«Рубеж» || Проект «Рубеж» ч.11-1328.12.2017 18:36

Скоро новый год, так что я публикую очередной блок глав для моих читателей. Если вам неинтересно — проходите мимо, мне не жалко.

Внутри три главы или 10 000 слов, или 64 000 знаков. Буду рад любой критике в комментариях (если она свежа). С радостью отвечу на любые вопросы.

Предыдущие публикации на GT:
Если предпочитаете онгоинги по мере выхода, то за развитием книги стоит следить через группу ВК (администрация внезапно стала запрещать размещать прямой линк, поэтому смотрите в моем профиле, там, вроде, еще можно), где предлагаются и другие виды связи. Там же вы сможете найти ссылки на опубликованные главы в Telegra.ph.

По замечаниям и правкам все как обычно — в ЛС. Помните, что это — онгоинг, который не проходил все круги редактуры и корректуры (точнее круг был только один — авторский), так что косяки неизбежны.

Остальное под катом.

Глава 11

— Ты слышал о покушении на одного из инженеров HyperColonic? — Вместо приветствия спросила Лилиан у Тревора.
Мужчина уже как полчаса был на своем новом рабочем месте — в кабинете Лилиан, чьи размеры позволяли поставить еще один стол. Он слышал разговоры, которые поползли по офису ОВР, но закончились он так же быстро, как и возникли. Тревор не знал, было ли это следствием каких-то действий его новой коллеги, либо же к нему просто потеряли интерес.

В курс расследования был введен только непосредственный руководитель Лилиан — Крис Вилсон. Тревор видел Вилсона только пару раз: однажды во время обсуждения их дальнейших с Лилиан действий и еще они как-то столкнулись на общей кухне. Хоть Вилсон и был руководителем следственного подразделения ОВР Нового Вашингтона, Тревор бы никогда не сказал, что этот человек — большая шишка. Блеклый, незаметный, Вилсон перемещался даже по родному офису, будто приведение — неслышно, тихо. Сам про себя Тревор сделал вывод, что, наверное, для следователя внутренних расследований эти качества Вилсона были как нельзя кстати: по опыту Тревора, следователи, действующие «в лоб» редко добивались желаемого. Все же, в полиции существовала культура покрывания коллег, только если речь не шла о чем-то совсем из ряда вон выходящем.

— Да, видел сводку, — ответил Тревор.

Сегодня Лилиан выглядела, как и вчера, как неделю назад и как в день, когда он впервые переступил порог этого кабинета. Про себя Уорд отметил, что между повадками Лилиан и Криса есть некоторое сходство и, вполне возможно, что именно она через лет десять сядет в угловом кабинете, который сейчас занимает Вилсон.

— Что думаешь?

— Думаю, что это не совпадение, — ответил Тревор. — Правда, я не могу понять, что такой человек, как Ренненкампф делал на публичной парковке в стороне от офиса. Мне казалось, его жалование позволяет ему не только водителя — небольшую армию.

— Он немец, — коротко ответила Лилиан.

— Не понял…

— Я говорю, что он немец, — в голосе Лилиан послышались снисходительные нотки. — Ренненкампф для своего положения ведет весьма скромный образ жизни. У него нет личного транспорта, охраной дома занимается обычная частная фирма, судя по документам, у него дома даже оружия толком нет. Только антикварная «Беретта» под стеклом, да набор кухонных ножей.

— Может, он игрок? — Предположил Тревор. — Я знавал шишек, которые спускали все что есть на покер или рулетку.

Саркастичного взгляда Лилиан хватило, чтобы понять, насколько безумно было предположение Тревора.

— Нет, он просто относится к тому типу людей, что сосредоточены на своей работе, а все прочее их мало волнует, — добавила она.

— Ты думаешь, покушение на него связано как-то с нашим делом?…

— Все может быть. — Ответила Лилиан. — У нас есть биометрия стрелка, пусть он и пытался использовать «глушилку», но вокруг было слишком много камер. Но что-то мне подсказывает, что мы его не найдем.

Как бы далеко не шагнул прогресс, укрыться от правосудия было все еще вполне возможно. Конечно, Тревор мог бы заставить специалистов бросить значительный объем вычислительных мощностей на реконструкцию маршрута стрелка, но он либо уже в каком-нибудь подвале на окраине города, либо же его прикопали собственные наниматели.

