[Перевод] Как нам относиться к существам, которые могут быть разумными?
В обозреваемой книге утверждается, что мы недостаточно думаем о существах, способных думать
Какими правами должно обладать существо с неоднозначным самосознанием, например осьминог
Если вас ещё не беспокоит множество способов, которыми вы непреднамеренно причиняете страдания другим живым существам, то после прочтения книги Джонатана Бёрча «Грань разумности» (The Edge of Sentience) вы начнёте беспокоиться. И на то есть веские причины. Бёрч, профессор философии Лондонского колледжа экономики и политических наук, был одним из экспертов, выбранных правительством Великобритании для разработки «Закона о благополучии животных» (или «Закона о разумности») в 2022 году — закона, защищающего животных, чей статус разумности неясен.
По мнению Бёрча, даже насекомые могут обладать чувством, которое он определяет как способность иметь ценностный опыт, или опыт, который ощущается как хороший или плохой. По крайней мере, объясняет Берч, насекомые (а также все позвоночные и некоторые беспозвоночные) — это кандидаты на разум: животные, которые могут обладать сознанием и, пока не доказано обратное, должны считаться таковыми.
Хотя нам, млекопитающим, нелегко представить, что насекомые могут чувствовать, несложно догадаться, что и другие позвоночные способны ощущать жизнь, и не удивительно, что даже некоторые беспозвоночные, такие как осьминоги и другие головоногие моллюски (кальмары, каракатицы и наутилусы), могут претендовать на разум. На самом деле, один из видов осьминогов, Octopus vulgaris, с 1986 года находится под защитой британского Закона о научных процедурах в отношении животных (ASPA), что свидетельствует о том, как давно мы осознаём возможность того, что беспозвоночные могут испытывать валентные состояния сознания, такие как удовлетворение, страх, удовольствие и боль.
Рамки для сомневающихся
Животные, не относящиеся к людям, конечно, не единственные существа с неоднозначным статусом сознания, который ставит сложные вопросы. Бёрч рассказывает о людях с расстройствами сознания, эмбрионах и плодах, нейроорганоидах (тканях мозга, выращенных в пробирках) и даже «технологиях искусственного интеллекта, воспроизводящих функции мозга и/или имитирующих человеческое поведение». Все они занимают незавидное положение на грани разумности — там, где мучительно неясно, способны ли они на сознательный опыт.
По мнению Бёрча, когда мы сталкиваемся с такой ошеломляющей неопределённостью относительно уровня разумности других существ, необходима система предосторожности, которая описывает лучшие методы принятия решений по уходу за ними. И в книге «Грань разумности» он предоставляет именно это, причём с тщательно упорядоченными деталями.
На более чем 300 страницах он излагает три основополагающих принципа и 26 конкретных предложений о том, как поступать в сложных ситуациях, связанных с уходом и лечением существ с пограничным сознанием. Например, предложение 2 предостерегает, что «пациента с длительным расстройством сознания не следует считать неспособным к переживаниям», и предлагает осторожно принимать медицинские решения от его имени, полагая, что он способен чувствовать боль. Предложение 16 предостерегает от смешения понятий «размер мозга», «интеллект» и «разумность» и рекомендует разделить эти три понятия, чтобы мы не могли ошибочно предположить, что животные с маленьким мозгом не способны к осознанному опыту.
Операции и стволовые клетки
Предупреждаем, что некоторые темы в «Грани разумности» тяжело воспринимать. Например, в главе 10 рассказывается об эмбрионах и плодах. В 1980-х годах, рассказывает Бёрч, было принято не использовать анестезию для новорождённых или плодов при проведении операций. Почему? Потому что вопрос о том, испытывают ли новорождённые и плоды боль, был спорным. Вместо того чтобы подвергать новорождённых и плоды рискам, связанным с анестезией, было принято вводить им парализатор (который препятствует любым движениям) и продолжать инвазивные процедуры, вплоть до операций на сердце.
После того как родители забили тревогу по поводу разрушительных последствий такой практики, таких как младенческая смертность, её в конце концов изменили. Вывод, который делает Бёрч, очевиден: если у нас есть сомнения в том, что живое существо способно чувствовать боль, мы должны предположить, что оно способно испытывать боль, и принять все необходимые меры предосторожности, чтобы предотвратить его страдания. Предполагать обратное может быть неэтично.
Эти рекомендации повторяются на протяжении всей книги. Нейроорганоиды, о которых пойдёт речь в главе 11, представляют собой мини-модели мозга, созданные из стволовых клеток. Учёные могут использовать нейроорганоиды для разгадки механизмов изнурительных неврологических заболеваний и при этом избежать инвазивных исследований на животных — потенциал такой техники огромен. По мнению Бёрча, это также этично, поскольку изучение органоидов позволяет уменьшить страдания животных, на которых проводятся исследования. Однако мы пока не знаем, способна ли нейронная ткань, выращенная в посуде, обрести разум, поэтому он утверждает, что нам необходимо выработать осторожный подход, который уравновесит преимущества сокращения исследований на животных и риск того, что нейронные органоиды способны обрести разум.
