Как ученый получил грин-карту и зарабатывает на мобильных приложениях в США
История моего самостоятельного получения грин-карты по категории EB-1A (со ссылкой на мой пример иммиграционной петиции) и перехода в бизнес образовательных мобильных приложений.
Летом 2012 года я сидел в своей лаборатории в Беркли и проклинал бессмысленность своего проекта в частности и организацию всей академической науки в целом. И тогда мой брат-математик-программист предложил мне заняться разработкой мобильных приложений. Я глянул, что это за сфера, и мне понравилось: казалось, что можно выпустить десяток простых игрушек, заработать на них миллионы и потом заниматься, чем душа пожелает, хоть той же химией. Но уже не зависеть ни от грантов, ни от профессоров.
В этом плане была одна загвоздка. И мой брат, и я находились в США по студенческим визам: он все еще учился в аспирантуре, а я работал постдоком в статусе OPT — практический тренинг после получения степени из американского университета. С иммиграционной точки зрения легально начать свой бизнес в США в этом статусе было нельзя. А так как я планировал зарабатывать миллионы, то хотел, чтобы все было легально.
Я даже подумывал о том, а не вернуться ли мне в Питер. Не все ли равно, где клепать простые мобильные приложения? В России даже налоги ниже. Но почитал, что люди пишут. И как-то очень мне не захотелось делать все через офшор, чтобы обойти валютный контроль. В США все же понятнее: Apple и Google — компании американские, и деньги приходят на счет в американском банке в один клик. Поэтому я засел разбираться, что такое грин-карта и как ее получают ученые. Получу — будет у меня американский бизнес. Не получу — будет российско-белизский.
Изначально я намеревался только понять основную терминологию, чтобы было понятно, о чем спрашивать адвоката. Но по мере чтения сайтов и форумов у меня начало складываться впечатление, что для получения грин-карты по категории EB-1A не нужно не только Нобелевской премии, а можно и PhD степени не иметь, а у меня одна была (по химии из Университета Питтсбурга).
Грин-карта для людей с экстраординарными способностями
«Какой же я ученый, — спрашивал я сам себя, — если написав диссертацию на 250 страниц, прочитывая десяток научных статей еженедельно, я не смогу понять 10-страничную инструкцию USCIS (американского агентства, которое занимается иммиграционными делами) и написать 15-страничную петицию?» Да и постдоки в США не жируют, не так легко было согласиться отдать 5000$ адвокату. В Беркли я получал 2600$ в месяц «чистыми», из которых 1350$ отдавал за аренду студии рядом с кампусом.
И за пару недель я написал такую петицию, что самому понравилось. Самым долгим этапом было получение рекомендательных писем от профессоров. По закону такие письма не требуются, но все их собирают, и ими очень удобно доказывать критерии о значительном научном вкладе. Я написал 14 профессорам: и тем, с кем работал, и тем, кого лично не знал, но кто работал в той же области и цитировал мои статьи. Скоро у меня на руках было 9 писем.
Категория EB-1A — люди с экстраординарными способностями в чем-либо — подразумевает доказательства минимум трех критериев из десяти, сформулированных в законе. Я заявил четыре критерия:
1) наличие международных наград (медаль международной школьной олимпиады и попадание в финал конкурса диссертаций);
2) научные публикации (у меня на тот момент было опубликовано 12 статей);
3) тот самый значительный вклад, который я доказывал рекомендательными письмами и тем, что мои публикации были процитированы 187 раз;
4) наконец, «критическая роль в организации с выдающейся репутацией».
Опыта рецензирования статей для научных журналов, который другие ученые чаще всего указывают еще одним критерием, у меня тогда не было. Я запросил ускоренное рассмотрение петиции и стал ждать ответа USCIS. Я так никогда не узнаю, какие из этих 4 пунктов мне зачли, потому что ответ пришел через неделю, и он состоял из одного листа — моя петиция была одобрена, без каких-либо дополнительных пояснений.
Но одобрение петиции I-140 — еще не грин-карта. Процесс многостадиен и небыстр. Нужно было подать еще одну форму I-485 для смены статуса с неиммиграционного на постоянного резидента, а попутно пройти медицинское обследование и сдать отпечатки пальцев. Сейчас еще ввели личное интервью, на которое в 2012 году по рабочим категориям почти не вызывали. Я только сейчас понимаю, насколько мне повезло попасть в локальный минимум по срокам: я получил заветную зеленую карточку через два месяца после подачи I-485, а сейчас люди ждут ее год и дольше.
Пример петиции
В ноябре 2012 года я стал постоянным резидентом США, что открывало мне возможность заняться собственным бизнесом — свободным творчеством без начальников и подчиненных, как я его видел. Я никогда не обманывал USCIS насчет своих планов и писал в петиции и о желании разрабатывать мобильные приложения, и о невозможности собственного бизнеса в США в неиммиграционном статусе. Разумеется, все это преподносилось под научно-образовательным соусом: я собирался и дальше применять мои «экстраординарные» способности в химии.
Но первым желанием после получения грин-карты было похвастаться и поделиться полученными знаниями. Мне даже обидно стало: за несколько месяцев я столько узнал про эту иммиграционную категорию, а полученные знания мне лично больше никогда не пригодятся. Я сразу же поделился своим успехом в личном блоге в живом журнале. Мои читатели меня обычно поддерживают, но когда я заявлял, что собираюсь подавать на грин-карту без адвоката, некоторые доброжелатели скептически отмечали, что гарвардским профессорам по этой категории отказывали.