Третьего варианта Тревор не видел.

— Я уйду сегодня пораньше, — вместо ответа сказал Тревор, — есть дела.

Лилиан только коротко кивнула и продолжила просматривать личные дела подозреваемых в сговоре с террористами полицейских. К сожалению, пока это были все сотрудники полиции города. Автоматические алгоритмы помогли им выделить из многотысячной армии полицейских несколько сотен человек, но даже эти данные были настоящим массивом — первичная обработка которых займет ни одну неделю.

— Я так понимаю, что ты будешь где угодно, но не с руководством «Достоинства»?

Тревор прищурился, оценивая подколку Лилиан. Она же абсолютно спокойно, даже с легким вызовом, смотрела в глаза старому полицейскому.

— Не одобряешь?

— Моя работа — ловить и сажать грязных копов, Тревор, а мой новый напарник якшается с нацистами.

— Это не то, что ты подумала, — ответил Тревор.

— Ага. Знаешь, если это поможет в деле — делай что считаешь нужным. Мы фактически на военном положении и если до конца недели мы не продвинемся в первичном расследовании, мне придется расширить команду, — сказала Лилиан. — А это в разы…

— Увеличивает шанс провала, — закончил за нее Тревор. — Я понимаю.

Женщина согласно кивнула и, показывая, что разговор окончен, вернулась к работе.

День прошел быстро. Работа, ланч прямо в кабинете и снова работа. От фотографий, дат, выделенных алгоритмов пунктов резюме и биографии у Тревора шла кругом голова.

— Уже шесть, — внезапно подала голос Лилиан, — тебе не пора?

Тревор бросил взгляд на часы на экране и коротко, но смачно выругался.

— Опоздал? — Издевательски спросила Лилиан?

— Ничего, подождут, — уже надевая плащ ответил Тревор. — Надеюсь, мне скажут что-нибудь новое.

— Даже знать не желаю.

— Возможно, придется, — ответил Тревор уже в дверях, — пока, Лилиан.

— Удачи, Уорд.

Зима приближалась. С каждым днем температура становилась все ниже и ниже, и Тревор еще в фойе поднял воротник плаща и засунул руки в карманы. На служебной парковке полицейский поймал такси — он лишился своей служебной машины, пока работал под началом Лилиан — и назвал адрес в фешенебельном районе пригорода. Машина мягко тронулась со своего места, набирая скорость и вливаясь в поток, а у Тревора было время поразмышлять над тем, что им с Лилиан делать.

Тревор надеялся, что Эдвард сможет ему помочь, в том числе и по вопросу Ренненкампфа — что-то подсказывало следователю, что у стрелка могло хватить наглости прятаться в одном из районов ультрас — фактически, у них на виду. Но так как правые никогда не выдавали своих — предпочитали собственный «суд» — Тревору придется попросить Эдварда об еще одной услуге. Или дать тому наводку, смотря с какого угла посмотреть на сложившуюся ситуацию. Одно Тревор знал точно: двадцать четыре часа с момента покушения уже почти прошло, а в сводках нет ни одной зацепки. Значит, вероятность того, что они смогут найти стрелка легальными методами и при этом достаточно быстро, чтобы пресечь подобные акции в будущем — стремятся к нулю.

Впрочем, судьба Ренненкампфа была Тревору безразлична. Через стрелка он надеялся выйти на заказчиков убийства инженера, ведь было очевидно, что за бойней у стен башни HyperColonic и последующим покушением на ведущего специалиста компании стоят одни и те же люди. А найдя организаторов, они смогут понять, кого они сумели купить в полиции Нового Вашингтона.

Спустя полчаса, после того, как Тревор сел в такси, машина остановилась у четырехэтажного особняка с высокими кованными воротами и таким же забором. Следователь расплатился за поездку, вышел из машины и двинулся прямиком к калитке. Как только он подошел к ограде, магнитный замок отключился и навстречу ему вышел высокий белый мужчина в форме военизированного крыла «Достоинства».

По документам эта организация проходила как частная охранная фирма, но занималась она обеспечением безопасности исключительно членов партии и по косвенным данным — некоторой грязной работой, которая еще осталась у ультрас.

