Пятьдесят лет на стезе программирования. Часть II. Первые шаги. Учёба в Дзержинке и я еду в Вентспилс-8

imageПервая часть моего повествования заканчивалась поступлением в Военную орденов Ленина, Октябрьской Революции и Суворова академию им. Ф.Э. Дзержинского (сокращённое название ВА им. Ф.Э. Дзержинского, ВАД или просто Дзержинка). Логотип второй части напоминает мне мои первые шаги на пути программиста. Это, прежде всего, годы учёбы в Дзержинке, куда я поступил на второй факультет, на котором готовили специалистов по автоматизированным системам управления ракетными комплексами. На факультете для курсантов было две профилирующие кафедры. Кафедра №23 готовила военных инженеров по эксплуатации вычислительной техники, а кафедра №25 готовила военных инженеров-программистов. Именно с сентября 1971 года в академии начали готовить военных инженеров-программистов из курсантов. Наш курс состоял из пяти отделений, в трёх из которых готовились военные инженеры по эксплуатации вычислительной техники, а в двух отделениях готовились будущие военные инженеры- программисты. Я проходил обучение в отделениях программистов. Почему во множественном числе? Просто обучение я начинал в отделении А, а затем меня перевели в отделение В. Поэтому оба отделения для меня стали родными. Именно эмблема кафедры №25 и находится в центре логотипа статьи. С одной стороны, с эмблемой всё понятно, а с другой стороны, сегодня она требует некоторого пояснения. Символы «к. 25» — ясно, что это кафедра №25. Символы «МО» являются аббревиатурой от словосочетания «Математическое Обеспечение». В те далёкие времена было принято говорить не программное обеспечение ЭВМ, а именно математическое обеспечение ЭВМ. Ну и последнее, символы «МО» располагаются поверх одного из основных носителей (наряду с перфокартами) программ и вообще данных — перфоленты. Сегодня трудно представить, что и программы и исходные данные для них готовились не в файлах на каком-нибудь носителе (диски, флешки и т.д.), а готовились на бумажном носителе, будь то перфолента или перфокарта:

hmy72hmdo6ykiz_gqxqikojq6ro.jpeg

Как перфокарта, так и перфолента в момент моего поступления в академию были для меня тайной за семью печатями.
Теперь дальше. После окончания академии я попал служить в 649 отдельный пункт разведки радиоизлучений космического пространства (подразделение ГРУ ГШ ВС СССР), он же в/ч 51429, он же объект «Звездочка», он же «Вентспилс-8» (смотри правую часть эмблемы статьи). Да как его ещё только не называли. Вот о том кто и как нас учил в академии и как я попал в Вентспилс-8 и пойдет рассказ ниже.
Но, на один миг, вернёмся к первой части моего рассказа, а именно к 50-летию окончания КзСВУ. Уже после опубликования моей статьи, в Казани 17–18 июля 2021 года состоялась встреча нас, выпускников 1971 года (на фотографии XXIII выпуск КзСВУ образца 2021 года, я в первом ряду справа):

bl7bgffbqoa-taz9lilanp1bq1c.jpeg

Более того мне довелось выступить там и встретиться с нашими педагогами, в частности, с Эльмирой Гарифовной Яхиной, которая преподавала у нас географию и астрономию:

fytftwbh6ocgdleo8l5_yrhz-k8.jpeg

Забегая вперёд, хочу сказать, что к моменту моего поступления одним из ведущих педагогов и ученых академии был золотой выпускник КзСВУ 1952 года, которое закончил и я, Виктор Борисович Балакин, полковник, доктор наук, профессор, Заслуженный деятель науки и техники:

