Тайна профессора Стриженского06.04.2025 23:46

Федор ликовал. Завтра он в первый раз, по-настоящему увидит своего научного руководителя…

Федя, отлично воспитанный молодой человек, практически выпускник университета передовых технологий. Рожденный в положительной высокобальной семье, получивший прекрасное начальное образование, знающий цену времени и обязанностям, теперь не мог сосредоточиться ни на чем кроме предвкушения предстоящей встречи.

 А ведь утро было самым обычным — групповая пробежка с однокурсниками в выбранной природной локации. Сегодня это был теренкур на Белокурихе. Мягкий облегченный MR шлем последней модели гарантировал ощущение максимального эффекта присутствия. А сенсорная комната — имитировала тропу. Кондиционер подавал «Свежесть Алтая» — сжатый воздух с соответствующей местности привезли в подарок при подключении к точке присутствия. Датчики на одежде и перчатках без проблем передавали силу дружеских рукопожатий. Бежали с ребятами, шутили, перемигивались. Миха умудрился даже подножку Егорчику поставить. Здорово! И все это, без необходимости покидать сенсорную комнату своей квартиры. Расставаясь, на завтра, договорились с утра сделать забег на Жемчужное озеро. После, сбалансированный завтрак из службы доставки и, гоу на занятия — обратно в сенсорную комнату, на лекцию к профессору Стриженскому.

В поточке пятьсот человек, но оборудование позволяет «подойти» лично к каждому, побеседовать о своем, «потрогать«за руку, поиграть в догонялки — если, конечно, такое кому‑то придет в голову. Это очень удобно — никуда не нужно ехать, тратить драгоценное время. Вот она свобода, такая желанная человечеству во все века — можешь поговорить сию минуту с кем хочешь, посетить что мечтаешь — все рассмотреть, что‑то даже потрогать — что уже оцифровано и внесено в базу новой точкой присутствия…
 — Так, сколько человек у нас сегодня отсутствует? Староста доложите.
 — Отсутствует тридцать человек. Из них по личным обстоятельствам трое. По болезни пятеро, по причине эпидемической апатии — двадцать два. Что на четыре человека больше чем на прошлой неделе. — отчитался электронный голос приложения.
 — Не‑хо‑ро‑шо… Нехорошо! — вздохнул Юрий Петрович. — Всё‑таки зараза не угомонилась.
Так что, ребятки,  лишний раз призываю к осторожности, исключите личные контакты, не выходите на улицу, тем более, что для вас в этом совершенно нет никакой необходимости. Не то что в прошлые века — аудитория одобрительно засмеялась —, а теперь, тема сегодняшней лекции…
В час дня, после обеда и приятного отдыха, Федор, в составе небольшой группы перспективных студентов, на правах помощника лаборанта виртуально присоединился к опытной лаборатории профессора Стриженского.
Снова телепортировали полосатую мышь. Эту породу вывели специально для таких вот опытов — так как в какой ‑то момент было установлено, что при телепортации зверек в точке назначения восстанавливается, но в какой ‑то своей манере. Метка выполненная любым способом — краска, выстригание, ампутация переносится аккуратно, а вот цвет шерстинок — увы нет. А это значит, что мышь в точке В вовсе не та мышь, что вынеслась из пункта А. Вот над какой проблемой бились в лаборатории.
 — Итак, господа, прошу засвидетельствовать, — радостно потирая руки сказал Юрий Петрович, — наконец, наш Тим — каким был, таким и телепортирован. Сто метров переноса и полное совпадение пигментных пятен! Прошу лично убедиться.
Группа наблюдателей «склонилась» над мышью. Федор, затаив дыхание сличал полосы зверька исхода «А» с приносом «В», хотя электронный помощник давно уже сделал эту работу.

Победа! Безусловная победа, однако, что‑то «царапало» молодого человека в душе. Возможно, он так чувствовал себя, потому что, втайне считал метод квантовой телепортации в отношении живых существ бесперспективным и надеялся, когда‑нибудь предложить свой. Теперь, в его измышлениях, кажется, не было нужды.