Оружия у мужчины Тревор не заметил, но судя по крою, под одеждой у него скрывалась боевая броня. Другого следователь и не ожидал: странно, если бы Эдварда и его семью охраняли менее усердно. Полицейский не был в прошлом бойцом или профессиональным военным, но, по его прикидкам, за ним наблюдали еще минимум три охранника. Только вопрос: откуда именно?

— Добрый вечер… — Начал Тревор.

— Добро пожаловать, мистер Уорд. Вас уже ждут.

Тревор в ответ только кивнул и, повинуясь жесту охранника, прошел чуть вперед и двинулся к главному входу. Охранник шел позади, отставая буквально на полтора-два шага: такая дистанция не позволяла Тревору нанести ему вреда ударом с разворота и, в тоже время, попытаться сбежать.

За дверью особняка его ожидал просторный холл, выполненный в классическом стиле. Основными материалами было крайне дорогое дерево — Тревору было страшно представить, сколько стоил только пол, не говоря уже об обшивке стен и лестнице в высокими, резными периллами –, а так же стекло. На первый взгляд помещение могло показаться безвкусным из-за массивности конструкций и нескольких картин с позолоченными рамами, но Тревор знал, что это была практически точная реконструкция одного из подобных особняков конца XIX начала XX века. В любом случае, жить здесь было купа приятнее, чем в любой из квартир Нового Вашингтона.

Тревор только-только осмотрелся и начал подмечать некоторые детали, которые выдавали в особняке новострой, как из-за боковой двухстворчатой двери появился Эдвард. Одет нацист был официально: на нем были черные туфли, серые брюки из натуральной шерсти, жилетка из той же ткани и белая рубашка с модным сейчас рукавом в три четверти. Дополняли образ хозяина жизни идеально зачесанные назад и прилизанные темно-русые волосы, простой черный галстук и серебристая цепочка карманных часов, проходящая через пуговицу и исчезающая где-то в недрах правого кармана.

— У тебя сегодня бал-маскарад, или ты где-то украл машину времени? — Не удержался Тревор.

Эдвард даже бровью не повел и поприветствовал гостя:

— Добрый вечер, Тревор. Я посмотрю, характер у тебя такой же мерзкий.

— Ты не ответил на мой вопрос, — продолжил зарываться Тревор.

— Глядя на этот дом, ты бы мог понять, что я питаю слабость к определенной исторической эпохе. — Сказал Эдвард и чуть улыбнулся. Он слишком хорошо знал вздорный характер Уорда, а ссориться сейчас им обоим было не с руки. Кроме того, Тревор был его гостем, пусть и прибыл с рабочим визитом. — К тому же, ты видел последнюю моду? А прически? Нет уж, уволь.

— Ну, а рубашка у тебя какая? — Ответил Тревор. — Рукав три четверти, все как положено у модников. Половина страны сейчас такие носит.

— А почему и нет, если мне идет? — В голосе Эдварда звучало искреннее недоумение.

— Ты в этом так уверен? — продолжил язвить Тревор.

— Уверен. Пойдем. — Эдвард жестом показал следовать за ним и пошел вглубь дома. — Не волнуйся, моя семья сейчас в более теплых краях. Скоро тут начнутся зимние бури, моя жена их не любит.

Мужчины прошли через несколько просторных комнат, обставленных в едином стиле, и в итоге оказались в кабинете Эдварда. Там, наравне с огромными книжными полками, заполненными массивными бумажными томами различных периодов издания — начиная от восемнадцатого, и заканчивая серединой двадцать первого столетий — присутствовала и современная аппаратура. Так, в поверх столешницы рабочего места Эдварда была смонтирована полноценная панель, которая использовалась хозяином кабинета в качестве рабочего компьютера.

— Ожидал увидеть в твоем кабинете полноценную систему объемного проецирования.

— Она есть, но я ей не пользуюсь, — Эдвард прошел к стенному шкафу и извлек из него пару стаканов. — Будешь?

— Не откажусь, — Тревор достаточно быстро сориентировался и положил свой плащ на спинку гостевого кресла.

