Размышления о Rust

Всем привет. Не сразу, но я полюбил Rust. И эта любовь привела меня в бескрайние моря лоулевельного кода. О том, что мне удалось найти — под катом.

a88298f775ad11cc0a039695263902f6.jpg

Секретный тип данных

Если вы читали Rust Book, то наверняка помните похожий код-сниппет:

fn unwrap(option: Option) -> T{
    let unwrapped = match option{
        Some(val) => val,
        None => panic!("This cannot be None!")
    };
    return unwrapped;
}

fn main() {
    let unwrapped = unwrap(Some(0));
}

Проверить

Конечно, здесь нет ничего необычного. Возвращаем значение внутри Option, если оно есть, либо вызываем завершение процесса с помощью макроса panic!. Но задумывались ли вы, почему этот код компилируется? Как компилятор понимает, что функция, возвращающая T, может вернуть… это?

На самом деле, всё очень просто — макрос panic возвращает тип данных »!». Документация

Тип данных »!» просит выйти из текущего блока кода. Как это использовать? Сами разработчики языка предлагают такой вариант:

#![feature(never_type)]
use std::convert::TryInto;

#[derive(Debug)]
enum ConnectionError{
    BrokenPipe,
    BadId,
    Other
}

struct Client;
struct Request;
struct Response;

impl Request{
    pub fn build_response(&self) -> Response{
        Response
    }
}

fn get_request(id: i32) -> Result<(Client, Request), ConnectionError>{
    match id % 2 == 0{
        true => {
            Ok((Client, Request))
        },
        false => {
            Err(ConnectionError::BadId)
        }
    }
}

fn init_server() -> Result{
    loop {
        let (client, request) = get_request(5i32)?;
        let resp = request.build_response();
    };
}

fn main() {
    let x: ! = init_server().unwrap();
}

Проверить

Однако, эта конструкция, работающая только в nightly билдах, спокойно превращается в обычный код заменой »!» на пустой тип данных »()»:

fn init_server() -> Result<(), ConnectionError>{
    loop {
        let (client, request) = get_request(5i32)?;
        let resp = request.build_response();
    };
}

fn main() {
    let x = init_server().unwrap();
}

В чём же разница? Всё очень просто, в первом примере мы не сможем полностью выполнить код:

fn main() {
    match init_server(){
        Ok(v) => { println!("unreachable? {:?}", v); },
        Err(_) => {}
    }; 
}

Компилятор любезно сообщит, что ветка Ok (v) — недостижима. Разумеется, это не помешает ему запустить программу, однако мне хотелось бы обозначить такую интересную особенность. Понятно, что она была бы недостижима и во втором примере, однако если его скомпилировать, то сообщения о недостижимом коде не будет.

Почему так происходит? Потому что то, что примет значение v в данном сниппете буквально означает «выход».»!» возвращается, когда вы пишете break, continue или std::process::exit.

И, внимание, вопрос. Зачем нужна #![feature(never_type)]? С тех пор, как я узнал об этом типе данных, я думал, где его можно применить. И такого места, кажется, нет. Во всех случаях вы будете использовать panic, expect, todo или unimplemented. К чему нужен »!»?

Странные интерфейсы

Сразу скажу, что этот вопрос скорее дискуссионный. Здесь я не буду рассказывать о малоизвестной вещи, речь пойдет о странно реализованном полиморфизме.

В Rust есть такой интерфейс (трейт — скорее абстрактный класс, но лично мне удобнее называть его интерфейсом) Fn. И вроде бы с ним всё просто — все функции и лямбда-выражения («closures» или «замыкания», если угодно), принимающие иммутабельные входные значения, его реализуют. В чём тут подвох?

Дело в том, что, как мы знаем, нельзя создать переменную типа данных impl Trait. Но проблема в том, что такой тип данных можно вернуть из функции, и это вызывает вопросы…

use std::any::type_name;
fn type_of(x: T) -> &'static str {
    type_name::()
}

fn callback() -> impl Fn(f32) -> f32{
    |a| {
      a*2.  
    }
}

fn main() {
    let x = callback();
    println!("{}", type_of(x));
}

Вывод будет такой: playground::callback::{{closure}} . И вот, казалось бы, переменная х имеет тип данных impl Fn(f32) -> f32, вот только если мы об этом явно напишем, то код не скомпилируется. Как мы знаем, чтобы хранить trait object, нужно использовать ключевое слово dyn. Но вот незадача — компилятор не знает, сколько памяти будет занимать этот trait object, поэтому необходимо такие вещи класть в кучу с помощью Box:

fn main() {
    let x: Box f32> = Box::new(callback());
    println!("{}", type_of(x));
}

Но тогда и вывод поменяется:

alloc::boxed::Box<dyn core::ops::function::Fn<(f32,)>+Output = f32>

Я это понимаю так: компилятор знает, что это за имплементация, поэтому может рассчитать количество необходимой памяти.

Однако мне до сих пор не даёт покоя мысль, что такой код работает:

use tokio; // 1.0.2
use tokio::task::JoinError;
use futures::prelude::*; // 0.3.12

async fn job1(){}

async fn job2(){
	for i in 0..5{}
}

async fn job() -> Vec>>{
    vec![
    tokio::spawn(async move{
        job1().await;
    }),
    tokio::spawn(async move{
        job2().await;
    })]
}

#[tokio::main]
async fn main() {
    let mut v = job();
}

С точки зрения логики компилятора, тут нет проблемы — tokio::spawn создаёт структуруtokio::task::JoinHandle. Да, JoinHandle — это одна и та же структура, она принимает футуру, которая создаётся блоком async{}, однако почему таски, содержащие разные async-блоки, интерпретируются компилятором как одна и та же реализация? Почему код

let v = vec![
        Box::new(async{}),
        Box::new(async{
            let cb = |x| x*2.;
            let val = cb(1f32);
        })
    ];

не выполнится, а тот, что выше, выполнится? Ведь мы передаём разные реализации футур. Поделитесь в комментариях, если у вас есть мысли по этому поводу. Я честно с умным видом полчаса изучал исходники, но так и не понял.

Заключение

Rust, каким бы хорошим ни был, порой заставляет крепко задуматься. Почему retain не меняет capacity? Почему функциональные исчисления сделали ленивыми? Почему cargo создаёт странные папки с хеш-суммами на каждый случай жизни, вместо того, чтобы собрать одни и те же библиотеки один раз (хотя, справедливости ради, это не проблема самого языка)? Как бы то ни было, если писать на плюсах — это стрелять себе в ногу, то писать на расте — это пытаться стрелять себе в ногу (и не дай бог в проекте вы используете ffi, тогда попытки могут оказаться вполне успешными).

Цель этой статьи — попытаться углубиться внутрь языка, понять, как он работает изнутри, ведь, как известно, любить можно только того, кого понимаешь.

© Habrahabr.ru