Нейробиология и карьера в науке20.03.2021 17:18

Сейчас Вика работает Product Manager в бутик-консалтинговой компании Product People и консультирую студентов и молодых ученых по вопросам научной карьеры и ведет телеграм-канал об этом.

Вика рассказада о своей работе над изучением синдрома Альцгеймера и научной карьере в целом.

Всем привет, меня зовут Виктория Коржова. По образованию я биолог и нейробиолог, защитила диссертацию по нейронаукам в Мюнхене, в университете Ludwig Maximilian. Сейчас работаю как продукт-менеджер в компании Product People. Напрямую моя деятельность сейчас с наукой или исследованиями не связана; мы работаем с очень разными продуктами как продукт-менеджеры, которые иногда более-менее к науке или научным вопросам близки.

Сначала я расскажу, как эта история развивалась; может быть, про то, почему я в науке больше не работаю, и почему я, несмотря на это, защитила диссертацию. И, может быть, немного прокомментирую злобный комментарий, который мне уже оставили на Хабре, потому что такие комментарии регулярно приходят и, наверно, могут кого-то напугать, кто чувствует себя в какой-то похожей на мою ситуации.

Я после школы не то чтобы хорошо представляла, чем в жизни можно заниматься. В школе про это как-то мало говорилось; я надеюсь, что сейчас у современных школьников ситуация получше, что больше разговаривают о том, чем можно заниматься в жизни, какие бывают профессии, как университетское образование связано с профессиями. Но, когда я заканчивала школу, было больше ощущение, что университетское образование — это продолжение обучения, и можно выбрать те предметы, которыми вы хотите больше заниматься, больше изучать. И я выбрала биологию, потому что биология была интересна. У меня вроде бы неплохо получалось, я участвовала в олимпиадах; по сравнению с другими предметами казалось, что это более интересный предмет. Поэтому я пошла на биофак, поступила в СПбГУ, и учиться было очень интересно. Было интересно узнавать, как все устроено, как устроен мир, разные вещи в природе. Нам много рассказывали на лекциях про замечательных ученых, которые делали открытия, и я думала — да, я буду ученым, буду заниматься исследованиями и делать открытия.

Уже со второго курса я начала ходить в лабораторию. Читала научные статьи, несмотря на то, что это было очень сложно и непонятно, потому что мне не хватало бэкграунда, но я старалась. Старалась учиться делать что-то руками, какие-то эксперименты делала. И в результате сделала бакалаврскую работу по изучению белков амилоид-бета и PRP в модельной системе дрожжей. PRP — это белок, который связан с прионными заболеваниями, а амилоид-бета связан с болезнью Альцгеймера. В процессе изучения я стала читать много статей про мозг, про нервную систему, про эксперименты на животных или препаратах нервных клеток. Так я заинтересовалась нейробиологией. К концу бакалавриата я захотела заниматься именно ею, а не молекулярной биологией, которой хотела заниматься изначально (почему и пошла в лабораторию, которая занималась генетикой, и делала работу с дрожжами).

Я решила, что хочу скорее работать как исследователь, который занимается изучением животных и конкретно нервной системы. Поэтому в магистратуре я пошла в другую лабораторию. Там я сначала занималась исследованием болезни Паркинсона на крысах. Мы моделировали эту болезнь и изучали, как может помочь при этом заболевании повышение производства белков теплового шока. Эти белки можно разными способами индуцировать, и они, как предполагается, могут помогать при болезни Паркинсона и других заболеваниях, где агрегируют белки.

Потом, довольно неожиданно для меня, я перешла в другую лабораторию. Открылась новая лаборатория в Политехническом университете, и они занимались очень интересными вещами, и у них было такое оборудование, с которым я только мечтала тогда работать — например, двухфотонный микроскоп. И я перешла на второй курс магистратуры в ту лабораторию. Мне повезло, что лаборатория тогда еще устраивала поездки своих новых студентов, аспирантов и научных сотрудников в лабораторию в США, которой руководил тот же руководитель, который открывал лабораторию в Питере. Я тогда поехала на стажировку в США, и получила больше опыта о том, как идет работа в разных странах. Я сделала там свой магистрский проект, в котором я занималась оптогенетикой на культуре нейронов и изучала болезнь Хантингтона.