В это время Эдвард плеснул из хрустального штофа янтарно-рубиновой жидкости, которую Тревор безошибочно определил как натуральный виски не менее чем двадцатилетней выдержки. Мужчины сделали по глотку и Тревор поймал себя на мысли, что даже если его с Эдвардом встреча приведет к увольнению из рядов полиции, оно того стоило.

— Ну как? — Хитро спросил Эдвард.

— Я тут подумал, что поезда уже окупилась, — ответил Тревор и сделал еще глоток.

— Мне кажется, я знаю, почему ты тут. — Эдвард уселся в свое рабочее кресло и легким движением включил рабочую панель. — Ренненкампф?

Тревор подумал сначала поставить свой стакан на стол, но оставил в руках, медленно покручивая пальцами.

— Очевидно, что покушение на инженера и стрельба возле офиса HyperColonic связаны, — начал он.

— Но ты же сейчас в ОВР?

— А ты осведомлен.

— Я знаю все, что мне стоит знать, — парировал Эдвард. — Ты же сейчас занимаешься ловлей блох с этой, как ее, Лилиан Кларк.

— Почему бы мне не заниматься ловлей блох с другого конца? — Спросил Тревор. — Ничто не мешает мне найти заказчиков покушения, а через них выйти на предателей в полиции.

— У вас ни черта нет, — резюмировал Эдвард и сделал победный глоток.

Тревор от этих слов начал закипать. Ему хотелось дать в рожу надменному нацисту, стереть эту ухмылку, а после — затолкать стакан ему в задницу. Тревор сделал над собой усилие в попытке успокоиться и продолжил:

— Я бы так не сказал, но сейчас все пути хороши.

— Ты хочешь, чтобы я искал стрелка вместо тебя? — Эдварда веселила эта беседа. — Что обо мне подумают в «Достоинстве»?

— А что о тебе подумают в «Достоинстве», если окажется, что стрелок прятался под вашим крылом? Где-нибудь в районе «Белой Кости»?

— Это еще не гарантированно, — ответил Эдвард.

Тревор недобро усмехнулся.

— Поверь мне, даже если его найдут за полярным кругом, получится так, что это была ваша территория. Не знаю, приватная дача, или просто чья-нибудь земля во владении.

Эдвард нахмурился.

— Это то, что я думаю?

— Возможно, — ответил Тревор. — Эдвард, ты, да и вся ваша праворадикальная партия должны понимать, что вы сейчас — козлы отпущения. С того момента, как этот психопат на площади выпустил первую пулю, у тебя и всех нацистов на этом континенте появилась огромная мишень во всю спину.

— И чего ты хочешь? Я и так перевернул вверх дном все склады — по отчетам все в порядке. Выборочные физические проверки тоже пока не дали результата. Это не мы. — Огрызнулся Эдвард.

— Денежные потоки проверяли?

— Ты за кого меня принимаешь? — Эдвард был раздражен. — Прямо сейчас. Сверху в низ. Трясем всех.
— Хорошо. У тебя прием файлов включен? — Спросил Тревор, кивая на рабочую станцию.

— Секунду.

Пока Эдвард менял настройки, Тревор достал из внутреннего кармана личный планшет и в несколько движений перебросил Эдварду файлы по стрелку вместе с реконструированным фотороботом, видеозаписью нападения и биометрическими данными.

— Я знаю, что этого у тебя не было, — сказал Тревор. — Пробей своих подопечных, подходящих по этим параметрам.

— Ого, очередное должностное преступление, — съязвил Эдвард, — как тебе вообще верить, Тревор?

— Преступление началось еще в момент, когда я пересек линию забора вокруг этого дома, — ответил полицейский, проигнорировав при этом вопрос Эдварда о доверии. — Одним больше, одним меньше.

Последующие двадцать минут они провели за легкой беседой старых знакомых, у которых, впрочем, не было почти ничего общего. Эдвард угостил Тревора еще парой стаканов виски, догнав стоимость выпитого полицейским до его двух годовых зарплат. Уже позже, в такси, Тревор задумался над тем, что сделал: он слил конфиденциальную информацию правым радикалам, в надежде, что те помогут найти ему стрелка и, впоследствии, заказчиков покушения на Ренненкампфа, через которых Тревор выйдет на крыс в полиции.

«Принцип меньшего зла, да, старик?» — подумал Тревор. — «Все равно гореть мне в аду, насрать».

