[Перевод] Забудьте антропоцен: мы вступили в синтетический век
Генетика азиатского тигрового комара была изменена в лабораторных экспериментах с технологией CRISPR в попытке ограничить распространение заболеваний. Изображение является общественным достоянием.
Один факт о нашем времени становится все более известен: как бы далеко вы ни направились, в каком направлении вы бы ни указали, на Земле нет места без следов человеческой деятельности. Всюду химические и биологические отпечатки нашего вида, перемещаемые по земному шару сильными атмосферными ветрами, неумолимыми океанскими течениями и вместительными грузовыми отсеками миллионов транспортных средств, движимых ископаемым топливом. Девственная природа навсегда исчезла.
Эти планетарные изменения были охарактеризованы географами, геологами и климатологами как конец одной геологической эпохи — голоцена — и начало следующей — антропоцена. В этот «человеческий век» влияние нашего вида на океаны, сушу и атмосферу стало неотъемлемой чертой Земли. Идея того, что человечество вызвало геологический переход, увлекает внимание людей не только потому, что смены эпох происходят редко. Она привлекает внимание, потому что наш вид охвачен мыслью о том, что мы обладаем планетарной мощью.
Другой факт о нашей эпохе признан гораздо меньше: мы меняем то, как работает планета. Дело не только в том, что человеческая деятельность запятнала каждую её точку. Появление сразу целого ряда новых мощных технологий начинает сигнализировать о потенциальном перехвате самых базовых функций Земли её наиболее дерзким видом. С этого времени технологии вроде техники модификации генов CRISPR и климатической инженерии будут превращать уже осквернённую планету во что-то всё более синтетическое.
В феврале 2019 года, когда энтомолог Рут Мюллер открыла контейнер с генетически модифицированными комарами в лаборатории с высоким уровнем безопасности в итальянском городе Терни, она не просто экспериментировала с новым мощным инструментом в биотехнологиях. Она вносила изменения в законы Менделя о наследственности, которые регулируют всю жизнь на Земле.
Выпущенные ею комары, несущие созданный с помощью CRISPR «генный драйв»[1], покажут, могут ли люди успешно внедрить какой-то признак в целую популяцию. Лаборатория, в которой работает Мюллер, была спроектирована так, что изменение проводится в надёжно ограниченном масштабе. Но генные драйвы теоретически могут сами распространиться в любую точку земного шара, где живут популяции скрещивающихся комаров. Они меняют законы генетики, где бы они ни оказались.
Если поставить вопрос как «Насколько ваши исследования меняют планетарные правила?», то лаборатория Мюллер такая далеко не одна.
В начале лета 2019 года группа исследователей из Гарвардского университета собиралась провести первое полевое испытание геоинженерии климата. В их планах — использовать высотный воздушный шар, чтобы распылить отражающие частицы в стратосфере над засушливыми территориями юго-запада США. Они посмотрят, насколько эффективно частицы отражают поступающую солнечную энергию. При соответствующем масштабировании, в будущем эта технология может быть применена для изменения планетарных норм подобно изменениям, производимым генными драйвами.[2]
Антропогенное изменение климата уже изменило движение тепла по системе. Хоть оно и разрушительно, до сих пор изменение климата не было предметом преднамеренного планирования и проектирования. Наш вид раньше не пытался откалибровать то, что поступает от Солнца. Этот тепловой коэффициент был зашит в физику солнечной системы. Если в итоге будет произведён крупномасштабный вброс отражающих частиц в стратосферу, то мы перепишем это уравнение собственными руками.
Такие технологии, как генный драйв и климатическая инженерия, идут колоссально дальше того, что отмечали стратиграфы, когда рекомендовали переименовать эту эпоху в «антропоцен». Случайные изменения совершенно отличны от преднамеренных. Дэвид Кит, один из исследователей гарвардского проекта по климат-инжинирингу, указывает на огромную разницу между преднамеренным проектированием чего-то и разведением бардака. В первом случае чувство ответственности гораздо выше подобно тому, как умышленное убийство намного хуже непредумышленного.
В отличие от разрушения сред обитания, выбросов углерода и других признаков антропоцена, испытываемые ныне технологии предназначены для осознанного контроля некоторых из ключевых физических процессов, которые формируют наш мир. Конечно, основополагающие законы природы не исчезают, но они подвергаются более глубокому вмешательству. О них можно думать не как лишь о «косметических» изменениях, но как о «метаболических». Чарльз Дарвин, Грегор Мендель и законы атмосферной физики становятся предметом тонкого пересмотра.
Пересечение этого рубежа открывает принципиально новую территорию как для нашего вида, так и для планеты. Сама природа будет формироваться процессами, перепроектированными и «усовершенствованными» генетиками и инженерами. Следует назвать этот переход началом «синтетического века» — временем, когда природные константы всё чаще заменяются их искусственными и «усовершенствованными» версиями. Эта переделка метаболизма Земли бьёт по самой сути того, как мы понимаем нашу среду и свою роль в ней.
Исследователи, политики и люди всех народов будут разделены в мнениях о пересечении этих рубежей. Для некоторых они, несомненно, являют захватывающие перспективы. Но для других они абсолютно ужасающи. Настолько воздейственные технологии должны подвергаться самому полному и всестороннему общественному контролю.
Антропоценная эпоха требует одного вида психологической адаптации. Синтетическая эпоха требует чего-то гораздо большего.
1. Генный драйв (англ.: gene drive; мутагенная цепная реакция) в этом эксперименте лаборатории Рут Мюллер трансформирует самок комаров в мутантов, которые не могут откладывать яйца и кусать. Идея в том, чтобы однажды выпустить этих комаров в Африке, чтобы они через спаривание выкосили комаров, которые распространяют малярию. Проект, среди других доноров, финансируется Фондом Билла и Мелинды Гейтс.
2. Stratospheric Controlled Perturbation Experiment, SCoPEx (эксперимент по контролируемому возмущению стратосферы).
Этот эксперимент, если я правильно интерпретирую отсутствие значимых публичных обновлений, впротиву планам, обозначенным в эссе, пока не был осуществлён (с участниками проекта я не связывался и не уточнял).
И конкретно этот эксперимент не является на самом деле испытанием геоинженерии климата в продвинутом смысле, потому что в планируемых масштабах он не вызовет климатических изменений. Он пока лишь призван показать, как частицы взаимодействуют друг с другом, со стратосферным воздухом и с солнечным и инфракрасным излучением, что является пока самым первым шагом на пути к контролируемой солнечной геоинженерии.
Я бы воспринимал весьма вольную передачу сути эксперимента SCoPEx в этом эссе, скорее, как попытку очертить направление и масштабы возможных контролируемых вмешательств, а не как пример конкретной технологии, позволяющей чего-то достичь.
