Главная валюта Кремниевой долины
История о конфликте основателей венчурного фонда Xfund и силе связей в технологической отрасли Америки.
В избранное
В избранном
Перевод статьи журналистки Джесси Хемпел.
Весной 2017 года инвестор Хьюго Ван Вюрен целых пять часов убеждал себя, что в конце концов всё будет хорошо. Бодрящим мартовским утром он поднялся по ступенькам Федерального учреждения имени Джона Ф. Кеннеди в Бостоне. Он был в костюме и с двумя стаканами из Starbucks — один из которых предназначалась для его адвоката по вопросам иммиграции.
Ван Вюрен глубоко вздохнул и понял по весеннему воздуху, что погода наконец начала меняться. Снегопады больше не угрожали городу, в который он впервые приехал 14 лет назад, иммигрировав из Южной Африки. Так много всего произошло с тех пор. Он получил две ученые степени Гарварда, купил дом, создал свою компанию и даже недавно влюбился. Совсем скоро у него появится право остаться в США навсегда.
Зайдя внутрь, он прошел мимо приемной, где нетерпеливые дети развлекались, пока их родители нервно ждали. Веселый и общительный сотрудник иммиграционной службы задал Ван Вюрену ряд вопросов. Когда они закончили, у того сломался компьютер, поэтому инспектор сказал, что закончит процесс после ланча.
Инспектор сообщил, что документы будут готовы на следующей неделе. Ван Вюрен сел на поезд до Нью-Йорка. В поезде он слушал саундтрек из мюзикла Гамильтон, пока побережье Род-Айленда проносилось мимо. Он написал сообщение с хорошими новостями своей подруге: он получил предварительное согласие. Его будущее в Соединенных Штатах казалось реальным.
После пяти вечера ему позвонил адвокат по вопросам иммиграции. Его заявление на получение грин-карты отклонили. Адвокат посоветовал ему покинуть страну в течении нескольких дней. Было непонятно, когда ему позволят вернуться. В его личном файле была какая-то проблема: письмо, которого оказалось достаточно, чтобы поднять тревогу. По словам адвоката, письмо написал кто-то по фамилии Чанг.
Этот Чанг, как предполагал Ван Вюрен, был Патриком Чангом. Три года назад он был другом и союзником Ван Вюрена, когда они вместе запустили новый инвестиционный фонд Xfund.
Для тех времен идея была смелой. Facebook только что вышла на IPO. Венчурный фонд Y Combinator отбирал инициативных студентов-предпринимателей в кампусах Стэнфорда. Чанг и Ван Вюрен верили, что вместе они представляют идеальную комбинацию опыта и молодости, которой под силу превратить обычных студентов в бизнесменов.
Недавнего выпускника Гарварда Ван Вюрена любили почти все профессора и студенты. У Чанга за плечами были три Гарвардских ученых степени и десятилетний опыт работы на Сэнд-Хилл-роуд в качестве инвестора в очень уважаемой венчурной инвестиционной компании New Enterprise Associates. Ван Вюрен и Чанг планировали выдергивать технологических гениев с гуманитарным складом ума из Гарварда, Массачусетского технологического института и за их пределами и финансировать их. За один год они заработали $100 млн.
Обоим был очень важен успех совместного предприятия. Для Чанга, который прикладывал все усилия, чтобы заполучить сделку размером с Facebook, это была возможность упрочить свою репутацию первоклассного переговорщика. Для Ван Вюрена Xfund был шансом занять видное положение.
После того, как Ван Вюрен подал иск против Чанга, всё пошло наперекосяк и их отношения превратились в самую грязную публичную вражду за всю историю венчурных инвестиционных компаний. Предметом раздора стал контроль над самим фондом и то, манипулировал ли Чанг Ван Вюреном, чтобы тот подписал согласие на полную передачу контроля. Последствия конфликта были настолько разрушительными, что Ван Вюрен лишился работы, компании и права оставаться в США.
Я разговаривала более чем с 30 людьми за последние несколько месяцев, пытаясь понять, что на самом деле произошло с Xfund. Это настолько запутанная история, что обе стороны расходятся в хронологии даже по самым простым фактам. Ясно только одно — с самого начала у Чанга и Ван Вюрена было разное понимание того, над чем они работают.