Облегчали душевные терзания Тревора три стакана первоклассного виски, которые бы он никогда не смог себе позволить, и которые сейчас приятным теплом разливались по всему телу старого копа.

«Определенно, я в завязке недели на три-четыре. Потому что перебивать воспоминания о таком напитке простым пойлом непростительно», — подумал Тревор уже дома выйдя из душа.

Спал старый полицейский крепко и без сновидений. Он всегда умел быстро договориться с собственной совестью.
****

Эдвард был разочарован. Прямо перед ним стоял один смотрителей арсенала столичной ячейки боевиков их движения, в ведении которого был солидный запас оружия.

— Спрашиваю еще раз, Билл, где десять костюмов, что мы купили на черном рынке три года назад? — Слова Эдварда эхом разносились по пустому заброшенному цеху, где они вели беседу. На входах стояло несколько его личных охранников, которые ожидали прибытия еще двух «старших», которых Эдвард срочно вызвал, когда узнал о делах Билла. Также они ждали и специального гостя.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Эд, — в очередной раз ответил снабженец.

Билл был сильным человеком, как казалось Эдварду — преданным, но, как это часто бывает, «в меру». Эдвард и раньше замечал за Биллом некоторое самоуправство. Понятное дело, в их рядах хватало меркантильных людей, но Эдвард и прочие работали над тем, чтобы идея превалировала над материальными благами. В случае Билла это не удалось.

Первичные отчеты, которые подали все руководители ячеек, в ведении которых были арсеналы и схроны с оружием, показали, что все в порядке, все на месте. Но Эдвард не успокоился и после встречи с Тревором дал своим подчиненным указание перекопать все бумаги, счета членов движения и партии, чтобы убедиться в том, что он — Эдвард — не солгал следователю.

Оказалось, солгал.

Билла выдала случайность, мелочь. Отчет по его счетам не сошелся на несколько тысяч с заявленными доходами и в другое время все спустили бы на тормозах — списали бы на невнимательность в канцелярии или системный сбой, но не в то время, когда Эдвард искал, кто слил оружие тем идиотам, что устроили бойню у подножья башни HyperColonic. Подожди Билли с развлечениями и подарками своим многочисленным пассиям несколько недель — и его бы никогда не поймали.

В итоге же они оказались тут — в ангаре. Билл — прикованный к столбу. Эдвард — с кастетом в руке.

— Билл, ты наверное слышал, что в молодости меня за глаза называли Дробителем? — Спросил Эдвард. — Знаешь, почему?

— Из-за этого дерьма в твоей руке, — ответил Билл.

Эдвард уже пару раз приложился по корпусу нерадивого завхоза, но сильно не «трудился».

— Да, из-за кастетов. Знаешь, у нас, националистов, больше в ходу либо кулаки, либо уже огнестрельное оружие. Ножи никогда не были в особом почете. — Эдвард снял правой ладони массивный платиновый кастет и покрутил в руках.

— Этот кастет мне подарили семь лет назад, когда я стал одним из старших. Тогдашний руководитель нашего движения, Риччи Маунтин, хорошо меня знал. Этот кастет отлили под мою руку, из платины. — Эдвард обратно надел оружие, но уже на рабочую — левую руку, и подошел к Билли вплотную. — Знаешь, почему именно платина? Это не только благородный, но и очень плотный металл. Почти вдвое плотнее свинца, а сталь ему даже и в подметки не годится. Но для работы с ним требуется сноровка.

Он нанес Билли мощный удар по корпусу и, как показалось Эдварду, у того затрещали ребра.

— Я вырос в пригороде, — продолжил Эдвард, пока Билл пытался восстановить дыхание, весь красный от боли. — Уже в десять лет я приторговывал пылью, марками, травкой и прочим дерьмом похуже. Мне постоянно приходилось драться со сверстниками, защищаться от наркоманов и просто идиотов. Но в отличие от многих, я никогда не брал в руки нож. Говорят, что настоящие мужчины предпочитают нож, но это справедливо только в случае честной драки, без огнестрельного оружия. Во времена моей юности у каждого сорванца был в кармане нож, и они без сомнений пускали его в ход против безоружных. Я же ограничивался кулаками. — Эдвард заметил, что Билл пришел в чувство и нанес ему еще один удар, на этот раз в плечо.

