Инициатор закона о концертах — РБК: «Наш рынок начисто проигрывает кино»19.01.2016 10:07

Согласно законопроекту (см. справку), предложенному крупными продюсерами и промоутерами,  в их числе — продюсеры Иосиф Пригожин и Игорь Крутой, организовывать концерты на площадках размером более 400 кв.м смогут только агентства и промоутеры, вступившие в саморегулируемые организации (СРО). В каждой из таких СРО должно быть минимум 50 членов. Первую такую организацию — «Союзконцерт» — создали сами инициаторы законопроекта, ее возглавляет Матвеев.

Цель законопроекта, как утверждают его авторы, — защитить права посетителей концертов и установить стандарты проведения мероприятий. Новые правила раскритиковали известные музыканты — Борис Гребенщиков, Земфира, Александр Васильев, Андрей Макаревич и другие — они считают, что он не учитывает интересы небольших организаторов концертов и вообще ведет к монополизации рынка под началом «Союзконцерта».

В интервью РБК Матвеев объяснил, зачем закон нужен рынку в кризисный период, сколько индустрия планирует заработать на госзаказах и почему иностранные артисты получают за выступления в России больше, чем на Западе.

«Концертный бизнес ощущает серьезное падение продаж»

— Почему ваш законопроект перед внесением в Госдуму не обсуждался с индустрией, а готовился небольшой закрытой группой?

— Во-первых, на тот момент, когда законопроект писался, экспертизы девяти человек, на наш взгляд, было достаточно. Более того, в законопроекте говорится лишь о том, что все концертные организаторы должны войти в так называемые саморегулируемые организации. Дальнейшие инструменты рынка, например стандарты качества рынка, генерируются внутри самих СРО. И теперь, когда наступил этап по производству этих инструментов, мы пригласили рынок к обсуждению. Однако выяснилось, что большинство участников рынка в реальности интересует лишь один вопрос: какова будет стоимость годового членского взноса? Условно из 20–30 участников рынка в обсуждениях участвуют 2–3. Все остальные смотрят, что будет дальше.

— Многие говорят, что законопроект на руку крупным организациям и мало учитывает интересы небольших региональных компаний и промоутеров-одиночек. Им надо либо вступать в большую СРО с неподъемным для них членским взносом, либо найти где-то еще 49 участников для создания своего объединения…

— История про членские взносы сильно преувеличена. Если мы рассматриваем верхний порог членского взноса — 150 тыс руб., то если его разбить на год, это всего 12,5 тыс. руб. в месяц. И если брать организаторов, занимающихся мероприятиями хотя бы раз в месяц —, а речь в законе идет не о клубных мероприятиях, а о залах, где больше 500 зрителей, — эти самые 12,5 тыс. руб. мало ощутимы.

Для организатора, который делает одно мероприятие в год, эта сумма, действительно, будет большой. Но, во-первых, именно поэтому мы сейчас будем обсуждать тарифную сетку по членским взносам — разброс, скорее всего, будет от 30 тыс. до 150 тыс. руб.

Во-вторых, тут на самом деле есть одно возражение. К примеру, вы приходите в зубную клинику и вам говорят: «Знаете, наш бухгалтер очень хотела стать зубным врачом. Ничего страшного, если она вам сегодня полечит зубы?» Вы же, наверное, откажетесь от такой перспективы. Наши зрители относятся к концертной деятельности не очень серьезно — раз человек может организовать свой день рождения, он и концерт проведет. Но они не всегда понимают, что концерты для них такой же риск, как и бухгалтер, который сверлит зубы. Концерт — это большое скопление людей, там темно, громкий звук, часто нетрезвые люди. Почему такое мероприятие должен делать человек, который делает его один раз в году? Мне кажется, это безответственно.

— Ваш законопроект направлен на то, чтобы убрать непрофессионалов?