Рассказ о крахе партнерства Ван Вюрена и Чанга открывает возможность посмотреть, как на самом деле работает власть в Кремниевой долине. В ней личные отношения — это самая важная валюта, и чтобы защитить капитал, инвесторы с большей вероятностью поставят на тех людей, которых они знают и которым доверяют.
Это рассказ о том, что Чанг уже забыл, а Ван Вюрен все еще никак не может принять. Он считает, что с ним поступили несправедливо, и одержим идеей разоблачить систему, которая сработала не в его пользу. Оглядываясь назад, Ван Вюрен хотел бы многое сделать по-другому. Но больше всего он хотел бы никогда не иметь дел с Патриком Чангом.
Приезд в Америку стал для Ван Вюрена началом сказочной жизни. В Претории в Южной Африке, где он вырос, люди были втянуты в хаос быстро меняющейся культуры пост-апартеида, в которой обладать властью означало манипулировать мошеннической системой. Ван Вюрен верил, что США живут по принципам меритократии — если вы талантливы и усердно трудитесь, вы можете пробиться вперед.
Ван Вюрен был хорошим студентом и талантливым атлетом. Он положил глаз на британские Оксфорд и Кэмбридж, но так как с финансами было туго, советник по профориентации рекомендовал ему проверить американские учебные заведения, так как там больше шансов получить финансовую помощь. Он отправил заявку на поступление в Гарвард и получил очень щедрый грант.
Я приехал в Гарвард и уже больше не оглядывался назад.
Хьюго Ван Вюрен
Ван Вюрен приехал в учебный кампус как раз в тот момент, когда второй технологический бум был в самом разгаре, и инвесторы Кремниевой долины прочесывали колледжи в поисках умников с ноутбуками. Для консервативного Гарварда этот период был очень некомфортным, потому что здесь никогда не продвигались предпринимательские дорожки, которыми давно ходили студенты Стэнфорда. Предпочтение отдавалось более традиционному академическому подходу к образованию.
Чтобы влиться в только зарождающийся технологический бум, нужно было переезжать на запад. Когда Цукерберг захотел развивать Facebook, он бросил Гарвард и переехал в Пало-Альто. Y Combinator начинал свои программы одновременно в Кембридже и Пало-Альто, но через несколько лет совсем закрыл массачусетскую ветку и сосредоточился на Калифорнии.
До 2008 года, когда Ван Вюрен получил степень бакалавра по экономике, университет никогда официально не помогал студентам технологических программ превращать их идеи в бизнес. Ван Вюрен обладал предпринимательской жилкой, и такое упущение казалось ему возможностью.
В Гарварде Ван Вюрен состоял в многочисленных студенческих клубах, получал стипендии от исследовательской лаборатории Массачусетского университета и стипендии за участие в конференциях TED и PopTech. Еще он принимал активное участие в группе по предотвращению сексуального насилия, которая называлась MenSpeakUp.
Он учился у профессора Дэвида Эдвардса, который позднее стал его наставником. После того, как Ван Вюрен получил диплом по экономике, он направил Эдвардсу проект, который назывался The Lab. Он был звездой в университетском городке.
Я не могу себе представить никого, кто бы не любил его, и не думал бы, что он чудесный, забавный и потрясающий человек
Лиз Ляо
директор администрации Гарварда
Предшественником Xfund была компания Experiment Fund — фонд с уставным капиталом $6 млн. Он был основан в 2012 году, как раз тогда Ван Вюрен получил степень магистра по дизайну. Это была первая попытка Гарварда объединить предпринимательство и учебные занятия. Проект Experiment Fund был утвержден как компания, которая финансировалась тремя известными венчурными компаниями: NEA, Accel и Polaris.
Ван Вюрен подписал договор в качестве сотрудника фонда, который будет работать на местах, а Чанг помогал представлять интересы NEA. Чанг и Ван Вюрен считаются сооснователями Experiment Fund, вместе с остальными тремя инвесторами.
Мы понимали, что у Патрика был опыт, а у Хьюго — ДНК, которая придавала всему смысл. Патрику очень повезло, что у него был Хьюго, а Хьюго повезло с Патриком.