У меня также за время магистратуры было два других опыта международной работы. На первом курсе я ездила на стажировку в Швейцарию, в Лозанну, где я изучала молекулярную нейробиологию. И после окончания второго курса магистратуры я была на стажировке в Израиле, в институте Вейцмана, где я тоже изучала молекулярную нейробиологию и морфологию.
А после этого я поступила в аспирантуру в Германии. К концу магистратуры я была уже серьезно убеждена в том, что хочу заниматься именно нейробиологией, изучать что-то в нервной системе. Мне казалось, что академические исследования — это тот путь карьеры, который я хочу продолжать. Я был серьезно настроена на аспирантуру; хороших вариантов аспирантуры в России я для себя не видела по группе причин. Было мало лабораторий, которые занимались теми темами в нейробиологии, которые мне были интересны; с другой стороны, в тот момент в принципе было мало хорошо оснащенных лабораторий. Кроме того, шансов, что за интересную тему мне будут платить такую зарплату, на которую я смогу жить в Питере –, а я сама была приезжей — тоже было мало. При этом, хотя мой опыт тогда был не очень большой — в сумме я чуть больше полугода провела в разных стажировках за границей — мне многое понравилось в том, как работают зарубежные лаборатории, во взаимодействиях между учеными, сотрудниками, студентами и аспирантами. Хотелось побыть подольше за границей, поработать, поэтому я целенаправленно искала зарубежную аспирантуру.

Не скажу, что мой выбор аспирантуры был идеальным. В нем были некоторые недостатки, которые стали понятны уже в процессе. Я не самым лучшим образом выбрала тематику; она меня интересовала, но не так сильно, как мне хотелось. Меня интересовала методическая часть, нравились методы, с которыми я работала, но мне не очень хотелось работать с болезнями, хотя мой предыдущий опыт был весь связан с болезнями. Я работала с белками, прионами, амилоидозом, с болезнью Паркинсона, с болезнью Хантингтона. Поэтому несколько предложений для аспирантуры, которые у меня были, тоже были связаны с болезнями. Мне не очень хотелось продолжать работу в этой области, но мне предлагали очень интересные методические проекты, и также предлагали приехать в Мюнхен, куда я очень хотела поехать; поэтому я решила, что соглашусь на этот проект.

Кроме того, как я поняла в дальнейшем, я выбрала не самого подходящего для меня научного руководителя, с которым потом было не всегда просто работать. И оказалось, что в моем интересном проекте было много технических сложностей, на которые часто не хватало поддержки и знаний внутри лаборатории. Это было довольно сложно. И тут мне часто задают тот самый вопрос: как ты можешь давать людям советы о том, как в аспирантуру поступать, если даже сама не слишком хорошо выбрала аспирантуру? Моя позиция состоит в том, что, потому что я осознала те ошибки, которые я сделала, я могу давать хорошие советы. Я знаю, какие бывают неудачи, и понимаю, почему это происходит. Во многом мой неудачный выбор был связан с тем, что, когда я искала позицию за рубежом, мне все это казалось очень сложным. Несмотря на то, что у меня уже были стажировки, мне все равно казалось: ну, хоть куда-то меня возьмут, и уже будет хорошо. Это несмотря на то, что у меня было несколько предложений в аспирантуру из очень хороших мест. У меня все равно было много сомнений в том, что я — молодец, и что можно искать то, что мне реально подходит. Мне казалось, что нужно соглашаться на то, что мне уже предлагают, и особенно не выкобениваться.