— Наш законопроект направлен на то, чтобы люди, которые делали массовые мероприятия, были профессионалами. Чтобы у них была мотивация ими становиться, то есть вступать в СРО, которые диктуют определенные стандарты качества.

— В нынешней ситуации на рынке вы видите какую-то угрозу своему бизнесу?

— Безусловно. Но не в этих маленьких организаторах — нам их рынок не нужен. Дело в том, что во время кризиса любой ретейл, в том числе и концертный бизнес, ощущает серьезное падение продаж. В этом году даже на самых топовых новогодних представлениях для детей потери [падение выручки] составили 30–40%.

Это очень существенно. Потому что прибыльность концертного рынка рассчитывается обычно так: нужно продать 70% зала, чтобы начать зарабатывать, то есть прибыль приносят фактически те самые 30%. Сейчас зарабатывать на этом рынке становится все сложнее. Особенно, если речь о мероприятиях с валютными расходами, потому что курс меняется день ото дня, а концерты приходится планировать за полгода вперед.

— Как новый закон может поднять доходы рынка?

— Законопроект поможет не поднять доходы,  а, скорее, в тяжелый момент установить единые правила внутри рынка посредством тех самых стандартов качества. Ведь не секрет, что зритель в условиях кризиса предпочитает более качественный продукт. Соответственно, мы боремся за то, чтобы концерты были более качественными.

Сейчас концертный рынок, например, начисто проигрывает рынку кинопоказов. По цене в Москве они уже практически сравнялись — стоимость сеанса в выходные дни уже практически равна стоимости концерта в клубе,  но качество услуг в кинотеатрах гораздо выше. Потому что рынок кинопоказов был сформирован десятилетия назад, были построены хорошие кинотеатры, сами фильмы стали качественными.

— Вы уже комментировали открытое письмо музыкантов, протестующих против закона, и говорили, что законопроект не касается их деятельности. Но они считают, что высокие членские взносы в итоге увеличат цены билетов на концерты — пострадают зрители. Согласны ли вы с этим?

— Среди больших музыкантов, подписавших это письмо — Борис Гребенщиков, Александр Васильев, Земфира — почти нет тех, кто сам организовывает свои концерты. Рынок все же устроен так, что есть организатор концертов, который заключает договор с музыкантом, по этому договору музыкант играет концерт и получает свой гонорар. Величина гонораров этих артистов в несколько раз выше тех цифр, о которых мы сейчас говорим.

Допустим, мы говорим про нагрузку на организаторов. Но эти артисты дают десятки концертов в год валовой стоимостью от 2 млн руб. и выше [каждый], то есть от 20 млн руб. в год. Получается,  членство таких организаторов в СРО никак не повлияет на стоимость билетов. В Москве два уличных рекламных места для продвижения концертов в месяц стоят дороже.

Если же эти большие артисты заботятся о маленьких коллегах, то мы опять же видимподмену понятий. Как выступают маленькие артисты? Большинство из них приходят в клубы и договариваются о концерте, о том,  что, например, 30% с каждого билета пойдет в гонорар группы, а 70% — клубу. В этой схеме организатором де-юре и де-факто является клуб. Поэтому наш законопроект никак на этих артистах не отразится.

Да, существуют группы, которые де-юре являются организаторами своих концертов. Например, кто-то из участников группы или директор открывает собственное ИП [становится индивидуальным предпринимателем] и через это ИП арендует площадку, делает рекламу, продает билеты, то есть осуществляет все функции организатора. Поэтому мы сейчас обсуждаем вариант с тем, чтобы обнулить членский взнос для таких артистов.

— Какие еще принципиальные изменения на рынке сейчас обсуждаются?

— Сейчас мы уточняем понятие зрительской зоны размером в 400 кв. м: надо,  чтобы речь шла именно о концертной площадке, без гримерок, туалетов и прочего. Второй момент — это вопрос, связанный с определением понятия «организатор». Есть какие-то определения в налоговом и гражданском кодексе, но все это достаточно расплывчато. Из-под закона выводятся государственные, образовательные и дошкольные учреждения, потому что иначе возникали бы проблемы с елками в садах или с [праздником] 1 сентября в школах.

