В гости к отцу
В гостях у отца я не был давно, с летних каникул. Семестр выдался напряженный, я приезжал домой лишь один раз. Только переночевал, взял мешок картошки и снова в общагу. Сходить к отцу времени не было. Да и не очень-то хотелось, если честно.
Фраза «в гости к отцу» может показаться странной, но я к ней привык давно — с тех пор, как родители развелись. Мне тогда лет десять было. Но деревня есть деревня — от дома матери до дома отца было минут десять ходу.
Стучать не стал — кто в деревне стучит в ворота, чтобы зайти? Раз открыто — значит, можно заваливаться. Во дворе работал лопатой дядя Вася, брат отца — убирал снег. Разумеется, никакая это была не лопата, а самое настоящее пехло. Или, как говорят в деревне, пяхло.
— Мать честная! — изумленно воскликнул дядя Вася. — Жень! Жень! Ванька приехал! Беги на подстанцию, пусть трансформатор гасят!
— Чего? — улыбнулся я.
— Так инженер в деревне, беги спасайся! — засмеялся дядя. — Щас как начнешь нам розетки коротить, все фазы повылетают!
Видимо, это была шутка, и я тоже посмеялся. Дядя Вася вообще был шутником. Подошел к нему, снял варежки, поздоровался за руку. В это время из-за угла дома вышел отец — тоже в валенках (точнее — в пимах, т.к. валенки были с галошами), фуфайке и шапке-ушанке набекрень.
— О, какие люди! — радостно сказал отец и неспешно зашагал ко мне — пожать руку и обняться.
— Ну что, кто за пузырем побежит? — весело спросил дядя Вася. — Как положено, самый молодой?
— Могу сбегать. — пожал я плечами. — А продадут?
— Так тебе же восемнадцать есть уже?
— Да, уже неделю как. — гордо ответил я. — Только паспорта с собой нет, вдруг спросят.
— Чего? — засмеялся дядя Вася. — Кто в деревне паспорт спрашивать будет? Скажешь — бате на опохмел, Галя продаст.
— Не надо никуда бежать, у меня есть. — неуверенно сказал отец.
— И молчал ведь, партизан! — улыбнулся дядя. — Заныкать хотел, что ли?
— Нет, на вечер приберег, когда баня истопится. Вань, а ты чего, на стопку уже наступаешь?
— Конечно. — ответил я и приосанился. — Я ж в общаге живу.
— А с табачком как?
— Никак, не курю я.
— Вот это молодец. А водку зря, конечно… Ну ладно, что ж теперь.
— Чего это зря? — сказал дядя Вася. — Мужик же! Да еще и инженер!
— Зря ты в инженеры пошел, Вань. — улыбнулся отец. — Сопьешься.
— Почему? — искренне удивился я.
— Ну как. Деревня же. Позовет тебя сосед телевизор чинить, ты придешь –, а там предохранитель сгорел. Делов на минуту, а сосед уже бутылочку приготовил — не отказывать же?
— Пап, я ж в городе живу. Там никто не рассчитывается водкой.
— Ладно, ладно, шучу же я… Пойдемте в дом.
В доме было, как всегда, не особо прибрано — обычное деревенское холостяцкое жилище. Дом отец построил уже давно, но все никак не мог довести до ума — не хватало времени, строил один, да еще и на работу успевал ходить.
На кухне стоял странный запах, какой-то баланды. Наверное, что-то вроде нашей общажной еды — не борщи же варить? Отец сбегал в кочегарку (это такая комната, где топят печку), принес бутылку водки, достал закуску — сало, как обычно. Ну и так, по мелочи — хлеб, банку огурцов (где он их берет, интересно?), квашенную капусту.
Сели, выпили. Водка, разумеется, была отвратительной — дешевая, вонючая, как и положено в деревне.
— Ну давай, рассказывай. — начал разговор дядя Вася. — Как сессия?
— На отлично сдал, в первый раз. — гордо сказал я. — Буду стипендию повышенную получать.
— Колбасы, поди, купишь? — улыбнулся дядя. — Или чего вы там хаваете?
— На колбасу не хватит. — вздохнул я. — Но, хотя бы, не одни бомж-пакеты есть.
— Чего?
— Ну бич-пакеты. Лапша быстрорастворимая. Не знаешь, что ли?
— Да куды нам. — засмеялся дядя. — У нас тут быстрорастворимой только получка бывает. И то, если повезет, и деньгами выдадут, а не через магазин.
— Все еще через магаз дают, что ли? — удивился я. Вообще, такая практика была распространена у нас в деревне в 90-е годы, когда у колхоза с наличкой трудности были.
— Бывает. — кивнул дядя. — Хотя, какая разница. Там такие коперы, что хоть бумажками, хоть продуктами — один хрен не хватает. Ну ничего, у тебя занимать будем. Или до пенсии дотянем.
