Перекресток. Главы 17 и 18
Оглавление:
0×0010
Илья получал отчеты аналитического отдела компании после отбора из тысяч игровых примеров наиболее классических, где игра достигала тех задач, которые «Перекресток» считал своей целью.
Отчеты, даже после очень тщательного отбора, представляли из себя значительный объем информации, и Коэн просматривал внимательно только часть из них, остальное прочитывал по диагонали. В этот раз его зацепило название города Рубцовск, из которого пришло согласие от одного молодого человека принять участие в игре. В этом небольшом сибирском городке довелось служить отцу Коэна после окончания военного училища.
Ниже в графе «Примечание» Илья прочитал:
Использованные материалы:
1) Запись игры в 3D;
2) Дневник Артема (легально! с разрешения владельца, отредактировано в форме изложения от третьего лица).
Артем Тетерин, 26 лет. Окончил Петербургский университет, отделение программирования. Работает в городе Рубцовске, Алтайский край, на тракторном заводе. Программист в отделе проектирования.
Артем родился в Барнауле, там закончил лицей, в котором его отец и мать преподавали математику и литературу. Он рос застенчивым, скромным парнем. Интеллигентность родителей наложила на него отпечаток некоторой чрезмерности в проявлении чувства такта. И это зачастую становилось для Артема препятствием для участия в тусовке, которая была центром общения в школе.
Звали его обычно Темой, а если ребятам его сдержанность в некоторых случаях казалась чистоплюйством, то звучало основанное на фамилии ироничное — «тетеря».
В университете он занял приблизительно ту же нишу в студенческой иерархии. Умный симпатичный парень, но несколько «не в теме». Если его представляли друзьям, то непременно подчеркивали: «Он у нас с Урала». Тема поправлял: «С Алтая». Представляющие бросали пренебрежительно: «Да какая разница?».
Девушка, с которой у него на третьем курсе сложились близкие отношения, как-то сказала ему: «Ты очень хороший мальчик, но в тебе чего-то не хватает, перца, жесткости. Нахами кому-нибудь, когда тебя «тетерей» обзовут, пошли на…, дай по морде, в конце концов!».
Артем не был каким-то слабаком — он занимался гимнастикой и даже имел разряд, достигая на брусьях и на перекладине значительных успехов. Но агрессия была ему отвратительна. Никого бить и никому хамить по совету подружки он не стал, и они тихо расстались
Университет Артем закончил с красным дипломом и получил несколько серьезных предложений работы в Петербурге и Москве. Но он вернулся домой. Ему захотелось спокойной неспешной жизни среди привычного ландшафта, лишенного накала стремительной столичной гонки за призами: карьерой, деньгами, славой.
В Барнауле он тоже не остался. В Рубцовске китайцы купили развалины когда-то ведущего в СССР завода, производившего гусеничные трактора. За два года они построили ультрасовременное предприятие, которое выпускало мини-трактора широкого назначения, колесные трактора третьей категории среднего класса и очень мощные, тяжелые гусеничные четвертого класса. Тетерин быстро освоился в своем отделе. Его зарплата к концу второго года достигла трех тысяч долларов. Китайцы платили в валюте.
Артем, если бы его спросили, доволен ли он своей жизнью, ответил бы, что вполне. Он поселился в «сад-городе» (так называли местные жители район частной малоэтажной застройки на южной окраине города) в деревянном доме у пожилой хозяйки, Алевтины Сергеевны Снегиревой, добродушной толстушки, словоохотливой и заботливой женщины. За постой брала, как сама говорила, по-божески, и Артема созданный Алевтиной уют совершенно устраивал. Ему не надо было беспокоиться о еде, о каких-то хозяйственных проблемах: в ее доме было удобно и тепло. Он купил китайскую машину, трехлетнюю двухдверную «Chery», за сущие копейки и добирался до работы за двадцать минут. Но когда на его счету собралось двадцать восемь тысяч долларов, Артем стал задумываться о том, что неплохо бы все-таки купить собственное жилье. В городе, кроме тракторного завода, китайцы построили еще два предприятия по производству сельскохозяйственной техники. Стала развиваться городская инфраструктура. Многоэтажки вырастали как грибы, и однокомнатная квартира в бюджетных сериях была Тетерину вполне по карману, а с небольшим кредитом и на двухкомнатную можно было решиться.