Этот проект, в том числе, призван узаконить отрасль, потому что экономике страны не известны ее показатели. Мы рассчитываем, что в течение ближайшего месяца состоится второе чтение, уже с этими правками.

«Мы знаем о проблемах с выступлениями у Дианы Арбениной»

— В законопроекте говорится, что только члены СРО могут быть участниками тендеров на госзакупки — думаете, этот пункт пройдет?

— Пока мы не видели ни в одном из отзывов в Госдуме вопросов, связанных с госзакупками, или предложения убрать этот пункт из законопроекта. И да, мы настроены в этой истории решительно, потому что, как бы это ни было странно, но государственные культурно-массовые мероприятия [сейчас] фактически выполняют не участники концертного рынка, хотя именно они являются главными экспертами в этом вопросе. И, безусловно, мы хотим честных тендеров. Там всегда масса нарушений — и в технических требованиях, и в проведении тендера, и в выполнении заказов.

— Можете оценить объем рынка госзаказов в концертной области?

— Мы пытались взвесить этот рынок, но это достаточно трудно. Мы не анализировали его целиком, но мы считаем, что только объем рынка культурно-массовых мероприятий, которые распределяются правительством Москвы, составляет около 2–3 млрд руб. в год. Эти мероприятия не являются бизнес-рискованными — все расходы покрываются из бюджета заказчика, а у организатора нет финансовых рисков, связанных с доходной частью — продажей билетов, свою прибыль он все равно получит, так как она есть в смете мероприятия. Поэтому госзаказы в сегодняшних сложных условиях могут быть для рынка хорошей подушкой безопасности.

— Вы говорили, что с помощью этого законопроекта концертная индустрия сможет общаться с властью. При этом вы сами как организаторы «Нашествия» — яркий пример того, что с властью можно общаться напрямую и без таких законов…

— Мой пример не показателен. Если мы говорим про сотрудничество «Нашествия» и Минобороны — это все же была наша инициатива, которая очень долго и тяжело продвигалась. Проект с Минобороны не является политическим заказом. К нам никто не приходил и не просил поставить танки [на территории фестиваля]. Когда в 2009 году мы сделали первое авиационное шоу и увидели реакцию, мы поняли, что это не хуже, чем большой хедлайнер. Потом Минобороны вышло на нас и сказало: «Давайте попробуем еще разместить технику». Мы им дали какой-то уголок, в этом уголке всегда огромное количество людей, они все фотографируются и так далее.

Мы видим много других примеров. Например, фестиваль «Кубана», который отменился сначала в Краснодарском крае, а потом в Калининградской области, в итоге переехал в Латвию. Там, очевидно, были разногласия между региональными властями и организатором. В итоге Россия фестиваль потеряла, для того, чтобы вернуть его обратно, нужен диалог с властями — от региональных управлений полиции до законодателей.

Кроме того, мы с вами прекрасно помним проблемы, возникавшие в последние два года с радикальными группами и отменой концертов. Мы бы хотели, чтобы такие непростые ситуации, как отмена концерта Мэрилина Мэнсона на фестивале ParkLive в 2014 году, расследовались бы до конца. Нередко в одиночку организатору это делать тяжело, ассоциации — легче. Мы знаем проблемы с выступлениями в регионах, например, у Дианы Арбениной. Когда есть много не нужной политической инициативы на местах, помощь ассоциации может быть вполне эффективной.