— Какие предметы новые были? Чему инженеров учат? — прервал беседу о скучном отец.
— Электроника была. — ответил я. — Сложно блин, и препод — монстр. Умный, как черт. У него фирма своя есть, какую-то электронику производят, что-то вроде микроконтроллеров для станков, которые… Как их там… Экструдеры, короче, которые бутылки пластиковые выдувают.
— Как сдал? Нормально? Разобрался?
— Не знаю, повезло, наверное. — неуверенно ответил я. — Мне самый сложный билет попался, интегральный четырехквадрантный перемножитель. Там такая схема, что четверку ставят только за то, что ты ее нарисовать сможешь.
— Ты нарисовал?
— Да, память хорошая, видимо. А когда еще и чего-то наплел про то, как он работает, препод обрадовался и поставил пятерку. Ну, или зачетку портить не захотел — экзамен был последним, по остальным уже стояли пятерки.
— А что за схема? Нарисуешь?
— Нафига? — удивился я.
— Да так, интересно. — пожал плечами отец.
— Давай-давай, рисуй. — поддержал дядя Вася. — Проверим, какой ты инженер. А то списал поди.
Отец встал, порылся на столах и в шкафах, пытаясь найти бумажку. Нашел какую-то тетрадку, полистал, остановился на чистом развороте и дал мне, вместе с карандашом.
— Так, давайте по второй. — дядя Вася взял бутылку и разлил вонючую жижу по стопкам. — Или ты под стол свалишься и ни черта нам не нарисуешь?
— Да щас! — гордо заявил я. — Моя доза — полбутылки.
— Ишь ты. — передразнил мою гордость дядя. — Доза у него. Ну давай, опрокидывай и за карандаш. А мы курнем пока в кочегарке.
Я принялся рисовать. Честно сказать, выпитая водка немного мешала — я уже начал глупо улыбаться, но память в те годы работала отменно, и вскоре схема интегрального четырехквадрантного перемножителя красовалась в тетрадке.
— Ну чего там? — спросил дядя, заходя из кочегарки на кухню.
— Вот. — я пододвинул тетрадь к нему.
Дядя Вася и отец принялись разглядывать схему.
— На одних п-р-п транзисторах работает? — спросил отец.
— Чего? — переспросил я и задумался. Взял тетрадь, поглядел на схему — вроде все нормально. — Какие еще п-р-п транзисторы?
— Ну вот же. — отец показал пальцем на изображение одного из транзисторов. — Это же п-р-п?
— Это n-p-n. — ответил я, и тут до меня дошло. — А, я понял! Это ты английские буквы как русские читаешь?
— Чего? — удивился отец.
— Ну ты, наверное, видел где-то обозначение транзистора — n-p-n, а прочитал эти буквы, как русские — п-р-п.
— Конечно, у него ж четыре класса образования. — засмеялся дядя Вася. — Даже немецкого не знает.
— Не четыре, а девять. — обиженно сказал отец. — Я в вечерке доучивался.
— Ой, простите. — улыбнулся дядя Вася. — Ваша поправка, конечно, все меняет.
— Да я ж по журналам учился. — сконфузился отец. — Там перевода не было, как написано, так я и запомнил.
Мне стало немного неловко за свои слова.
— Да ладно, какая разница. — махнул я рукой. — Дядь Вась, давай, наливай.
Когда очередная стопка была опрокинута, повисло молчание. Я стал переживать еще сильнее, и решил сгладить неприятную ситуацию.
— Пап, а ты что, электронику изучал?
— Ну да, немного. — отец с радостью поддержал смену темы. — Тогда никто в этом особо не разбирался, и мне интересно стало. Журналы выписывать стал, читал, паяльник купил, начал старье всякое собирать — магнитофоны сломанные, телевизоры, ну и прочую рухлядь.
— Нафига? — спросил я.
— Ну как. Тогда — не то, что сейчас, элементов не купишь никаких, особенно у нас, в деревне. Три сломанных магнитофона разберешь, один рабочий соберешь.
— А ты магнитофоны собирал?
— Ну да, было дело. — кивнул отец. — Помнишь сарайку, возле вишни у нас стояла? То есть, у вас.
— Помню. А что там? Мама там тряпье старое хранит.
— Помойка там была раньше. — сказал дядя Вася. — Все хламом завалено было. Со всей деревни, как Плюшкин, собирал, что плохо лежит.
— А теперь где это все? — спросил я.
— Вон, в сарайке. — махнул в сторону рукой дядя.
— Сам ты сарайка. — ответил отец. — Мастерская там у меня.
— Ой, ну простите. — улыбнулся дядя Вася. — Мастер-ломастер.
— Так ты это, радиолюбитель? — спросил я.