На самом деле, по реальным оценкам, у меня был хороший профиль, и я могла гораздо больше выбирать, и выбирать что-то более подходящее для себя. Но было страшно, было непонятно, и тогда мало кто давал советы по этому поводу. И поэтому особенной поддержки не было. Так что я, как человек, который прошел этот путь, пытаюсь поддержать студентов, которые сейчас ищут аспирантуру, помочь им поверить в свои силы, в то, что выбирают не только их, но и они. Они могут быть критично настроены к тем вещам, которые для них важны, и бороться с этим impostor-синдромом. Также я хочу помочь ребятам избежать тех плохих решений, которые я сделала.
Что произошло во время аспирантуры? Я поняла, что, когда ты учишься в университете и только часть времени работаешь в лаборатории, или ты работаешь на проекте, который длится всего 2–3 месяца и заканчивается, и ты снова возвращаешься на учебу, совмещенную с работой в лаборатории — такая ситуация сильно отличается от того случая, когда ты ходишь в лабораторию каждый день, делаешь много рутинной работы, и у тебя довольно мало разнообразия в работе, потому что учебы как таковой больше нет. Твое основное занятие теперь — это как раз рутинная работа. Когда ты учишься в университете, твое расписание гораздо более разнообразно: у тебя много лекций, разные занятия, предметы, экзамены. Все это перемежается с работой в лаборатории, получается динамичная жизнь и работа — это веселит. Я поняла, что мне не очень подходит такая работа, где много научно-экспериментальной рутины: я устаю от рутинной работы, начинаю быть не очень сфокусированной и мотивированной, работать становится сложнее, мне приходится себя заставлять. Это было не очень прикольно.

Одновременно я наблюдала два других момента. Я видела, что есть мои коллеги, которым очень нравится экспериментальная работа: провести всю неделю с пипеткой в руках — это прикольно для них. Они входят в какое-то медитативное состояние, и им хорошо. Другое, что я наблюдала — что были у меня дополнительные занятия. Я занималась организацией разных мероприятий, организацией команд, построением разных стратегических планов, я помогала людям работать вместе эффективно — и там были задачи, которые мне гораздо больше нравились. Больше было работы, связанной с людьми, которой в академии очень мало. В академии ты обычно работаешь сам с собой, и мне не хватало общения и взаимодействий.

В общем, я наблюдала, что есть какие-то вещи, которые мне не нравятся. И это не то, что по умолчанию тяжело; кому-то такие вещи подходят и нравятся, а мне — не очень. Но были другие занятия, которые мне нравились, у меня хорошо получалось заниматься организационной работой — хотя не у всех моих коллег и знакомых это получалось, и некоторым было тяжело и утомительно то, что для меня интересно. Поэтому я стала думать о том, что, наверно, после аспирантуры стоит искать работу не в исследовательской позиции, а какую-то другую.

При этом я изначально думала, что хотела бы оставаться в академии, заниматься чем-то близким к научной работе, чтобы использовать свое образование. Мне нравилась наука — мне нравилось узнавать что-то новое, обрабатывать и синтезировать информацию, общаться с учеными. Поэтому моя первая идея состояла в том, чтобы после аспирантуры пойти работать в научный менеджмент — заниматься административно-менеджерской работой в академической организации и помогать ученым эффективно работать, не занимаясь при этом непосредственно исследовательской работой. Я пошла работать в администрацию аспирантской программы, где я, в том числе, работала в приемной комиссии. Мы занимались набором новых студентов, организацией учебного процесса, помогали с разными вопросами организации их времени в аспирантуре, того, как они что делают, как строятся их взаимоотношения с руководителями и как помочь им это делать лучше.

Во многом это была интересная работа. Мне нравилось, что я много взаимодействую с учеными. Я много узнала о том, как устроена администрация, финансирование науки. Но через какое-то время снова стало скучновато. Я уже говорила про то, что в университете веселее благодаря разнообразию; я поняла, что для меня разнообразие в работе, работа с разными задачами, большее количество работы с людьми — очень нравится и помогает мне быть продуктивной. А больше количество однообразной работы меня довольно быстро начинает утомлять. И я стала думать, что делать дальше.

