Женщины-монархи оказались намного воинственнее мужчин: новое исследование
Во время созыва первого военного совета в июне 1482 года, королеве Изабелле I, планирующей осаду Гранады, пришлось прервать совещание — у нее начались роды. Спустя 36 невероятно тяжелых часов выжил только один из рожденных ею близнецов. Несколько дней спустя ее войска возвратились обратно, окровавленные и разбитые. Но 31-летняя королева проявила невероятную стойкость как в войне, так и в быту. Менее чем через 10 лет они отобрала Гранаду у мавров, объединив Испанию и создав первую в мире супердержаву.
В настоящее время Изабелла I Кастильская известна больше не как завоеватель, а как главный спонсор экспедиции Христофора Колумба, поэтому ее редко ассоциируют с «разжигателем войны». Но, судя по всему, в свое время королева развернула обширную военную кампанию, и не только она одна. Согласно новому исследованию Национального бюро экономики, в период с 1480 по 1913 годы королевы на 27% чаще становились инициаторами войн, чем короли. Как и Изабелла, королевы также с высокой вероятностью становились завоевателями, отмечают авторы статьи — О. Дюбе и С.П. Хариш.
Но в чем же кроется причина подобной исторической закономерности? Как оказалось, в основном все сводится к стилю правления королев и к тому, насколько радикально он отличается от поведения монархов-мужчин.
Первая «подсказка» проистекает из того факта, что из всех государей Европы королевы, состоящие в браке, были самыми воинственными и развязывали куда больше войн, чем не состоящие в браке царственные особы обоих полов. Это может быть связано с тем, что, благодаря социальным гендерным стандартам, женщины-правители выигрывали от брачных альянсов больше, чем мужчины. Таким образом, женатые королевы с большей вероятностью начинали войны с союзниками, к тому же они привлекали мужей в качестве помощников по управлению государством и военной кампанией — мужчинам такое было несвойственно, они предпочитали править единолично.
Поэтому, если королева выступала в роли хитроумного стратега и лишь изредка могла личным примером воодушевить и сплотить войска, роль военачальника обычно отводилась более искушенному в военном деле мужу или доверенному стороннику, как правило занимающему высокий армейский чин. Такое разделение обязанностей в конечном итоге и приводило к куда более эффективной модели правления.
Для некоторых королев подобное «сотрудничество» было официальным. В выборке, состоящей из 34 пар «королева и ее муж», 16 женщин выбрали совместное правление — так, к примеру, Изабелла и Фердинанд управляли Кастильской короной, а Сюзанна и Шарль де Бурбон правили в 1505—1521 годы. Но даже и без формальностей преимущества подобной системы сложно недооценить: вспомним принца Альберта, который служил ближайшим советником королевы Виктории и значительно повлиял на ее политику управления колониями Британии.
Еще одним важным фактом, по мнению исследователей, является и то, что королеве (особенно в поначалу) было очень сложно найти доверенных лиц. Члены семьи, как правило, исключались, поскольку были основными политическими конкурентами и легко могли предать свою родственницу. Что касается мужей, то большинство законов запрещало женщинам наследовать трон, если ранее король и королева не получали статус соправителей. Это избавляло их от политической конкуренции и делало возможным доверительные отношения, не говоря уже о расширении союзов и привлечении в два раза больших средств для достижения своих целей.
Начиная с 1500-х годов, это правило лишь подтверждалось. Символическое руководство армией отступило на второй план, и материальные ценности — деньги, люди, ресурсы — стали играть теперь уже определяющую роль. По оценкам экспертов, в период между 1550 и 1780 годами вооруженная мощь австрийской армии, к примеру, выросла в 28 раз. Поэтому централизованные государства, которые могли бы эффективно проводить налогообложение и мобилизацию средств, оказывались в выигрышной позиции. Авторы статьи утверждают, что гендерные нормы, принуждающие женщин к организации своего правления по сценарию, отличному от мужского, парадоксально приводили к укреплению политических союзов и сделок, что и делало армию сильной и способной на ведение наступательной войны. Как бы то ни было, в данном контексте война неразрывно связана с геополитикой.
Но, учитывая большое число соправителей, как можем мы быть уверенными, что решения принимает жена, а не муж? Чтобы проверить свою гипотезу, исследователи изучили т. н. «соло-королев», то есть незамужних женщин и тех, чьи супруги не имели титула соправителя. Оказалось, что они были такими же сторонниками и инициаторами агрессивных войн, как и замужние королевы. Но чаще всего нападкам подвергались те, кто по каким-то причинам не произвел на свет потомство. К примеру, прусский король Филипп II высказался о том, что «ни одной женщине нельзя доверить управление чем-либо» и, когда Мария Тереза взошла на австрийский престол в 1745 году, быстро отхватил у нее часть страны, которую она так и не смогла вернуть.
Даже в те дни, когда монархия изжила свое, динамика, которую отследили Дюбе и Хариш, остается весьма актуральной. Авторы отмечают, что гендерное лидерство обычно проявляется там, где институты власти слабы, что особенно хорошо видно на примере «династической драмы», разыгравшейся недавно в США.