Все шло своим чередом, пока однажды в тихий уют Артемова благополучия не ворвалось чудесное создание.
«Людочка! Солнышко, деточка, красавица! Ай, ты какая стала! Ай, все мужики в штабеля повалятся! Ай, дай же я тебя расцелую!» — такой каскад восторженных причитаний катился из прихожей Алевтининого домовладения в столовую, где за круглым обеденным столом обычно располагался со своим компьютером жилец, Артем Тетерин. Спальня была тесной, а в зале обычно никого не было, и Артему было удобно по вечерам за этим круглым столом заниматься своими делами. Телевизор Алевтина держала в своей комнате, и они друг другу не мешали.
Тема, приходя с работы, переодевался в домашнее: бежевую фланелевую майку с молнией и мягкие хлопчатобумажные брюки, поэтому к приему гостей совершенно не был готов. Но скрыться у себя не успел. Карие глаза под прямой челкой густых черных волос, черный свитер, плотно облегающий стройный стан, короткая юбка-колокол переливающегося золотистого шелка и пара тех самых ножек в черных чулках, от которых, по Алевтининому предположению, должны были складываться штабеля несчастных мужиков. Девушка, освобождаясь из подушечных объятий своей пышнотелой родственницы, все свое внимание обратила на незнакомый предмет в, видимо, хорошо знакомом ей доме. Она рассматривала Артема в упор, положив свои ладони на спинку ближайшего к нему стула и удобно уравновесив свою позицию тем, что оперлась коленкой о его сидение.
Она протянула руку Артему, знакомясь таким образом, и ему пришлось, вскочив со своего стула, сделать шаг ей навстречу. Он сжал ее теплую мягкую ладошку и произнес, тут же прокляв себя: «Тема». И сразу же, набрав в голос крепости, поправился: «Артем». Пока она произносила свое: «Очень приятно, Людмила!», он следил за ее губами — они двигались, словно в замедленной съемке, две обворожительные губки, созданные для поцелуя. Немного успокоили его разгоряченное воображение несколько трогательных веснушек возле аккуратного носика на прозрачной чистой коже ее лица. Нужно было сесть, вернувшись к своему стулу, и он, пятясь, нащупал рукой деревянную спинку, сел, опасливо примериваясь и вновь проклиная себя, Тему, «тетерю».
Девушка, напротив, не совершила ни одного неловкого движения. Она стремительно обогнула стол, заглянула в экран его компьютера, задала несколько вопросов, которых он не мог впоследствии вспомнить. Тема отвечал невпопад и, ловя ее насмешливые взгляды, все порывался скрыться у себя в спальне. Ему казалось, что у него горит лицо и что всем видно, как оно покраснело. Девушка что-то говорила, смеялась, перекликаясь с Алевтиной. Он понял из доносящихся до него звуков, из туманного облака, расположившегося от него всего в полутора метрах, что Алевтина — ее тетка, и что Люда с отцом приехали в Рубцовск по службе, что ее отец то ли военный, то ли полицейский, и что она, эта девушка, будет к своей тетке заглядывать по выходным. Вдруг в какой-то момент та, которую зовут Людмилой, исчезла из окружавшего Артема пространства. Остался только аромат свежести, исходивший от чудесного создания, и французских духов, эту свежесть оттенявших.
— Сынок, ты, часом, не заболел? — забеспокоилась Алевтина.
— Я в порядке. День был тяжелый, устал. Наверное, спать пойду.
— Какой такой тяжелый? День короткий, пятница сегодня, ты с пяти часов дома!
Алевтина сверлила постояльца взглядом своих проницательных глаз:
— Эй, парень, да ты, часом, не от племяшки моей с лица сошел? — она понимающе ему подмигнула. — Точно, Людка тебя в темечко торкнула.
Артем вскочил:
— Да что вы, в самом деле, себе вообразили, уважаемая Алевтина Сергеевна?!