Дэвид Эдвардс
советник Experiment Fund и профессор Гарварда
Осенью 2013 года, когда фонду Experiment Fund было уже два года, Чанг и Ван Вюрен ужинали в культовом ресторане Кембриджа UpStairs in the Square. Именно тогда, вспоминает Ван Вюрен, они с Чангом впервые обсуждали возможность работать вместе над новым фондом, который они бы назвали Xfund. Чанг жил в области залива Сан-Франциско, и видел возможность расширить инвестиционную модель за пределы кампусов Гарварда и Массачусетского технологического университета. Ван Вюрену это тоже казалось замечательной идеей. Он считал Чанга другом, и думал, что они хорошо сработаются.
Понадобилось несколько месяцев, чтобы убедить каждого в компании в идее трансформации Experiment Fund в Xfund. Ван Вюрену и Чангу нужно было основать и развить новый венчурный фонд, а затем убедить NEA, Polaris и Accel продать фонд Experiment Fund новой организации.
По структуре собственности они договорились о следующем: Ван Вюрену перейдет доля в 49%, а Чангу — 51%. Это может показаться странным, но Ван Вюрен говорит, что такое распределение доли связано с визой. Чтобы претендовать на визу типа «O», которую дают талантливым гражданам иностранных государств, ему нужно было иметь долю в бизнесе менее 50%. Чанг возражает и говорит, что это распределение отражало различный уровень опыта и разные послужные списки, и, кроме того, такое условие поставили инвесторы.
Что касается гонораров, то было условлено, что Ван Вюрен получит $250 тысяч, а Чанг — $750 тысяч, разница объяснялась десятилетием дополнительного опыта. Кроме того, они должны были поровну разделить деньги, которые были заработаны благодаря их инвестициям. По первоначальному соглашению у них было равное право голоса по инвестиционным решениям.
Когда Чанг начал работать с Ван Вюреном, он был очень близок к престижной и прибыльной карьере, к тому, чтобы стать влиятельным игроком в Кремниевой долине. Получив три Гарвардские степени (бакалавра, магистра делового администрирования и бакалавра права) и степень магистра в Оксфорде, он почти десять лет проработал в NEA, где возглавлял множество инвестиционных проектов.
Существует много людей, которые высоко ценят его вклад в их компании.
Он, пожалуй, умеет завязывать и поддерживать контакты лучше всех, кого я когда-либо встречал в своей жизни
Эндрю Макколлум
генеральный директор компании Philo
Когда я проводила расследование всей этой истории, Эндрю Макколлум был одним из десятка людей, связавшихся со мной по своей инициативе, чтобы обрисовать положительный портрет Чанга и убедить меня, что он хороший парень.
Но Чангу еще только предстояло возглавить инвестиционный проект, на котором можно было сделать карьеру и гарантировать себе звездное будущее среди самых элитных игроков в области венчурного капитала. Еще было непонятно, что он пройдет путь инвестора, ориентирующегося на потребителя, в компании, которая сосредоточена исключительно на предприятиях. Для Чанга Xfund представлял возможность стать лучшим дельцом, сделать себе имя с помощью крупных и смелых инвестиций.
С самого начала у Ван Вюрена и Чанга было разное видение того, чем должен стать Xfund. Главный интерес Ван Вюрена заключался в постоянной поддержке предпринимателей из Бостона маленькими инвестициями. Он надеялся вместе с Чангом увеличить фонд, может быть, до $25 млн. Чанг же сформулировал амбициозную цель — $100 млн.
Такой большой фонд позволил бы этим двоим делать более крупные инвестиции и расширить количество университетов. Также это гарантировало бы им, что они смогут заработать комиссионные, и получат очень хорошие зарплаты, даже если потребуется некоторое время, чтобы эти инвестиции обернулись прибылью.
Первые несколько месяцев весны 2014 года, когда они начали работать вместе, сразу показали, что все будет непросто. Например, Чанг и Ван Вюрен руководили своим стартапом из разных офисов на разных побережьях. Чанг работал из офиса NEA, который находился в комплексе на Сэнд-Хилл-роуд. Ван Вюрен и его помощник сначала работали в одном из кампусов Гарварда, а позже неподалеку от Гарвард-сквер.
Ван Вюрен рассказывает, что когда фонд начал расти, ему стало некомфортно. К 30 сентября 2014 года инвестиционные обязательства достигли $73 млн. А к декабрю — $100 млн.
