«Пять лет назад белорусы горели переездом. А сейчас отказываются от виз»
Математик Артём Цай, выпускник Витебского государственного университета и аспирантуры БГУ, который последние 9 лет живёт в Калифорнии, дал интервью изданию dev.by.
Уехал туда в составе минского стартапа, выкупленного американской корпорацией NetGear. Команда успешно применила p2p пиринговые сети для работы с игровыми приставками Xbox, чем и привлекла внимание американцев. За пять лет в NetGear Артём вырос из разработчика в ведущего инженера-программиста, потом перешёл на позицию CTO в компанию Folium, которая долгие годы сотрудничает с минской ITS Partner в области R&D, облачных, embedded и мобильных решений.
Занимаясь в том числе наймом, он хорошо видит, как меняется миграционный поток между двумя рынками. Если лет пять назад, по его словам, был отчётливо виден тренд на переезд белорусов в Кремниевую долину, то теперь вектор движения изменился. Своими наблюдениями Артём Цай поделился с dev.by.
«С компанией ITS Partner у нас партнёрские отношения, ребята из Минска всегда приезжали к нам в командировки, им это нравилось. Если кто-то хотел оформить рабочую визу, с этим не было проблем», — рассказал он.
Поначалу командировки и возможность переезда в Кремниевую долину были сильной мотивацией. Белорусы горели этим. Но постепенно желание переехать сюда стало пропадать. Многие отказываются от уже полученной рабочей визы и возвращаются, кто-то уходит с очень хорошей позиции. Ещё 5–6 лет назад такие случаи были редкостью, а теперь — сплошь и рядом. Можно сказать, это тренд. Хороший он или нет? Для Беларуси, наверное, хороший.
Артём ЦайCTO Follium
Итак, с какими сложностями белорусы сталкиваются при миграции в Калифорнию?
«Знание Java выглядит смешно»
Те парни, которые приезжают специально для участия в нашем проекте и уже на месте хотят сменить компанию, понимают, что быстро им этого не сделать, нужно переучиваться.
Рабочее интервью в Калифорнии сильно отличается от аналогичных в Беларуси. Соискателей спрашивают не о технологиях, языках программирования, приёмах программирования, паттернах — всём том, что интересно нашим студентам. Там это никому не нужно.
В Беларуси принята узкая специализация: кто-то идёт по профилю Java-программиста, требования к которому во всех компаниях примерно одинаковые. В США говорят: нам нужен Senior software developer, а какими способами он решает задачи — неважно.
Если вы приходите в компанию Oracle, то знание Java выглядит смешно. Зато солидно выглядит знание экзотических структур данных и решение олимпиадных задач. Разработчикам нужны фундаментальные науки: теория чисел, дискретная математика, алгоритмы, структуры данных.
Поэтому интервью будет проходить в форме решения олимпиадной задачи: иногда математической (там не нужно программировать, надо написать формулу), иногда алгоритмической. Наши ребята этому очень удивлены. После трёх-пяти неудач они возвращаются домой. Это не связано с их интеллектуальными способностями, просто они к этому не готовились.
А кодинг обычно проверяется на этапе телефонного скрининга. Вас попросят что-то написать и отправить по интернету. Вы спросите, на каком языке, вам ответят: на каком хотите. В больших компаниях всё пригодится: Python — замечательно, Java — отлично. И, самое интересное, через две недели тебе скажут: «У тебя Java? Но нам нужен Python. Ничего страшного: идём с нами, ты разберёшься».
Еще одна трудность — языковой барьер. Приезжим, например, тяжело общаться с нанимателями из Индии. Когда с вами говорят быстро, с напором и непривычным акцентом, это большой стресс. Соискатель может просто не понять задачу, а время для решения ограничено. Поэтому многие приезжие идут для начала на курсы к товарищам из Индии. Полгода они решают с ними задачи, слушают их акцент, проходят пробные интервью, получают рекомендации — и только потом идут на настоящие интервью. Такие курсы стоят около $5 тысяч, но это самый правильный путь. Шансы на то, что ты попадёшь в корпорацию с улицы, практически нулевые.
