До свидания, Майор Том: как Дэвид Боуи повлиял на игровую индустрию
Январь не успел толком начаться, а год уже явно не задался: десятого числа мир попрощался с одним из самых знаковых музыкантов двадцатого века. Да, мы о Дэвиде Боуи — иконе, феномене, поп-идоле и рок-звезде — именно такими титулами пресса величала его на протяжении последних пятидесяти лет. Его творчеством восхищались, образами вдохновлялись, а песни нежно любили. Естественно, кое-кого неоднозначный имидж артиста удивлял и отпугивал, но игнорировать Дэвида как явление было решительно невозможно.
Точно так же невозможно игнорировать взрыв сверхновой или падение метеорита, если в данном случае уместны такие тривиальные аналогии. Впрочем, в связи с персоной Боуи вообще неслучайны любые космические метафоры. Астронавт майор Том, экстравагантный Зигги Стардаст, «Человек, который упал на Землю», наконец… Андрогинная внешность обаятельного марсианина, невероятная пластичность и зрачки разной величины — если вам нужны другие доказательства инопланетности Боуи, просто послушайте его последний альбом. Да любой его альбом послушайте, раз уж на то пошло.
Первое и главное, что нужно понимать об этом материале — это не некролог. Мы не имеем обыкновения писать о звёздах такой величины, да ещё и по таким грустным поводам, но в случае с Боуи делаем исключение. В конце концов, прежде, чем навсегда отбыть в родную галактику, Дэвид успел не однажды засветиться в игровой индустрии, что лишний раз подтверждает тезис о видеоиграх как о форме искусства.
Человек, который упал на Землю
Трудно поверить, но в шоу-бизнес Дэвид Боуи ворвался далеко не с первой попытки. За одни только шестидесятые он успел сменить несколько музыкальных коллективов и разродиться чередой довольно неудачных проектов. Настоящая популярность пришла к нему после Space Oddity — песни о космонавте Томе, решившем не возвращаться на Землю. Наконец-то зацепившийся за музыкальные чарты трек был явно вдохновлён романом Артура Кларка 2001: A Space Odyssey и одноимённым киношедевром Стенли Кубрика, который прокатился по кинотеатрам годом ранее.
Довольно скоро вычурная театральность выступлений превратила его стиль во что-то, что можно очень приблизительно охарактеризовать как психоделик-рок с нотками фантасмагории и сюрреалистичного «сай-фая». Последнее особенно ярко отразилось на концепции изданной в 1972 году пластинки The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders From Mars.
Экспериментировать со стилями музыкант не прекращал до самого конца, и его последний прижизненный альбом (Blackstar) тому подтверждение. Однако в культурном контексте эпатажный образ безбрового пришельца стал для музыки, пожалуй, самым знаковым. Скажем больше: глэм-рок, каким мы его знаем, в значительной степени обязан своим существованием именно Зигги Стардасту. Без Марка Болана, T. Rex и Боуи в роли марсианского мессии этой гламурной истерики рок-н-ролла никогда бы не случилось.
К слову, в СССР творчество Боуи было долгое время запрещено, как не соответствующее моральным устоям социалистического общества. Поэтому ранние (и самые яркие) годы музыканта отечественные меломаны смогли оценить только в восьмидесятых. Будьте благословенны, золотые времена бутлегерства и торговли пластинками из-под полы! И «музыки на костях», если это вам хоть что-то говорит.
All hail the Goblin King
Перечислять заслуги музыканта можно бесконечно, но биографическая энциклопедия — не наш формат. Поэтому просто напомним, что за полвека Боуи успел на равных посотрудничать с кумиром своей юности Миком Джаггером и крёстным отцом эмбиента Брайаном Ино, спел с Джоном Ленноном, спродюсировал альбом Лу Рида, попал в полицию с Игги Попом и сутки распивал винишко на студии в компании Фредди Меркьюри… После такого воодушевляющего списка его коллаборации с Трентом Резнором, Тиной Тёрнер и Скарлетт Йоханссон выглядят совсем уж легкомысленно.
В кинематографе Боуи тоже отличился. Что интересно, практически не покидая уже обжитого амплуа «не от мира сего». Чудной инопланетянин из фантастической драмы «Человек, который упал на Землю», неотразимый вампир из «Голода», эксцентричный король гоблинов из «Лабиринта» — эти персонажи у Боуи, с его любовью к маскараду, вышли органичнее некуда. Эпизодическая роль в полном метре Twin Peaks, кстати, также заслуживает упоминания (одна из самых безумных линчевских сцен, как-никак). И не будем забывать великолепного Николу Тесла из нолановского «Престижа» — в роли опередившего своё время гения сложно представить кого-то другого.
Львиную долю творческого подхода Боуи составлял эксперимент. Пока прочие музыканты обустраивались в уютных жанровых нишах, Дэвид эволюционировал с бескомпромиссной стремительностью транссибирского экспресса. Того самого, на котором в 1973 году он неделю путешествовал по России — для времён холодной войны развлечение, мягко скажем, экспериментальное. Спустя 26 лет и бесчисленное количество подобных авантюр очередной эксперимент завёл Боуи на ниву видеоигр.