— У меня был хороший, поставленный удар, поэтому я предпочитал самодельные кастеты. И когда к четырнадцати я понял, что вся эта цветная шваль годна лишь на то, чтобы ширяться и грабить ради очередной дозы, я пришел к нашим братьям. Я прошел множество проверок, был на подхвате, делал грязную работу. Я боролся с теми, кому раньше продавал наркоту. Как раз тогда к власти стал пробиваться Риччи. Мы гоняли цветных. Чистили собственные ряды от наркоманов, подонков и просто случайных людей. И именно тогда, за свою преданность, я заслужил свой первый именной кастет из свинца.

Эдвард прошелся мимо Билла, поднял его голову и, похлопав по плечу, продолжил.

— С каждым моим повышением в нашей иерархии, мои начальники делали мне подарки в виде нового кастета. Дома у меня целая коллекция. Стальной со свинцовыми ставками, латунный, серебряный, золотой. Но этот — мой любимый. Знаешь почему? — Вопрос был риторический. — Потому что он — тяжелый и твердый. Конечно, в драке кастет не должен быть слишком массивным, но мой последний — что сейчас на моей руке, в глазах окружающих, скорее выступает в роли ритуального оружия. Знаешь, как в небылицах о средневековых фламбергах. Хотя откуда тебе знать, ублюдок.

Эдвард коротко, без замаха, ударил Билла в живот.

-Тебе, ограниченному, алчному мусору, даже невдомек, что такое фламберг. Откуда он взялся, что это такое. — Эдвард схватил Билла за волосы и поднял его голову, заглядывая в глаза. — Вот что такое фламберг?

— Без понятия, — прохрипел Билл.

— Вот и я о том же. Ты — без понятия. Все что тебе надо знать, Билл, что платиновый кастет на моей руке — вполне себе грозное оружие, а его вес позволит мне с легкостью переломать тебе все кости, если ты не скажешь мне правду. Так кому ты продал костюмы?

— Я не продавал костюмы, — прохрипел Билл.

— Твое упорство заслуживало бы уважения, если бы ты был так предан нашей партии и нашему делу, — следующий удар Эдварда сломал Биллу скулу. — Ты зря упорствуешь.

— Ты все равно меня убьешь, — прохрипел Билл.

— Как знать.

В этот момент в цех вошли трое мужчин: несколько высших чинов партии и Тревор. Фигуру старого копа Эдвард узнал издалека, слишком приметным он был на фоне его холеных соратников.

— Добрый вечер, Эдвард, — поприветствовал его один из сопартийцев. — Я так понимаю, у нас внеплановое собрание… — Он бросил многозначительный взгляд на Тревора.

— Да, — ответил Эдвард, — со специальным гостем. Тревор, — он протянул руку полицейскому. — Я думаю, ты знаком с моими товарищами.

— Заочно, — ответил коп. — Ты поработал над моей просьбой? — Спросил он, многозначительно посмотрев на Билла.

— С каких пор мы работаем на полицию? — Возмутился один из прибывших — мужчина средних лет в шерстяной тройке. — Что он тут вообще забыл? Это внутреннее дело «Достоинства».

— Успокойся, — осадил его Эдвард. — Тревор здесь ради демонстрации нашей доброй воли и намерений. — Он повернулся к старому полицейскому и продолжил:

— Тревор намекнул, что в полиции считают, что это «Достоинство» и правое движение организовало бойню у стен HyperColonic.

— Тогда что он тут забыл? — Не унимался мужчина в тройке.

— Он примет участие в допросе. Да, Тревор?

Полицейский внимательно посмотрел на Эдварда, присутствующих, а потом оценил цель своего визита — прикованного к столбу Билла.

— Конечно, без проблем. — Он сбросил свой плащ и отдал одному из охранников. — Все еще балуешься кастетами? — заметил Тревор, глядя на руку Эдварда.

— У меня их целая коллекция.

— Коллекция вещдоков.

— Думай, что говоришь! — Вспылил один из нацистов.

— Спокойнее, господа, — голос Эдварда звучал мягко, но было понятно, что ему лучше не перечить. — Тревор тут по необходимости. И мы посодействуем органам в их расследовании всем, чем можем.