u_s2vjtmwnhzltet0zeczm7m9j8.jpeg

В период моего обучения он стал начальником кафедры математики, при этом он был и оставался не только математиком, но и фанатом программирования.
После публикации первой части мне пришло много писем по электронной почте, особенно от однокашников по академии, в которых говорилось, что не отражено то или иное событие. В связи с этим я хочу ещё раз подчеркнуть, что это не воспоминания как я или мы учились и жили. Эти публикации, прежде всего, о тех, кто нас, меня учили, чему и как учили, чтобы в итоге я мог сказать:- «Я Программист». Главными действующими лицами являются наши учителя. Для меня это коллектив кафедры №25 Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского. К великому моему сожалению я нигде не смог найти никаких упоминаний о таком могучем коллективе, готовящем программистов, как кафедра №25 академии. Наши учителя готовили программистов из того, что им дали. А что им дали тоже хоть не много, но будет раскрыто.
Надо сказать, что набор курсантов в Военную академию имени Ф.Э. Дзержинского в 1971 году был уже третьим набором курсантов. Первый набор курсантов состоялся в 1969 году. Этому событию посвящена прекрасная книга «Спецнабор: Воспоминания курсантов-баллистиков первого выпуска Военной Академии имени Ф.Э. Дзержинского», написанная выпускниками первого набора. И хотя это были курсанты, которые учились на баллистиков, их быт и учеба мало чем отличались от нашего жизнеуклада в академии. Мы жили в одной и той же казарме (на фотографии казарма в центре):

btzwff4xdhhp6sxiv7cam4jmjty.jpeg

Казарма наша находилась прямо напротив Кремля на набережной Мориса Тереза (теперь это Софийская набережная):

m9dy-bse62x5xsp88pjsbvmjiya.jpeg

Правда, второй семестр на третьем курсе нам пришлось пожить в новой казарме на территории самой академии. После 1973 года казармы у академии на набережной Мориса Тереза не стало. Эту казарму мы еще вспомним.
С двумя выпускниками спецнабора Стасом Захаровым и Вячеславом Абросимовым мне посчастливилось встретиться в 4 ЦНИИ МО СССР, куда я попаду в конце 1982 года после защиты диссертации всё в той же Дзержинке. Со Стасом Захаровым, который закончил всё тоже КзСВУ, но только в 1969 году, мы вскользь пересекались на ВЦ, а вот с Вячеславом Абросимовым мы пересекались достаточно часто. Мне довелось работать с ним в рамках одной тематики по программе АнтиСОИ («звёздные войны») и часто наши пути пересекались на различных совещаниях. Именно Вячеслав Абросимов вместе с Леонидом Говоровым, внуком прославленных маршалов Говорова и Неделина, был инициатором написания книги воспоминаний «Спецнабор»:

15pzgfj2j8jl_io-1fjduvai6zg.jpeg

Наш набор тоже можно считать спецнабором, так как мы были первыми, кто прошёл полный курс обучения по специальности «военный инженер-программист». Почему полный? А потому, что в сентябре 1971 года началась подготовка инженеров-программистов из курсантов сразу на трех курсах. Второй и третий курсы были укомплектованы курсантами, обучавшимися до этого по учебным планам механиков и электриков. Это не значит, что до этого времени в академии не преподавали программирование. Подготовка специалистов по ЭВМ и программированию в академии велась с 1956 года. С 1963 года слушатели всех факультетов и специальностей приступили к обязательному изучению на первом курсе дисциплины по программированию на ЭВМ. История появления ЭВМ в академии и её учебном процессе хорошо описана здесь.
Что касается программирования, то, я думаю, это было обучение прикладному программированию. Изучались те или иные языки программирования и их применение для решения прикладных задач. Из нас же уже готовили IT-специалистов, как сегодня принято говорить, широкого профиля со знанием теории построения операционных систем, систем программирования, информационно-поисковых систем и т.д. и т.п,
Историю ЭВМ и программирования в Дзержинке полно отражает фотография стенда, которую нашёл в архиве своего отца Цальпа Виктора Даниловича старшего преподавателя кафедры №25 и одного из моих учителей, мой однокашник Евгений Цальп:

_0t_tbhx4oujxb72vlyvf_xtixc.jpeg

К сожалению, качество фотографии такое, какое есть. И отдельная статья может быть посвящена её расшифровке. Если немного потрудиться над фотографией с помощью редактора gimp, то в правом верхнем углу можно прочитать фактически те цели, которые ставили перед собой наши учителя, чем они руководствовались, обучая нас программированию:

Программист должен обладать способностью первоклассного математика к абстракции и логическому мышлению в сочетании с эдисоновским талантом сооружать все, что угодно, из нуля и единиц. Он должен сочетать аккуратность бухгалтера с проницательностью разведчика, фантазию автора детективных романов с трезвой практичностью экономиста.