Но та продолжила:
— Людке только девятнадцать в этом году исполнилось. Умная девка, и расцвела, настоящей красавицей стала! Я ей, кстати, сказала, что по нашему сад-городу с такими ногами шастать без охраны значит нарваться на такое… Затащут вмиг наши шкодники, и пикнуть не успеешь! Правда, в этот раз ее привез шофер батькин, а батька у нее командир нацгвардии, высокий чин. Матери нет, сбежала, стерва, давно, так он Людочке и за маму, и за папу, и не женится никак.
Все это Алевтина выложила Темке за то короткое время, в которое он так и не присел. Так что она уж сама его усадила, заставила выпить чаю с шанежкой, сама с ним почаевничала и договорила про свою родню, которую занесло в Рубцовск из Новосибирска:
— …на повышение приехал Володя, отец Люды, подполковник, ему только сорок стукнуло, видать, еще подымется служака. С детства, помню, все в войну играл, он местный, по гарнизонам помотался и вишь — на родину закинуло. А Люда в академию в Новосибирске поступила, тоже милиционеркой хочет быть, нет, теперь ведь не милиционеркой называться будет, а полицайкой. Не, не, — Алевтина замахала на себя руками, — как-то некрасиво звучит «полицайка»! Она все пыталась вытянуть на разговор застывшего с чайным блюдцем в руках Артема. Он наконец улыбнулся: «Полицейской». Он представил Люду в форме, нет, лучше об этом не думать, на такую хоть мешок надень, глазами сверкнет — и все.
«Я что, влюбился? — он укладывался на алевтинину пуховую перину и пытался объяснить себе, что такого с ним могло случиться в эти несколько минут общения с незнакомой девушкой. — Не для меня, Темы, такое создание! Какой-нибудь генерал или олигарх — кто угодно, но не я, — к такой приблизиться сумеет».
Одно ему было понятно: его покою пришел конец, и он своим программистским рассудком понял: если он себя чем-то таким острым, таким, от чего не оторвешься, не займет, будет очень плохо, просто невозможно жить. Он улегся в кровать с ноутбуком, уже несколько успокоившись. У него появилась цель. Это состояние поставленной задачи всегда стабилизировало его сознание, и Артем бросился в бесконечные волны интернета.
Страничка «Перекресток» остановила его мелькнувшим в промо-ролике игры лицом девушки, показавшейся ему похожей на Людмилу. Впрочем, он теперь все время будет вздрагивать от кажущейся знакомой челки, или изгиба женской ножки, или веснушек на тонком лице — вдруг это она.
Артем вернулся к началу страницы игры «Перекресток». Внимательно прочитал аннотацию и замер стрелкой курсора на красной клавише, приглашавшей в эту игру войти. Он нажал на «Enter» и зашел в библиотеку.
После того, как Тема заполнил предложенную блондинкой анкету, появилась графа выбор стороны:
1) Вы совершаете преступление.
2) Вы расследуете преступление.
Артем вошел в категорию расследования. Программа предложила выбрать классификацию преступления, и он нажал на зловещую клавишу «УБИЙСТВО». В перечне мотиваций этого вида преступления в длинном списке под заголовком «Убить» шел длинный столбик вероятных мотивов:
— опасный свидетель,
— конкурент,
— кровная месть,
— скрыть другое преступление,
…
Его остановила строка:
— убить стерву.
Он пробежал по списку, уходящему к нижнему краю страницы, и вернулся к этой заворожившей его строчке «убить стерву».
Поколебавшись еще несколько мгновений, он вновь нажал на клавишу «Enter».
Программа просила подождать. Артем смотрел на замерший экран, испытывая странное чувство волнения, даже страха перед показавшейся в чем-то опасной затеей. Как-то мрачно все это звучало: «убийство»… Никогда с подобным сталкиваться ему не приходилось. Он программист, он перепробовал сотни игровых сюжетов. Это поощрялось в университете, и на какое-то время у Артема даже появилась вполне выраженная зависимость от всех этих «стрелялок», «монополий» и «стратегий». Последние его увлекли сильнее всего. Стратегии военных операций, управление подразделениями, целыми армиями… Но все это закончилось после того, как он влился в коллектив своих коллег и столкнулся с огромным объемом работы в проектировании конструкций реальных технических изделий, и это оказалось интереснее любой игры.