У меня был ограниченный контракт на два года в этой администрации. Я решила, что хочу дальше работать не в академии, а в коммерческой компании. В коммерческой компании гораздо более динамическая обстановка и более прикладные задачи, которые находят применение в ближайшем времени, а не в далеком будущем. Я поняла, что это важный для меня параметр: чтобы результаты моего труда помогали людям уже в ближайшее время, а не когда-нибудь. Поэтому следующая моя работа была в коммерческой компании; опять же, было очень близко к академии, к науке, потому что эта компания делает и продает научное оборудование, оборудование для нейробиологических экспериментов — таких, как те, которые я делала сама в аспирантуре. Мне хотелось продолжать взаимодействовать с учеными и при этом быть в коммерческой среде — и это была идеальная ситуация, где я могла использовать свои прошлые знания, свои какие-то контакты. Мое понимание работы ученого было полезно в общении с клиентами, в поиске новых потенциальных клиентов, в том, чтобы помогать им понять, насколько наше оборудование им подойдет. В этой позиции я проработала почти год. Я занималась непосредственно продажами, digital-маркетингом, общалась с учеными, собирала фидбек от действующих клиентов, чтобы понимать, как дальше развивать продукты.

К сожалению, эту работу я потеряла во время эпидемии. Компания была маленькая, и для них это был очень тяжелый период, а я была единственным иностранным сотрудником, который работал удаленно. Мой контракт разорвали, и я стала думать — окей, что будет следующее. Из моего опыта работы и дополнительной волонтерской деятельности я знала, что мне нравится, чтобы среда была динамическая, чтобы нужно было разбираться в новых темах, собирать информацию, анализировать ее, обобщать, делать выводы. Мне нравится стратегическая работа, мне нравится обдумывать, как сделать что-то лучше, мне нравится определять, как вещи устроены, как сделать их лучше. И мне нравится, чтобы результаты моего труда находили применение в реальной жизни.
Поэтому, после некоторых размышлений, я решила, что мне подошла бы позиция продукт-менеджера. Продукт-менеджер обычно работает в коммерческих компаниях на стыке разных функций; с одной стороны есть бизнес-задачи и достижение коммерческих результатов, а с другой — желания клиентов, понимание того, что нужно клиентам, понимание рынка и индустрии. И немного связи с дизайном, понимания user interface — это тоже важно. Поэтому я стала искать позицию продукт-менеджера, и довольно быстро нашла стажировку в компании, где я сейчас работаю. Стажировка была хорошим способом протестировать, насколько мне действительно подходит эта работа, или это — не то, что я думаю; оказалось, что подходит. Я очень рада, что выбрала именно эту компанию: это консалтинговая компания, и у нас нет какого-то своего продукта. Мы работаем с разными продуктами наших клиентов, у нас очень много динамичности, очень много переключения контекста, необходимости разбираться в новой индустрии, понимать, что там важное, что — второстепенное; понимать разных клиентов, понимать, как что работает. Это очень интересная динамичная среда, и сейчас я продолжаю работать в этой компании.
Я работала с разными клиентами. У нас были из клиентов логистическая компания, кибербезопасность, медицинские технологии — два разных клиента, было приложение для людей, которые увлекаются яхтингом. Был клиент из недвижимости, был производитель электрических скутеров. Очень разнообразные индустрии, разные темы, которые нужно осваивать.

Q: в какие компании можно пойти биологу, которому интересна нейробиология, но в академию не особо хочется идти?

В разные компании. Я думаю, лучше думать не с точки зрения «в какие компании пойти», а с точки зрения «какую работу хочется иметь и какую функцию выполнять». И там уже смотреть, в каких компаниях какие функции есть.

