Кому будут принадлежать роботы?
Мы живем в разгар кризиса в сфере занятости, а одним из виновников сложившейся ситуации может быть быстрый прогресс в области искусственного интеллекта и других технологий. Как научиться извлекать выгоду из того, что нам предлагают технологии?
То, как Ход Липсон описывает свою Творческую лабораторию машин, восхищает амбициями: «Мы заинтересованы в роботах, которые умеют создавать и делают это творчески». Липсон, профессор инженерии Корнельского университета, является одним из ведущих мировых экспертов по искусственному интеллекту и робототехнике. Его научно-исследовательские проекты позволяют нам взглянуть на интригующие возможности машин и автоматизации — от «эволюционирующих» роботов до тех, которые самостоятельно собираются из основных строительных блоков. (Его коллеги из Корнельского университета создают роботов, которые могут исполнять роль бариста и помощника на кухне). Несколько лет назад Липсон продемонстрировал алгоритм, который объяснил экспериментальные данные посредством разработки новых научных законов, совместимых с ранее известными. Он автоматизировал научное открытие.
Липсон видит будущее, в котором машины и программное обеспечение обладают способностями, немыслимыми до недавнего времени. Однако он также начал беспокоиться о том, что еще несколько лет назад было для него невообразимым: может ли быстрый прогресс в автоматизации и цифровых технологиях спровоцировать социальные потрясения путем лишения источников средств к существованию многих людей, даже если он является источником богатства для других?
«Все больше компьютеризированной автоматизации проникает во все сферы нашей жизни — от производства до принятия решений, — говорит Липсон. — В последние два года развитие так называемого глубокого обучения вызвало революцию в области искусственного интеллекта, а 3D-печать стала изменять промышленные производственные процессы. В течение долгого времени существовало общее понимание того, что развитие технологий уничтожает рабочие места, но также создает новые и лучшие, — говорит Липсон. — Теперь мы видим, что технологии уничтожают их, создавая новые, но в меньшем количестве. Это то, над чем нам, технологам, стоит задуматься».
Первое беспокойство о том, что стремительно развивающиеся технологии будут уничтожать рабочие места, датируются еще началом 19 века, временами промышленной революции в Англии. В 1821 году, через несколько лет после протестов луддитов, британский экономист Давид Рикардо опасался «замещения человеческого труда машинным». А в 1930-м, в разгар мировой депрессии, Джон Мейнард Кейнс предупреждал о технологической безработице, вызванной открытием средств для экономии использования рабочей силы. (Кейнс, однако, быстро добавил, что «это только временная фаза социальной дезадаптации»).
Технологии вновь оказались под подозрением, когда Соединенные Штаты, Европа и большая часть развитого мира столкнулись с проблемой неравенства доходов. Недавний доклад Организации экономического сотрудничества и развития показывает, что разрыв между богатыми и бедными достиг своего исторического максимума в большинстве из 34 стран-членов и обусловлен в основном падением доходности 40 процентов населения. Многие из наиболее низкооплачиваемых работников подвергаются уменьшению зарплаты в течение последних нескольких десятилетий, и ОЭСР предупреждает, что неравенство доходов в настоящее время подрывает экономический рост. Между тем, разрушение американского среднего класса и давление на низкооплачиваемых работников в США можно с болью наблюдать уже в течение многих лет.
Согласно недавнему докладу вашингтонской общественно-политической группы «Проект Гамильтона» при Институте Брукингса, только 68 процентов мужчин в возрасте от 30 и 45 лет с диплом средней школы работали полный рабочий день в 2013 году. Заработок для типичного работника не держится наравне с ростом экономики на протяжении десятилетий. С 1990-го по 2013 год средний оклад для человека без диплома средней школы упал на 20 процентов, а заработная плата для тех, кто имеет только диплом средней школы, сократилась на 13 процентов.
У женщин дела обстоят несколько лучше, хотя они по-прежнему, как правило, зарабатывают меньше, чем мужчины. За тот же период, заработок женщин без диплома средней школы упал на 12 процентов, в то время как доход тех, кто имеет диплом средней школы, вырос только на 3 процента.
Предвещают ли сегодняшние быстрые успехи в области искусственного интеллекта и автоматизации будущее, в котором роботы и программное обеспечение значительно уменьшают потребность в человеческих ресурсах?