Артем вздрогнул, когда прозвучала трель или барабанная дробь — он не успел разобраться в этих звуках, — и затем с легким звоном на белой странице проявилась надпись: «Вызов принят». Затем появилась книга, и одна за другой перевернулись несколько страниц.
Молодой человек в черном костюме смотрел на Тему серьезными китайскими глазами.
Джен Чэнь, 24 года, Гонконг. Адрес электронной почты и разрешенный статус входа в его коммуникативные сети сроком на 30 дней, начиная с момента публикации.
30 дней, четыре недели. Это ведь несколько выходных и вечера, ну и возможно, ночи. Тему сдуло с кровати вдруг охватившим его азартом. Он вернулся в зал, к круглому столу, зажег настольную лампу и нырнул в неизведанное.
Непростым парнем оказался Джен Чэнь. Тема трудился до пяти утра и успел пробежаться по всем доступным открытым информационным источникам, позволившим ему получить некоторое представление о том, кто такой этот его китайский визави. Джен Чэнь — сын Фанг Чэня, владельца одиннадцати многоэтажных отелей в Гонконге, Гуанчжоу и Шанхае, огромной фабрики по производству аксессуаров из пластика и металла. Его империя охватывала множество других сфер деятельности, являясь держателем пакетов акций производственных, банковских, медицинских и сельскохозяйственных структур. В его компании работает более тридцати тысяч сотрудников. Он занимает не последнее место в списке Форбс с состоянием в десять миллиардов долларов. Джен — его единственный сын, и вот такой парень, такая звезда с неограниченными возможностями, желает «убить стерву».
Весь следующий день Артем работал в офисе, думая лишь о том, как скорее добраться до своего ноутбука за круглым столом. Привычные движения его пальцев, порхавших над клавиатурой, не мешали размышлениям о ночном путешествии по материалам начатого расследования. Ему нравилось это слово — «расследование». Воображение, которое, возможно, не находило себе места в его жизни прежде, откуда-то пробило себе путь наружу и расцвело неожиданным прекрасным цветком. Уже сложился неясный, но с каждым часом все более четко выстраивающийся в логическую цепочку план. Сбивало с мысли только одно, пронизывающее сознание, острое и горячее, — взгляд карих глаз из-под челки темных волос. Но постепенно это чувство стало привычным, оно таилось в его душе сладкой болью, и Тема берег его инстиктивно, не зная, как этим незнакомым ему чувством распорядиться.
Итак, план. Алевтина уже накормила его ужином и удалилась в свою комнату.
Экран светился перед Артемом девственной белизной. В верхней его части он вывел слово «ПЛАН» и затем продолжил:
— список окружающих Джена людей — близкий круг,
— характеристики людей ближнего круга,
— увлечения Джена,
— женщины Джена,
— конфликты Джена с окружающими его людьми,
— необычное в поведении Джена,
— использовать все инструменты, предложенные игрой.
К концу первой недели Тема почувствовал себя пусть виртуальным, но почти членом миллиардерской семьи.
Джен жил в Гонконге в апартаментах одной из высоток престижного центрального района. Недалеко от него на южном побережье в своем особняке проживала его мать Джи Чэнь. Отец имел несколько резиденций, но основным домом он и все родственники считали виллу в Гуанчжоу. Отец был в разводе с матерью Джена. Его новая избранница — очень красивая девушка по имени Кианг. Кианг была его секретаршей, умная, с прекрасным образованием, став женой, она продолжила активное участие в работе компании. Просто клише всех нуворишей, что в России, что в Китае.
Артем вспомнил, как его отец рассказывал о своей службе еще при советской власти в южном Казахстане. Местные секретари райкомов, директора совхозов, ничем от дореволюционных баев по сути не отличавшиеся, держали в окружении своих домов несколько юрт с женами. Ему, молодому солдату, было удивительно услышать от местных такое объяснение этим юртам: «Видишь, бараны пасутся? Это стадо товарища директора. Вот сто баранов в стадо добавляется — и еще одна юрта появляется. Вот так просто». А в варианте нуворишей — это всегда юная дива на смену постаревшей супруги.