Билл, который наблюдал за этой перепалкой, не мог поверить своим глазам и ушам. Коп, прямо тут, в этом пыточном зале, только что не целуется с Эдвардом. Его дела плохи.

— Поведаешь, кто это? — Спросил Тревор.

— Это заведующий одним из наших арсеналов, — ответил Эдвард. — И у него серьезная недостача.

— Насколько серьезная?

— Десять единиц и так, по мелочи.

— По мелочи? — Переспросил Тревор.

— Пистолеты, винтовки, гранаты, боеприпасы.

Тревор на секунду задумался, а после продолжил:

— В другое время я бы отдал его нашим спецам, но…

— Но придется работать с тем, что есть.

— Ты сейчас работаешь над тем, чтобы он стал отбивной, — заметил Тревор глядя на опухающую скулу Билла, парарллельно ища что-то во внутреннем кармане плаща.

Через несколько секунд он извлек на свет маленький футляр, в котором лежал инъекционный пистолет и пять капсул.

Эдвард присвистнул.

— Это дерьмо запретили лет пятнадцать назад, — сказал он Тревору. — Даже у нас его не осталось.

— Старые запасы, — только и ответил полицейский, а после обратился уже к Биллу, — ты знаешь, что это такое?

Глаза пленника расширились от удивления. Видимо, он слышал о вещице в руках полицейского.

— Фармацевтика продвинулась очень далеко, знаешь ли, — медленно начал Тревор. Тут у нас три различных препарата для ведения допросов в полевых условиях. Использовали против фанатиков в Турции, например. Слыхал?

Тревор и все присутствующие наблюдали, как ужас овладевал Биллом.

— Так вот, — продолжил коп. — Я могут вколоть тебе любой из этих препаратов. Первый вызовет снижение болевого порога и возбудит нервную систему. Тебе будет больно даже от прикосновения одежды к телу. Следующая капсула — вызовет мощнейшие галлюцинации. На разных людей действует по-разному. Но чаще всего, люди проживают за десять-пятнадцать минут новую жизнь в собственном воображении. Возвращаться в реальность мучительно и ужасно, поверь мне. А третья капсула просто развязывает язык. Ты станешь очень общительным, доброжелательным и все такое. Вот только после нее, без детоксикации, ты умрешь в ужасных мучениях. — Тревор цокнул языком и покачал головой. — Я видел, как один парень умолял пристрелить его, даже откусил себе язык в попытке захлебнуться кровью. А теперь внимание: в каждой капсуле — около десяти инъекций. Мы можем чередовать вымышленные жизни с часами мучительной боли, а потом, в итоге, вколоть тебе последний препарат. Понимаешь?

Билл молчал. Нацисты за спиной Тревора — тоже.

— Будь мужчиной, признай, что мы все равно получим желаемое, — закончил свою тираду полицейский.

Пленник молчал.

Тревор только неободрительно покачал головой, достал инъекционный пистолет и спросил у Эдварда:

— С какой начнем?

— Думаю, с первой, — ответил нацист. — Пусть помучается.

Тревор согласно кивнул, достал первую капсулу и начал заряжать в пистолет. В этот момент Билл сорвался:

— Прошу, не надо! Я все расскажу!

— Поздно, мужик, — ответил Тревор проверяя индикатор на дисплее. Капсула встала верно и пистолет откачал необходимую дозу. — Сейчас ты отправишься в личный ад.

— Не надо! — Заверещал Билл. Он окончательно потерял самообладание. — Пару месяцев назад со мной на связь вышел мужик! Приватный канал, все дела. Сказал, нужны костюмы, хорошо заплатит! Ну, я встретился с его шестеркой — какой-то девицей, да договорился обо всем! Там и получил аванс! Не надо!

— Знаешь, я тебе уже не верю, — Тревор продолжил приготовления. — А ты ему веришь, Эдвард?

— Ни на грамм, — ответил нацист.

— Я клянусь! Это было в кафе «Гайя», что в западной части города! Пожалуйста! — Билл попытался вывернуться и протянуть руку. — Отсканируйте отпечатки, проверьте мои платежи! Я там счет оплачивал! Два кофе и какой-то сраный кекс из травы! Ну же!

