«Волшебник из Омахи»: как Уоррен Баффетт построил финансовую империю09.03.2016 22:07

Уоррен Баффетт — одна из главных фигур на рынке инвестиций. На некоторое время он сдвинул Билла Гейтса с вершины рейтинга богатейших людей мира по версии Forbes. Империя Баффетта работает в десятках отраслей, а размах его благотворительной деятельности позволяет назвать предпринимателя одним из наиболее щедрых людей мира.

Уоррен Баффетт родился в городе Омаха в 1930 году. Род Баффеттов жил в США с 17 века. Первое время семья занималась фермерством, но с развитием страны их деятельность менялась: в конце 19 века у Баффеттов было несколько собственных магазинов в Омахе. Многочисленные биографы отмечают, что главным принципом семьи Баффеттов можно назвать чрезвычайную бережливость. Каждый Баффетт с самого детства знал, что не имеет права влезть в долги или не оставить после себя наследства.

Отец будущего миллиардера Говард Баффетт учился в колледже на журналиста и писал в университетскую газету. Он был одним из лучших и самых влиятельных студентов, а также входил в братство Innocents, которое считалось самым престижным в университете. Во время обучения он встретил Лейлу Шталь — она увлекалась журналистикой, а также обладала впечатляющими способностями к математике. В 1925 году они поженились, получив в подарок от Эрнеста Баффета, отца жениха, небольшой дом и внушительный запас продуктов.

Детство Уоррена пришлось на Великую депрессию и не было легким. Говард Баффетт был вынужден закрыть собственную лавку и искать помощи у своего отца, но тот отказал ему в работе, объяснив это тем, что не может себе позволить содержание еще одного рабочего. В поисках лучшей жизни отец Уоррена принялся за открытие брокерской компании, что выглядело не слишком умно, учитывая тяжелое состояние страны и рынка акций. Однако Говард работал очень осторожно и смог развить компанию — в 1932 году стало понятно, что Баффетты вышли из кризиса и теперь могут себе позволить спокойную жизнь.

В 1936 году Уоррен Баффетт, которому тогда было шесть лет, начал обучение в Роузхиллской школе. Сам он рассказывает, что обожал сложные математические задания (он унаследовал от матери яркий талант к математике) и географию. Уже тогда у Баффетта была феноменальная память на числа: он коллекционировал памятные даты и важные для него статистические значения. Учителя вспоминают, что в пятом классе мальчик держал в уме численность населения большинства городов США. У Баффетта была страсть к коллекционированию всевозможных вещей — начиная с занимательных фактов и заканчивая крышками от напитков.

Единственным направлением, где Баффетт чувствовал себя не так комфортно, был спорт: его нельзя было назвать крепким или выносливым ребенком, и он редко играл с детьми своего возраста. Однако Уоррену хорошо давался теннис (он практиковался каждый день) и бейсбол — этим видом спорта он заинтересовался после того, как дед взял его с собой на игру.

Еще в детстве Уоррен вел бизнес: сначала продавал жвачку, позже — Coca-Cola и мячи для гольфа. Став немного старше, он стал продавцом арахиса на стадионе. Баффетт признается, что заработок денег напоминал ему коллекционирование, и он уже тогда мечтал собрать коллекцию побольше.

Одним из самых важных событий детства Баффетт называет визит с отцом на Уолл-Стрит — для мальчика это место выглядело пределом мечтаний. Там они встретились с известным тогда банкиром Сидни Вайнбергом. Говард не был с ним знаком, но тот, заметив восторг Уоррена, пригласил Баффеттов к себе в офис и провел для них экскурсию, попутно расспросив будущего миллиардера о его взглядах на рынок акций. После этого события Баффетт не рассматривал никакие другие варианты деятельности, кроме финансов.

В 12 лет Баффетт провел первую операцию с акциями. У него было немаленькое для того времени состояние в $120, и он приобрел привилегированные акции Cities Service, взяв в долю сестру. К несчастью, после покупки их стоимость начала падать. Баффетт приуныл, к тому же сестра постоянно напоминала ему, что они теряют деньги. Как только акции стали расти, Уоррен выждал момент, чтобы заработать хотя бы $5 сверху, после чего поспешил избавиться от акций. Через несколько дней акции Cities Service стоили уже не $40 за штуку, а $200. Осторожность оказалась ошибкой: Баффетт потерял деньги.