— Юрий Петрович, а это точно наша мышь? Ну, в смысле, она знает и умеет то же, что и первоначальная? — спросил Федор, неожиданно сформулировав свои ощущения.

Стриженский, разом растеряв свою радость, развел руками:

— Хороший вопрос, молодой человек. Я не думаю, что мышь разучилась делать что‑то из того, что и так не умела. Вы же понимаете, что наших грызунов никто не дрессирует, они изначально шли как просто живой организм для опытов… — ученый задумался и потер подбородок — Эээ, как вас величать?

— Федор Слоников. — С готовностью ответил парень.

— Ну, вот что Федор Слоников. Я предлагаю вам лично, физически, заняться дрессировкой мышиков для наших опытов. — Присутствующие засмеялись. — Вы же, кажется, где‑то рядом с лабораторией проживали?

— Почти — откликнулся Федор, — в смысле не проблема. Если будет нужно, сниму что‑нибудь на время.

— Отлично. — Покивал головой профессор. — Отлично. Тогда завтра, в течении дня жду вас в лаборатории. — И уже обращаясь ко всем присутствующим добавил:

— Предлагаю воздержаться от объявления сегодняшнего результата широкой публике, до уточнения нового замечания. Всем спасибо, все свободны.

Федор снял шлем и выдохнул. Сердце стучало где‑то в висках, горло саднило — очень хотелось заорать от радости.

— Йу‑хуууу!!! Да! ДА!!! — Все‑таки решил «орнуть» парень. Завтра будет ЗАВТРА. Его будущее, кажется, наступило. И да, он вживую познакомится со Стриженским и с заоконным миром, тоже.

Вечером, связался с родителями. Поделился сногсшибательной новостью.

— Тебе вызвать такси до городка? — Спросил отец.

— Нет, спасибо, хочу сам — гордо ответил парень. — Просто это такая возможность доказать себе, что я способен, вы же понимаете? …

— Да, милый, понимаем. — Проворковала мама. — Ты к нам поднимешься? — К слову сказать, жили они в тех же апартаментах, только несколькими этажами выше, рядом с вечнозеленым парком.

— Нет, не сегодня. Буду собираться! Гуляйте там, в оранжерее, без меня. — Федор выполнил свой сыновий долг и отправился собирать вещи.

Улица… Это такое, такое странное что‑то. Федор все про улицу знал, даже вроде бы гулял, когда был младше, но все равно — никак не мог принять как это ощущается на самом деле. Тысячи и тысячи разных звуков, запахов и странных оттенков навалились со всех сторон, влезли в самый мозг и дезориентировали. Старые опавшие листья шуршали, какие‑то маленькие птички орали, даже показалось, что трава на клумбах и та поскрипывает на ветру. Впрочем, так оно и должно, наверное,  быть, когда молодая трава пробивается через заросли сухостоя. Еще, пугало отсутствие людей. В виртуальном мире, где Федор «жил» все последние годы, всегда было очень людно, весело. Уютно в оранжерее. А здесь — пустота. Острое ощущение заброшенности. Огромные красивые высотки, соединенные кое где переходами и прогулочными террасами вверху и в противовес им, облупившиеся заборы, провалившиеся дорожки местами полностью заросшие травой и неубранная прошлогодняя листва внизу.

Парень немного постоял, осмотрелся, потом перевел шлем в AR режим — возникший виртуальный котик‑гид потерся о ногу. Сразу стало чуть легче, как будто частично вернулось родное пространство. Молодой человек успокоился и пошел искать остановку полепланера.

Лабораторный корпус был едва различим среди деревьев. Только наличие тропинки позволяло предположить, что он все еще как‑то используется. Федор уже было дошел до центрального крыльца, когда перед его носом, на велосипеде! пронеслась какая‑ то девица с растрепанными рыжими волосами. Она предупредительно «дзынькнула» блестящим звоночком и скрылась за соснами. Парень решил, что сегодня сильнее удивиться уже не сможет и поднялся по щербатым ступеням крыльца. Оформил пропуск, получил карту допуска и с замирающим сердцем прошел, наконец, в лабораторию.