Дэвид и душа скитальца
В 1998 году, задолго до Fahrenheit и Heavy Rain, молодая студия Quantic Dream задалась целью заполучить крутой саундтрек для находящейся в разработке игры Omikron: The Nomad Soul. И первым пунктом в списке подходящих артистов значился Боуи, так как сценарист и геймдизайнер проекта Дэвид Кейдж оказался его большим фанатом. При этом на возможность действительно ангажировать Боуи особо не надеялся никто. Маленькая студия, скромные амбиции… Однако музыкант, вопреки ожиданиям, всерьёз заинтересовался идеей. Настолько, что приехал на встречу вместе со своим сыном (которого представил, как «специалиста по видеоиграм»). И беседовал с оцепеневшей от ужаса командой «Омикрона» почти два часа вместо оговорённых двадцати минут.
Изначально Quantic Dream всего-то планировали получить у певца разрешение на использование его трека Heroes, но добряк Дэвид предложил записать для игры сразу целый альбом, чем несказанно осчастливил разработчиков. И это помимо инструментальных композиций для саундтрека и двух полноценных камео с озвучкой персонажей! Поговаривают, что он даже приложил руку к работе над сюжетом, во что мы охотно верим: футуристический мир планеты Фаэнон и демоны, которые похищают души — история вполне в духе Боуи.
В 1999 году Omikron: The Nomad Soul вышла на PC, спустя два года — на Sega Dreamcast, и вообще-то окупилась в ритейле. Однако поняли и приняли проект далеко не все. От критики «Омикрон» не спасло ни разрушение «четвёртой стены», ни смоделированные по образу и подобию Боуи персонажи (искусственный интеллект Боз и солист местной рок-группы Dreamers). RPG с элементами приключенческого квеста, экшена и файтинга вышла для начала двухтысячных чересчур новаторской и громоздкой.
Тем не менее, свою аудиторию фанатов Omikron обрела, и добавки у Quantic Dream просят по сей день. Увы, дальнейшие попытки развить франшизу успехом не увенчались (помешали проблемы с Eidos Interactive и более актуальные тайтлы студии вроде «Фаренгейта»). Так что «Омикрон» осталась в единственном экземпляре — глубокий и амбициозный экспериментальный проект, увековечивший Дэвида в видеоиграх. Смотришь после этого на мобильные выкидыши Glu под брэндом очередной Ким Кардашьян — и такая тоска берёт…
Алмазный пёс Кодзимы
Как вы уже догадались, «Омикроном» след Боуи в игровой индустрии не ограничился. Его песни можно услышать в саундтреке к Alan Wake, двум частям GTA (IV и San Andreas) и, разумеется, в многочисленных музыкальных симуляторах и ритм-играх (начиная с Elite Beat Agents вкупе с Amplitude и заканчивая Guitar Hero на пару с Rock Band). Но на наследие легендарного музыканта всё это тянет едва ли. Подумаешь — штатное использование контента по копирайту, да ещё и наряду с хитами других популярных исполнителей.
То ли дело серия Metal Gear — вот уж где аллюзий поля непаханые. Не секрет, что Хидео Кодзима был и остаётся большим ценителем творчества Боуи. За примерами далеко ходить не будем. Опенинг MGS V: The Phantom Pain встречает игрока культовым треком The Man Who Sold The World (правда, в исполнении Миджа Юра). И поверьте нам на слово — выбор песни отнюдь не случаен. Другой очевидный оммаж — наёмники Diamond Dogs, названные так в честь одноимённого альбома отгадайте кого.
Впрочем, за Кодзимой замечены и менее явные референсы. К примеру, среди поклонников франшизы существует невероятная теория, согласно которой подавляющее большинство персонажей MGS так или иначе списаны со сценических образов Дэвида Боуи. Идея, конечно, той ещё завиральности, но чем крепче вдумываешься, тем более правдоподобной она кажется. Все мы знаем, какой педантичной и последовательной в своих увлечениях бывает загадочная японская душа. Да и подчёркнутая андрогинность некоторых кодзимовских типажей (вспомните Райдена в MGS 2: Sons of Liberty) — тоже неплохой аргумент.
Космонавт-пироман Фьюри из MGS 3: Snake Eater косвенно отсылает нас к образу затерянного астронавта из Space Oddity. Этот же трек всплывает и в связи с кодовым именем майора Зеро — в определённый момент Снейк буквально цитирует строчку Боуи: «Can you hear me, Major Tom?»
Но не Кодзимой единым. По количеству отсылок в популярной культуре сингл Space Oddity срывает заслуженную кассу, и видеоигры в этом смысле не исключение. В честь майора Тома названа штурмовая винтовка в Borderlands: The Pre-Sequel, от его лица общается с ЦУПом Корки из League of Legends, о нём напоминает моб-космонавт из инди-рогалика Dungeons of Dredmor. Кстати сказать, для iOS и Android выпущено минимум два космических скроллера, эксплуатирующих историю несчастного Тома, но из соображений человеколюбия мы не станем их вам советовать.
В заключение… А заключения не будет. Не хотим срываться на высокопарный трагизм и тягучие эпитафии. В конце концов, Боуи всего лишь улетел на Фаэнон. Или на Марс. Или вернулся в свой Лабиринт (как вариант — навсегда остался в Чёрном Вигваме, тут уж как кому удобнее). Поэтому вместо долгих прощаний и избыточных выводов предлагаем просто послушать его песню о космическом одиночестве, записанную не где-нибудь, а на МКС, и не кем-нибудь, а командиром экипажа Крисом Хэдфилдом.
Автор текста: Аня Деревянко
Источник: 4pda.ru
© 4PDA