— Это ничего не доказывает, Билл, — Тревор перехватил поудобнее пистолет и двинулся к пленнику.

— Ты же коп! Проверь камеры!

— Когда?

Билл назвал точное время и дату.

Тревор отдал инъекционный пистолет Эдварду, а сам отошел чуть в сторону, достал рабочий планшет и подключился к полицейскому архиву записей. Он достаточно быстро нашел нужное время и к его удивлению Билл не солгал: он был в том кафе.

— Как выглядела девица?

— Метр семьдесят пять, до ста восьмидесяти. Шарф на шее, серый, светлые волосы, светлая куртка.

Тревор пролистал запись и нарвался на описываемую Биллом девушку. Она целенаправленно зашла в двери кафе «Гайя» и пропала из поля зрения камеры.

— Билл, — это был один из сопартийцев Эдварда, — если ты считаешь, что сможешь нас провести таким образом, то…

— Но я говорю правду! Правду! Не надо, пожалуйста!…

— Господа, — это был Тревор, — я думаю, допрос окончен.

Он подошел к Эдварду и забрал у того из рук пистолет. Нацист же только коротко кивнул и двинулся к пленнику.

— Видишь, всего этого можно было бы избежать, если бы ты сразу заговорил, — сказал он, глядя Биллу в глаза.

Эдвард сделал шаг назад и надел кастет на левую руку.

— Эдвард, пожалуйста, — залепетал Билл, — Эдвард…

Нацист проигнорировал его мольбы и нанес чудовищный удар в правое подреберье, после которого пленник обмяк, не в силах сделать вдох.

— Мы закончили, пойдемте, господа.

Уже выходя из цеха в сопровождении сопартийцев и Тревора, он спросил:

— Это правда был набор армейской разведки?

— Шутишь? — Тревор чуть приподнял рукав и сделал себе инъекцию.

На удивленный взгляд Эдварда он ответил:

— Это питательный раствор высокой плотности плюс немного стимуляторов типа кофеина и некоторые соли. Таскаю с собой от похмелья, когда совсем плохо. Знаешь, быстро восстановить работоспособность в экстренной ситуации или чтобы не спать.

Все четверо остановились у припаркованных машин, на которых прибыли сюда нацисты. Как добирался Тревор — знал только он сам.

— И как ты это объяснишь? — Спросил у Эдварда сопартиец, кивая на цех. — Ты еще и оставил этот мусор в живых?

Эдвард только покачал головой.

— Стью, когда ты уже поймешь, что я ничего не делаю просто так. — Сказал нацист. — Последним ударом я сломал ему несколько ребер, вызвал разрыв печени и желчного пузыря. Он умрет через полчаса. Может час. В мучениях.

Нацист хотел еще что-то добавить, но услышав про разрыв печени, осекся на полуслове.

— Ваша же задача, господа, была в том, чтобы убедиться в серьезности моих методов и намерений, — добавил Эдвард. — Вы доведете до всех, от моего имени, информацию о том, что если у кого-то есть какие-то грехи — самое время покаяться. Или они закончат как Билл.

Мужчины коротко кивнули и, понимая, что больше не нужны, расселись по своим машинам.

— Знаешь, зря я сразу спросил про комплект, — сказал Эдвард Тревору. — Если бы они думали, что он реален — были бы более усердными. Не всех пугает мой кастет.

— Почему ты вообще мараешь руки? — Спросил Тревор.

— Как только я перестану сам казнить предателей, меня перестанут бояться. Потом перестанут уважать. А потом — я сам окажусь на месте Билла, — ответил Эдвард. — В наших рядах все еще слишком много горячих голов, которые временами воюют против своих же соратников.

— А как же слова о партии? Легальных методах? — Спросил Тревор.

Ответный взгляд Эдварда сказал намного больше, чем можно было передать словами.

— Ты сам то веришь в то, что животное под названием «человек» можно сделать цивилизованным?

Тревор промолчал.

— Тебя подвезти?

— До первой же стоянки такси, — ответил полицейский, дальше — сам.

Ехали они в тишине. Машина минула промзону и выехала в более обитаемый район города. Уже возле самой парковки Тревор заметил знакомую фигуру.

— Что-то не так? &mda

© Geektimes