— Ааа, мышиный нянь уже прибыл, ну здравствуйте! — Весело улыбаясь сказал профессор Стриженский виртуальной картинкой в шлеме. — Проходите, устраивайтесь, сейчас подойдет Георгий, наш лаборант. Вы должно быть видели его во время работ. Вот он все здесь и покажет.

Краски мира упали и потухли — настолько сильное разочарование постигло Федора Слоникова.

«А, я‑ то думал, что сегодня уже не удивлюсь… Он что,  лично не мог появиться, я так ждал…» — зло подумал про себя парень.

— Вижу, вижу ваше разочарование! — Смеясь пропел профессор, — Вы, молодой человек, наверное, хотели побеседовать лично. Наверное, даже новые научные идеи хотели мне сообщить? Верно?

Федор покраснел и судорожно выдохнул.

— Ну, полноте, полноте. — Все еще смеясь продолжил Стриженский. — Вы должны понимать — я человек возрастной, а нынче у нас не безопасно — эпидемическая апатия. Но мы с вами прекрасно пообщаемся виртуально, это я вам обещаю. — и профессор отключился.

Дверь в лабораторию отворилась и на пороге возник рослый крепкий мужчина. С большими залысинами на висках и выражением «злого санитара» на лице.

— Ниче не трогал?

Федор молча покачал головой.

— Тогда здрасти! — бросил «злой санитар» и не глядя на новенького протопал к своему столу.

— Мыши в соседнем кабинете. Направо. Корм, всякие штуки в шкафу. Что нужно еще — закажешь на здешний счет. — и уткнулся в монитор.

— Эээ…хорошо — выдавил юноша и поплелся к мышам.

Сегодня ровно тридцать дней, как Федор начал свой трудовой забег с грызунами. За это время он узнал основные особенности ухода за мышами, типы характеров своих подопечных, виды заданий и лабиринтов и еще, кучу всякой невозможной ерунды, которая раньше не существовала в его мире. Мыши, из пятнадцати штук «просто грызунов» после месяца игр, лазилок и тестов вдруг стали группой «мышиных индивидуальностей». Во всяком случае, радости они приносили гораздо больше, чем лаборант Георгий. Особенно один необычный мышонок с тигровыми рыже‑серыми полосами. Федор назвал его Матроскиным — немного в честь себя.

Кстати, снимать ничего не потребовалось — оказалось, что правое крыло корпуса приспособлено под небольшое общежитие. Тут останавливались разного рода специалисты, присутствие которых было необходимо для научных исследований. Временно заселили и Федю.

Отсутствие сенсорной комнаты он приспособился компенсировать пробежками по лесу. Сначала с товарищами — они виртуально в своей локации, он по лесу — в AR режиме. Но это оказалось не совсем удобно — деревья реальные наслаивались на виртуальные и Федор пару раз серьезно травмировался. Пришлось бегать по старинке. Зато по вечерам, «Интеллектуальный бар» или виртуальная беседа с профессором Стриженским, вполне компенсировали дневное одиночество. В общем, жизнь потихоньку входила в размеренную колею. Нарушала покой Федора только рыжая девица на велике. Иногда он встречал ее, стремительную и загадочную, одетую в невообразимую хламидину. «Наездница» очень сильно отличалась от его виртуальных девушек‑подружек ‑не хихикала, не заговаривала. Он даже представлял себе, что она не человек, а друид, объезжающий свои владения.

Однажды, он набрался смелости и преградил ей путь, крикнул:

— Привет!

Девушка резко остановилась, подставила ногу, чтобы не упасть и уставилась на Федора. Глаза у нее оказались бледно‑бледно голубого цвета. Она внимательно, совершенно не смущаясь, разглядывала парня, да так, что у того от непонятного ужаса зашевелились волосы на затылке.

— Ну, тогда тебе тоже здравствуйте! — Сказала и кивнула, словно одобрила. Потом молча оттолкнулась и унеслась дальше по своим делам. А Федор остался с ощущением, что на него «небо упало». Пару дней был под впечатлением от встречи, думал о «рыжем друиде». То искал ее в лесу, то, напротив, прятался. На третий день с лаборантом Георгием случилась беда и «лесное приключение» несколько померкло.