На самом деле, что значит — «интересна нейробиология»? Какая область? Это же очень большая тематика. Хочется заниматься нейробиологией, изучать ее, рассказывать про нее другим — что именно из нейробиологии хочется, чтобы было в работе? Также полезно помнить, что не все наши интересы и увлечения должны становиться нашей работой. Мне по-прежнему интересна наука и научные открытия, но это скорее сейчас мое хобби и причина, по которой я долгое время занималась научпопом. Но я не считаю, что это обязательно должно быть моей работой.
Можно подумать: кроме того, что есть интересующая вас тематика, какие еще есть задачи, функции рабочие, которые вам хотелось бы регулярно выполнять? Что у вас хорошо получается, что вам нравится делать, где вы продуктивны, где вы чувствуете энтузиазм от задач? И потом подумать, как эти задачи совмещаются с интересующей областью или областями, чтобы увидеть, какие получаются профессии или позиции на стыке. И потом уже думать, какие есть компании.

Q: ​если есть вариант податься на стажировку в биотех/фармакомпании или пойти в лабораторию, то что было бы полезнее на начальных курсах биотехнологического бакалавриата?

Мне кажется, что полезно и то и другое. Лучше делать обе вещи, а не выбирать между ними. Это даст вам больше опыта и понимания этих разных областей: как работает фарма/биотех-исследование в коммерческой компании и как — в академической среде. Вы сможете подумать над тем, что именно вам больше подходит. Между этими областями есть принципиальные отличия, а есть что-то общее. Из отличий я бы назвала то, насколько это прикладные исследования; нужно определить, в какой мере вам нравятся прикладные исследования. Кроме того, немного по-разному устроен рабочий день, немного разное оборудование, немного разные отношения в коллективе, в иерархии компании. Лучше изучить и то, и другое, чтобы потом было из чего выбирать.

Q: есть программистское образование и опыт. А вот хочется приложить свои навыки в пока абстрактную нейронауку. Насколько я могу быть востребован у нейробиологов?

Давайте сначала разберемся с нейронауками. Нейронауки — это несколько более широкая область, чем нейробиология. Когда мы говорим про нейробиологию, мы имеем в виду, прежде всего, изучение животных; на втором месте — изучение человека. Если мы говорим про человека — это изучение работы нервной системы на клеточном или молекулярном уровне. Если мы говорим про животных — это как исследование поведения, так и клеточный и молекулярный и системный уровень исследований; в основном — экспериментальная работа в лаборатории, то, что называется «wet lab». То есть, эксперименты с пробирками, жидкостями, микроскопами.

В нейронауке также есть cognitive neuroscience — когнитивные науки, когнитивная психология, когнитивные нейронауки. Когда мы говорим про когнитивные исследования, мы имеем в виду исследования человека; может быть, в какой-то степени также высших приматов, где мы исследуем по большей части поведение и какие-то основы этого поведения в мозгу, но на высоком уровне. То есть, человека нельзя вскрыть, его можно только целиком изучать. И мы можем с помощью неинвазивных методов измерять активность его нервной системы и соотносить это с его поведением и восприятием окружающей среды. Это исследования с помощью электроэнцефалографии, функционального МРТ, магнитной энцефалографии, просто поведенческие эксперименты.

Где можно применять программистское образование и опыт? С одной стороны, можно применять в когнитивных нейронауках. Для того, чтобы анализировать данные с этого всего оборудования (ЭЭГ, ФМРТ и так далее) и соотносить их с поведением, нужно много программировать. Это анализ больших, сложных данных. Большие массивы данных также есть в некоторых нейробиологических экспериментах, которые касаются молекулярной биологии — там тоже востребовано программирование. Поэтому тут много вариантов. Я думаю, что вы можете быть востребованы в зависимости от того, что вы хотите получать в обмен на свой труд; чем меньше вы хотите получать, тем больше вы будете востребованы.

Постарайтесь понять, какие вам конкретно интересны тематики. Когда вы говорите про нейробиологию или нейронауку — про что вы думаете, какие темы в вас зажигают интерес? После этого поищите научные группы в академии или исследовательские группы вне академии, если они есть (зависит от тематики — если тематика достаточно прикладная, то они должны существовать). Обратитесь к ним, спросите, что они думают, какие у них потребности, можете ли вы им помочь.

