Я айтишник, я строю новые цеха
Всё начинается с потребности в какой-то продукции. Умные люди рассчитывают, сколько этой продукции нужно, в каких местах её имеет смысл производить — и после этого ищут допустимые места для стройки. Решение зависит от имеющихся ограничений, но в большинстве случаев само здание проектируется вокруг основного оборудования.
Например, трубопрокатный цех и трубоэлектросварочный цех для меня отличаются верхнеуровнево только центральной линией. С 1960-х годов в основном оборудовании мало что поменялось, всё просто обрастает новыми приводами, автоматизацией, двигателями, вспомогательными механизмами, роботами и т. п. И по большому счёту всё типизировалось до повторяемых блоков — линия контроля качества практически везде одинаковая, отделка тоже, погрузка-хранение-отгрузка тоже.
После понимания, какое оборудование нужно, где его поставить, что, куда и в каком количестве подвести, рождаются основные технические решения. Дальше первоначальный расчёт бюджета, с которым большие дяди идут к ещё большим дядям за деньгами.
Затем будущее здание разбивается на сотни подсистем и начинаются сначала предпроектные, а потом проектные работы. Моя задача — следить за тем, чтобы все нужные части технической и программной инфраструктуры, во-первых, не забыли, а во-вторых, чтобы они соответствовали нашим требованиям и были правильно вписаны в существующую ИТ-архитектуру.
Дальше осталось только построить
Составляется график проекта или проектов (подпроектов), всё это дело утверждается.
И начинается довольно нудная и кропотливая работа, состоящая по большому счёту из четырёх этапов: проектирование, тендер, закупка, стройка. То есть по изначальным требованиям (ОТР) или техническим условиям, выдаваемым уже внутри проекта, проводится проектирование, далее идёт обработка замечаний, если таковые имеются, и согласование. Если не вдаваться в подробности, далее всё это дело тендерится, что нужно покупается — и строится.
Эта цепочка работает во всех случаях и на всех объектах, со своими нюансами. Сама команда тут уже состоит классически из проектировщиков, строителей и службы заказчика, которая, собственно, и формирует требования к выполняемым работам, следит за их выполнением. Костяк этой службы — обычно те люди из предпроекта, которые и прорабатывали ОТР.
Средние сроки реализации от идеи до готового производства — от 3 до 6 лет, в зависимости от объёмов и масштаба производства.
Проекты такого масштаба, как правило, управляются методом параллельного проектирования. Упрощённо, происходит разбивка по блокам (основное здание, вспомогательные здания, дороги и т. д.) и каждый блок управляется по классической каскадной модели. Гибкие методы проектирования применяются либо там, где подсистемы совсем маленькие (и то редко), либо когда начинаются какие-то сюрпризы. Обычно всё идёт чётко от вехи к вехе, но бывают и накладки, когда приходится прибегать к временным решениям.
Моя работа
Собственно, я руководитель проекта в технической команде, которая занимается ИТ-частью, совсем небольшой в масштабах всей стройки.
Условно, у меня такие типы задач:
- Понимать, что хочет заказчик и корректировать решения в ИТ-части.
- Планировать и управлять бюджетом ИТ.
- Обеспечивать разбивку задач по командам и координировать работы.
- Выдавать технические условия (ТУ) для проектировщиков.
- Составлять ТЗ для поставщиков.
- Проверять, что предложенное ими решение — это именно то, что мы хотели. А не то, как можно обойти формулировки ТЗ либо немножечко деградировать.
Работа с проектировщиками
Технические условия к проектировщикам обычно достаточно типовые и содержат требования к оборудованию и к общей организации сетей. Нам не совсем важно, какое оборудование мы подключаем к нашим сетям (контроллеры автоматизации, пожарная сигнализация, системы контроля управления доступом, приборы учёта и т. п.) — нам важно, чтобы это было сделано по правилам, где-то это медный кабель, где-то оптический, а иногда будь добр и коммутационный узел предусмотри.
В целом проектные организации, которые с нами работают, и так всё знают, и нам, кроме как говорить по срокам и решать мелкие коллизии, мало что остаётся. Как пример такой коллизии — перенос колодцев кабельной канализации, когда из-за изменения расположения внутриплощадочных дорог, они оказались на бордюре.
