Тюрьма, состоящая из одиноких мужчин
Жертва Лейкохлоридия Парадоксального
Давайте поговорим об одиноких мужчинах, оставшихся, по тем или иным причинам, без женского внимания — об одиночках. На мой взгляд, это более подходящее слово чем инцел — в первую очередь потому, что не связанно с негативными коннотациями, сопутствующими последнему термину.
Сразу предупреждаю — это очень взрывоопасная тема. Несмотря на взрывное развитие социума, связанные с сексом вопросы до сих пор считаются табуированным, что приводит к появлению множества нелепых стереотипов. Этой статьёй я постараюсь развенчать некоторые из них. Так же я постараюсь дать некоторые практические советы — основанные на личном опыте. Всю свою молодость я был классическим, эталонным одиночкой. И только к тридцати годам сумел измениться, вырвавшись из замкнутого круга.
Для обсуждения мужского одиночества, я пригласил в себе в студию Никсель — яркую представительницу феминистического движения. Но не ту, настоящую Никсель, известную своей защитой прав женщин и сексуальных меньшинств, а Никсель вымышленную, персонажа собственного фантастического романа «Записки I-тетрамино»
— Почему вымышленную? Почему бы тебе просто не пойти и побеседовать с настоящей феминисткой? — сходу спросила Никсель.
— Потому что настоящие феминистки обычно избегают дискуссий с мужчинами. К тому же я литератор. Мне привычнее писать диалоги, а не брать интервью.
— Писатель-фантаст, — фыркнула Никсель.
— Сейчас я выступаю в реалистичном жанре. Наша с тобой беседа, по существу, является компиляцией реальных разговоров с женщинами и чтением феминистической литературы.
— Так написал бы статью.
— Со времен Платона известно, что поданная в форме диалога информация воспринимается лучше, чем сухой текст. И хватит ломать четвертую стену — тема этой беседы «мужское одиночество».
— А почему только мужское? Ты решил игнорировать женщин? Как это по-мужски!
— Хорошо, — скрипнул зубами я, — Начнем с женщин. Знаешь, какое слово является феминитивом для инцела? Старая дева. О проблеме женского одиночества впервые заговорили в Викторианской Англии, когда общество столкнулось с резкой нехваткой мужчин — согласно переписи населения 1851 года, женщин в Великобритании оказалось на полмиллиона больше, чем мужчин.
— Женщин во все времена было больше.
— Но не настолько. Все население Великобритании по той же переписи составляло всего 20,81 миллиона человек.
— И куда это мужчины все делись? — всплеснула руками девушка, — может быть спились?
— Разбрелись по миру. Это было время рассвета Британской Империи — мужчины были призваны нести «Бремя Белого Человека» в колониях. А женщины остались дома — где влекли довольно жалкое существование.
— Потому что остались без мужчины? — закатила глаза Никсель.
— Потому что остались без средств к существованию. Взрослеющих девушек было принято передавать на обеспечение мужей. Но мужей стало невозможно найти. Это не могло продолжаться долго — родители старели и сами становились обузой. Тогдашнее общество не было готово к равноправию и «Старым девам» приходилось выбирать одну из малочисленных профессий, доступных женщинам, или посвящать свою жизнь заботе о более удачливой родне. Это было реальной трагедией.
— Это была не трагедия, а вызов. Объединившись, женщины сумели решить проблему — они последовали за мужчинами. В 1862 году было основано «Общество эмиграции женщин из среднего класса», помогавшее уехать в Канаду, Австралию или Новую Зеландию. И даже оставшись на родине, они сумели изменить общественное мнение, добившись право самим определять свою жизнь. В конце концов, именно из их числа вышли Джейн Остен, и Эмили Бронте, и Флоренс Найтингейл.
— На самом деле это хороший пример, — с нажимом сказал я, — как отверженные обществом люди, объединившись, сумели переломить ситуацию, заставив общество считаться со своими проблемами. Одиноким мужчинам стоит брать пример с этих женщин.
— Ты не понимаешь, это другое! — воскликнула Никсель.
— Ага! — воскликнул я.
После чего поставил галочку на расчерченном линиями листе бумаги.