Эти слова, которые на фотографии названы мировым стандартом на программиста, принадлежат выдающемуся советскому учёному, одному из пионеров теоретического и системного программирования академику Андрей Петровичу Ершову (статья «О человеческом и эстетическом факторах в программировании», 1972), но они полностью отражают тот дух, который царил на кафедре №25 академии:

w5xl3vradh2hob1lezvmrijioha.jpeg

Я считаю, что расцвет программирования в академии пришёлся на годы существования кафедры №25 (1970–1991 г.г.). Профессорско-преподавательский состав этой кафедры, в чём я искренне уверен, знали все программисты Советского Союза, все инженеры и аспиранты, все те кто имел дело с ЭВМ и программированием, и не потому, что они преподавали в Дзержинке, а потому, что их книги, издаваемые во всесоюзных издательствах, отражали самые последние веяния в области программирования и не залеживались на прилавках.
После окончания академии наши пути с Женей Цальп разошлись. Но спустя годы наши дорожки вновь пересеклись — Женя стал моим заместителем:

fxg4wjstsq5tqi3hp8qlg9zugim.jpeg

Это произойдёт после защиты мною диссертации в академии и моего прихода в 4 ЦНИИ МО, где я стану начальником отдела, который мне доверят создать для автоматизации научных исследований в институте, но об этом позже.
Цальп Виктор Данилович (дата рождения 23 декабря 1925 года) являлся участником Великой Отечественной Войны, был награжден медалью «За боевые заслуги» и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». После увольнения из армии Цальп В.Д. был доцентом в Московском автодорожном институте.
Женя Цальп после увольнения из рядов вооруженных сил работал в департаменте информационных технологий г. Москвы и мы встречались на различных ИТ-форумах (слева Евгений, справа я):

dt5ljte0h_grxkkkzwcudkh0dkg.jpeg

В интернете я нашёл воспоминания и о последнем курсантском наборе в 1976 году, году, когда я закончил академию и стал военным-инженером программистом. Высшее военно-специальное образование (а именно к нему относится специальность военного инженера-программиста) в академии после этого стало «теплиться» лишь в основном за счёт обучения бывших авиационных техников, да ещё и под гнётом директивных указаний (Учебно-методическое пособие «ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ имени Ф.Э. Дзержинского 170 лет (1820–1990)», под общей редакцией генерал-полковника Плотникова Ю.И., стр. 122).
Но, к сожалению, и там и там нет ничего о кафедре №25. Более того в год 200-летия академии вышел двухтомник об истории академии «ДВА СТОЛЕТИЯ В СТРОЮ. Военно-исторический труд к 200-летию в прошлом артиллерийской, ныне ракетной орденов Ленина, Октябрьской Революции и Суворова академии имени Петра Великого. В двух томах. Москва. «Перо». 2018». Но и в нём есть только упоминание о факте и времени создания кафедры (стр. 749) и не более того:

Кафедра №25 «Программного и информационного обеспечения автоматизированных систем управления ракетного вооружения», создана 8.8.1970


Итак, приступаем к нашему повествованию. Для начала я предлагаю заглянуть в музей академии, в тот музей, который был в ней до переезда из Китай-города, чтобы почувствовать дух академии:

7b0t8beiyw-kxlyld5xmunq3cz0.jpeg

И вот еще одна прогулка по музею академии.

I. Учёба в Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского


После зачисления в академию нас направили в учебный центр академии в Балабаново для прохождения курса молодого бойца (я стою слева второй):

pyhev3x0vkwkx29yg0enchpltec.jpeg

Основная масса поступивших в академию были выпускниками школ. А в школе тогда учились только 10 лет. Я же в КзСВУ окончил 11 классов, т.е. был на один год старше и военную подготовку уже прошёл. Поэтому никаких проблем с курсом молодого бойца у меня не было в отличие от многих выпускников школ. По окончанию курса молодого бойца состоялось принятие присяги, на которое приехали и некоторые родственники отдельных курсантов (на фотографии Эдик Галлимзянов и Юра Кашин перед присягой):

