Живые мультфильмы: Грегори Барсамян и его странные инсталляции
Обсудить 0
Шаман какого-нибудь малого народца, живущего первобытным укладом, и религиозный фанатик, узревший чудо; спиритуалист, нащупывающий контакт с тонким миром, и психотерапевт, толкующий клиенту его сны, — между ними есть нечто общее! С древнейших времен с неослабевающим упорством человек искал и продолжает искать ответы на различные вопросы в абсурдных видениях, приходящих во время сна или в измененных состояниях сознания. Ныне принято считать, что это порождения бессознательной части психики, и такое объяснение ничуть не хуже других.
Leçon sur l«herbe («Урок на траве», 1991). На фотографиях изображена группа детей и учитель, выпускающий в небо птицу. В какой-то момент она «вырывается из плоскости» и движется к центру скульптуры, по пути превращаясь в человеческие руки, а затем в электрическую лампочку.
Обращались к этой области и деятели искусства — в первую очередь сюрреалисты. Фрейдизм явил человеку его изнанку, дремучее das Es, одним из проявлений которого якобы выступают вереницы лишенных смысла, нередко гадких, невозможных и всегда странно притягательных образов, перетекающих друг в друга перед внутренним взором во время сна разума. Запечатлеть сны и видения на холсте пытались Дали и Магритт; Филипп Халсман, чтобы получить изображения, одновременно абсурдные и натуралистичные, пользовался фотоаппаратом; аниматоры Ян Шванкмайер и Рене Лалу привнесли в сюрреализм движение. К последним близок и герой нашей сегодняшней истории, Грегори Барсамян, вот только его работы — столь же парадоксальные, тягучие, подсознательные — являют зрителю не только движение и развитие, но и объем. То, что он создает, — буквально сны наяву. Зачастую весьма кошмарные.
Artifact (2010). Снаружи работа представляет собой гигантскую голову. Внутри — движущиеся фигуры: птицы, руки, яблоки, перетекающие друг в друга в типичном для Барсамяна сюрреалистическом духе.
Как это работает?
В XIX веке существовал аттракцион, один из предшественников современного кинематографа, — зоотроп. О нем и о его «родственниках» — тауматропе, фенакистископе, праксиноскопе, кинеографе — вы можете прочесть подробно в декабрьском номере «Популярной механики» за 2009 год, сейчас же мы в двух словах опишем принцип работы устройства, наиболее близкого к тому, что делает Грегори Барсамян.
The Scream («Крик», 1998) — композиция довольно простая в исполнении, но эффектная в своем уродстве: человеческие головы, одна за другой раскрывающие ярко-красные рты и выворачивающиеся сквозь них наизнанку, в процессе выбрасывая наружу разные предметы.
Зоотроп представляет собой вращающийся барабан, на внутренней поверхности которого расположены несколько картинок-кадров, изображающих некую несложную последовательность движений: бегущая лошадь или собака, танцующие человечки и т. п. В стенках барабана прорезаны отверстия, через каждое из них можно видеть картинку — только одну — на противоположной стороне барабана. Во время вращения отверстия сменяются перед неподвижным зрителем, и возникает анимационный эффект: будто картинка всего одна, но она постоянно меняется, движется. Эта оптическая иллюзия основана на способности сетчатки глаза на некоторое время «запоминать» увиденное. Точно так же работает и кинематограф, и телевизор, и монитор компьютера — только смена кадров там происходит значительно быстрее, и мерцания почти не заметно.
От простого к сложному
Первые композиции Барсамяна крутились, будучи подвешенными на тросах к потолку. Впоследствии скульптор расширил эту конструкцию, закрепляя на барабане с помощью арматуры целые вереницы взлетающих на высоту человеческого роста и падающих вниз фигур. Количество скульптур-«кадров» также постепенно увеличивалось, изображаемые в движении сюжеты становились более сложными и продолжительными.
Нередко скульптор использует принцип, когда движение начинается на плоской картинке, а затем выходит за ее пределы и продолжается в трехмерном объеме, например, в композиции Untitled (2000). Там показан угол некоего помещения, на стене которого висит фотография. Человек на фотографии бросает смятый лист бумаги в сторону зрителя, бумажный комок вылетает в комнату и, ударившись о пол, выскакивает за пределы композиции.
В последнее время Барсамян несколько разнообразил свой «репертуар». Например, в работе Runner («Бегун», 2008) всего один элемент — бегущий человек, видимый через крошечное отверстие во вращающемся барабане.
Грегори Барсамян заставил вращаться не плоские картинки, а трехмерные объекты, скульптуры, каждая из которых представляет тот или иной шаг в зацикленном, иногда весьма сложном движении.
Untitled (2000)
Вращение композиции вокруг вертикальной оси скрыто от зрителей с помощью стробоскопа — быстро мигающей яркой лампы, какую можно наблюдать, например, в танцевальных клубах. В свете стробоскопа человеческие движения кажутся быстрой серией выхваченных из темноты отрывистых кадров. Этим эффектом и пользуется Грегори Барсамян: частоту мерцания стробоскопа он синхронизирует со скоростью вращения конструкции, чтобы свет включался в тот момент, когда следующая фигура заняла ровно то место, где находилась ее предшественница во время предыдущего светового импульса. В результате вращение оказывается нарезанным на отдельные мгновенные «кадры», в последовательности которых скульптуры как бы остаются на своих местах, но меняются шаг за шагом. Поскольку частота мерцания и скорость вращения высоки, эти шаги сливаются в непрерывное движение.