Но после того, как Тема внимательно просмотрел сотни фотографий в инстаграме Кианг, его мнение по поводу отношений этой девушки и ее босса-мужа изменились. Похоже, тут была любовь взаимная и нежная. Объектив весьма объективен. Он бесстрастный свидетель самых сокровенных чувств, пойманных его стеклянным глазом в мимолетной улыбке, в изгибе губ и взмахе ресниц. Эта девушка любила фотографировать и умела поймать момент, нажать на кнопку спуска так, чтобы уловить это сокровенное. Джена на ее фотографиях почти никогда не было, а на тех редких снимках, которые Теме довелось отыскать, никогда не было ее с ним рядом, потому что она фотографировала. Джен смотрел на фотографа, и в этом взгляде для нее не было ничего хорошего.
«Может быть, она и есть стерва? Как-то слишком просто», — думал Артем.
«Другие женщины Джена» — это его мать, и тут сомнений в том, что он был к ней очень привязан, не возникло. Изображение миловидной, еще не старой женщины, скромно улыбавшейся с большого портрета в его кабинете, было тому подтверждением. Две девушки, с которыми он встречался попеременно, веселые красотки, не представляли из себя сколько-нибудь опасных для него коварных созданий. Одна из них, так же как Кианг, была большой любительницей фотографий, которые сослужили Артему немалую службу в создании картины жизни наследника миллиардов. Оставалось не так много времени до конца условленного срока, и Тема решил остановиться на том, что стервой все-таки могла быть молодая жена Фанга Чэня. Он раз за разом просматривал фотографии из ее инстаграма, перечитывал всю доступную информацию в прессе о ее деятельности в компании. С китайским у Артема было не совсем безнадежно. Все это время, работая на предприятии, он посещал организованные управлением бесплатные курсы китайского языка и владел обиходной разговорной речью, мог написать что-то простое и довольно бегло читать — иногда самостоятельно справляясь с простыми газетными текстами, иногда прибегая к словарю. Кианг имела страничку в «Фейсбуке», сумев обойти блокировку брандмауэров правительства, но в большей степени и она, и остальные фигуранты его расследования пользовались «Озоном», имея статус «Желтого бриллианта»1. Никаких подсказок тому, что между Дженом и Кианг существовали отношения, которые могли привести к такой всепоглощающей ненависти, при которой Джен был готов убить свою мачеху, Тема не обнаружил. Впрочем, и отсутствие в информационном пространстве Кианг каких-либо упоминаний о сыне ее мужа тоже можно было считать аномалией. Но отсутствие привязанности и каких-то теплых чувств не могло служить мотивом для такой крайности, как убийство.
Артем вернулся к тем материалам, которые многостранично рассказывали о его виртуальном противнике. И в одном из многочисленных сюжетов «Youku», заменившего в Китае «YouTube», его внимание привлекла странная деталь. Джен со своей подружкой в одном из супермаркетов Гонконга загружали продуктами тележку. Подружка снимала их со штатива для сэлфи, и в корзине в какой-то момент, когда Артем, просматривая съемку, скользнул взглядом по радужной горке покупок, мелькнули два блока сигарет «Pall Mall».
Тема вернулся к этой картинке, остановив просмотр, и задумался. Из всех членов семьи Чэна курила только Кианг и курила именно «Pall Mall». Джен, так же как его девушки и большинство его друзей, не курил. И тут Артема осенило. В загрузках домашнего компьютера Джена несколько раз мелькали страницы книги Стига Ларссона «Девушка с татуировкой дракона». Тема, словно в горячке, используя свои недюжинные хакерские возможности, прошерстил историю банковских расчетов Джена с его двух кредиток, постоянно используемых в бытовых расходах, и обнаружил то, что искал. В интернет-магазине химических реактивов Джен заказал упаковку серы, респиратор и резиновые перчатки. Тема помнил строки романа, где героиня рассуждает о том, каким способом лучше всего расправиться со своим врагом, и один из таких способов — полученный несложным химическим путем сульфат никотина, высокотоксичное вещество, легко проникающее сквозь кожу, — смертельный яд, мучительная необратимая смерть в течение нескольких минут. Капли этого вещества, попади оно в фильтр сигареты жертвы, будет достаточно для его гарантированной гибели.