По законопроекту СРО могут выходить с законодательными инициативами, и мы в »​Союзконцерте» планируем и дальше предлагать что-то для регуляции отрасли. Ведь нерешенных вопросов достаточно много: налоговых, визовых, организационных. Вы знаете, например, что у полиции до сих пор нет никаких нормативов по вместимости площадок? Вы можете приехать во дворец спорта города N, и вам по каким-то мифическим полицейским нормативам разрешат запустить на хоккейную площадку 1,2 тыс. человек, а эти 1,2 тыс. человек по факту займут только треть этой площадки, а это влияет и на экономику концерта, и на его восприятие зрителями.

— Вы раньше говорили,  что в 2016 году в вашу СРО — «Союзконцерт» — вступит порядка 300 концертных организаторов. Ваш коллега Михаил Шурыгин отмечал, что всего на рынке — порядка 1 тыс. крупных организаторов. То есть вы претендуете на треть рынка?

— Миша оценивает только концертных организаторов, но еще существуют всевозможные ивент-агентства, которые находятся где-то рядом с нами на рынке. Опять же, видите, никто не может сказать, сколько же у нас участников рынка. 300 членов для нас — это пессимистичный прогноз, оптимистичный — 800–1000. Я считаю, что рынок больше, чем 1 тыс. организаций, и мы, безусловно, хотим занять на нем доминирующие позиции.

— И вы не считаете это монополией?

— Монополия означает, что какая-то компания увеличивает собственную долю рынка. Но СРО не является коммерческой организацией, она не проводит концерты. Проводят концерты члены этой организации. И в данном случае не совсем ясно, в чьих конкретно интересах СРО с 300 членами будет монополизировать рынок. Все члены будут иметь равные права — для этого существует ФЗ-315 о саморегулируемых организациях. То есть не может быть такого, что организация говорит одному члену: «Так, ты Элтона Джона не проводи, его будет проводить вот этот».

— Вы собирались сотрудничать с Российским авторским обществом, которым недовольны многие музыканты — говорят, что получают от РАО очень мало денег. Вы лично считаете эту организацию эффективной?

— Я не знаю полного устройства РАО и могу лишь судить со стороны. С меня как с организатора концертов РАО удерживает авторские вознаграждения, и в этом направлении они работают очень эффективно. В принципе, рынок уже привык и согласился с тем, что существует такая организация, которой нужно платить 5% от валового сбора.

Как эти деньги дальше распределяются, мне комментировать сложно, потому что я не получаю от РАО денег как музыканты. Я считаю, что разрушение РАО или уменьшение его влияния на рынке не сделает музыкантов богаче — это совершенно точно. Конечно, если их сейчас убрать, организаторы концертов будут только рады. Но будут ли рады обладатели прав — это большой вопрос, потому что денег для них собирать будет некому.

— В 2014 году многие иностранные музыканты отказывались от концертов в России по политическим причинам. Вы это наблюдали?

— Да нет. Большие артисты к нам едут: в прошлом году были Muse, в этом году — Red Hot Chili Peppers и Элтон Джон. Все привычные гастролеры для нашей страны приезжают. Сейчас мы не видим какой-то большой политической проблемы.

— Есть ли понимание у промоутеров, что каких-то артистов лучше вообще не звать, чтобы не было потом проблем с властями, с отменой концертов?

— Промоутеры настолько привыкли жить в постоянном стрессе, что ситуация рискнуть с очередным артистом часто преобладает над холодным расчетом. Никакого такого внутреннего списка не существует — кого брать, кого не брать. Хотя я не уверен, что Мэрилина Мэнсона кто-то в ближайшее время привезет, потому что один раз обожглись на нем.

«У России был такой образ, что от нее можно получить большие деньги»

— Как поменялся концертный рынок в России за последние годы?

— Не в лучшую сторону. В 2006–2007 годах нам всем казалось, что,  наконец-то, наступило то самое «прекрасное далеко», люди стали ходить на концерты, платить существенные деньги за билеты, и организаторы концертов начали зарабатывать и выплачивать хорошие гонорары артистам. Но, к сожалению, это время продлилось недолго — когда начался мировой кризис, это затронуло и наш рынок.