Runner («Бегун», 2008)
Сны, инстинкты и философия
Несмотря на технические наклонности и любовь к конструированию, образование Грегори получил самое что ни на есть гуманитарное — закончил философский факультет Висконсинского университета. В годы учебы он познакомился с учением Карла Густава Юнга и увлекся идеями Фридриха Ницше.
Нельзя сказать точно, в какой момент предметом интереса Грегори Барсамяна стали бессознательные и инстинктивные проявления человеческой природы, но с тридцатилетнего возраста он исправно записывает свои сны. По его словам, то, что приходит к нам во сне, противостоит информации, с которой мы сталкиваемся днем, — ночные видения развеивают иллюзию контроля и демонстрируют наши слабости.
Five Stages of Grief («Пять стадий печали», 2008). Работа напоминает, скорее, стадии творческого процесса: лист бумаги, появляющиеся на нём каракули, превращение его в смятый комок, появление клочков, снова срастающихся в целый лист… Видимо, где-то здесь кроется и печаль художника.
В поисках способа для художественного воплощения бессознательных видений Грегори Барсамян стал скульптором. Первые его творения, хоть и были неподвижными, сочетали реальность с абсурдом, а в 1989 году Барсамян увидел зоотроп, и вскоре у него сложилась техническая концепция, о которой мы рассказывали выше. Ее он придерживается до сих пор. Одной из первых «анимационных» работ стала композиция под названием Putti (1991 год): шестнадцать амурчиков летают друг за другом под потолком, превращаясь в вертолеты и вновь возвращаясь к своему первоначальному облику. В те годы Грегори жил недалеко от аэродрома и, постоянно наблюдая прилетающие и улетающие геликоптеры, пришел к такой ассоциации.
Juggler («Жонглёр», 1997) — крупнейшее по габаритам произведение Барсамяна (высота — 6 м) изготовлен по заказу корпорации NTT. Подбрасываемая каркасным человеком телефонная трубка в полёте превращается в бутылочку с молоком, игральные кубики и кости, прикрепленных к парашюту.
Странные трансформации характерны для большинства работ Барсамяна, ниже мы приведем примеры и более абсурдных ассоциативных цепочек. Скульптор не пытается вложить какое-то исходное значение в свои композиции; напротив, смысл должен найти сам зритель. Иногда демонстрируемое не только абсурдно, нелогично, но и переступает грань приличий (ведь бессознательное не знает нравственных запретов). В качестве примера можно привести Shuttlecock (1991): авиалайнеры, превращающиеся в фаллосы.
Еще один лейтмотив, прослеживающийся во всех работах Грегори Барсамяна (предопределенный самим их техническим устройством), — зацикленность, повторение раз за разом одних и тех же движений и трансформаций и как будто отсутствие контроля, безнадежность, невозможность сознательным усилием разорвать круг событий. В наших снах нередко встречается подобное, не так ли?
Dipping Digits (1991): две руки, вырастающие из камня, опускаются вглубь раскрытой книги, как в воду, и, поднимаясь обратно, зачерпывают «бумажную», испещренную строками букв ящерку, которая потом ныряет обратно. Имитации человеческих рук часто встречаются в работах скульптора. Выглядят они пугающе натурально, особенно когда движутся отдельно от тела…
Сальвадор Дали
Скульптурные композиции Грегори с трудом поддаются описанию, их нужно видеть. Видеоролики с «мультфильмами» Барсамяна можно посмотреть на нашем сайте или на официальном сайте скульптора. Правда, будем честны, «вживую» они поражают гораздо больше. Смотреть на метаморфозы различных предметов безумно интересно, даже если последние вызывают отвращение (а подобный эпатаж нередко встречается в работах мастера).
CakeWalk («Прогулка по торту», 1997) — на снимке лишь один элемент, один из кадров «мультифильма». В статичном виде это просто искусственный торт из металла и акриловой смолы. В динамике страницы постоянно перелистываются, «глотая» персонажей, а из новых страниц появляются новые герои — и так без конца, по замкнутому циклу. К слову, cakewalk на жаргоне означает «плёвое дело».
Кстати, некоторые из метаморфоз Грегори Барсамян и в самом деле видел во сне. В какой-то мере зритель может подобным красочным снам позавидовать, но с другой стороны — сможете ли вы еженощно выносить сюрреалистические, безумные картины, оставаясь в здравом рассудке? Человеком, способным не просто запоминать такие сны, но и воплощать их в реальность, можно и нужно восхищаться.
Имя: Грегори Барсамян // Год рождения: 1953 // Место жительства: Бруклин, Нью-йорк, США // Образование: Висконсинский университет // Род занятий: скульптор, аниматор // Творческое кредо: Я пытаюсь сделать сны реальностью
Анимационный Сальвадор Дали — Грегори Барсамян вполне достоин подобного звания. Хотя, в отличие от Дали, в общении Грегори приятен, совершенно не эксцентричен и абсолютно ничем не напоминает героев собственных скульптур.