И тут Тему вдруг охватил страх. Страх прочертил царапающей кожу холодной щеткой мурашек дорожку от затылка к лопаткам, а потом горячим залил лицо.
«Что же получается? — проносилось у него в голове. — Игра — это виртуальное состязание, в котором обычно можно сохраниться, вернуться к ее началу. Но в этой игре таких опций нет. Но ведь и такого, как в этой китайской истории, тоже быть не должно. Ведь этот симпатичный парень вовсе не виртуальное, а вполне реальное убийство задумал и, похоже, не собирается это скрывать!»
Пот от корней волос по горящим щекам стекал ровными ручейками и скатывался за ворот рубашки, в какой-то момент Артем почувствовал, что рубашка промокла насквозь. Он не мог шевельнуться и сидел, уставившись в экран мутным взглядом.
«Я ведь на самом деле никакой не Пиркентон, и Джен это тоже понимает. Тем не менее вся информация без труда досталась мне так, словно он хотел этим своим планом поделиться. Он собирается совершить убийство, не желая уходить от ответственности. А я — это так, каприз, может быть, ему кажется, что таким образом он разделит с незнакомцем ответственность за смерть той, кого он посчитал стервой. Так сильно ненавидит? Нет, — думал Тема, — это не ее Джен ненавидит. Это обида горит в нем, обида за мать и обида на отца. Ее смертью он хочет отца наказать, вот в чем дело».
В комнату вошла Алевтина, и, только глянув на постояльца, засуетилась: «Да ты весь горишь!».
И тут же у Артема за щекой оказался градусник, а на столе чай с малиной. Градусник, к великому Теминому удивлению, показал температуру 38,5. Алевтина настояла на немедленном соблюдении постельного режима и принялась ухаживать с таким напором, что на некоторое время отвлекла его от главной темы. Но тема с удвоенной силой навалилась на бедного следователя сразу же после того, как за Алевтиной закрылась дверь спальни.
«Что я должен сделать в такой ситуации? — Артем мучительно пытался понять, как он должен реагировать на позволенную — он так обозначил итог своего расследования — позволенную ему для ознакомления информацию. — Сообщить в полицию? В какую? В нашу? Нет, конечно. В китайскую? Это и вовсе смешно. Что он скажет китайской полиции? Сын миллиардера купил сигареты не той марки или нет, той самой, которой… в общем, чушь какая-то. Написать Джену? Джен, я раскрыл твой план, ты собираешься варить табак с серой и потом травить свою мачеху. Как, интересно, по-китайски будет звучать «тетеря»?»
Перед глазами Артема проплыли написанные им в тетради на уроках китайского столбики иероглифов, и эти старательно выведенные пером замысловатые знаки почему-то его успокоили.
«Это все не то, нужен другой путь. Я не верю, что этот парень с умным и печальным взглядом, такой обходительный, тактичный человек, готов хладнокровно убить прекрасную женщину, пусть и нарушившую покой его семьи».
Тема вдруг представил, как ужасно может выглядеть подобная сцена: смерть, агония последних минут жизни. И тут в памяти всплыли кадры великого и когда-то потрясшего его фильма «Солярис» Тарковского. На него произвел неизгладимое впечатление эпизод, в котором героиня фильма, Хари, пытаясь убить себя, выпивает сжиженный кислород, но разумный океан планеты возвращает ее мертвое тело к жизни, и этот возврат из смерти, конвульсии оживления, обратный смертельному отравлению процесс так страшно и так притягательно сыграла русская актриса. В ее агонии ужас смешался с эротикой танца смерти прекрасного женского тела. И тут же — отчаяние находившегося подле нее мужчины, страдание любящего ее человека, ее мужа — Кельвина. Тема почувствовал уверенность в своем прозрении: «Вот путь, по которому я достучусь до души моего несчастного партнера!».