Второе обстоятельство, самое драматическое — это стремительное изменение курса рубля полтора года назад. Это подкосило бизнес на концертах иностранных артистов. Еще два года назад в клубах было достаточно много небольших новых групп с Запада, которые стоили не так дорого. Сейчас и их возить стало тяжело и рискованно, потому что курс вырос, при этом мы не можем увеличить стоимость билетов, их просто перестанут покупать.

Что касается российских артистов,  то, безусловно, есть те, на которых люди все равно ходят, и там аншлаги. Концерт Земфиры на 1 апреля был распродан еще в декабре. Но это, к сожалению, скорее исключение. Если бы таких артистов на рынке было хотя бы десятка два, даже хотя бы десяток, то все было бы гораздо позитивнее. Но таких артистов — один-два, и все концерты находятся в зоне чрезвычайного риска, соответственно, организаторы вынуждены «сушить» свои расходы, а это отражается на качестве мероприятия, ведет к дальнейшей потере интереса у зрителей. Так что пока ничего очень позитивного на рынке нет, и будет ли в ближайший год, сказать трудно.

— В России музыканты зарабатывают по большей части на концертах, а не на авторских отчислениях или продаже музыки. На Западе — наоборот. Может ли ситуация у нас поменяться в ближайшее время?

— Только в одном случае: если поклонники творчества тех или иных артистов начнут ответственно относиться к этим артистам. Мы видим огромные аудитории у различных групп или исполнителей, но эти огромные аудитории не хотят платить за песни, которые они скачивают в интернете. Почему-то, заходя за пивом в магазин, этот поклонник понимает, что за пиво нужно платить, а вот то, что нужно заплатить за песню в интернете, для него пока еще не ясно. Когда это осознание придет, тогда артисты будут сразу же зарабатывать гораздо больше.

— Иностранные музыканты в России получают гонорары выше, чем у себя на Западе. С чем это связано?

— Потому что иначе они не хотят ехать в Россию. Россия расположена для них логистически очень неудобно. Чтобы приехать в Москву и Санкт-Петербург, им нужно потерять неделю. Они бы могли за эту неделю отработать, условно говоря, четыре концерта в Европе, а так им приходится гнать свои траки с оборудованием и инструментами тысячи километров до Москвы, потом до Санкт-Петербурга.

Во-вторых, у России был такой образ, считалось, что от нее можно получить такие деньги. Всевозможные частные мероприятия наших олигархов создали такую атмосферу.

— И артисты не готовы сейчас снижать гонорары?

— Нет, к сожалению, гонорары остаются такими же высокими. Единственное, что поменялось — рынок стал более консолидированный,  нет больше таких аукционов, когда один промоутер предлагает $1 млн, другой — $1,2 млн, третий — $1,5 млн. Организаторы концертов общаются друг с другом и понимают, где можно и нужно остановиться. Почему не удается снизить гонорары? Пока еще есть те самые отчаянные парни, готовые давать большие деньги.

— Наш концертный рынок,  по вашим ощущениям, приближается к западным стандартам?

— Смотря в чем. Оборудование для музыкантов у нас — на мировом уровне. Службы безопасности тоже научились качественно работать, не провоцируя аудиторию. Но на рынке нет лишних денег. Эти деньги не инвестируются в креатив концертов, в сценические дизайны. Поэтому большое красивое шоу получается сделать только для большого тура по стране.

Самые большие проблемы связаны с залами. Даже в Москве качественных залов мало. Да, сейчас строятся новые большие спортивные объекты, где можно проводить концерты. Но все большие клубы, которые у нас есть — это бывшие цеха с ограниченными входами и выходами. Поэтому мы видим перед каждым концертом огромные очереди на входе. А это уже снижает качество продукта для зрителя — никто же не хочет стоять под дождем или на морозе. Пока проблема с залами решена не будет, ожидать увеличения количества людей на концертах тоже вряд ли стоит.

©  РБК