Будущий предприниматель понял, что не следует чрезмерно стремиться сохранить вложенные деньги, а партнера, который их предоставит, — нужно выбирать тщательно.

В средней и старшей школе Уоррен из лучшего ученика и любимца учителей превратился в неуправляемого бунтаря с асоциальным поведением, а его оценки стали гораздо ниже. Вдобавок он совершил несколько мелких правонарушений, правда, пойман не был.

В то же время юноша сумел накопить $5000: часть денег он получил благодаря рекордным развозкам газет, остальные — благодаря различным бизнесам вроде небольшой сети автоматов для пинбола. В 1947 году он окончил школу, став 17-м по успеваемости учеником из 350 человек. Пора было задуматься о будущем.

Уоррен поступил в Уортонскую бизнес школу, и родители очень хотели, чтобы он ее окончил, но самому Баффетту она не очень нравилась. Вдобавок он был далеко от дома и друзей. Здесь снова прославился своими проделками и пытался заработать на сомнительных акциях. Учеба давалась ему без видимых трудностей, но он все равно ее не закончил и провел последние курсы в колледже Небраски, а параллельно с учебой продавал мебель.

В 1950 году Баффетт попытался поступить в Гарвардский университет, но это ему не удалось. Не помогло даже то, что его отец в недавнем прошлом был конгрессменом и вновь готовился к выборам. Задумавшись над будущим, Уоррен вспомнил о своей настольной книге «Разумный инвестор», написанную профессором Бенджамином Грэмом. Чтобы посещать лекции автора книги, признанного авторитета в сфере инвестиций, Баффетт поступил в Колумбийский университет. Однокурсники вспоминают, что на лекциях и семинарах Уоррен постоянно дискутировал с Грэмом: они обменивались мнениями и обсуждали рынок.

Когда Баффет окончил университет, Грэм предложил ему присоединиться к компании Graham-Newman Corporation. Тот согласился и за два года овладел навыками, необходимыми для инвестиционной деятельности. В 1956 году Graham-Newman Corporation закрылась, и Уоррен вернулся в Омаху — теперь, помимо желания начать собственное дело, у него был определенный опыт. В этом же году было основано товарищество с ограниченной ответственностью Buffet Associates.

Уоррен не терпел, чтобы на него давили и не верили в его решения, поэтому, привлекая партнеров в компанию, отдавал предпочтение членам собственной семьи, друзьям и близким знакомым. В компанию вошло семь партнеров, каждый из них вкладывал от $5 до $25 тысяч. Меньше всего вложил сам Баффетт — по разным источникам, около $100 с обещанием вложить больше с будущих комиссионных. В конце года доход Buffet Parthenrship составил всего $4,5 тысячи. Кроме этого предприниматель охотно становился партнером частных лиц, не входивших в это товарищество.

Тогда же Уоррен заинтересовался акциями National American Fire Insurancy — основанной в 1919 году страховой компании, которая фактически работала по мошеннической схеме. При этом возглавлял компанию вполне честный финансист Уильям Амансон, который просто не догадывался, во что его втянули.

Люди, которые поняли, что оказались жертвой аферистов, попытались надавить на Амансона, но не преуспели в этом, однако он обещал сделать их вложения стоящими. Выполнить обещание Амансона удалось его сыну Говарду, основавшего компанию Home Saving of America, в состав которой вошла и National American Fire Insurancy. Рост этой компании был впечатляющим, и она, по мнению аналитиков, претендовала на лидерство в США. Жертв схемы, большинство из которых были фермерами, мало интересовали колебания на инвестиционном рынке: они уверились, что их обманули, хранили акции скорее по привычке и не верили в их пользу.

Эту особенность сперва понял Говард Баффетт, агенты которого (в основном дядя Уоррена Хайден) выкупали акции за $30. Тогда Уоррен начал действовать тем же образом, но повысил цену, чтобы перебить сумму, предлагаемую отцом и дядей. В конце концов ему удалось отхватить существенную их часть и шокировать Говарда, получив неплохую прибыль.

