«Англичанину тяжело в России, но и русскому в Англии — тоже»
Впечатления о жизни в России сооснователя языковой школы Futuresay Уильяма Блэнда.
Когда в 1997 году Уильям Блэнд перешел в старшую школу, ему предстояло выбрать учебные предметы для углубленного изучения, а также второй иностранный язык. Большинство одноклассников выбирали французский, немецкий или испанский, а он никак не мог определиться.
Однажды на занятие пришел пожилой преподаватель русского языка, который хотел набрать учеников в свой класс. Он рассказывал о «молодой демократии» в России, изменениях в стране, которые должны произойти после распада СССР, и что в Великобритании будут востребованы специалисты со знанием русского. «Никто не заинтересовался, и учитель расстроился. Он боялся, что русский больше никто не будет учить —, а он преподавал его почти всю жизнь. Мне стало его жалко, и я решил попробовать», — вспоминает Блэнд.
Учиться было непросто: труднее всего англичанину давались падежи, спряжение и произношение. Однако спустя год после начала, во время туристической поездки в Москву, он достиг первого серьезного рубежа — стал понимать речь местных жителей. Успех подтолкнул его учить язык дальше, и он не забросил его, даже когда поступил в Кембриджский университет.
Это хорошо, что русский такой сложный. Если бы стал простым — мы сами стали бы простыми.
Первое, что я заметил — не все фразы можно перевести с английского на русский, и наоборот. У каждого языка есть свои уникальные грамматические конструкции — при переводе их смысл сохраняется, но смысловые оттенки теряются.
Например, фраза «The bed had been slept in». По-русски: «Кровать, в которой спали». Но это не точный перевод — точно перевести не получится, потому что в русском языке у глагола «спать» нет формы пассивного залога.
— Уильям Блэнд
Получив диплом в 2005 году, он снова вернулся в Россию. На этот раз Блэнд решил найти здесь работу. Его пригласили учителем в «одну подмосковную частную школу» для детей олигархов, где требовался англоговорящий сотрудник.
Уильям Блэнд сооснователь языковой школы Futuresay
Я видел, что это обычные люди с обычными жизнями, и моя обязанность — преподавать. Вне зависимости от того, кто их родители. Не могу сказать, чем отличалось их поведение от учеников других школ — я не преподавал в других школах. Наверное, отличалось отношение к ним преподавателей.
В молодой частной школе у тебя не родители, а клиенты. А в государственной школе такого отношения нет, и это правильно — такого отношения быть не должно. Школа должна быть выше родителей. Образование — нечто большее, чем просто подготовка к экзаменам.
По словам англичанина, преподаватели старались и в первую очередь хотели воспитать хороших людей, а не только получить зарплату. Работая в школе, он увидел разницу между двумя системами образования — российской и англо-саксонсокй.
Например, в Англии школа отвечает в том числе и за досуг учеников — устраивает регулярные экскурсии в театры, или музеи. Кроме того, школьники могут посещать различные спортивные секции и дополнительные кружки. По словам Блэнда, в России, как и во Франции, задача школы — в первую очередь давать знания, а как ребенок проводит свободное время — решают родители.
Также он заметил, что в России дети идут в школу позже — с семи лет, а не с пяти. И дети не могут выбирать учебные предметы — в отличие от английских школьников, которым с 16 лет дают полную свободу выбора.
«Я заметил, что российские школьники очень часто недовольны какими-то предметами. В Англии это происходит реже — если ты говоришь, что тебе не нравится, например, математика — то проблема в твоем выборе. Мне кажется, в России дети недооценивают пользу образования, потому что их учат всем предметам сразу», — рассуждает Блэнд.
По словам бывшего учителя английского языка, цель хорошего образования — сделать ребенка счастливым. Работая в частной школе, он неоднократно наблюдал, как родители давили на детей и заставляли отказываться от того, что им нравится, в пользу «более полезных» предметов: «Например, если отец ребенка банкир, то он будет настаивать, чтобы тот учил экономику, даже если тому больше по душе рисование. Для некоторых счастье — в деньгах. А для кого-то в том, чтобы найти любимое дело, пусть даже оно совсем не прибыльно».
Проработав в школе два года, он устроился на работу в российское представительство Dow Jones, став бизнес-журналистом. Тогда экономика России росла, и, как и предсказал преподаватель Блэнда, западным организациям потребовались сотрудники со знанием русского языка.