Четырехсторонний тест
По словам Бёрча, все решения о благополучии животных, способных к развитию чувств, требуют оценки соразмерности. Мы должны соизмерять характер предполагаемого риска для кандидата на разумность с потенциальным вредом, который может возникнуть, если ничего не предпринять для минимизации этого риска. Для этого он предлагает проверить четыре критерия: принципиальную допустимость, адекватность, разумную необходимость и последовательность. Бёрч подробно рассматривает этот процесс оценки и его применение в восьмой главе.
Применяя указанные критерии, человек начинает с проверки допустимости в принципе: является ли предлагаемая реакция на риск этически допустимой или нет. Чтобы проиллюстрировать это, Бёрч задаёт гипотетический вопрос: будет ли этически допустимым обязательная вакцинация в ответ на пандемию? Если бы на этот вопрос отвечала группа граждан, они могли бы сказать «нет», потому что принуждать людей к вакцинации неэтично. А вот эксперты, отвечая на тот же вопрос, могли бы сказать «да», потому что позволять умирать людям, которых можно было бы спасти с помощью вакцинации, тоже неэтично. Таким образом, оценка принципиальной допустимости предполагает тщательное рассмотрение вероятных последствий предлагаемого ответа. Если результат считается этичным, он допустим.
Далее необходимо проверить адекватность предлагаемого ответа. Пропорциональный ответ на риск должен быть достаточным для снижения риска. Это означает, что риск должен быть снижен до «приемлемого уровня» или, если это невозможно, ответные меры должны «обеспечить наилучший уровень снижения риска, который может быть достигнут» с помощью этически допустимого варианта.
Третий критерий — разумная необходимость. Предлагаемый ответ на риск не должен выходить за рамки разумно необходимого для снижения риска, как с точки зрения затрат, так и с точки зрения наносимого вреда. И наконец, необходимо учитывать последовательность. В качестве примера Берч приводит политику защиты животных. Он предлагает нам всегда «стремиться к таксономической последовательности: наше отношение к одной группе животных (например, позвоночным) должно соответствовать нашему отношению к другой (например, беспозвоночным)».
В целом «Грань разумности» — это довольно информативный текст, переполненный философской риторикой. Однако эта риторика играет важнейшую роль в повествовании: она является основой для чётких и организованных выводов Бёрча и служит отправной точкой для логического развития его аргументов. Подобно тому как «Я мыслю, следовательно, я существую» дало Рене Декарту основу для построения его идеи дуализма, Бёрч использует фундаментальное положение о том, что люди не должны причинять беспричинные страдания другим существам, в качестве основы для построения своей предупредительной системы.
Для любознательных читателей, которые предпочитают не погружаться слишком глубоко в раскидистые философские концепции, Бёрч щедро предоставляет кратчайший путь к своим выводам: в начале книги приводится шпаргалка с изложением его рамочных принципов и предложений по особым случаям.
Главная мысль книги Бёрча «Грань разумности» заключается в том, что необходимо кардинально изменить отношение к существам с сомнительным статусом разумности. И в идеале мы должны внести эти изменения уже сейчас, а не ждать, пока научные исследования безошибочно определят, кто и что является разумным. Бёрч утверждает, что граждане и политики могут начать этот процесс, приняв следующую систему принятия решений: всегда избегать причинения беспричинных страданий кандидатам на разумность; принимать меры предосторожности при принятии решений в отношении кандидатов на разумность; и принимать пропорциональные решения по уходу за кандидатами на разумность, которые являются «информированными, демократичными и всеобъемлющими».
У вас может возникнуть соблазн покачать головой по поводу уверенности Бёрча в человечестве. Как бы глубоко вы ни были согласны с его позицией «не навреди», трудно верить в человечество, учитывая наш послужной список, не содержащий великих дел на благо живых существ, даже если среди этих существа есть и наш собственный вид (глобальное потепление, как пример). Кажется мучительно маловероятным, что весь мир примет рациональный, продуманный, всеобъемлющий план Бёрча по уменьшению страданий всех потенциально разумных существ. Тем не менее Бёрч, философ в душе, игнорирует историю человечества и сохраняет тон внятного, терпеливого оптимизма. Он явно верит в нас — он знает, что мы можем стать лучше, — и предлагает взять нас за руку и провести через все необходимые шаги.
Habrahabr.ru прочитано 5649 раз