Артем впервые отпросился с работы, сославшись на нездоровье, и при этом не обманывал своего руководителя: температура к утру спала, но ведь накануне она действительно была высокой. Тема прильнул к экрану компьютера. Он прочел в инструкциях к игре обо всем, что касалось генерации моделей на основе видео и фото. Это было непросто и, наверное, человек, не имеющий навыков в работе с программным обеспечением, не смог бы выполнить такую работу. Но Артем был одним из сообщества тех, кто придумал эту игру — побратим мыслительного процесса, соратник в методологиях познания, — и поэтому он справился. У него было достаточно материала на героев его превращений. В «Gооgle» и в «Youku» он добыл макеты Фанга и Кианг, и они стали Кельвином и Хари. Артем был восхищен не столько своей работой, сколько тем, как близки оказались образы реальных людей и киногероев. Фанг по своему складу, по характеру, манере двигаться очень близок был к актеру, сыгравшему Кельвина, Донатасу Банионису. А красавица Кианг просто слилась со своей двойняшкой Натальей Бондарчук. Сцена получилась по настоящему жуткой, но Тема смотрел на нее глазами создателя, художника или, если уж совсем цинично, как патологоанатом, деловито протирающий окровавленные инструменты, не забывая при этом прихлебывать кофе из бумажного стаканчика.
Файл с созданным Тетериным фильмом появился на почте Джена Чэня утром последнего дня расследования. А Тема накануне вечером испытал волнения иного рода. В момент, когда он уже закончил свою работу над киношедевром, в комнату вошла Алевтина.
— Тема, тут такое дело…
Только эти пару слов она и успела произнести.
— Меня срочно нужно отвезти домой, — пропела требовательным меццо-сопрано появившаяся на пороге Людмила. Люда обняла свою тетку, кокетливо зажмурившуюся от ласкового объятия племянницы.
— Тема, отец позвонил, сказал, что машина задерживается, а ей на поезд собираться. Отвези нашу попрыгунью, я только шанежек ей в дорогу соберу.
Артем, крепко держась за руль, вел машину так, словно сдавал экзамен на вождение, проходя до мелочей знакомые повороты с чувством, будто это крутые виражи на ралли. Людмила, напротив, была весела и расслаблена. Она видела, в каком напряжении находился ее водитель, и ей это явно доставляло удовольствие.
— А что это вы, Артем, на меня даже не посмотрите? Я вам что, совсем не нравлюсь?
Тема повернул голову с таким чувством, словно голова его принадлежала старому заржавевшему роботу и поворачивалась, как ему казалось, с хрустом давно не смазанных металлических шестеренок. Но в конце концов, она заняла позицию, при которой лицо надменной девчонки оказалось прямо перед ним. Тема встречного взгляда прищуренных серых глаз не выдержал, но, опустив свои, уперся ими прямо в круглые коленки, оставленные короткой юбкой к подробному рассмотрению. Он вернулся к управлению машиной, и ему очень захотелось протереть платком ставшие вдруг мокрыми руки, но это сразу же выдало бы его такое сильное, необъяснимое ему самому волнение, и он, собрав себя в кулак, произнес тоном, который, как ему казалось, звучал легко и непринужденно:
— Вы, Люда, очень красивая!
Девушка развернулась к нему вполоборота и, растягивая слова, глядя на вцепившегося в руль Тему этаким загадочным с поволокой взглядом, произнесла:
— Смотри, не влюбись, а то я ведь прожженная!
Эту фразу впоследствии они сделают своей семейной шуткой.
Артем плохо помнил, как попрощался с девушкой, как неловко пытался успеть обежать машину, чтобы открыть ей дверь, но она, опередив его, уже входя в подъезд своего дома, помахала рукой и отправила воздушный поцелуй. Это был хороший знак: поцелуй пусть и воздушный, но все-таки не просто «до свидания», или еще ужаснее — «прощайте».
А утром его вызвали к начальнику отдела, молодому высокому китайцу Ши Бэйю, и тот, прежде лишь сухо здоровавшийся на планерках и редких встречах в коридорах офисного здания, как-то странно засуетился, сам придвинул Артему стул поближе к столу и, заняв свое кресло, произнес, хитро прищурившись:
— А вы, господин Тетерин, никогда не сообщали руководству о ваших отношениях с нашим основным акционером, господином Фанг Чэнем.
Артем, не успев сообразить, о чем идет речь, увидел перед собой приказ о недельной командировке в Китай.