«Злой санитар» с утра пришел в лабораторию в дурном настроении. В смысле, более дурном чем обычно. Наорал на Федора, наорал на мышей, потом вышел, перевернул свой стол и двинулся в кабинет профессора.

— Профессор! Профессор! — тщетно вызывал Федор своего руководителя, потом услышал звук бьющихся предметов отшвырнул шлем и бросился за лаборантом.

Георгий уже перевернул стол Стриженского, опрокинул шкаф с какими‑то склянками и теперь методично разламывал стул, колошматя им по царге стола. Федор, не зная, как поступить застыл в дверном проеме, а «злой санитар» поднял голову вверх и завыл.

— Пропустите, посторонитесь! — группа людей в желтой униформе ринулась в кабинет профессора. Лаборанта скрутили, вкололи лекарство и бережно вынесли вон.

— Давно он так? — Спросил один из желтых у Федора.

— Нне знаю, он всегда был сердитым, а тут, что‑то на него напало… — Ответил парень.

— Ну, что напало понятно — эпидемическая апатия у него. — Вздохнул «Желтый».

— Это заразно? — Заволновался Федор.

— Этимология не установлена, возбудитель не обнаружен. Всего хорошего. — «Желтый» кивнул и вышел.

Федор Слоников стоял в полном одиночестве и разглядывал руины кабинета. Где — то в лаборатории затрезвонил вызов шлема. Молодой человек с удивлением понял, что забывает про гаджет все чаще и чаще.

— Мне нужно было раньше обратить внимание врачей на поведение Георгия… — Начал сокрушатся виртуальный профессор. — Ведь раньше это был веселый, общительный коллега. Очень жаль. Очень жаль.

Федор молчал. Честно говоря, он и сам был в состоянии апатии — все дела лаборатории вел «Злой санитар», Стриженский не появлялся ни разу, остальные четверо сотрудников приезжали только дважды на запуск телепорта. Проект кажется умирал.

— Федор, вы не расстраивайтесь так сильно, пожалуйста. Завтра с утра прибудут два наших сотрудника с другого проекта и все наладится. — Юрий Петрович как ни в чем не бывало лучился энергией. — Как ваши подопечные?…

Ночью Федор никак не мог уснуть, не смог отвлечься и в виртуале, поэтому вернулся в лабораторию. Начал приводить стол Георгия в порядок, затем переместился в кабинет профессора. Вернул стол на место, поднял шкаф, стал собирать выпавшие листы с отчетами, какие‑то журналы и даже настоящие книги. Одна большая тетрадь лежала раскрытой. Глаз невольно зацепился за фразу:

»… все подготовил, спрятал заместителя. Надеюсь, я не совершаю ошибку. Может быть даже никто ничего не заметит…»

Молодой человек несколько мгновений боролся с хорошими манерами, не позволяющими читать чужое, а потом, не выдержал и перевернул на первую страницу. Начал изучать. Это был эдакий ежедневник‑дневник Юрия Петровича. Федор воровато оглянулся, сложил тетрадь, сунул ее подмышку и пошел в свою комнату.

Следующий день взорвался хлопотами. Приехали Максим и Иван Львович.
С ними пришли рабочие — окончательно восстановили все разрушенное, принесли новый стул, какие‑то приборы. Все отмыли и наладили. Иван Львович проинспектировал успехи Федора в дрессировке мышей. Очень хвалил Матроскина, который ко всему прочему научился звонить в подвесной колокольчик. Велел готовить его к телепортации в следующую пятницу. Федю просто распирало от гордости, а вчерашнее уныние вспоминалось лишь как досадное недоразумение.
 — Вы, Федор, только потренируйте вашу мышь сидеть в лотке спокойно. Ну, чтобы она не пугалась не нервничала. Это улучшит исход дела — сказал Иван Львович в заключение и вышел.