В 1957 году Уоррен участвовал в трех партнерствах, одним из которых стало Dacee. Последнее стало возможным благодаря одному из потенциальных работодателей Уоррена, который порекомендовал его семейству Дэвисов. Они как раз искали человека, через которого можно было инвестировать, и вскоре встретились с Баффеттом, а тот смог произвести на них самое приятное впечатление. Они открыли партнерство на сумму в $100 тысяч, что расширило возможности Уоррена. Баффетт не собирался останавливаться на достигнутом и продолжил расширять масштабы работы: через год у него было уже шесть партнерств.

Предприниматель понял, что зря ориентируется только на друзей и знакомых: тем самым он существенно сужает свой круг общения и тормозит дальнейшее развитие. Он начал преподавать инвестирование на местных курсах и читать лекции по Карнеги. Это привлекло к его партнерствам еще несколько людей, добавило известности и позволило ему заработать репутацию эксперта.

В 1958 году под управлением Баффетта была сумма в миллион долларов, что означало возможность выйти в высшую лигу и приобретать акции крупных компаний. В 1959 году Уоррен встретил Чарльза Мангера, который долгое время будет одним из его близких компаньонов. Точнее об их сотрудничестве можно сказать так: они были в дружеских отношениях, и их интересы достаточно часто пересекались до 1976 года, когда Мангер занял должность вице-президента Berkshire Hathaway.

Стоит отметить, какие доходы с этой деятельности имел сам предприниматель: в большей части партнерств Баффетту не полагалась зарплата. Если рост превышал 4%, Уоррену полагалась доля в 25% годовой прибыли — если же достичь этого показателя не удавалось, он не получал ничего.

В высшей лиге Баффетт занялся первым по настоящему серьезным проектом — это была компания Sanborn Map, ведущий поставщик карт железных дорог, электрических сетей и других систем снабжения. С ней сотрудничали страховые компании, и большая часть их клиентов составляла совет директоров Sanborn. Стоимость одной акции Sanborn составляла около $45, но предпринимателя мало интересовала сама компания: от нее уходили клиенты, и она переживала не лучшие времена.

Гораздо полезнее был инвестиционный портфель Sanborn, акции которого оценивались в $65 и продолжали расти. Баффетт мог приобрести значительную часть компании, вложив большую часть денег своих партнерств. Он так и сделал, а вдобавок привлек к делу родственников, чтобы получить большую долю.

В 1959 году он стал членом совета директоров Sanborn Map и был поражен. Члены правления компании вели себя так, будто находятся в загородном клубе: на совещаниях они в основном курили сигары и вели себя, как короли, хотя половина присутствующих владела мизерными долями. Баффетт решил подрегулировать деятельность компании и убедил отца приобрести в ней долю. Подобным же образом поступили некоторые его друзья и партнеры.

Ничего не решавший совет директоров не знал, что часть инвестиций компании с учетом развития рынка теперь могла принести владельцам акций отличную прибыль. Продажа инвестиционного портфеля казалась простым решением, но на деле все оказалось сложнее: нужно было заплатить налог в $2 млн. Сумма Баффетту не подходила, и он предложил поменять инвестиции на акции.

Членам совета директоров идея не понравилась, но воспрепятствовать человеку, который контролировал большую часть компании, они не смогли. Партнерства Баффетта выставили свои акции на тендер, а взамен получили прибыль от инвестиций. Эта сделка стала одной из самых удачных в истории компании: в конце года она принесла партнерствам Уоррена высокую прибыль, превратив предпринимателя в миллионера.

В 1962 году Баффетт провел слияние всех своих партнерств в Buffet Partnership. Тогда же он начал проворачивать две новые сделки: во-первых, постепенно приобретал акции текстильной компании Berkshire-Hathaway. За три года он заполучил около 49% акций, но развивать предприятие не стал, а вместо этого использовал доход от него для увеличения суммы инвестирования.

Второй сделкой стала American Express. Одна из крупнейших финансовых компаний США незадолго до этого попала в несколько скандалов, в результате чего стоимость ее акций упала с $65 до $35. Баффетт понимал, что падение временное, и вложил в покупку около $13 млн. Через два года приобретенные активы принесли компании чистую прибыль в размере $20 млн. Партнеры были в восторге.