«Джетом» в Новосибирск и оттуда бизнес-классом в Гонконг. События неслись со скоростью ускоренной съемки. Лимузин в аэропорту, знакомое лицо Джена, компания девушек и парней в его апартаментах, шампанское, какое-то щебетание на совсем незнакомом китайском. Тема стал различать слова, которые, как ему казалось, он уже неплохо знал на третьем году обучения, но диалекты и сленговые выверты вначале казались непреодолимой к пониманию абракадаброй.
Только через несколько часов он остался наедине с Дженом. И тот сразу предстал перед Темой другим, очень серьезным, очень сосредоточенным человеком. Джен объяснил, что у одной из его близких знакомых была вечеринка по поводу ее дня рождения.
— Я не мог начать разговор с тобой, не испортив праздник своим друзьям. Теперь прошу выслушать меня со всем вниманием. Господин Тетерин! Впрочем, давай не будем так официально. Я для тебя Джен, и ты, если не возражаешь, для меня Артем. Если я скажу тебе просто спасибо за то, что ты сделал для меня — и сразу добавлю: для моей семьи, для нашего дела, для моего отца, — это значит не сказать ничего. Этот короткий фильм, тот, что ты мне прислал, перевернул мне душу, я только теперь, только сегодня, пришел в себя, и эта вечеринка с друзьями, наверное, мне помогла. Я посмотрел твой фильм, а потом нашел это большое кино «Солярис». Все вместе это очень впечатляюще. Впрочем, настоящих слов я сейчас найти не смогу, я — математик, финансист, я совсем не гуманитарий. Важны даже не слова, я расскажу, что я сделал после того, как все это посмотрел.
Джен налил в свой стакан виски и предложил Теме, но тот попросил воды.
— Я пошел к отцу, — продолжил Джен, — я все ему рассказал. Мы просидели всю ночь, он тоже посмотрел то, что ты прислал. И знаешь, Артем, мой папа — это очень-очень сильный человек, ты не представляешь. Он махнул рукой и растер лицо так, что покраснели щеки. Он плакал, он так вел себя со мной в тот вечер, как не вел себя никогда, только, может быть, в самом раннем детстве. Мы поедем завтра утром к нему в Гуанчжоу. Он хочет с тобой познакомиться и поговорить. Только мы втроем будем знать обо всем, что произошло, о том, что у меня было на уме, об этой странной игре «Перекресток» и о моем разговоре с отцом.
Фанг Чэнь — красивый мужчина, широкое лицо, крепкие скулы, черные, с редкой проседью, волосы, умные, приветливые глаза под высоким лбом, хорошо сложен, только, в отличие от сына, худощавого, спортивного, налитое тяжелой силой тело отца было значительно убедительнее в своей мощи.
Он встретил гостей на крыльце окруженного парком двухэтажного особняка. Фанг обнял сына и, повернувшись к Артему, поклонился, сложив ладони перед своим лицом. Он зафиксировал поклон на какое-то мгновение, но и это мгновение Артему показалось чрезмерно долгим — уж очень большую пропасть он почувствовал между собой и этим склонившимся перед ним человеком. Он и сам попытался повторить такое же движение в ответ, но Фанг уже приглашал их войти.
Они расположились в комнате для гостей, и Фанг выразил свою благодарность снова, на этот раз словами. Он говорил по-китайски, и Джен, когда видел, что Тема не успевает понять некоторые слова и фразы, переводил ему сказанное на английский. Фанг повторил слова сына о том, что все, что произошло между ними в ходе этой игры, должно остаться тайной. Он был очень впечатлен тем, каким способом Артем решил повлиять на Джена. Это редкий дар — поступить столь необычно, с такой удивительной фантазией и воображением.
— Вы в ходе вашего расследования, наверное, узнали, что наша корпорация имеет серьезные интересы и немалые инвестиции в России. Мы ищем людей, которые могут нам помочь развивать дело, и вы — один из тех, кто подходит на эту роль как нельзя лучше. Вы — высококвалифицированный программист и уже имеете опыт работы на нашем предприятии. Вы — русский, коренной житель этих сибирских мест, с правильным, в нашем понимании, менталитетом и креативным мышлением.
Фанг закурил сигарету и продолжил, несколько расслабив