«Смотрите дом и в конверте подаёте ценовое предложение»
Наконец, главное — это дороговизна. За последние пять лет в США, а особенно в Калифорнии, всё безумно подорожало, в разы. А зарплаты в разы, к сожалению, не выросли.
Квартира из трёх комнат будет обходиться примерно $3500 в месяц. Общественный транспорт тоже дорогой и очень медленный. Электрички хорошо обустроены, но они останавливаются возле каждого столба, и в день вы два часа тратите на переезды.
Зарплаты? Если верить Glassdoor, то зарплата, на которую вы придёте в Google как новичок, составит $135–150 тысяч до вычета налогов. Отнимите 36% налога, страховку, плату за жильё, питание, воду (только за воду месячный счёт может составлять $250–300) и в сухом остатке получите не так много. Явно больше денег остаётся у тех, кто живёт в Минске.
У меня ситуация несколько иная. Когда в семье два программиста со стабильным доходом, муж и жена, вы чувствуете себя гораздо лучше. Именно такой сценарий в большинстве азиатских программистских семей в Калифорнии.
Кроме того, мы приехали раньше и успели закрепиться здесь до начала роста цен. Сейчас бы мы уже дом приобрести не смогли.
В Калифорнии дом будет стоить миллионы долларов. Да, есть кредиты, но надо понимать, что первоначальный взнос должен быть не менее 20%, иначе кредит будет очень дорогим. То есть если старенький дом в хорошем районе с хорошей школой стоит $1,5 млн, то наличными вы должны внести за него $300 тысяч.
Даже найти дом очень сложно: надо иметь хорошего агента. А покупка — это вообще аукцион. Семьи-претенденты смотрят жильё и в конвертиках подают риэлтору свои ценовые предложения. Конкурировать с семьёй из Facebook, где муж и жена, родом из Бомбея, работают уже лет восемь и могут выложить $1,5 млн наличными, будет сложно.
Многие люди, помучившись, говорят: нам эти сложности ни к чему, мы лучше переедем в другой штат. И действительно, в Сиэтле они за полцены покупают дом в три раза лучше. Там тоже есть офисы Google, Microsoft, куда они и устраиваются. Не факт, что при переезде им выплатят компенсацию, но это всё равно хороший вариант.
«Вместо того, чтобы праздновать Рождество, все ищут жильё»
Цена дома во многом зависит от школы, к которой он приписан, закон о прописке очень жёсткий. Это вообще отдельная история.
Школы оцениваются по 10-балльной шкале, от 2 до 10 (однобалльных нет, наверное, это уже не школы, а исправительные колонии). Два балла обычно имеют школы в мексиканских районах, где дети зачастую просто не учатся. Десять баллов имеют школы в азиатских районах: там всё заточено под интеллект (семь дней учёбы в неделю и никаких каникул), и в качестве хобби её ученики посещают математический кружок или шахматный. Нашим детям учиться там очень тяжело.
Так как в Калифорнии очень много приезжих со всего мира, получается, что вокруг компаний с определённой специализацией образуются национальные комьюнити. Например, вокруг Cisco — комьюнити из Индии. И если вы покупаете жильё в этом районе, ваши дети вынуждены будут учиться в индийском сообществе. Это тяжело для ребёнка, поэтому родители стараются устроить ребёнка туда, где учатся соотечественники.
Для своих детей, 4 и 7 лет, мы выбрали 10-балльную школу с американским населением, но для этого нам пришлось платить огромные деньги и менять жильё.
Кстати, из-за большого миграционного потока Elementary school переполнены. Если в школе уже учится брат или сестра, ребёнка возьмут. А если нет, то могут и не взять.
Поэтому жильё обычно покупают среди зимы, например, в январе. Вместо того, чтобы спокойно праздновать Рождество и Новый год, все ищут дом. И как только оформили сделку, то, не имея ещё жилья, но лишь с договором на руках вы идёте в школу и регистрируете своего ребёнка.