В 1965 году Баффетт оповестил своих партнеров о готовящемся закрытии товарищества. Уоррен предложил всем желающим войти в Berkshire Hathaway. Остальные получали свои деньги с солидными процентами, вдобавок ко всему Уоррен порекомендовал им специалиста по управлению капиталом в лице Билла Руана. Бывшие партнеры таким образом стали основателями Sequoia Fund.

Активы Баффетта составляли сумму в $22 млн, и он принялся выстраивать собственную империю, основой которой должна была стать Berkshire Hathaway. Само предприятие в то время переживало кризис, и ключевые менеджеры Уоррена работали день и ночь. К 1967 году оно вновь стало приносить прибыль. Это продлилось недолго, и вскоре Berkshire-Hathaway захлестнула новая волна кризиса.

Баффетту нужна была более стабильная компания, и он заинтересовался National Idemnity, которую возглавлял Джек Рингуолт. Однажды он чуть не стал партнером Уоррена, но его не устроила сумма вложения. Глава National Idemnity был сильным игроком и отлично работал на страховом рынке, поэтому выкупить акции его компании было достаточно сложно, но Баффетт знал, как это можно сделать.

Предприниматель дружил с членом совета директоров National Idemnity Чарли Хайдером и спросил его, не хочет ли Рингуолт избавиться от компании. Тот ответил, что приблизительно раз в год, когда Джека что-то выводит из себя, он готов расстаться со страховым бизнесом, вот только длится это состояние около 15 минут. Баффетт попросил друга сообщить ему, когда такой момент снова наступит.

В 1967 году Рингуолт, обедая с Хайдером, снова обмолвился о своем желании продать National Idemnity. Тот в ответ сразу же заметил, что знает человека, желающего купить компанию. Баффетт примчался на встречу и договорился о приобретении, оценив компанию в $50 за акцию. Предприниматели пожали друг другу руки, и тут Рингуолт понял, что он только что сделал. После он пытался отыграть все назад, максимально маскируя свое нежелание расставаться с бизнесом, но сделка все же была совершена. Хайдер, кстати, получил $150 тысяч в качестве комиссионных.

Приобретение National Idemnity позитивно повлияло на развитие Berkshire Hathaway и увеличило капитал компании Баффетта. С Рингуолтом Уоррен наладил вполне дружественные отношения: его небольшая уловка не привела к вражде.

В 1968 году Баффетт начал приобретать акции крупных компаний, которые гарантированно росли бы в цене. Кроме того, он предпринял неудачную попытку продажи Berkshire Hathaway, которая приносила больше ущерба, чем пользы. Покупателей не нашлось, и Уоррен, поняв, что текстильная компания с ним надолго, решил увеличить свой пакет акций в ней.

В это самое время его и Мангера заинтересовала компания Blue Chip Stamps, которая занималась продажей купонов на скидки. Компания находилась под следствием министерства юстиции: якобы она мешает честной конкуренции. Впрочем, с этими проблемами руководство Blue Chip Stamps разобралось самостоятельно. Баффетта и Мангера здесь интересовало другое — наличие финансового запаса. Мангер сразу же приобрел 20 тысяч акций компании и пытался воспрепятствовать Баффетту, всеми силами доказывая, что сделка того не стоит.

Уоррен пошел другим путем. Зная, что министерство юстиции обязало Blue Chip Stamps отдать почти 40% акций магазинам, в которых компания продавала купоны на скидки, он начал покупать у них доли, иногда предлагая взамен акции Berkshire Hathaway. Таким хитрым способом Баффетт увеличивал свою долю в компании, а вдобавок наконец начал ближе работать с Мангером, который был благоприятно к нему настроен. Вместе они пройдут через многие испытания.

Одной из первых их совместных сделок стала покупка розничной сети Hochshild-Kohn. Прибыли это не принесло: партнеры не разбирались в этом бизнесе и переоценили потенциал компании. Оба предпринимателя затем отметили, что им очень повезло продать сеть по той же цене, за которую они ее приобрели. Тем не менее 1960-е годы закончились для Баффетта весьма позитивно: в Forbes вышла статья, сделавшая его звездой. В тексте превозносились сильные качества Уоррена, умение работать на рынке, а также то, что его партнеры еще никогда не теряли деньги. Репутация предпринимателя из Омахи, который способен переиграть Уолл-стрит, помогла ему в дальнейшей работе на рынке.