— Но это действительно другое, — обиженно сказала Никсель, — «Старые девы» возникли вследствие революционных изменений в обществе — образования колониальной империи, на которую наложилась индустриализация.
— Вот! — сказал я, подняв вверх указательный палец, — запомним этот твит.
— Но сейчас мы не видим схожих по масштабу перекосов в численности полов. Точнее они есть, но направленны они в мужскую сторону. Женщин в России больше чем, мужчин. Особенно в последнее время…
— Кгхм, — театрально прокашлялся сидящий у стенки Товарищ Майор.
— …в этой ситуации жаловаться на отсутствие секса — довольно глупо, не находишь? — заметно тише закончила Никсель.
— Вместо перекоса в численности, у нас перекос в мотивации.
— И какое-же событие, по-твоему, его вызвало?
— А то ты не знаешь. Женская эмансипация.
— То есть опять виноваты женщины! — возмущенно воскликнула Никсель.
— Ага, — сказал я, послюнявил карандаш и поставил еще одну галочку на листе бумаги.
— Но ты действительно только что огульно обвинил женщин!
— Нет. Говорить о женской (или мужской) вине — в рамках социума — вообще не имеет смысла. Мы такие, какими нас создал естественный отбор — и биологический и социальный. (Общественные формации тоже конкурируют между собой). Говоря о эмансипации, я только констатирую факт, что женщины изменились.
— Да, мы избавились от мужской опеки. Стали жить своим умом. Получили равные права. Разве это плохо?
— Это хорошо. Честно. Я так считаю не потому, что сейчас так принято так считать –, а потому что никогда не считал правильным лишать человека каких-либо прав, потому, что у него нет пениса.
— А в чем тогда проблема?
— Проблема в разнице сексуальных стратегий. Начнем с постановки задачи. Женщине нужно 10 лет, чтоб передать свой геном. Мужчине хватит 10 секунд. Согласись, что подобная разница в сроках воспроизводства приводит к диаметрально разным стратегиям поиска партнера? Женщина обязана выбирать лучшего из возможных партнеров. Просто потому, что цена её ошибки несоизмеримо выше.
— Все верно. Тебе, с твоей скорострелкой, нет нужды выбирать. Из 10 женщин в офисе тебе кажутся сексуальными 9, да и оставшаяся дурнушка тоже в принципе подойдет, если ты немного выпьешь. А для женщины из 10 парней в офисе, 9 выглядят как бесполые куклы. Даже мысль о сексе с ними отвратительна.
— Но ведь раньше…
— То, что было раньше — больше не будет! — вскипела Никсель, — никто больше не будет принуждать женщин к замужеству и сексу!
— Ладно, ладно… вообще-то я предлагал договариваться… — оторопело промямлил я.
— О чем?
— О взаимовыгодных отношениях, вестимо. Гражданских союзах.
— И зачем они женщинам? Я понимаю, зачем они мужчинам. В среднем, наличие жены продлевает жизнь мужчине на 5–7 лет. Тогда как наличие мужа отнимает у женщины 2 года жизни.
— И кто тебе такое сказал?
— Так говорит Росстат. Статистика врать не будет.
— Сильный довод. Признаю, — вздохнул я, бегло пробежавшись по данным.
— И зная это, ты будешь требовать от женщин выходить замуж?
— Статистические данные, всё же допускают разные интерпретации. Начнем с того, что женитьба на самом деле не продляет жизнь мужчине — она является маркером, который показывает хорошее здоровье и высокую социализацию. Ты сама говоришь, что женщины выбирают лучших — так чему удивляться, что они живут дольше?
— А мужчины, значит, осознанно выбирают больных и слабых женщин?
— Мужчины выбирают тех, кто согласится их терпеть, — вздохнул я, — сильная, умная, волевая женщина не пойдет замуж, потому что живет по своим правилам. А обычной, среднестатистической женщине в паре живется легче. Расходов меньше, детей воспитывать проще. Опять же социальное взаимодействие…
— И зачем тут что-то менять? Всё идеально работает…
— В том-то и дело, что не работает. Система идет вразнос. Брачных союзов и детей с каждым годом всё меньше и меньше. По факту мы вымираем.
— А это ничего, что население Земли сейчас растет?