Q: какие советы можете дать тем, кто только-только собирается поступать в магу за рубеж и начинать свой академический путь?

Во-первых, я бы дала совет: академический путь надо начинать до того, как вы поступите в магу. Начинайте уже сейчас. Если мы говорим в плане научно-исследовательской работы — идите в лабораторию как можно раньше и получайте практический опыт, его ничего не заменит. Это — то, что даст вам дополнительные баллы при поступлении в магистратуру.

Старайтесь побольше узнать по то, что бывает в науке и вне науки, что вам интересно, что у вас хорошо получается — для того, чтобы по окончанию магистратуры вы понимали, что вы можете делать, что вам хочется делать, как вы можете применять свои знания.

Не бойтесь ничего. Пробуйте. Помните, что точно не поступают за рубеж только те, кто никогда не пробует. Люди, которые хотят, при приложении усилий и времени, рано или поздно находят варианты. Конечно, зависит от того, насколько у вас хороший и готовый профиль, насколько у вас хороший бэкграунд, насколько у вас хорошие оценки. Шансы поступить за рубеж есть у всех, но иногда на это нужно приложить больше времени и усилий. Все возможно. Не бояться и пробовать однозначно стоит.

Q: на каком курсе вы впервые поехали на стажировку?

Я поехала на стажировку после первого курса магистратуры. Я пробовала подаваться на 3–4 курсах бакалавриата, но меня не взяли — может быть, потому что мои заявки не были хорошо написаны. К первому курсу магистратуры я поняла, как лучше писать. Опять же, мне кажется, сейчас студенты находятся в гораздо лучшей ситуации: когда я училась в бакалавриате, еще были 2007–2011 годы. ВК только появился, там особенно не было полезной информации, мало говорилось о зарубежной стажировке. Интернет был не так доступен, как сейчас; сложно представить, но на первом курсе бакалавриата у меня даже не было компьютера — я пользовалась интернетом в библиотеке университета. Многие вещи тогда были менее известны, и было сложнее. Российские студенты меньше ездили на европейские, американские или азиатские стажировки; меньше было тех, кто уже это сделал — они где-то были, но никто их не знал, и никто не давал никаких советов. Опять же, одна из причин, почему я стала рассказывать про это, весть какую-то просветительскую деятельность для студентов — чтобы больше людей имело возможность попробовать, определить, нравится им это или нет, получить опыт кроме того, что уже есть в университете.

Q: когда нужно начинать планировать научную карьеру? какую специальность желательно изучать на бакалавриате, если ребенок хочет заниматься генетикой?

Это довольно сложный вопрос — какую специальность изучать. По двум причинам. Во-первых, интерес может измениться; если старшеклассник хочет заниматься генетикой, то это не значит, что после окончания бакалавриата он все еще будет хотеть ею заниматься. Это как раз история про меня: когда я пошла в университет, я была убеждена, что хочу заниматься генетикой, но в результате я защитила PhD по нейронаукам, занималась нейробиологией на физиологическом уровне, очень далеко от генетики. Мой интерес к генетике и молекулярной биологии уменьшился, я поняла, что для меня это не так интересно, как изучение на более высоком, системном уровне поведения нервной системы.

Второй момент: менять специальность потом можно будет. Не так принципиально наличие формального образования по генетике для того, чтобы после бакалавриата заниматься генетикой. Много разных образований подойдет. Можно иметь молекулярно-биологическое, технологическое, медицинское образование и все равно заниматься генетикой.

Генетика бывает разная. Важно понимать, что не будет 100% совпадения между тем, что человек изучает на бакалавриате и тем, чем он потом будет заниматься, и это нормально. Есть смысл идти на специальность, которая интересна и которую можно изучать на хорошем уровне. На самом деле, не по всем специальностям есть хорошие вузы — особенно есть ограничиваться регионально. Если человек не может уехать учиться в Москву или Питер, то остается гораздо меньший выбор специальностей из региональных вузов. Стоит делать выбор скорее в сторону более хорошей подготовки, чем в сторону 100% совпадения с интересующей специальностью.