— Ну вроде того. — улыбнулся отец.
— Это ты — любитель. — засмеялся дядя. — А он — инженер.
— Чего это я любитель? — обиделся я. — Учусь еще, конечно, но я тоже инженер.
— Да какой ты инженер! — засмеялся дядя Вася. — Знаю я вас, нонешних. Скажи тебе ведро напряжения принести — пойдешь ведь!
— Ну-ну.
— Чего ну-ну? Паяльник хоть раз в руках держал?
— Нет.
— А вам не дают что ли? — спросил отец. — Второй курс, пора уже.
— Убрали, говорят, этот курс. Раньше был, а сейчас как-то без паяльников обходятся.
— Инженер без паяльника? — продолжал смеяться дядя Вася. — Тракторист без трактора? Доярка без коровы? Мать честная, куда страна катится…
— А нафига этот паяльник? — распалялся я. — Сейчас никто из транзисторов и резисторов ничего не собирает. Ты еще лампы вспомни. Сейчас на микросхемах все. Подобрал нужные, по параметрам, схему в компьютере начертил, дорожки развел — и все, готова девайсина.
— Кто готова? Древесина?
— Ну устройство.
— Ишь ты, устройство. — картинно удивившись, ответил дядя. — Розетку-то починить сможешь? Не слишком сложное устройство?
— Смогу! — передразнил я дядю Васю.
— А проводку в доме проложить? А щиток собрать?
— Какой щиток?
— На котором счетчики и рубильники стоят.
— А зачем его собирать? — удивился я. — В магазине купить можно.
— Ну-ка, давай, сбегай в магазин, спроси у Гали щиток. — улыбнулся дядя.
— Да не в вашем магазине, а в нормальном.
— А у нас других нету, только Галя.
— Ты сам, как будто, щиток собрать можешь…
— Я нет, а Женя может. Сколько ты их собрал уже?
— Да я считал, что ли… — ответил отец.
— Ты электриком, что ли, подрабатываешь? — удивился я. — Ты ж строитель, дома строишь, печки.
— Да все делаю, тут же деревня. — пожал плечами отец. — И стены, и крышу, и отделку, и водопровод, и отопление, и проводку, и щитки, и дранку прибиваю.
— Ну, дранку и я прибивать умею. — гордо ответил я.
— Ну все, переводись на архитектурно-строительный. — улыбнулся дядя Вася. — Раз дранку прибивать умеешь, осталось научиться материться и циркулярку включать — и все, ты строитель!
— Да ну тебя. — махнул я рукой. — Давай, наливай лучше.
Дядя Вася согласился, взял бутылку и принялся разливать. Водка, как всегда неожиданно, закончилась — разлил он поровну, но полных стопок не получилось.
— О, все-таки придется бежать. — грустно сказал дядя. — А то на самом интересном месте.
— Не надо. — покачал головой отец. — Хватит, весь день еще впереди.
— Чего хватит-то? — улыбнулся дядя. — С утра выпил, весь день свободен!
— Тебе еще снег чистить, ты обещал.
— Ладно, ладно. Пошли, поработаем, к вечеру выветрится и сгоняем за новой, под баньку-то.
Встали, оделись, вышли на улицу. Дядя Вася снова взялся за пехло, начал убирать снег. После водки было жарко, и он расстегнул фуфайку, скинул рукавицы. Отец стоял рядом со мной и, вроде как, мялся, не зная, чем ему заняться.
— Пап, а покажи свою мастерскую? — спросил я.
— Пойдем, пойдем… — обрадовался отец и пошел в сторону небольшого сарая, стоявшего позади дома.
Войдя внутрь, я обомлел. Мастерская напоминала лабораторию в институте — вдоль стен стояли полки, на которых были аккуратно разложены магнитофоны, телевизоры, аудиоколонки, осциллографы, еще какая-то хрень вроде трансформаторов, мотки проводов и коробки с мелочевкой. Слева от входа стоял большой стол, на котором стоял огромный, почти до потолка, стенд — панель из белого материала, сплошь утыканная циферблатами приборов.
Подойдя ближе к панели, я стал разглядывать приборы. Амперметры и вольтметры узнал сразу, но некоторые приборы были мне не знакомы. Например, там был омметр — я сроду не знал, что такие существуют. Около каждого прибора были большие разноцветные лампочки, в основном — зеленые и красные. Видимо, какие-то индикаторы.
— Офигеть. — сказал я, продолжая разглядывать панель.
— Да это старье. — махнул рукой отец. — Не помнишь, что ли?
— Нет.
— В кочегарке раньше стояла эта дура. Ты любил с ней играть — воображал, что в самолете сидишь, или полетами в космос управляешь. Я ее в сеть включал, чтобы лампочки горели, и ты тыкал тумблеры. Правда не помнишь?