vq572l5zbjfxki87cc-fcz_xoe8.jpeg

После принятия присяги мы перебрались в казарму на Мориса Тереза и 1 сентября 1971 года приступили к занятиям в академии. И тут выяснилось, что та подготовка, которую я получил за три года учёбы в суворовском училище, с лихвой покрывала то, что нам давали на первом, а то и на втором курсах академии. Посудите сами, иностранный язык — у меня удостоверение переводчика с французского языка, автомобильная подготовка — у меня уже есть водительское удостоверение, а что уж говорить про военную подготовку (уставы, строевая, огневая). Что касается математики, физика, химии, то трехлетняя подготовка в СВУ подразумевала подготовку к учёбе в высшем военном училище сразу со второго курса. Поэтому у меня образовалось достаточно много свободного времени, с ним надо было что-то делать.
Но уже после первых занятий по иностранному языку у меня появились ученики, в первую очередь им стал Боря Попов (на фотографии выше он стоит рядом со мной по левую руку), который в ответ подтягивал меня в баскетболе. Они с Сашей Карповым (самый высокий на той же фотографии) составляли костяк сборной факультета и академии, а сам Саша входил в юношескую сборную Советского Союза. И в академию он приехал с чемпионата Европы, где наша сборная завоевала третье место. По вечерам в казарме в комнате, отведённой для спортивных занятий, я показывал, как правильно делать подъём переворотом, склёпку, работу на брусьях своим новым товарищам Славе Князеву, Славе Пруднику, другим однокурсникам, а Коля Гудим, который имел первый разряд по боксу и периодически давал мне поносить значок перворазрядника, учил нас правильно боксировать.
Как это часто бывает в большом мужском коллективе, когда по вечерам на самоподготовке или в казарме надо себя чем-то занять, появились карты, а вместе с ними игра «по-маленькому» в очко, буру, покер и т.п. А это затягивает. К этому времени я уже подружился с Юрой Трофименковым (на фотографии я слева по гражданке, а Юра в форме, в отпуске в Чебоксарах после первого курса):

uqepkwqavxxlxrxsppeedtrcf90.jpeg

Юра выделялся тем, что отучился два курса в авиационном институте, и год прослужил в армии. Он был старше даже меня. И в части учебы на первом курсе мы были с ним на одних позициях. И вот Юра Трофименков смотрел, смотрел на этот карточный шабаш и однажды сказал:

Если уж хотите играть в карты, так играть надо в преферанс.

Все так и замерли, никто не знал, что это за «зверь»:

oriyj6uike49jovlqpezkwiseoy.jpeg

И Юра прочитал нам лекцию о преферансе, о том, что это интеллигентная игра, основанная на математике, о том, кто из великих людей играл в неё. И он убедил нас, что очко и т.п. не достойно нормальных людей. И образовался кружок преферансистов. Если я не ошибаюсь, то в него вошли Юра Трофименков (преподаватель), я, Юра Кашин, Серёжа Нестеров, Саша Монахов, Слава Прудник, Игорь Татаринов, Саша Титов и другие. Время шло, и вот настал момент, когда Учитель сказал, что для закрепления мастерства надо играть на интерес. С тех пор мы стали играть по копеечке за вист (редко по три) в «ленинградку», хотя бывало играли и в «сочинку», и в «гусарика» и даже в «классику». Вообще, по моему мнению, хороший программист должен уметь играть в преферанс. Позже выяснилось, что и наш курсовой офицер Юрий Михайлович Кузнецов тоже не без греха и тоже пишет «пулю» — играет в преферанс. Спустя много лет мы расписали пулю втроём: Юра Трофименков, я и наш любимый и уважаемый курсовой офицер Юрий Михайлович Кузнецов. Это было, когда я уже был начальником отдела в 4ЦНИИ МО СССР, у меня дома, куда я их пригласил отметить присвоение мне очередного воинского звания — звания подполковника. Было это в далёком 1988 году. Преферанс мы еще вспомним. Так мы освоили в академии первый предмет.
Как и в любом учебном заведении, при поступлении интересовались и спортивными успехами (помните, как это было в суворовском училище?). Когда узнали мои результаты в беге на 100 и 200 метров, то предложили продолжить тренировки. Я с радостью согласился. Меня включили в список, который лежал у дежурного по казарме, и включенным в него разрешалось выходить на спортивные пробежки. Но самое удивительное, что зимой мне выдали абонемент на посещение в утренние часы бассейна «Москва». Это было маленькое чудо. С этого момента мои тренировки состояли либо из бега до кондитерской фабрики «Красный Октябрь» (на фотографии маршрут обозначен синий линией) либо до бассейна «Москва» (на фотографии маршрут обозначен красной линией) и принятия в нем водных процедур:

zb2oewy6k-y1wyyfuvrhgnuqevo.jpeg

Зимой это неописуемое наслаждение. Жалко, но сегодня бассейна нет, на его месте стоит Храм Христа Спасителя. Я не добился больших спортивных результатов, но на стадионе ЦСКА выступал.
Если присмотреться к фотографии с бассейном «Москва», то можно заметить, что мой синий маршрут пролегал по Берсеневской набережной мимо знаменитого дома на набережной (вспомните повесть Юрия Трифонова «Дом на набережной»), а значит мимо Театра эстрады. Однажды мне посчастливилось достать билет на концерт Софии Ротару, который проходил в театре эстрады (1972 или 1973 год). На этом концерте меня поразила не только сама певица, но и то, как её приветствовали зрители. Один из них упал с балкона, а другой после исполнения очередной песни бросил к её ногам на сцене шубу и поставил две бутылки шампанского. После того, как она что-то сказала на ухо поклоннику, он всё забрал и удалился за кулисы. Сегодня я думаю, что это был Алимжан Тохтахунов по кличке Тайванчик. Тогда же мне посчастливилось попасть в Театр на Таганке и посмотреть, стоя на галёрке спектакль »10 дней, которые потрясли мир». Словами выразить ничего не могу. Было просто потрясение.
Пока мы жили в казарме на набережной Мориса Тереза (два с половиной курса), в батарее периодически случались различные происшествия. Я буду вспоминать только самые значимые события. В конце первого семестра в декабре 1971 год по роте (батареи/курсу) пронеслось, что Юра Кашин нашёл крупную сумму денег и отдал ее дежурному по казарме.
События развивались интересно. Из казармы на набережной Мориса Тереза (сегодня это Софийская набережная) в академию и обратно мы ходили строем. Но этот путь при желании можно было проделать и на автобусе №25 (благо в советские времена проезд военнослужащих срочной службы на общественном транспорте был бесплатным). Но для этого надо было иметь освобождение по болезни или договориться со старшиной (у нас им стал Коля Гудим, о нём мы рассказывали в первой части) курса, либо попросить кого-то, чтобы прикрыли при перекличке. И Юра в этот день решил воспользоваться автобусом. Естественно он приехал к казарме раньше, чем мы пришли строем, и решил спрятаться в подворотне, поджидая нас.
Он правильно рассудил, что вне строя мало шансов проскочить в казарму мимо дежурного офицера. Но войдя в подворотню, он на снегу увидел пачку денег:

qqcqblojqe9whlahsiemczahwhk.jpeg

В пачке оказалось 475 советских рублей, сумма по тем временам более чем серьёзная. А дальше рассказ самого Юры:

Рядом вход в нашу казарму (слева от арки), а на втором (или третьем этаже) в этот момент жили заочники-офицеры, приехавшие на зимнюю сессию. Недавно выдавалась жалование. В общем, я подумал, что эти деньги потерял кто-то из офицеров.
Мне было 17 лет. Ничего «умнее» я не придумал, как отдать их дежурному офицеру. Вечером, когда я рассказал друзьям, мне отдельные товарищи объяснили (как сейчас помню, что это были Ю.Бондаренко и А.Титов) какой я ОСЁЛ. И как в воду глядели: курсовой офицер старший лейтенант Юрий Михайлович Кузнецов и начальник курса полковник Григорьев Борис Дмитриевич меня сильно отчитали, так как ФОРМАЛЬНО (и фактически) Я БЫЛ В САМОВОЛКЕ!!! Почему вне строя прибыл в казарму…и т.д. Через полгода на каком-то собрании объявили, что хозяин денег не найден, они пошли в фонд академии. А «друзья» еще раз напомнили, что я дурак