В конце 1969 года, под контролем Баффетта и его партнеров находились акции Berkshire Hathaway, Diversified Retailing, Blue Chip Stamps, Illinois National Bank & Trust Company of Rockford, National Idemty и газеты Sun. Уоррен сообщил об этом партнерам, чтобы объяснить, чем конкретно они владеют. Также Баффетт в общих чертах рассказал о планах на дальнейшую работу и сообщил, что рынок, скорее всего, будет нестабилен. Каждый партнер должен был решить, что делать дальше и куда двигаться. Практически каждый из них интересовался мнением Уоррена, который заверял, что собирается приобрести еще больше акций. Баффетт предпринял эти действия с единственной целью — избежать паники. Он ожидал, что рынок может некоторое время лихорадить, и поэтому известил об этом партнеров.

Часть из них осталась в деле, другие же решили получить деньги и присоединялись к Sequoia. Баффетт, избавившись от паникеров и людей, неуверенных в перспективах компании, продолжил искать, чьи акции приобрести. В 1971 году ему представился отличный шанс: в Калифорнии был выставлен на продажу бренд See’s Candy, производивший сладости. Баффетту понадобился для сделки сильный партнер, и он связался с Мангером. Они собирались приобрести компанию от имени Blue Chip.

Владельцы компании оценивали ее в $30 млн, Баффетт и Мангер давали около $25 млн. Они и эту цену считали завышенной, но доходность компании росла почти на 12% в год, и сделка была оправданной. Компаньоны все-таки решились на покупку, но появилась новая проблема: владелец контрольного пакета Чарльз Б. Си усомнился в целесообразности продажи. В отличие от своего брата, который незадолго до того умер, Чарльз мало разбирался в бизнесе: его интересовали только развлечения и женщины. Он был не прочь заработать несколько миллионов долларов, избавившись от See’s Candy. Баффетт и Мангер испробовали всевозможные методы не дать ему передумать — начиная с сообщения о готовящемся в компании заговоре против него и заканчивая красивой речью, что ему будет лучше развлекаться и отдыхать.

Пока шел торг, Уоррен узнал, кому еще принадлежат доли акций See’s Candy, и смог договориться с представителями компаний. В конце концов на сделку согласился и Чарльз. Баффетт и Мангер вошли в совет директоров и занялись повышением прибыли See’s Candy. Близкие Уоррена говорят, что это был первый случай, когда он обеспокоился развитием приобретенной компании: подписался на несколько журналов о кондитерском бизнесе и стал продвигать продукцию в других штатах. Правда, надолго Баффетта не хватило, и он переключился на новые проекты.

В 1970-х годах Баффетт обратил внимание на журналистику: владение акциями Sun не удовлетворяло его амбиции. В Forbes вышла о нем статья, причем на этот раз его представили уже не как гуру инвестирования, способного сохранить деньги партнеров. В новом материале он выглядел скорее как жесткий делец, умеющий добиться своего. Вдобавок в статье освещалось несколько спорных моментов из биографии Уоррена, и тот обратился в редакцию издания. Журнал был согласен выпустить опровержение, но Баффетт знал, что эффекта не будет. Он хотел написать свою статью для Forbes, но редакция этому воспротивилась, и прийти к общему мнению они так и не смогли.

В 1973 году Баффетту принадлежало 5% Washington Post, которую возглавляла Кэтрин Грэм. Уоррен написал ей длинное витиеватое письмо, в котором признался, что восхищается ее работой и мечтает о сотрудничестве с газетой. Грэм не поверила в признания и испугалась: она подумала, что Баффетт хочет получить полный контроль над изданием. Они встретились, и Уоррен смог доказать Грэм, что не претендует на захват Washington Post. Чтобы убедить Грэм в мирных намерениях, предприниматель предложил ее сыну Дональду войти в совет директоров Berkshire. В конце концов у них сложились вполне дружественные отношения. Тем временем предприниматель продолжал увеличивать свое влияние на Washington Post, а в 1974 году даже вошел в совет директоров.