Работа с комплексными поставщиками
Эти ребята поставляют котельные, компрессорные, периметральные сигнализации, КПП и в общем всё то, что не относится к основному производству. Они всегда хотят продать своё типовое решение. Лучше всего — готовую коробку, которую поставщик много раз кому-то продавал и ставил. С коробкой чаще всего есть проблема: она нам не подходит.
Простой пример. Вот мы строим котельную у цеха. Поставщик хочет поставить контроллеры на оборудование, свести телеметрию с них на сервер (это в его понимании обычный десктопный компьютер с рабочим местом оператора) и сдать в таком виде.
Мы хотим видеть каждый контроллер в нашей сети. Сервер у нас стоит в серверной и резервируется, а вся телеметрия и управление выводится в диспетчерскую систему на диспетчерский пункт соответственно.
То есть мы:
- Стучим не в сервер котельной как в «чёрный ящик», а непосредственно видим всё её оборудование у себя и можем всё администрировать сами.
- Накладываем свои требования по архитектуре, в частности, по резервированию и отказоустойчивости. Мы не даём поставщикам городить свои сети с огородом неуправляемых коммутаторов, а просим использовать наши инфраструктурные решения.
- Накладываем свои требования по информационной безопасности, чтобы нас, условно, не взломали через термометр. Это, кстати, тоже часто ведёт к некоторым изменениям проекта.
Соответственно, поставщик чешет голову и начинает предлагать варианты. Моя работа — понимать, что его предложения не противоречат нашим стандартам, или предлагать некие компромиссные решения.
Иногда появляется специфическое оборудование, например, какая-то особенная камера в зоне техпроцесса, тогда мы очень подробно обсуждаем требования к ней и вместе выбираем решение.
За последние годы в самой технике мало что поменялось, ни методология, ни архитектура не устаревают годами. Меняется конкретный состав оборудования, меняются поставщики, и по каждому надо понимать особенности. Были заходы в новые технологии, например, пробовали на одном из объектов достаточно массово внедрять беспроводные сети, но очень быстро узнали, что если надо надёжно — всё равно нужен кабель.
Работа с нежелезной частью
Кроме всей физической, новое производство должно обрастать и программной инфраструктурой. Это ERP, MES, диспетчеризации, различные вспомогательные системы. Тут мы будем планировать, вести учёт производства, выпускать сертификаты на продукцию и просто банально учитывать огнетушители и измерительный инструмент.
Здесь работа идёт бок о бок с экономистами, технологами, планировщиками, происходит описание предельных структур, прорисовываются маршруты движения продукции, то есть — что, где, как производится и куда это потом может пойти. На основании этого появляется понимание, с какими смежными системами будет происходить взаимодействие. И составляется список интеграций — не вручную же нам вводить данные.
Тут моя функция больше модераторская и координационная, я просто не мешаю архитекторам и заказчикам обсуждать умные вещи, даже на не всегда мне понятном языке. Главное, чтобы всё было в срок и никак не повлияло на смежные части проекта. Кого-то пнуть, а кого-то, возможно, тормознуть с инициативами.
Заключение
В больших стройках, как и везде, самое важное — это люди и умение находить с ними общий язык. Многое решается в курилках, в коридорах иногда на повышенных тонах, а иногда и с крепким словом и не всегда на родном языке.
Я восхищаюсь людьми, с которыми работаю. Наши технари докапываются реально до каждого болтика в огромном агрегате ещё на этапе составления требований и знают, как должно быть и как будет. Есть руководители направлений, которым можно рассказать про вопрос и точно знать, что он решится, есть отличные технические архитекторы, технологи, программисты и другие специалисты.
И очень рад, что на смену картины развалившихся промышленных объектов приходят новые стройки. Жаль, что мы много потеряли в 90-х, и очень хорошо, что сейчас создаём новое.
Сейчас, проезжая мимо одной из промзон, я вижу не бетонные стены с проваленной крышей, а наши современные цеха, там идёт производство, там работают люди. И там есть часть моей работы.