Насчёт «дурака» Юра погорячился и большинство из нас гордились его поступком и примеряли его к себе. Его поступок не прошёл незамеченным. Он первым на курсе получил благодарность от самого начальника академии генерал-полковника Тонких Ф.П. Не все среди нас были такими же бескорыстными, как Юра. Как выяснилось спустя много лет, среди нас были и такие, которые за 30 сребреников были готовы продать и честь и совесть советского офицера, предать друзей. Лично я с этим столкнулся дважды. Первый раз это случилось в 1990 году, а второй раз — в 2011 году. Но не будем о грустном. Об этом я расскажу в последней части моего повествования. А Юра до сих пор является действующим программистом.
Не успели мы вернуться из отпуска после первой зимней сессии, как грянуло новое ЧП, по-своему уникальное. Движущей силой этого происшествия был ефрейтор Коля Заец, он поступил в академию из армии (на фотографии справа):

tf8sepqscp1vzvzsahyk47pfg7k.jpeg

Слева от ефрейтора Коли Зайца на фотографии стоит младший сержант Саша Прокопенко, он также поступил в академию из армии.
В происшествии участвовали также курсанты Лёша Кузнецов и Саша Ермакович.
Вот как рассказывает эту историю главное действующее лицо Лёша Кузнецов:

После зимних каникул началась весенняя сессия. Первая весна первого курса, теплое весеннее солнышко. Во время самоподготовки ефрейтор Заец сказал — хорошо бы выпить. Откликнулись двое — Кузнецов и Ермакович. Скинулись по рублю, перекинули Шурика Ермаковича через забор, и через полчаса по классу ароматно запахло портвейном. Две бутылки Рубина (отличная вещь для покраски забора) прикончили за 10 минут. Кузнецов упал в углу на шинелях и составленных в углу портфелях. Был разбужен кем-то, кому понадобилось что-то из портфеля. Проснувшись, понял, что надо избавиться от всего что выпил и чем закусил, срочно и как можно быстрее. Выбежав в коридор из класса, перепутал направление и побежал в противоположную туалету сторону. Коридоры исторического здания помнят бегство Остапа Бендера от мадам Грицацуевой. Набрав эталонную скорость, Кузнецов пронесся мимо комнаты дежурного по факультету, цокая подкованными сапогами, чем спугнул зачитавшегося дежурного офицера. Дежурка справа, значит туалет сзади, и надо бежать обратно, но в полумраке, в другом конце коридора возле туалета уже маячит фуражка дежурного. Надо спрятаться, вот приоткрытая дверь, уже рвется наружу неудержимый фонтан. Забежал внутрь, оперся руками на что-то мягкое и блеванул во всю мочь. И еще раз, и еще три, короткими быстрыми очередями. А теперь в туалет, умыться холодной водой. Выглянул, дежурного вроде нет. Без сил по стене побрел в туалет и вот уже голова под краном. Из кабинки выходит дежурный, видит распластанного на умывальнике курсанта. — Курсант, Вам плохо? Как зовут? Да Вы пьяны! Вызвал курсового офицера, по совпадению тоже Кузнецова, но старшего лейтенанта. Втроем изумились — курсант Кузнецов облевал весь тамбур при кабинете начальника 2-го факультета (на гражданке это была бы дверь кабинета декана). Дверь в кабинет начальника факультета облевана с высоты немогучего роста курсанта донизу. Расцветка — рубиновая в крапинку. Омерзительно! Экзекуция пьяного отложена до протрезвления, как и предписано уставом. Начальник факультета генерал Столяренко, прибыл с должности начальника полигона в Капьяре, курсовой офицер Кузнецов Юрий Михайлович прибыл из Кемерово, где стерег зеков на зоне. Хана курсанту Леше Кузнецову. Но нет, не расстреляли.
Леша всех заложил, Колю Зайца разжаловали в рядовые, Шуру Ермаковича прописали в нарядах на кухню, а Лешу узнали на старших и младших курсах — вот это он облевал приёмную начальника второго факультета. Сомнительная, но слава.