Поэтому, если хочешь заниматься генетикой, я бы сказала, что следует сначала подумать: какая именно генетика? Это скорее медицинская генетика, применимая к пациентам, или исследовательская, которая определяет, как это все работает? Или третий вариант — биотехнологическая генетика. Если медицинская — можно идти в медицинский вуз, на медико-биологическую специальность; она подразумевает, что человек работает с пациентами и работает, прежде всего, с генетикой человека. Исследовательская генетика — здесь лучше идти на биофак или на какую-то фундаментальную биологическую специальность; биоинформатика или биоинженерия тоже подходят сюда. Этот вариант — больше про то, как все работает; вы будете исследовать в лаборатории, ставить эксперименты. Третий вариант — биотехнологии — это больше про то, как применять знания генетики для того, чтобы производить что-то в промышленном масштабе, например, лекарства. Тут и выведение каких-то новых растений для того, чтобы создавать новые продукты питания. То есть, здесь вы будете делать скорее что-то промышленное для того, чтобы было производство. Не просто изучать, как все работает, а применять на практике.

Если у ребенка уже есть понимание того, в какую из сторон направлен его интерес, то можно сделать выбор. Если точного понимания нет, то можно пойти в бакалавриат на биофак и процессе разобраться, какие темы больше интересуют.

Q: какие советы можете дать провинциальным студентам, которые хотят в науку? Стоит ли на первых курсах переживать по поводу отсутствия возможности участия в конференциях/практики в лабе?

Главное совет — стараться работать в лабе. В провинции с этим сложнее, но какие-то лаборатории все же есть. Выбирайте из тех лабораторий, которые есть, самые толковые, по более-менее подходящим по интересам темам. Тут так же, как и с университетом: не обязательно 100% попадание. Если ваш первый опыт в лаборатории, или даже дипломная работа не будет на 100% по той теме, которой вы хотите заниматься в дальнейшие годы — это тоже нормально. Если вас научат делать хорошие вещи, если вас научат работать руками, вы узнаете, как вообще строится научный процесс — это уже хорошо. То есть, поищите, какие лабы все-таки есть и постарайтесь начать работать в той, которая достаточно адекватна, где делают экспериментальную работу, публикуют хотя бы какие-то статьи. Тогда вы будете понимать, как все устроено.
В конференциях участвовать, принципе тоже можно. В России достаточно много студенческих конференций, на которые несложно попасть, и, когда вы начнете работать в лабе, у вас будут такие шансы. Но конференции на ранних этапах имеют гораздо меньшее значение для будущего вашей карьеры. Гораздо важнее получить опыт практической работы в лаборатории.

Q: есть ли смысл (и полезно ли это) подаваться на летние стажировки после первого курса, если у тебя не идеальные средние баллы? (но есть олимпиадные заслуги, правда, не на международном уровне)

Во всех случаях, когда меня спрашивают «стоит ли подаваться» — однозначно стоит. Даже если вы никуда не пройдете — вы потренируетесь, и вы впервые это сделаете, у вас уже будет какой-то опыт. В следующей раз подаваться уже будет не так страшно. Если вы отложите это на год — будет все еще страшно, и это будет мешать. Страх несколько блокирует мыслительные способности, и студенты, которые сильно переживают, довольно плохо пишут заявки и допускают ошибки. Это нормально. Лучше этот этап пройти пораньше, а через год у вас будет больше опыта, лучше оценки, и вы сможете подаваться с меньшим страхом. И у вас лучше получится. Хуже от подачи точно не будет.