В тот момент я сказа: «Нельзя ли просто сейчас остановиться?». Чанг мне ответил: «Нет, я хочу добраться до $100 млн»
Хьюго Ван Вюрен
В декабре Ван Вюрен сделал то, о чем потом пожалел. Они с Чангом принимали на работу Кристен Остро, которая должна была подготавливать все операции. Кроме зарплаты, Остро хотела участвовать в игре, поэтому они решили изменить учредительный договор так, чтобы можно было давать сотрудникам небольшой процент от прибыли.
На пути в Южную Африку на рождественские праздники Ван Вюрен получил измененные документы на свою электронную почту. Он очень торопился из-за небезопасной обстановки в той южно-африканской провинции, где жила его мама. Ван Вюрен планировал помочь ей переехать в более безопасное место.
Он говорит, что тогда просто бегло просмотрел документы, обратил внимание на долю, которая относилась к пулу опционов для сотрудников, и подписал их. В документах также содержалось положение, которое передавало Чангу контроль над фондом. Чанг говорит, что они с Ван Вюреном это обсуждали, и документы, которые он представил в суде вместе с перепиской по электронной почте, показывают, что он предупредил Ван Вюрена. Ван Вюрен утверждает, что он пропустил это. Он не знал, что отказался от права на голос в течении нескольких месяцев.
А узнал об этом одним субботним вечером в преддверии ежегодного собрания инвесторов фонда. Ван Вюрен помнит, что Чанг в последний момент организовал конференц-связь между четырьмя людьми. Как говорит Ван Вюрен, во время этого звонка Чанг угрожал всех уволить. Чанг это отрицает и называет «ревизионистской историей».
После этого Ван Вюрен связался с компаньоном из юридической фирмы Ropes & Gray, чтобы убедиться, что Чанг не может это сделать в одностороннем порядке. Этот компаньон направил ему соглашение о передаче управления, в котором было написано, что у Чанга полный контроль. Прочитав его, Ван Вюрен оказался сбит с толку.
Я все думал: «Это не та версия, я читаю что-то не то».
Хьюго Ван Вюрен
Спустя несколько дней студенты и инвесторы сидели в переполненном помещении в кампусе Рэдклиффского колледжа в Гарварде на ежегодном собрании фонда. У них была традиция, которая сложилась еще в первые дни существования Experiment Fund, — ежегодное награждение медалью Experiment Medal. Основатель компании Theranos Элизабет Холмс специально прилетела из Пало-Альто, чтобы получить ее. Это было за пять месяцев до того, как расследование газеты Wall Street Journal подняло вопросы о законности технологии анализа крови, которую разрабатывал ее стартап.
Ван Вюрен отвлекся. Когда мероприятие подошло к концу, он отвел в сторонку одного из партнеров Ropes & Gray Аарона Каца, который занимался юридической работой для Xfund. Кац и Чанг были близкими друзьями, они вместе ходили в Школу права Гарвардского университета, и Кац был на свадьбе Чанга. Ван Вюрен и Кац пошли прогуляться.
Я сказал Кацу: «Слушай, сегодня утром я получил от одного из ваших компаньонов документ, по которому на каждый мой голос приходится два голоса Патрика, что делает меня наемным работником. Это не нормально».
Хьюго Ван Вюрен
Кац попросил его не волноваться, и сказал, что сам посмотрит этот документ. А на следующее утро он подтвердил, что документ был верным. Пересмотр структуры голосования был включен в декабрьские документы, которые давали фонду возможность передать часть выручки своим сотрудникам. Фактически Ван Вюрен согласился, подписав документы.
В течение какого-то времени после этого ситуация стала чрезвычайно напряженной. Партнеры спорили. Они пытались блокировать решения друг друга. Был даже нанят известный стартап-тренер Рич Хагберг, который работал с такими клиентами, как Dropbox и Twitter. В течение года Xfund инвестировал лишь одну десятую своих денег. Большая часть этих инвестиций была сделана Чангом.
Затем все стало еще хуже. Чанг решил уволить Остро. Ван Вюрен сильно сопротивлялся этому решению, и чувствовал, что она стала мишенью потому что жаловалась на поведение Чанга на рабочем месте. Остро направила обоим партнерам электронное письмо, которое позднее было обнародовано, в котором писала, что Чанг уволил ее в ответ на её высказывания о проблемах в культуре трудовых отношений в фонде. Она написала, что Чанг «издевался, морально и эмоционально оскорблял её и всю команду». В результате он довел ее до такого состояния, что, по ее словам, ей понадобилась медицинская помощь.