Дух самоподготовки отражает следующая фотографии, с которой на читателя смотрит курсант Серёжа Карпенко, а справа от него наш главный герой Лёша Кузнецов:

kwce1quskslrohuukaqzyx8crhk.jpeg

«Лёша всех заложил» — громко сказано. Курсовым офицером Ю.М. Кузнецовым было предложено рассказать, всё как было и тогда есть шанс, что никого не отчислят. После «совещания в Филях» «собутыльники» решили сдаться. Ещё интересная деталь: мыл этот тамбур не Леша Кузнецов, а помощник дежурного, курсант 2-го курса. Он и разнес в хорошем смысле этого слова это событие на всю академию. Надо отдать должное этому курсанту, Лёшу он не тронул.
Но самый жуткий случай, который мог закончиться трагедией, произошёл осенью 1973 года именно со мной. К этому времени у многих из нас были клички, например, Кузя, Ганс, Балбес, Заяц, Генерал и т.д. У Юры Трофименков, который научил нас преферансу, была кличка Хозяин за его основательность. У Юры Кашина была кличка «Петруха», уж больно он был похож на одноимённого персонажа из фильма «Белое солнце пустыни», вышедшего на экраны нашей страны в 1970 году.
На клички никто не обижался. Меня звали просто и понятно — Орёл. Орёл сказал, Орёл сделал и т.д. Кстати, у нашего курсового офицера Кузнецова Юрия Михайловича была кличка «Понял»: он все свои распоряжения, приказы, просьбы заканчивал вопрос «Понял?». А старшину курса прапорщика Грачёва Михаил Дмитриевича уважительно величали «Дед».
Ещё одна деталь. Сюжет этого случая развивался строго в соответствии со сценарием вышедшего 1 января 1969 года на экраны мультфильма «Ну, погоди!», сразу же ставшего народным достоянием в полном смысле этого слова:

lmb4au6kpnh_d83bt30oeobvw50.jpeg

Если Волка заменить Володей Орловым, Зайца с ножницами — на курсанта Прудника, не совладавшего с верёвкой, а милицейскую коляску на покатую покрытую кровельным железом крышу входа в подвал, то этот сюжет, развивающийся под мелодию В.Высоцкого «Песня о друге», точно отражает что произошло тогда.
Итак, однажды мы с Юрой Трофименковым были в увольнение и познакомились с девчонками и договорились встретиться через неделю. Но был лимит на увольнения и нам не удалось попасть в список увольняемых на следующей неделе. Оставалось одно — уйти в самоволку, но как выбраться и вернуться? И был выбран путь — через окно по верёвке. Жили мы тогда на третьем этаже. Уход прошёл без происшествий, но вот возвращение… Курсант Слава Прудник, если не ошибаюсь, спустил нам верёвку. Первым стал подниматься я. И вот, когда я уже поднялся и положил руку на подоконник, верёвка оборвалась. Я полетел как Волк вниз, где всё было заасфальтировано:

3ume6qyixgozsld2clqk_f72oiy.jpeg

Я представляю ужас Юры Трофименкова и Славы Прудника, которые наблюдали, как парит Орёл! Спустя мгновения раздаётся грохот, а ещё через мгновение я стою и отряхиваюсь. Оказывается, я упал на покатую крышу из кровельного железа, которое лежало на двух-трёх досках и прикрывало вход в подвал. Крыша самортизировала мой полёт и спасла меня, как минимум, от увечий. Но надо было как-то пробираться в казарму, С торца казармы (смотри фотографию) был пристрой с пожарной лестницей, по которой мы забрались на его крышу. С крыши можно было через окно зайти в Ленинскую комнату на втором этаже, но там в этот момент находился дежурный офицер. Пришлось ждать пока он уйдет из комнаты и только после этого мы оказались в своей комнате. Тут была дана воля эмоциям. Юра Трофименков вспомнил мультфильм «Ну, погоди!», лихо скопировал подъем Волка по верёвке, просвистел мелодию песни «Песня о друге» и произнёс:

«Настоящий Орёл, парящий орёл»