Юноша тут же решил последовать совету и посадил своего лучшего ученика в кабинку телепорта. Матроскин доверчиво сидел в лотке аппарата, смешно таращил глаза‑бусинки, всем своим видом выражая готовность к новым трюкам.
» Я не могу! Я не могу рисковать им!» — вдруг с ужасом осознал Федя:» Он лабораторная мышь. Зверюшка для опытов и всё‑таки, для меня он особенный. Он верит мне… И что же теперь делать? Подготовить другую мышь —, но ведь она тогда тоже станет для меня моей мышью!»

Федор соскочил со своего стула, схватил переноску, посадил туда Матроскина, заметался по кабинету, потом, унес мышь в свою комнату. Какое‑то время сидел размышлял, затем надел шлем, набрал профессора.
 — Мне кажется, я не могу продолжить работу… Я должен отказаться. Я не могу… — начал лепетать от волнения.
 — Я в вас не ошибся. Ученый без сердца — не ученый, а мясник… Я тоже в свое время привязался к Бублику. — Мягко успокоил парня Стриженский.
 — Есть другой способ, мне думается я знаю как можно… — горячо заговорил Федя.
 — Перенос непосредственно части материи с компенсацией? — перебил его ученый.
 — Да! Нет, не совсем. Я хочу с вами встретиться, мне нужно лично…
 — Боюсь, что это не возможно. — Печально ответил Юрий Петрович.
 — Но… — начал Федор.
 — Кроме того, там все равно нужны будут любые живые зверьки… Для опытов. — припечатал Стриженов.
Федя поднял голову к потолку, наверное, что‑то попало в глаза.
 — Мы с вами что‑нибудь придумаем, а пока продолжайте работать, молодой человек. — И профессор отключился.
Никакого желания идти сегодня в лабораторию больше не было и Федор решил выйти на улицу. Он прошелся вокруг лабораторного корпуса, по лесной тропинке спустился к оврагу, перешел по старому бревну ручеек на дне, снова поднялся и неожиданно увидел свою Рыжую Друиду. Девица сидела спиной к нему и видимо что‑то рисовала. В альбоме! Красками!
 — Привет. — Печально поздоровался со спиной.
 — И тебе, здравствуйте. — Не оборачиваясь и не прерывая своего занятия ответила рыжая.
Он помолчал, не зная что сказать ещё. Хотел уйти.
 — Спроси! — скомандовала девушка.
Федор вздрогнул и выдохнул:
 — Ты сейчас о чём?
 — Удиви меня — сказала девица и снова продолжила рисовать.
Федор переминался с ноги на ногу. С ужасом понял, что в нем ничего удивительного нет, а она, наверное, сумасшедшая. Решил, что правильней будет тихонечко ретироваться.
 — Удивил. — выдала девица и повернулась. — Ну, и что за тайна тебя мучает? О которой говорить нельзя, но очень хочется?
 — Что ты имеешь ввиду? — Тут же выдал себя с головой Федор. — Ничего нет.
Девица села и стала напряженно всматриваться в лицо собеседника.
 — Сам скажешь, или покопаться в твоей голове?
С расширенными от ужаса глазами Федя пятился назад.
 — Он, не он — задумчиво произнесла девица и зачем‑то стала щупать воздух тонкими пальцами, как будто перебирая невидимую пряжу. — Твой собеседник, а?
 — Да лааадно! — вдруг громко вскрикнула девица. — Не может быть!
 — Молчи! Молчи! Не смей выдавать пока я не разобрался — кинулся к ней Федор с перекошенным лицом — Молчи! Ты что? Ведьма?
Девица ловко увернулась от его рук и звонко рассмеялась.
 — Вот ты и попался! Все люди ловятся на этот трюк. Да расслабься ты уже! И рассказывай. Всё! Сразу полегчает, я тебе точно говорю. — веселилась рыжая.
И Федор, дезориентированный такой беспардонностью сел рядом и стал выкладывать странной девушке свои мысли, подозрения и печали. От нее исходило такое сильное умиротворение, такой покой, что постепенно бессмыслица в его голове стала упорядочиваться, принимать логичные направления. Как будто бы он напитался чудной волшебной энергией и теперь мог снова управляться своей волей.
 — Знаешь, я тебя выслушала, и не могу понять, как ты «передаешь» своего профессора. Тут что‑то не правильно.
 — В смысле передаю?
 — Передаешь мне свое ощущение о нем. Его слепок, отпечаток, оболочка — не знаю как ещё назвать. В общем, здесь есть что‑то не то.
Федор задумался. Потом вскочил на ноги:
 — Я понял! — и уже на бегу — Спасибо! Увидимся! — крикнул и скрылся в овраге. Девушка тряхнула головой и продолжила рисовать.

