идеи взаимопомщи, это сработало, люди помогают друг другу со всем, от бытовых мелочей, до серьезного дерьма вроде внезапно заболевших детей, резкого выселения из дома, срочной помощью с работой и источником дохода, займами серьезных сумм. Люди начали буквально вытаскивать друг друга из ям, из которых ты просто не выберешься в одиночку.
Я повесил это на знамя, пару раз написал об этом на vc.ru, на Хабр идти ещё побаивался, заполонил рассказами об этом весь айтишный твиттер — дела у нас пошли в гору.
Позже мы увидели куда более глубокий и важный смысл в том, что делаем. Оно стало приносить нам деньги. Штука, стало конечно, но глубокий и важный смысл не в этом.
Свои проекты. Новое. То, что наши ребята сделали сами, сейчас, переехав, запустили своё. Свои доставки, свои конфы, как мы, свои сервисы, свои платёжки — проекты, появившиеся в кризис, рассчитанные на этот новый кризисный мир. Пока всё только начинается, но это уже есть.
Я каждый день читаю про то, как очередной инвестфонд больше не работает с теми, у кого российские КОРНИ (всё так, юрлицо, внж, и порой даже другое гражданство могут не спасти), как компания X больше не нанимает россиян, как нас гонят отовсюду, как тараканов.
Я читаю, и злюсь. Я вижу, как соотечественники пытаются кого-то убедить, мы же не поддерживаем, мы же не виноваты, это несправедливо! Те, кого не задело обычно молчат, в надежде что и не заденет. А оно заденет. И убеждать, просить, взывать к голосам разума там бесполезно.
Одна тень санцкий от Соединенных Штатов Америки заставит любую компанию, любой банк, любую организацию в мире мгновенно забыть все свои принципы, идеалы, ценности и обещания. Вас, нас, вышвырнут как помойных котов. Счета заберут. Инвестиции отзовут. Разрешения и партнёрства аннулируют.
Ну и пошли они все в жопу. Мы сделаем всё себе сами. Свои банки, свои айти компании, свои сообщества, свои организации. У нас было, и даже блин ещё есть, потрясающее айти внутри страны, те из нас, кто уехали, а их охренеть как много, могут — мы можем — сделать так же, ещё лучше, за её пределами.
Пока это только идея и мечта, но даже сейчас я трудосутраиваю около пятнадцати россиян, у которых кроме меня нет вообще никаких вариантов. И мой бизнес растёт. А ещё в моем сообществе есть ребята, у которых тоже теперь есть свой бизнес, и он тоже растет. А ещё есть ребята, у которых пока ничего нет, но они начинают делать.
Вот из этих вещей и родилась моя главная идея: объединяться, и строить себе новое будущее вместе. Как партнёры, как советники, как друзья, в разных форматах. У меня одного есть куча инструментов, чтобы помочь кому угодно с его начинанием, от медийки, до друзей инвесторов, от команды, до моей личной экспертизы. Так это блин один я, Фил, хабровский клоун недоайтишник.
Мои конфы пойдут по всему миру, и в каждом городе, в уютном доме, мы будем собирать под сотню айтишников, и вместе думать, кто и что может сделать, вместо того чтобы идти на поклон к людям, которые об наши губы только что хрен пока не вытирают.
Метафору с беготнёй над пропастью никак не трансформируешь во что-то, в чём есть надежда и будущее. Но вдруг мы не в ней? Вдруг мы не мультяшный волк, что бежит над пропастью, и неизбежно упадёт, вдруг мы лягушки, которые взбили сливки и выбрались благодаря своему упорству? Я не могу же не существовать, да, я буду делать то что остаётся — бороться. Даже если окажется, что я таки волк.
Когда говоришь пафосные вещи серьезным взрослым людям, параллельно рекламируя свои продажи, ставишь себя в уязвимое положение.
На самом деле в жизни моменты, когда пафосная чушь вообще уместна, довольно редкие. И не дай тебе бог неправильно это почувствовать. Чтож, я надеюсь, что на этот раз я не просчитался, я надеюсь, вы не посмеётесь надо мной, и почувствуете то же, что чувствую я. Присоединитесь к нам, и нам удастся сломать эту новую злую реальность вместе.
Присоединяйтесь к моим сообществам, ищите свой город, приходите за большие деньги на платную конфу, или сэкономьте и заходите на любую из сотен бесплатных встреч сообществ — и делайте что-нибудь. Устраивайтесь к нашим мамкиным стартаперам, или становитесь мамкиными стартаперами сами, помогите кому-то из сообщества найти крутую работу, или просите помощи сами, советуйте, или советуйтесь — будьте с нами.
Последний раз я писал на Хабр полтора года назад, и с тех пор прошло несколько жизней. Мы с вами тогда порядком друг друга достали, я, своим вечным неуместным нытьём (ЗАТО СЕЙЧАС УМЕСТНО АХАХАХАХ), вы тем, что я засрал вам ленту своими статьями, хотя никто вам не мешал их просто не читать.
Сегодня я рискнул, и решил прийти сюда в последний раз, после огромного перерыва. Жгите.
Мы уже анонсировали конфы в Алматы (послезавтра!), Тбилиси, Праге, Амстердаме, Сербии, Ташкенте, Ереване, на Кипре и на Пхукете, здесь вся инфа