. Так эти песня и мультфильм стали моей неотъемлемой частью на курсе среди посвящённых. В итоге то, что могло стать трагедией превратилось в комедию, и, если надо было разрядить обстановку, то кто-нибудь начинал насвистывать мелодию, копировать Волка, поднимающегося по верёвке, и произносил: «Орёл». И всё, обстановка нормализовалась.
dwkklauievv5cps7ud2wxv0t7c4.jpegИ всё это как-то (шила в мешке не утаишь) дошло до нашего курсового офицера Ю.М. Кузнецова (на фотографии слева). Он вызвал нас и для порядку отправил на гауптвахту. Кстати, на гауптвахте я был два раза и всегда вместе с Хозяином. На гауптвахте мне довелось побывать в трёх местах Москвы. Первое, на продовольственной базе в районе станции метро «Красносельская». О, сколько мы там съели варёной колбасы со свежим хлебом, нас жалели. Была ещё какая-то мебельная фабрика, там мы вместе с охраной всё время спали. И был ещё Политехнический Музей, где мы помогали ремонтной бригаде и весь его излазили изнутри. Гауптвахта во время нашей учебы находилась в знаменитых Алёшкинских казармах, в которых в 1953 году сидел и Л.П. Берия.
Жалею ли я о чём-нибудь? Скорее нет, чем да. Было стыдно за какие-то поступки — это да. Но жалеть о том, на что уже повлиять не можешь, нет. Это как бабочка Рэя Брэдбери. Если бы что-то и когда-то я сделал по-другому, то это был бы другой Орлов В.Н., с другой судьбой и т.д. И читали бы мы сейчас (если вообще читали бы) про что-то другое.
Или как забыть такой случай, который произошёл с нами на ипподроме. Нас было трое, я, Хозяин и, наверное, Лёлик Воротников. У нас на руках были увольнительные, нужно было решать куда пойти. Кто-то предложил посмотреть ипподром. Там скачки, бега. Волей неволей мы тоже начали играть и быстро проигрались. Оставались последние 10 рублей и мы решили уходить. И вдруг подходит молодой хорошо одетый мужчина и говорит, нет, не спрашивает, а именно говорит:

«Ну что, проигрались! Ладно, не грустите, подождите меня здесь»

. При этом он представился корреспондентом журнала «Юность» и показал удостоверение. Минут через 15–20 он возвращается и говорит следующее:

«Кто победит сказать не могу, но точно знаю какая пара лошадей придёт первой. Дальше думайте сами»

. А чего думать? У нас осталось 10 рублей и что мешает нам сделать либо парную ставку на все 10 рублей, либо два одинара по 5 рублей на каждую лошадь. Так бы сделали настоящие программисты. Мы ими ещё не были. Нас как зациклило — на какую лошадь ставить всю десятку, на лошадь А или лошадь Б? Просто нашло затмение. В итоге мы поставили всю десятку на лошадь А и до самого финиша она шла первой. Но практически на самом финише, лошадь А уступила первое место лошади Б. Мы были разорены! А когда узнали, сколько за один рубль давали в ординаре, нам стало совсем плохо. Один поставленный рубль давал 150 рублей выигрыша. Далее все просто: 5×150 / 3 = 250 рублей, именно столько мог выиграть каждый из нас, но … Когда в 1979 году увидел фильм «Ипподром», снятый по книге Николая Леонова «Явка с повинной», я сразу вспомнил этот случай.
Из знаменательных событий на втором курсе можно отметить пожар в казарме. Он произошёл 19 ноября 1972 года, в день Ракетных Войск и Артиллерии. В этот день, естественно, был салют, и одна из болванок попала на крышу казармы. Крыша была деревянная, стропила сухие, много мусора. сухой пыли, мусора и прочего. Крыша заполыхала. Картина маслом: горит дом напротив Кремля. Пожарных машин была пригнано масса, всё здание залили водой, а мы в это время сидели и продолжали играть в преферанс. Дежурный по батарее приложил массу усилий, чтобы мы вышли в коридор из своей комнаты. Говорят, что даже радио «Голос Америки» освещало это событие. Но крышу отремонтировали быстро и учеба не прекращалась ни на один час.
Не забывали мы и о помощи народному хозяйству и частенько выезжали во главе с начальником курса полковником Григорьевым Б.Д. на уборку картошки (полковник Григорьев Б.Д. в центре, я присел у его левой ноги):

hymsywjut1g0zc6q0bid0qh2y5k.jpeg

Начиная со второго семестра первого курса, в сетке расписания стали появляться предметы, в которых присутствовало слово «Программирование», кафедра №25 брала бразды правления в свои руки.
Обучение программированию началось с посещения машинного зала ЭВМ М-220 во главе с подполковником Тимониным Владимиром Иосифовичем:

cak1rq3x8dzeapsi_vpzp-mdti8.jpeg

К сожалению, фотография сделана не в академии. Она сделана в ЦДКС (Центр дальней космической связи или НИП-16) в Евпа

© Habrahabr.ru