То, что я много месяцев терпела такое поведение, вылилось в бессонницу, состояние тревоги и глубокий эмоциональный стресс.
Кристен Остро
глава производства Xfund
Это была одна из нескольких проблем, которые в конце концов заставили Ван Вюрена обратиться к инвесторам Xfund за помощью. Он был уверен, что смотрит на то, как его стартап начинает увядать, и чувствовал себя беспомощным. Он решил связаться с консультативным комитетом LPAC.
За девять дней до Рождества Ван Вюрен позвонил председателю комитета и объяснил ситуацию, как он ее понимал и как позднее закрепил свое видение в судебных документах. Он обвинил Чанга в неэффективном управлении и целом ряде других проступков. Ван Вюрен описывает это как уведомление о подозрениях в совершении неправомерного действия. А потом, уверенный что комитет вмешается, он уехал, чтобы провести праздники со своей семьей в Южной Африке и Зимбабве.
Очень сложно сказать, как именно комитет воспринял эту серию событий. Почти никто из инвесторов или членов комитета не говорил о конфликте даже на условиях анонимности. Но ясно, что они приняли его всерьез. Конфликт любого рода между партнерами угрожает безопасности и успеху инвестиций.
Вернувшись из поездки в январе, Ван Вюрен составил черновик письма всем членам комитета, продолжая высказывать в нем свою озабоченность и спрашивая их совета. Чанг тоже обратился к комитету с просьбой вмешаться. Комитет, в свою очередь, попросил партнеров придержать новые инвестиции, урезать фонд вполовину и одобрить расследование.
Тем временем Чанг начал высказывать подозрения о «нестабильности» Ван Вюрена. В опубликованном позднее письме комитету одна из партнеров Xfund писала, что Чанг распространяет слухи, будто Ван Вюрен сидит на наркотиках, угрожает Чангу расправой и в целом опасен. Она отмечала, что все это было неправдой. «Что мы, как команда, должны сделать по вашему мнению?», — спрашивала она в своем письме.
В марте 2016 года Ван Вюрен был в Нью-Йорке и готовился лететь в Сан-Франциско. Тогда он получил по электронной почте уведомление о временном запретительном приказе. Чанг утверждал, что Ван Вюрен угрожал ему и его семье. Запрет был вынесен в одностороннем порядке — это означало, что у Ван Вюрена не было никакой возможности доказать несостоятельность обвинений.
Две недели спустя больше шести человек появились в маленьком здании суда в Калифорнии, где рассматривалось дело о том, чтобы сделать постоянным временный запрет, который был вынесен на основании заявления Чанга. За Ван Вюреном сидели бывшие сотрудники Xfund и несколько его друзей и сторонников.
Все предыдущие дела, которые суд рассматривал в этот день, относились к совершенно другой категории: домашнее насилие, споры по вопросам опеки детей, разводы, звонки в 911, реагирование полиции.
А потом заходят два типичных представителя Кремниевой долины в своих крутых костюмах и с адвокатами. Судья даже удивилась.
Дженнифер Ли
друг Ван Вюрена
В конце марта комитет закончил свое расследование и принял решение: Чанг должен руководить фондом. Чанг сказал Ван Вюрену, что тот уволен, и разослал письмо инвесторам, в котором благодарил Ван Вюрена за службу. Ван Вюрен возразил, что не может быть уволен, так как владеет 49% компании, и написал собственное письмо инвесторам. В середине мая Ван Вюрен подал иск в суд, утверждая, что среди прочего его обманным путем заставили подписать отказ от контроля над бизнесом, который он помогал основать.
Так мы подошли к истории с иммиграционным статусом Ван Вюрена. Весной 2016 года, когда руководство Xfund пыталось прекратить трудовой контракт с Ван Вюреном, Чанг, по его словам, связался со службой иммиграции и натурализации, чтобы подтвердить, что Ван Вюрен больше не работает в Xfund. В процессе он сказал, что обнаружил, что Ван Вюрен подделал его подписи на двух письмах.