Он готовил обзоры российского фондового рынка, общался с местными инвесторами, писал аналитические материалы. Блэнд обратил внимание на различия в менталитете русских и англичан. Одно из них — разное отношение к правилам и законам.
«Например, и там, и там люди понимают, что иногда закон несовершенен, но в Великобритании люди уважают закон и подчиняются ему, а в России — нарушают. На мой взгляд, это зависит от степени общественного порицания. Хотя когда я был студентом, в Великобритании все скачивали музыку, хоть это и было незаконно. Потом люди стали задумываться о том, что это недопустимо», — рассказывает Блэнд.
Также в качестве примера он привел историю своего отца, который работал в благотворительной организации. Когда изменился закон, его обязали проходить тесты, посвященные работе с личными данными и предотвращению проявлений расизма: «Тесты были скучные, но он добросовестно проходил их, тратил свое время. Он понимал, что безопасность личных данных и проблема расизма — важные вещи, и если по закону положено пройти такой тест, значит, его нужно пройти. Но я не думаю, что в России большинство сотрудников стало бы относиться к таким тестам всерьез».
Когда живешь в России долгое время, тебе приходится сделать выбор: либо ты понимаешь, что дома лучше, либо принимаешь решение не сравнивать. Англичанину тяжело жить в России, но и русскому в Англии — тоже. Как и в любой другой стране.
В 2012 году Блэнд решил сменить сферу деятельности и открыть свою компанию. Он увидел спрос — многие россияне хотели учить английский вместе с носителем языка, но не хотели переплачивать за занятия в языковых школах.
Тогда он вместе с партнером открыл сервис Futuresay, который связывал частных преподавателей-иностранцев и желающих изучать английский язык. Пользователи изучали предложения и могли сортировать их по стоимости услуг, локации и другим параметрам.
Спустя три года сервис вышел в офлайн — когда к Блэнду обратился производитель 3D-сканеров Artec. Представители компании предложили организовать корпоративное обучение английскому языку. Блэнд согласился, в первую группу записались 10 человек.
Сейчас в его компании работает 8 учителей, которые еженедельно занимаются с корпоративными и индивидуальными клиентами в офисе или дома. Среди организаций, чьи сотрудники изучают английский язык — музей современного искусства «Гараж», а ранее — рекламное агентство Slava.
Одно из направлений обучения — корпоративная переписка. По словам Блэнда, грамматика английского языка помогает на письме передавать тонкие смысловые оттенки в предложения — когда человек рассержен, разочарован, весел, и так далее: «В русском языке эти оттенки передаются с помощью интонации и эмоций, а на письме — с помощью смайликов и эмодзи».
Уильям Блэнд
В английском языке больше модальных глаголов. Can, could, would, should, may, might и так далее. У каждого из них есть свои оттенки значения.
Например, у нас есть фраза: Would you mind giving me some ketchup? и Could you give me some ketchup? На русский язык они переводятся как: «Вы не могли бы передать мне кетчуп?»
Но смысловое значение различается — в первом случае нас интересует, не возражает ли человек передать кетчуп, а во втором — может он это сделать или нет. При желании эти оттенки можно передать и в русском языке, но на практике здесь все используют фразу: «Передайте кетчуп, пожалуйста».
А при переводе на английский не учитывают модальность и получается: «Give me a ketchup, please», что все равно звучит грубо. Поэтому в письменной коммуникации важно учитывать различия двух языков, чтобы не обидеть собеседника.
По мнению предпринимателя, бизнес в сфере образования не может строиться только на желании заработать деньги. Гораздо важнее — «болеть» за успех учеников и мотивировать их двигаться дальше: «Здесь напрашивается аналогия со спортом. Делать упражнения можно и дома, но мотивация быстро падает. Можно пойти в спортзал, но лучше результаты получаются тогда, когда занимаешься с тренером».
С появлением интернета и распространением видео у преподавателей появилась возможность создавать интерактивные, «вовлекающие» занятия, чтобы ученики активнее включались в диалог, сталкивались с трудностями и были мотивированы их преодолевать.
Традиционные занятия в формате «преподаватель читает учебник» менее эффективны, уверен Блэнд: «В этом случае учителя превращаются в машину. Это неэффективно — прочитать книгу смогут и сами ученики. На мой взгляд, если ты дашь учителю больше свободы, то результат будет лучше».
© vc.ru