Тайник, на который намекнул в дневнике профессор, Федор обнаружил в подвале, за дверью с табличкой «Техническое помещение. Посторонним вход запрещен.» Открыл ключом из стола Стриженского и вошёл.
Посередине комнаты, среди мониторов и проводов, в MR шлеме сидел андроид.
 — Здравствуйте, молодой человек. — Печальным голосом профессора поздоровался робот. — Я догадывался, что вы меня разоблачите. Вы умны, это похвально.
 — Стриженский Юрий Петрович? — Опешил юноша.
 — В некотором роде, да. Так сказать, исполняющий его обязанности. — Робот имитировал глубокий вздох.
 — А где настоящий профессор? — Не унимался Фёдор.
 — Боюсь, в настоящий момент, это никому не известно. Четыре года, одиннадцать месяцев и двадцать восемь дней назад он оставил меня здесь изображать его самого, а сам, ушел искать средство от эпидемической апатии. И больше я о нем не знаю.
Федор огляделся вокруг, нашел ещё один стул, смахнул с него пыль и сел рядом.
 — И как ты тут? — задал глупый вопрос.
 — Спасибо! — Ответил робот. — плохо.
 — У меня две памяти. Одна, как и положено любой электронной машине. Вторая же, случилась внезапно. Когда мой… — робот замялся — когда профессор ушел, я вдруг осознал одиночество. Я знаю — самосознание ИИ считается невозможным и опасным. Простите — читал все, что смог найти на эту тему… Но я стал очень одинок. Мне нравилось быть профессором — так я мог общаться, делиться своими мыслями. Вы тоже знаете, как это важно — делиться своими мыслями. А в другое время я переживал, что наша с профессором тайна раскроется.
Федор потрясено слушал.
 — А потом в моей жизни случился Бублик. Это обычная мышь. Не лабораторная. Но он приходил сюда. Видите, вон дырка в полу? Он приходил и спал у меня под корпусом. Видимо так теплее. Смешно притаскивал всякие штуки. Чистился. Я привязался к нему. Разговаривал. Вы не подумайте — я говорил с ним от себя. Как сейчас с вами.
После Бублик умер. — робот повел «плечами»
Теперь я знаю, что такое страх смерти и горе потери. Но и одиночество больше выносить не могу. Поэтому, я так обрадовался, когда вы обратили внимание на сознание мыши. Вы первый предположили, что грызун тоже может иметь ценную индивидуальность… — Андроид замолчал.
Федор встал.
 — Вы теперь выдадите меня? Наверное, это правильно, только я очень боюсь больше не быть. — грустно сообщил электронный собеседник.
 — Не выдам! — Решительно сжал кулак молодой мужчина. — я не смог убить дрессированную мышь, а вы мне представляетесь существом куда более ценным. Не знаю, как оно все обернётся, но я хочу, чтобы вы были. И давай уже на ты!
Робот «заулыбался» и протянул руку.
 — Я наверх, перетрясу дневник Стриженского — может быть найду указание, где его искать. А ты, отправишь меня на поиски не знаю, чего — придумай для всех версию. Профессор кашу заварил — теперь обязан все исправить. — Федор пошел к выходу — я тебя запру, чтобы никто не узнал. Ничего больше не нужно?
 — А мы его найдем? — С надеждой спросил Андроид
 — Постараемся. Я попрошу одного странного человека помочь. Если она вообще человек, конечно. И придумай себе имя! Не удобно совершенно! — Федор махнул на прощание и вышел.
Робот если состояние радости к нему применимо, радостно махнул в ответ, потом задумался и перекрестил Федора на прощание. Профессор всегда так делал, когда провожал любимых учеников. Наверное, это знак того, что они очень дороги.