На самом деле Ван Вюрен подписал эти письма вместо Чанга. Но, по словам Ван Вюрена, он получил на это разрешение у Чанга. Это было осенью 2013 года, когда Ван Вюрен подавал документы на визу категории «O», которая позволила бы ему остаться в США в качестве иностранца с выдающимися способностями. Он тогда все еще работал в Experiment Fund. Времени было мало, ноябрьским утром он попросил Чанга с помощью SMS подписать письмо, чтобы передать его своему адвокату. Эти сообщения приобщены к делу в качестве доказательств. Но Чанга не было в офисе. Поэтому Чанг отправил Ван Вюрену ответное сообщение, где разрешал подписать письмо за него: «Как насчет распечатать и подписать письмо за меня с моего полного согласия?»
Чанг говорит, что Ван Вюрен представил в службу иммиграции другое письмо, в котором подделал фирменный бланк, а также неправильно представил свою зарплату. Из-за условий окончательного урегулирования не существует какого-либо постановления, которое определило бы, кто прав. Но вне зависимости от того, как судья смотрел на вопрос подделки подписей Ван Вюреном, Чанг лишил его шанса начать жизнь заново в США, вызвав сомнения у службы иммиграции.
По всем параметрам жизнь Ван Вюрена в порядке. Когда мы разговаривали в последний раз, он только что прилетел из Кейптауна, где он сейчас строит новый кондоминиум, в Лондон, где он тусовался со своей подругой. Он интеллигентный симпатичный выпускник Гарварда с отличными перспективами, и он знает об этом. И он не считает, что эта ситуация должна вызывать в людях жалость к нему.
Но он до сих пор никак не может отпустить этот конфликт. И причина, по которой он так держится за него, больше личных претензий, — в его упорядоченном, принципиальном видении мира, где люди относятся друг к другу с уважением, его история просто не имеет никакого смысла. Он верил, что в Кремниевой долине царит меритократия, и думал, что с ним, с молодым человеком, иммигрантом, получившим образование на Восточном побережье, обошлись несправедливо.
Но правда заключается в том, что венчурные инвестиции, как и Голливуд, — это бизнес, который строится на отношениях. Небольшие группы людей, способные помочь друг другу, становятся очень богатыми. И чтобы преуспеть, вы должны внушать другим людям доверие, у вас должны быть сторонники, которые будут действовать в ваших интересах.
Конечно, Чанг совсем по-другому смотрит на этот конфликт. Xfund продолжает существовать и дальше, и теперь он во главе компании. Оригинальные инвестиции были урезаны до $50 млн, но он привлек новые деньги от британской компании Future Planet Capital, так что сегодня Xfund достиг размера более $70 млн. Бизнес теперь ведется в других университетах, включая Калифорнийский университет в Беркли, Оксфорд и Университет Торонто.
Чанг рассказывает мне, что все предыдущие инвесторы сохранили свои инвестиции в фонде, а еще он недавно нанял нового партнера — Брэндона Фарвелла. До этого он работал в многострадальном страховом агенстве Rothenberg Capital, так что у него точно есть опыт работы в условиях разногласий. Теперь Чанг сделал порядок подчинения очень прозрачным. Фарвелл числится младшим партнером, а голос Чанга — решающий по всем вопросам управления. Фарвелл уверяет меня, что с легкостью согласился на эту возможность, и чувствует себя очень уверенно в своей должности. «Мы взаимодополняющие друг друга партнеры», — написал он мне в письме после нашего разговора.
И в самом деле, фонд уже сделал несколько новых вложений, включая ИИ-стартап NewtonX. Я спросил у генерального директора и основателя компании Жермена Частеля, не беспокоит ли его история этой фирмы. Он сказал, что проводил свои расследования прошлого Чанга и что конфликт «значит гораздо меньше, чем их общение, и мнение знакомых, которые поручились за него».
Многие друзья Ван Вюрена удивляются, почему он до сих пор так одержим идеей бросить Чангу вызов. Его судебный иск закрыт, а бывшие коллеги уже давно нашли новую работу. Разве не время, спрашивают они его, просто двигаться дальше? Но, кажется, Ван Вюрен не способен на это.
Дело не в деньгах. Дело в том, что кто-то смог поступить так в Америке.
Хьюго Ван Вюрен
Даже сейчас Ван Вюрен ищет возможности подать новый судебный иск. Конечно, он верит, что должно быть еще что-то, что он может предпринять.
© vc.ru