— Нет. А сколько мне лет было?
— Ну сколько… Лет семь, может. Ты еще дедов шлем старый надевал, танкистский. И очки мои малярные, большие.
— Шлем помню, и очки тоже. А панель эту — нет.
— Ну вот. — немного сконфузился отец. — А я все помню.
Снова выдалась неловкая пауза. Обсуждать прошлое мы не любили — я для этого был слишком мал, а сейчас, когда, вроде бы, время пришло, я не знал, что спросить, а отец не знал, что сказать.
Чтобы как-то развеять неловкость, я пошел к полкам и стал разглядывать приборы. В этот момент в сарай вошел дядя Вася.
— Чего, замерз? — спросил отец.
— Не, интересно просто, чего вы тут делаете. — ответил дядя. — Что, учишь дурака уму-разуму?
— Да так, смотрим…
— Пап, а это что? — показал я пальцем на непонятный прибор со множеством тумблеров, регуляторов и ползунков. — Усилок, что ли?
— Да, усилитель. — кивнул отец. — Старый, но еще должен работать.
— А чего тут лежит? Ламповый?
— Ламповый. А куда его? Мне не нужен, а выкинуть жалко.
— Не слушаешь, что ли?
— Наслушался уже. — засмеялся отец.
— Это тот самый? — дядя Вася тоже подошел к прибору.
— Он, ага. — кивнул отец.
— В смысле? — удивился я. — Какой еще тот самый?
— Да была история… — засмущался отец.
— Что за история?
— Ты Сектор слушаешь? — спросил дядя Вася.
— Ну да, а что?
— Вот и батя твой слушал, когда у них первый концерт вышел. Пошел дрова колоть, вытащил усилок на улицу, да как врубит — «я ядреный, как кабан, я имею свой баян». Вся деревня слышала. Бабки крестились, соседи орали, даже председателя позвали.
— И что?
— Ничего. — улыбнулся дядя Вася. — Больше он Сектор не слушал. На Добрынина перешел, и без усилителя.
— А он тебе не нужен? — спросил я отца. — Усилитель, в смысле.
— Нет. — покачал головой отец.
— А ты чего, забрать хочешь? — спросил дядя Вася.
— Ну, можно…
— Бери, конечно. — дядя Вася похлопал меня по плечу. — Как врубишь в общаге, все бабы твои будут.
— У меня и колонка есть. — засуетился отец. — Сейчас, где она…
Оглядев полки, отец увидел то, что искал — здоровенную, метр высотой, колонку, явно самодельную. Огромный, сколоченный из ДСП ящик, обитый старым, страшным, коричневым дерматином.
— Только как ты ее попрешь… — задумчиво сказал отец.
— Ты студентов не знаешь. — улыбнулся дядя Вася. — Надо будет, они корову на горбу утащат, лишь бы было, что пожрать.
— Да мне только до автобуса дотащить, а там меня пацаны на вокзале встретят, я с ними договорился. Все же хотят картошку поесть.
— До вокзала довезем, не переживай. — ответил отец.
— Ага, и проспонсируем провоз багажа. — сказал дядя. — Пока ты свою стипендию повышенную не получил. Мафон-то есть?
— Есть. — кивнул я.
— Ну и все, договорились. Ладно, вы тут воркуйте, я дальше пошел снег убирать.
— И я тоже пойду. — засуетился отец. — Баню надо растопить. Ты же останешься?
— Домой схожу, потом, наверное, вернусь, к вечеру. — неуверенно ответил я. — Мама тоже баню собиралась топить…
— А, ну смотри. — грустно ответил отец.
— Да я приду, пап. — как мог, веселее сказал я. — Топи баню, и веники готовь.
— Да-да, конечно, сейчас. — отец с улыбкой чуть ли не выбежал из сарая.
Мне выходить не хотелось. Взял стул, уселся за стол со стендом. Долго смотрел на него, но ничего не видел — взгляд был устремлен внутрь. Я старался вызвать в себе воспоминания об управлении космическими полетами, но никак не мог.
Стало грустно. Сначала немного, потом — все сильнее и сильнее. Даже ком к горлу подкатил, чего давно не бывало. Может, дело в выпитой водке?
Нет, не в ней. Как-то разом все накатилось — и безнадежное чувство упущенного детства без отца, и чувство вины за то, что так плохо его знал, и одновременно — гордость за то, каким он сегодня мне открылся.
Теперь мне стало понятно, почему я выбрал приборостроительный факультет, когда все вокруг, в конце девяностых, мыслили себя или банкирами, или юристами, или экономистами, или бандитами. Правда, с учетом поправки на технологии — меня больше привлекало не железо, а программирование. В отца, значит, пошел.
Интересно, а отец справится с программированием? Хотя, какая разница. Надо приходить к нему в гости почаще.