В 1975 году Баффетт и Мангер вместе со своими компаниями попали под следствие: вызванное совместным поглощением Wesco Financial в 1973 году. Некоторые источники называют цифру в 25% приобретенных акций. Желая увеличить свою долю, они узнали, что Wesco вскоре должна провести слияние с Financial Corporation of Santa Barbara. Баффетт и Мангер были против: они считали, что компания продешевила и ее акции стоят гораздо дороже. Встреча с генеральным директором Wesco ничего не дала партнерам, и они начали искать другой способ влияния на совет.

Оказалось, что большая часть компании принадлежит Бетти Питерс, хотя она ею не управляет. Баффетт и Мангер встретились с Питерс и убедили ее выслушать их предложение. Эксцентричная Питерс заблокировала сделку с Financial Corporation of Santa Barbara — Баффетт и Мангер в ответ купили их по старой цене, несмотря на падение курса акций.

Последние два обстоятельства заинтересовали Комитет по ценным бумагам и биржам, в котором посчитали, что предприниматели, владевшие инсайдерской информацией, воспрепятствовали сделке, предложив большую цену за долю акций, а позже приобрели оставшуюся по оговоренной заранее цене. Делом занялся Стэнли Споркин, один из самых жестких руководителей комитета.

Вскоре дело набрало обороты, и началось тщательное изучение всех бумаг компаний Мангера и Баффетта. Кроме того, предпринимателей вызывали на допросы. Некоторые аспекты дела вместе с высокой ценой, уплаченной за акции Wesco, выглядели чрезвычайно опасно и могли привести к обвинению в мошенничестве. Баффетт и Мангер были вынуждены убеждать, что в их случае имела место неосторожность, а не мошенничество, и объясняли некоторые свои поступки исключительно личным отношением к руководству Wesco.

Окончательно убедил в непреднамеренности действий предпринимателей адвокат и партнер Мангера Чак Рикерхаузер, человек с незапятнанной репутацией. Его мнению Споркин доверял и, услышав, что тот ручается за Баффетта, принял решение закрыть дело. Предприниматели, со своей стороны, пообещали никогда больше не совершать подобных маневров.

В 1976 году Уоррен пошел на новую рискованную сделку — приобретение акций страховой компании GEICO. Подобную сделку с этой же компанией Баффетт осуществлял на заре своей карьеры, но тогда было ясно, что их стоимость будет расти. Теперь же ситуация была противоположной: стоимость акций упала от $62 до $2. Именно в момент тотального падения акций Баффетт и начал их приобретать. Уже через год GEICO стала прибыльной, а предприниматель продолжал в нее инвестировать, к 1994 году получив уже 51% акций. Следующим шагом стало окончательное приобретение компании в середине 1990-х, которое обошлось в $2,3 млрд.

После покупки Баффетт сам занялся развитием GEICO, в первую очередь выплатив премии за удержание клиентов дольше года, а также за привлечение новых клиентов. Уоррен называет страховой бизнес чрезвычайно удобным: деньги чаще приходят в него, чем уходят. Еще в конце 1970-х Баффетт приобрел акции четырех других страховых компаний.

В начале 1980-х Уоррен избавился от Illinois National Bank & Trust Company of Rockford, а также от Sun. Его заинтересовала благотворительность, и он привлек к ней также своих партнеров. Главной своей целью он считал ядерное разоружение.

Знакомые Баффетта отмечают, что он стал одержим дальнейшей судьбой компании: постоянно шутил, что будет работать даже после смерти, и не считал пенсионный возраст поводом для отдыха. Также стало известно, что Уоррен не собирается оставлять свое состояние детям.

Одна из самых ярких сделок этого периода — приобретение 80% акций Nebraska Furniture Mart, самой крупной сети по продаже мебели и других элементов декора в Северной Америке. Значительная часть компании принадлежала Розе Блюмкин, которой на тот момент было около 89 лет. Баффетт смог убедить ее в том, что он лучший покупатель, и заверил, что не стремится отобрать у нее бизнес, а хотел бы работать вместе с ней.

В середине 1980-х доживало последние годы ткацкое направление Berkshire Hathaway. В предприятии осталось около 400 человек, и поднять его с колен было возможно лишь с помощью неоправданных инвестиций в $50 млн. Баффетт принял решение продать остатки текстильного бизнеса на аукционе, заработав на этом около $160 тысяч.