— Это мнимый рост. Люди стали жить дольше, вот нам и кажется, что население растет. Проблема в том, что это не навсегда. Нарушилась смена поколений — когда рожденное во время беби-бума поколение сойдет со сцены, на замену ему приедет малочисленное поколение Х, которое заменит еще меньшее поколение Y… Рост населения закончится падением численности — прямо как в анекдоте про карлика, который привел домой лилипутку ниже себя ростом.
— А это разве плохо? Снижение численности населения поможет нам справиться с экологическими проблемами.
— Все общества делятся на две категории — на те, в которых женщины рожают как минимум двух детей и на вымирающие. Проблема не в сокращении численности населения –, а в том, что рано или поздно женщинам придется как-то договариваться с мужчинами. В противном случае мы просто вымрем.
— Ни птица, ни ива слезы не прольёт, если сгинет с Земли человеческий род, — отчеканила Никсель.
— И весна… и весна встретит новый рассвет, не заметив, что нас уже нет, — вздохнув продолжил я, — знаешь, я из того поколения, которого гибель человечества пугала до чертиков. Тебя, как я вижу, нет. Может быть, это потому что вас с Сарой Тисдейл нет детей. А мне бы очень не хотелось, чтоб мой род прервался.
— Хорошо. Что ты предлагаешь?
— Договариваться. Узнать у женщин, что нужно сделать, чтоб они снова начали соглашаться жить с мужчинами и рожать детей. Вот скажи — что должен сделать мужчина, чтоб заслужить твою благосклонность?
— Неужели это сложно запомнить? Нужно просто не быть мудаком!
— Ты хоть понимаешь, что это предельно неконкретное требование? — возмутился я, поставив галочку в таблице.
— Хорошо, — отмахнулась Никсель, — Мы хотим, чтоб мужчины придерживались правила «Да — означает да». Для занятия сексом необходимо получать активное согласие от партнера — это необходимо, чтоб женщины не подвергались сексуальным действиям по отношению к ним из-за того, что они не говорят или не сопротивляются.
— Принято.
— Так просто?
— А чего тянуть? Это обоснованное и логичное требование. Кстати, из него прямо вытекает право мужчин свободно предлагать женщинам секс.
— Эй! У вас уже есть такое право!
— Формально есть. Но на практике, спрашивающий о сексе мужчина подвергается социальному остракизму.
— Подожди, так ты что, предлагаешь разрешить предлагать женщинам секс вообще всем мужчинам? — ужаснулись Никсель, — это же отвратительно! Ты даже не представляешь, какое отвращение чувствуешь, когда к тебе подкатывает малознакомый крендель.
— Твоя правда, не представляю. Просто потому, что большинство мужчин были бы в восторге от подобного заигрывания. Но поскольку тебя это не устраивает, то предлагаю следующий вариант: Мужчина делает женщине символический подарок — оказывает услугу, дарит безделушку, угощает алкоголем. Если женщина принимает презент — то мужчина вправе предложить секс.
— ТЫ ЧЕГО УДУМАЛ, ПЁС! — моментально окрысилась Никсель.
— В смысле? Неужели тебе так важны эти мелочные подарки? — сказал я, отметив галочкой еще один пункт в таблице.
— Подарки не важны. Это другое, — продолжила возмущаться Никсель, — Тут сама идея отвратительна!
— Сама идея чего?
— Сама идея правил! Секс это вайб, спонтанность, магия! Об этом нельзя говорить! Это нельзя регламентировать!
— Это всё эволюция, — вздыхаю я, — можно было бы догадаться. Пойдем спросим у неё.
— Что, вот так вот просто пойдем и спросим?
— Не усложняй, Никсель! Это пятничный выпуск, — сказал я, щелкнув пальцами.
И мы тут же оказались на берегу самого обычного пруда, в котором, по колено в траве стояла невысокая, голая женщина с угольно черной кожей и впечатляющей копной прекрасных вьющихся волос. В руках она держала мерзкого на вид извивающегося червяка.
— Чем занимаешься, Эволюция? — спросил я, вежливо приподняв кепи.