Но помимо желания посрамить скептиков и вдохновить своей историей друзей-постдоков я предложил поделиться своим примером петиции с каждым, кто его у меня попросит. Много лет я посылал его по е-мейлу, пока руки не дошли создать отдельный сайт с примерами петиций, моей историей и ответами на часто задаваемые вопросы.
За прошедшие годы я послал больше 250 примеров петиции. Более 30 человек написали мне потом, что тоже смогли получить грин-карты, переписав мою петицию под свои достижения по EB-1A или по другой категории EB2-NIW, которая тоже позволяет подаваться самому, без работодателя. И это я не считаю людей, которые все же обратились за помощью к адвокатам. Среди историй успеха преобладали такие же постдоки, уже работавшие в США, каким был я, но были и люди далекие от науки: фотограф, художница, преподаватель вокала.
Для меня обсуждение иммиграционных дел стало своеобразным хобби. Я всегда подчеркивал, что я не адвокат, а просто хороший ученый, который получил грин-карту. Потому не брал ни с кого ни копейки: одни люди волонтерят, расчищая тропинки в национальных парках, а я считаю своим волонтерством просвещение людей о том, как самостоятельно получить грин-карту. Но на жизнь тоже надо было зарабатывать, а с мобильными приложениями дела пошли не так быстро и радужно, как я фантазировал.
Поиск себя в мобильном бизнесе
Программировать я никогда не умел. А когда попробовал учиться, понял, что это не мое. К счастью, мой брат-близнец программировать умел. Но у него не было грин-карты, которая позволила бы ему легально получать деньги от Google в США, а у меня такая карточка теперь была. И мы пришли к следующему разделению труда: мой брат пишет код, я делаю все остальное. И все заработанные деньги я тоже забираю себе.
Но заработанных денег не было. Мы выпустили несколько простых приложений-игр, которые принесли какие-то смешные 100$ за первый год. Мои сбережения подошли к концу, и это брат выдавал мне, «великому бизнесмену», деньги на поддержание штанов. Но я продолжал работать над приложениями и оставался оптимистом.
Я заметил, что все наши приложения быстро проваливаются в ноль, кроме одного — викторины для изучения букв греческого алфавита. У него стабильно получалось приносить 0,50$—1$ в день. «Что если сделать не один тест, а сто? — подумал я. — Ведь так можно получить 100$/день, а на эти деньги уже можно жить в США, я постдоком не сильно больше получал». Брат вначале был против этой моей гениальной идеи, но ему же меньше кода писать: достаточно написать одно приложение-квиз, а дальше я смогу выпускать новые приложения, лишь меня темы. Учить же можно не только греческие буквы, а, например, химические соединения. Химик я или не химик.
И начался мой марафон по созданию ста приложений. Сто штук я так и не создал. Наше 13-е приложение — о штатах США — стало стабильно приносить уже не доллар, а 10$ каждый день. Выпустив пять десятков викторин на самые разные темы (iOS, Android), я решил взять паузу и заняться другими проектами, тем же сайтом для иммиграционных петиций.
Кстати, мой брат, переписав мою петицию под свои достижения, получил свою грин-карту по той же EB-1A категории через два года после меня. Приложения к тому времени приносили уже достаточный доход, чтобы мы оба могли с него жить. Многие инди-разработчики считают, что такую ситуацию уже можно назвать успехом. Я для себя выделил три вещи, которые мы сделали правильно:
1) Создали много приложений на разные темы. Химия оказалась довольно узкой областью, и десяток химических приложений сейчас приносят 3% от всех доходов. А вот география (флаги, столицы) неожиданно стала самой прибыльной.
2) Перевели приложения на много языков. Самые популярные наши приложения сейчас доступны на 23 языках. Русский приносит меньше 10%, а в лидерах даже не английский, а немецкий и французский. Я их не знаю, но с помощью Fiverr, Google Translate и Wikipedia, где есть названия всех стран на многих языках, перевел все очень бюджетно.
3) ASO — оптимизация описаний и ключевых слов. Многие говорят, что ASO не работает. Но мы никогда не занимались платным продвижением наших приложений. Как химик заверяю, что 20 миллионов скачиваний — это все «чистый органический трафик». Удача это или результат кропотливого труда? Я думаю, что и то, и другое.
Итоги 5,5 лет спустя
Приложения зарабатывают по-разному. Но в этом году ниже $15k в месяц мы не опускались (доходы почти исключительно от рекламы AdMob). Мы живем в Сиэтле, потому что мне нравится сочетание заснеженных гор и «большой воды».
Через пять с небольшим лет после получения грин-карты я стал гражданином США и ценю ту свободу — личную и финансовую — которой обладаю. Никто не указывает мне, что я должен делать, когда мне работать и сколько мне отдыхать. Но цель — накопить достаточно денег, чтобы заниматься наукой без государственных грантов, — не достигнута. Я постоянно помню, что грин-карта — лишь средство, приложения — тоже средство. Поэтому буду работать дальше, хоть я и экстраординарный лентяй.
А пока рад ответить на вопросы о получении грин-карты и о мобильных приложениях.
#США, #mobile
© vc.ru