В 1985 году была заключена сделка на общую сумму $3,5 млрд: партнером Баффетта выступил Том Мерфи, а замахнулись они на медиагиганта ABC. По сути, его приобретал Мерфи, — Уоррен же должен был стать своеобразным запугивающим элементом на случай враждебного поглощения, а такие попытки в последнее время участились. Ради этой покупки Баффетт даже покинул совет директоров Washington Post во избежание конфликта интересов, что, однако, не помешало многим аналитикам видеть руку Уоррена в некоторых действиях этих компаний.

В этом же году Баффетт вошел в список богатейших людей мира по версии Forbes и одним из 14 миллиардеров. В один момент Уоррен превратился в знаменитость, и его начали узнавать на улице. Незнакомые люди сотни раз на дню присылали ему письма с просьбами вложиться в их бизнес, дать денег на реализацию интересной идеи или просто так. Некоторым он даже отвечал: давал рекомендации или объяснял, что такие проблемы можно решить самостоятельно, — денег же никому не давал.

К детям и внукам Баффетт всегда был суров: они знали, что Уоррен не станет покрывать их долги и финансовые проколы, и хранили семейную традицию сберегать деньги.

Став известным человеком, Баффетт обеспокоился своей безопасностью. В 1987 году к нему в офис попытались вломиться два человека с оружием в руках — после этого случая охрану пришлось усилить.

В конце десятилетия компания столкнулась с очередным кризисом. Партнеры Баффетта стали всерьез обсуждать возможный уход и были вынуждены прерывать совещания, чтобы узнать, как изменился курс акций. Сам Баффетт получил разрешение не публиковать информацию по собственным сделкам и поэтому некоторое время никто, в том числе и акционеры, не знали о планах предпринимателя. Лишь в 1989 году стало известно, что он приобрел 6,3% акций Coca-Cola Company на сумму $1 млрд, а также доли в Gilette и USAir.

В конце 1980-х и в начале 1990-х годов важную роль в жизни Баффетта сыграла инвестиционная компания Sаlomon, один из дилеров правительственных ценных бумаг. Главным ее активом был инвестиционный банк Salomon Brothers. В 1987 году Баффетт приобрел 12% акций Sаlomon, чему предшествовали длительные обсуждения: Мангера эта идея не прельщала. В августе 1991 года Баффетту неожиданно предложили пообщаться с юристами, которые курировали деятельность Sаlomon. Предприниматель решил, что компанию наконец решили продать, сверил курс акций и, удовлетворившись этим, отправился с семьей отдыхать.

Оказалось, что одна из юридических фирм, проверяя сделки трейдеров Salomon Brothers, нашла у Пола Мозера нарушения. Позже стало известно, что их можно приравнять к мошенничеству при продаже правительственных облигаций. Более того, вырученные деньги Мозер перевел на счет Salomon, чем втянул компанию в проблемы. Этими нарушениями заинтересовалось министерство финансов, также о них написал The Wall Street Journal. Глава Salomon Джон Гутфрейнд представил ситуацию Баффетту как небольшое затруднение, но предприниматель понимал, что это не так. Вдобавок к этому оказалось, что компания не сообщила правительству о нарушениях и не наказала Мозера, тем самым подставив себя под удар.

Мозер не удовлетворился возникшей шумихой и вскоре предпринял еще одну рискованную сделку, которая позволила Salomon захватить 78% рынка двухлетних казначейских облигаций. Другие компании потеряли около $290 млн. Вдобавок к этому оказалось, что Мозер за день до сделки встретился с двумя представителями фондов, которые также были в нее вовлечены. Со стороны это походило на сговор с целью манипуляции рынком. Сделкой заинтересовались чиновники, которые уже вовсю изучали деятельность Мозера. Юридические компании, курирующие Salomon, сообщили, что у Мозера найдено еще несколько подобных нарушений.

В Salomon началась настоящая борьба за власть, и каждый руководитель предлагал свой способ решения ситуации. Довершил ее выпуск The New York Times cо статьей о проблемах Salomon — на обложке было фото Гутфрейнда и других руководителей компании.