— Мастерю Лейкохлоридия Парадоксального. Глиста, который живет в заднице у утки. Смотрите как он удивительно размножается: он выращивает на теле своего промежуточного носителя — улиточки шевелящиеся отростки, а потом заставляет залезть повыше, чтобы её склевали плицы…
— КАКАЯ МЕРЗОСТЬ! — хором воскликнули мы с Никсель, задыхаясь от отвращения.
— Природа прекрасна и удивительна. Что вы хотите спросить?
— Почему женщинам так отвратительна идея регламентировать секс?
— Это элементарно. Женщина должна получить потомство от лучшего из самцов. Его гены заведомо лучше. Для обеспечения этого, у женщин эволюционно выработался набор правил, при помощи которых они выбирают себе партнера для продолжения рода. Любые отклонения от этого порядка вещей будут мной пресекаться.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Что такое «Правила секса», если отбросить всю словесную шелуху? Это уловка, призванная заставить женщину заняться сексом с неподходящим партнером. Не с тем, которого выбрала ей в пару я, Эволюция, а с тем, которого она выбирает на основании логики. Я такое нефига не приветствую — потомство женщин, которые велись на подобные уловки, получалось такое себе. Хуже, чем от рекомендованных мной чемпионов.
— Эй, не надо относиться к людям как к племенному скоту! — возмутился я.
— Посмотри на меня внимательно, дядя, — уперев руки в бока воскликнула Эволюция, — думаешь почему я черная и с бусами?
— Эээ… для культивации многообразия и инклюзивности?
— Мы не в сериале Нетфликс. Я такая, какой была сто тысяч лет назад — потому что не подстраиваюсь под ваши новомодные веяния. Я сила природы — безграничней и медлительней любых социальных конструктов. Так что не надо меня учить, какие мужчины лучше подходят женщинам. Я в этом бизнесе с самого начала времен.
— Эй, — возмутился я, — так дело не пойдет. Социум меняется быстро и нам нужен какой-то более быстрый инструмент воздействия на людей.
— Хотите ускорить адаптацию? Есть чудесное средство. Посмотрите там, в коробке, — махнула рукой Эволюция.
— Стой! — заорал я Никсель, которая полезла открывать коробку, — стопудово там какая-нибудь гадость.
— Там массовое вымирание, — вздохнула Никсель, успевшая её открыть.
— Вот паскуда!
— Других механизмов у меня для человечества нету. Изменения наступят только через отбраковку негодных особей, — сказала Эволюция, — при этом чем больше людей умрет, тем быстрее наступит изменение.
— Другие инструменты есть, — сказал я, — это разум. Люди способны менять поведение. Способны преодолевать навязанные инстинктом устаревшие модели поведения.
Вместо ответа Эволюция оглушительно рассмеялась. «Договорится он, — приговаривала она, утирая выступившие слезы. — с помощью разума!». Несмотря на всю мою феноменальную выдержку, её слова показались мне обидными.
— А вот и договорюсь, — заявил я, — старых дев в Викторианской Англии тоже поначалу принимали в штыки. Но они сумели изменить свое положение в обществе — став, помимо всего прочего, основательницами феминистического движения.
— И с кем ты собрался договариваться? — послышался голос у меня из-за спины, — с женщинами? Так их тут нет. Тут только мы, читатели Хабра. Это преимущественно мужской ресурс.
Обернувшись, я увидел небольшую толпу, состоящую из мужчин средних лет, довольно заурядной наружности.
— С вами, — воскликнул я, — если проблема началась с того, что женщины изменились, то вам нужно будет измениться — чтоб соответствовать им.
— Расходимся, братцы, — закричал кто-то из толпы, — он сейчас выдаст что-то вроде «мыши, станьте ёжиками», а потом заявит, что решает только глобальные проблемы.
— Вот уж дудки. Дам нормальные, рабочие рекомендации. Единственное, что не прямо сейчас. А в следующей статье — сначала хотелось бы обсудить общую ситуацию и посмотреть, как читатели реагируют на подобный формат публикации.
— А как они отреагируют? — спросил кто-то из толпы.
— Надеюсь, что положительно. Кто-то привычно спросит: «Почему это на Хабре?», кто-то посоветует отправиться на Пикабу. Но дискуссия — ежели всё же состоится, будет интересной. Впрочем, я не гадалка — лучше смотрите ниже, на статистику. В конце концов это вы её делаете, а не я.