Q: можно ли совершить подобный путь: программист → доп. образование Института биоинформатики → Сколтех или другой вуз → развиваться в сторону нейроинтерфейсов / нейрофизиологии? Я на втором курсе бакалавриата сейчас

Если отвечать прямо на вопрос — конечно, такой путь можно совершить. Если вы хотите спросить что-то более конкретное, что я могла бы подсказать по поводу этого пути — напишите, пожалуйста, более конкретный вопрос. В широком смысле, в нейронауках работают люди с очень разной изначальной подготовкой. Люди с computer science, биологи, программисты, физики, психологи, инженеры. Бакалаврская специальность не является жестким ограничением, если она все-таки из областей STEM — наука, технологии, инженерия, медицина. Из всех этих областей можно легко перейти в нейронауку.

Q: так чем интересна ваша биография, помимо стандартного пути «после PhD ушел продавцом оборудования»? И того, что вам повезло с лабораторией, которая отправляла сходу на стажировки?

Я не знаю. Я и не говорила, что моя биография чем-то интересна.

если вы не готовы работать каждый день — просто сразу не идите в науку, а то будете тем студентом, на которого мы в лабе потратим время и ресурсы, а потом — «не, ну не мое это»
Если вы уже знаете, что не хотите заниматься наукой — да, не надо. Но, если вы думали, что хотите, пробуете заниматься, а потом оказывается, что — нет, то ничего страшного. Вы по-прежнему нормальный, хороший человек.

Q: существует ли удаленная работа в мире биотехнологий и биоинформатики?

В биоинформатике — 100%, вы работаете с компьютера из любого места. В мире биотехнологий — смотря, чем вы будете заниматься. Если по биотехнологиям — вы поднимаете работу промышленно, там есть разные аспекты; есть работа на производстве, есть R&D — мокрая биологическая работа, которую можно делать только в лаборатории. Но есть также много работы, связанной с анализом данных, которую можно делать удаленно –, но она стоит ближе к биоинформатике. Также бывают работы, связанные, например, с анализом литературы — то есть, надо читать эту литературу, вычленять важную информацию. Это очень важно в биотехе и фарме, и это тоже можно делать удаленно. Прежде, чем фармкомпания займется поиском нового лекарства, нужно узнать, что уже было в литературе по этому поводу, какие есть предполагаемые потенциальные вещества — и для этого нужно, чтобы аналитик сидел и читал научные статьи.

Q: как начать академическую карьеру, если ты из очень слабого по науке ВУЗа, и поступил в аспирантуру в другой хороший ВУЗ, но к плохому руководителю?

Если вы попали к плохому руководителю, самый лучший способ — это найти хорошего руководителя и перейти. Нет никакого обходного пути. Если вы знаете, что это временное дело — например, вы пришли делать дипломный проект, сделаете его за год, и можно будет потом перейти — то может быть, год потерпеть стоит, если вы получаете от этого опыта что-то полезное. Если вас учат методам, если лаборатория по каким-то параметрам хорошая. Но если ничего такого нет — я не вижу смысла оставаться. Ищите другого руководителя.

Может быть, если у вас совсем мало опыта в исследовательской работе — вы пишете, что вы из слабого по науке вуза — то, возможно, стоит потерпеть ради наработки опыта. Имея хотя бы год опыта за плечами, можно будет найти другую лабораторию. А пока — старайтесь знакомиться с другими лабораториями в этом вузе, общайтесь с людьми, узнавайте, какие лаборатории чем занимаются, где кого ищут, какие нужны знания и навыки для поиска более подходящего места.

Q: не надо идти в аспирантуру, нужно идти в НИИ

Это не очень хорошее обобщение, но все же это стоит иметь в виду. Хотя есть сильные лаборатории при российских вузах, не забывайте, что можно заниматься наукой в НИИ.

Аспирантуру или кандидатскую диссертацию тоже можно делать там, не обязательно быть в вузе. Если вы ищете новую лабораторию — рассматривайте все лаборатории вашего города по интересующей вас тематике, в том числе те, что в НИИ.

Q: как часто после русской магистратуры можно поступить в за

© Habrahabr.ru