В тот же день Гутфрейнд по телефону сообщил Баффетту, что собирается в отставку, и предложил ему стать председателем в Salomon. Уоррен согласился занять эту должность временно и скоро пожалел о собственном решении. Компания была в чрезвычайно тяжелом положении. По мнению многих аналитиков, ее развал был делом времени, а скандалы бросали тень и на Баффетта.

Первым делом Баффетт назначил новым генеральным директором Деррика Мохана. Следом за этим министерство финансов должно было объявить, что компании запрещается принимать участие в аукционах ценных бумаг, а банки начали сообщать, что аннулируют кредиты компании. Падение Salomon выглядело предопределенным, а вслед за собой он гарантированно потянул бы большую часть своих клиентов.

Баффетт засомневался, насколько целесообразно было становиться временным председателем компании, которая терпит крах, но решил попытаться ее спасти. Он связался с министром финансов Ником Брэди, с которым был неплохо знаком. Тот заметил, что отменить решение чрезвычайно сложно, но он попытается. Судьба компании зависла на волоске или приблизительно в четырех часах до катастрофы. Брэди время от времени перезванивал ему, но особых надежд не давал. В конце концов министерство все же частично приостановило действие своего решения, что развязало руки руководству Salomon.

Следующим шагом, который предпринял Баффетт, стала полная перестройка корпоративной культуры компании. Уоррен настаивал, что каждый оставшийся сотрудник теперь должен был вести себя, как агент контроля, четко регламентируя свои действия в рамках закона, и следить за своими коллегами. Одновременно он быстро избавлялся от нарушителей и вскрывал рискованные сделки. Баффетт предложил следственным органам и министерству финансов полное чистосердечное признание компании в нарушениях в обмен на частичное помилование (правда, идея не нашла отклика). Вдобавок Баффетт сократил бонусный фонд топ-менеджмента Salomon и блокировал любые рискованные сделки.

Когда дело дошло до рассмотрения, перед участниками процесса была уже совершенно другая компания, и ее ждали не настолько жесткие меры, как предполагалось, а всего $290 млн штрафа. Общий урон компании в ходе процесса составил около $800 млн, но она выкарабкалась. Баффетт оставался председателем, пока стоимость акций не поднялась до $33 за штуку, а после этого покинул пост. Решение этой проблемы укрепило за ним репутацию «волшебника», способного найти выход из любой ситуации.

Вместе с этим рос и основной бизнес Баффетта. В 1995 году активы Berkshire достигли $29,9 млрд, а акции котировалиcь по $30 тысяч. В это время Баффетт за $22 млрд приобрел компанию General Re, которая занималась перестраховкой. Также он сравнительно дешево — за $725 млн — купил компанию Netjet и увеличил долю в Coca-Cola Company: теперь она составляла 8%.

Новое тысячелетие началось для Баффетта неординарно: в феврале 2000 года пользователь портала Yahoo! под ником zxl675 пустил слух, что предприниматель при смерти. Баффетт еще мало понимал, как работает интернет, но резонанс оценил быстро. За несколько дней ему позвонили все, кто так или иначе был связан с его бизнесом. Уменьшить вред от вброса не удалось, и акции компании упали на 11%. СМИ, отметив, насколько здоровье Баффетта влияет на рынок, обрушили акции еще на 30%. В Berkshire не изменилось ничего, но она сильно потеряла в стоимости.

У Баффетта в это время действительно были небольшие сложности со здоровьем, но они решались ежедневным процедурами и небольшой операцией. Чтобы удержать стоимость акций, он стремился постоянно быть на связи со своим окружением.

В 2001 году случился кризис доткомов, но Уоррен, не доверявший интернет-компаниям, был вполне к нему готов. Пока другие инвесторы пытались спасти свои деньги, он продолжал делать приобретения: страховая компания US Liability, производитель ковров Shaw и около 12 других компаний разных размеров.

В 2001 году произошло еще одно событие, существенно повлиявшее на отрасль, — теракты 11 сентября. Фондовый рынок обрушился, ситуация стала критической. К мнению Баффетта прислушивались, и он выступил по телевидению, объяснив, как ситуация будет развиваться дальше. Первым действием главы Berkshire было сокращение страховых сумм зданиям, которые могли подвергнуться подобным атакам. Он узнал у страховщиков, сколько они потеряли, — сумма составила $2,5 млрд. За размер

©  vc.ru