Бывает и такое, что в районе хорошая Elementary school, но не очень хорошая Middle или High School. Что делать? Снова продавать дом и переезжать. Когда начинаешь объяснять нашим ребятам эти проблемы, они теряются: как нам с ними справиться? Жизнь в Калифорнии — это огромное соревнование, и тем, кто приезжает из спокойных мест, тяжело в нём участвовать.
Наше комьюнити состоит в основном из белорусов, русских, украинцев. Если кто-то приезжает из Беларуси, то собираемся у кого-то в гостях и общаемся. На выходных собираем детей в парках, играем и не приветствуем в это время общение на английском языке.
Тут есть проблема: так как дети ходят в американские школы, они начинают терять русский язык. Английский проще, и они пытаются говорить на нём и с соотечественниками, а потом забывают русские слова, что нас сильно огорчает. Так что одна из задач комьюнити — сохранять русский язык, так как билингвизм — это ценность.
В том большом соревновании, которое представляет собой жизнь в Калифорнии, семья, конечно, не добавляет вам очков. Но и отсутствие семьи может стать проблемой, так как жениться белорусскому айтишнику там шансов мало.
Во-первых, там нет девушек. Во-вторых, другой язык, разные культуры. В-третьих, нет времени. Рабочий день — от рассвета и до тех пор, пока не сделал работу. Даже по меркам США, Кремниевая долина — это бешеное место, место отрешения. Там не работают сколько-то часов, там работают всегда, а сколько-то часов отдыхают.
Может, не стоит эту тему затрагивать, но часто причиной переезда для наших людей являются сложности с адаптацией здесь. Люди с нетрадиционной ориентацией едут в Сан-Франциско и очень хорошо там устраиваются, их любят в компаниях, так как они креативные, необычные, а это то, что нужно для инноваций.
«У кого что, в Facebook — бар с коньяком»
Обратной стороной медали дороговизны и стеснённых жилищных условий являются шикарные офисы. И я вижу, что такой же тренд приходит и в Минск. Идея в том, чтобы сделать рабочую среду более комфортной и привлекательной, чем домашняя, чтобы не хотелось оставаться дома, а хотелось жить на работе.
В офисах — душ, стиральные машины, гамаки, комнаты релаксации… У кого что: например, в офисе Facebook стоит бар с коньяком. Во многих компаниях есть common space, куда можно приглашать друзей. Вы можете прийти к другу в Google или LinkedIn, вам на стойке выдадут гостевой бейдж, покажут кампус, бесплатно накормят, вы поиграете в теннис с роботом — двери открыты. Суть в том, чтобы сотрудники гордились своим местом работы. Понятно, что это всё hiring, engagement, но это работает.
Нет, наниматели не боятся избаловать людей. Они умеют выбирать лучших и вовлекать их в работу. Нам далеко до этого мастерства выжать из человека максимум. В Калифорнии умеют это делать, на этом и строится их прогресс.
Процесс найма — очень дорогой, расходы доходят до $300 тысяч. Но всё устроено так, чтобы сотрудник эти деньги отработал. В корпорации уже посчитано, сколько человек способен отработать в таком темпе. Максимум — пять лет. Однажды наступает момент, когда человек говорит: всё, не могу больше! Его отводят в Starbucks попить кофе, там вручают конверт и объявляют: ты уволен. Тогда человек отдыхает пару месяцев и устраивается в другую корпорацию. Нормальная практика.
Считается, что это очень плохо, если вы трудитесь на одном месте дольше пяти лет. Это свидетельствует о том, что вы находитесь в зоне комфорта и уже ничего не делаете. Поэтому обычно, отработав четыре года, человек получает обещанный пакет и начинает ходить на курсы, чтобы освежить старые знания и найти новую работу.
Итого вы живёте в сумасшедшей дороговизне, отвратительно питаетесь, почти не спите. Но вы делаете то, чего никогда в мире не было, вы меняете мир — за это чувство люди готовы жить в грузовике на парковке компании и даже отказаться от денег.
Так что если вы маньяк, если у вас нет семьи, вы безумно любите свою работу и готовы отречься от всего, чтобы быть в дрим-тим, собирайте вещи — вам понравится. Если же есть какие-то сомнения и планы на жизнь, Кремниевая долина — не ваше место.
© vc.ru