Нам сложно определить факторы, которые влияют на создание рабочих мест и доходов, а особенно трудно изолировать конкретное воздействие технологий от глобализации, экономического роста, доступа к образованию и налоговой политики. Но прогресс в технологиях предлагает одно правдоподобное, хоть и частичное объяснение уменьшения уровня жизни среднего класса. Среди экономистов преобладает мнение о том, что многие люди просто не имеют профессиональной подготовки и образования, необходимого для увеличения числа хорошо оплачиваемых рабочих мест, требующих сложных технологических навыков. В то же время программное обеспечение и цифровые технологии вытеснили многие виды работ, связанные с рутинным выполнением задач (например, бухгалтерский учет, начисление заработной платы и канцелярские виды работ), заставив многих сотрудников перейти на плохо оплачиваемые должности или уволиться. Добавьте к этому растущую автоматизацию производства, которая за последние десятилетия устранила немало рабочих мест среднего класса, и вы поймете, почему большая часть рабочей силы чувствует себя ограниченной.
«Существуют долгосрочные тенденции, которые начались несколько десятилетий назад, — говорит Дэвид Автор, экономист из Массачусетского технологического института, который изучает «поляризацию рабочих мест», — это, с одной стороны, исчезновение рабочих мест со средней квалификацией из-за увеличения спроса на низкооплачиваемую ручную работу, а с другой — на высококвалифицированную. Такое «размывание» рабочих мест со средней квалификацией происходит уже долгое время».
Тем не менее, экономический спад 2007–2009 годов, возможно, ускорил исчезновение многих относительно хорошо оплачиваемых профессий, требующих выполнения повторяющихся задач, которые могут быть автоматизированы. «Эти так называемые рутинные рабочие места сорвались с обрыва во время экономического спада, — говорит Генри Сиу, экономист из Университета Британской Колумбии, — и ни одного крупного восстановления не наблюдалось». Этот вид рабочих мест, который включает в себя офисных работников в сфере продаж и администрирования, а также рабочие специальности для выполнения монтажных работ и эксплуатации машин, составляет около 50 процентов занятости в Соединенных Штатах. Исследование Сиу также показывает, что исчезновение этих рабочих мест наиболее резко повлияло на работников возрастной категории 20+, многие из которых просто перестали искать место трудоустройства.
Это достаточно плохая тенденция. Но существуют еще более фундаментальные опасения. Является ли это предвестником того, что будет происходить в других секторах, поскольку технология забирает все больше рабочих мест, которые давно считались безопасной дорогой для среднего класса? Неужели мы находимся в самом начале экономического преобразования, уникального в истории, которое благоприятно повлияет на медицину, услуги и продукты, но будет иметь разрушительный эффект для тех, кто не в состоянии извлекать финансовую выгоду? Заменят ли роботы и программное обеспечение большинство сотрудников?
Детские страшилки
Никто не знает ответ. Многие экономисты считают малоубедительными те доказательства, что прогресс в технологиях будет отвечать за сокращение количества рабочих мест, или тот факт, что нынешнее положение отличается от более ранних переходов, когда технологии уничтожали некоторые рабочие места, но со временем улучшили возможности для трудоустройства. Тем не менее, в последние несколько лет немало авторов книг и статей утверждают, что последние достижения в области искусственного интеллекта и автоматизации по своей сути отличаются от прошлых технологических прорывов тем, что они предвещают будущее занятости. Мартин Форд является одним из тех, кто думает, что на этот раз все будет по-другому. В своей новой книге «Rise of the Robots: Technology and the Threat of a Jobless Future» (Восстание роботов: технологии и угроза безработного будущего) он приводит многочисленные примеры новых технологий, таких как самоуправляемые автомобили и 3D-печать, которые, по его словам, в итоге действительно заменят большинство работников. Как тогда мы будем адаптироваться к этому «безработному будущему»?
Форд предлагает такое понятие, как «гарантированный основной доход», как один из ответов. Проще говоря, его рецепт — предоставить людям скромную сумму денег.
Это не новая идея. Один из ее вариантов под названием «отрицательный подоходный налог» популяризовался консервативным экономистом Милтоном Фридманом в начале 1960-х годов как способ заменить некоторых сотрудников растущего государственного аппарата. Форд цитирует экономиста Фридриха Хайека, который в 1979 году описал процесс обеспечения минимального дохода как способа обеспечить «своего рода плинтус, ниже которого никто не должен упасть, даже если он не в состоянии обеспечить самого себя». И Ричард Никсон, и его соперник на президентских выборах 1972 года либеральный демократ Джордж Макговерн отстаивали определенную форму политики.
Идея вышла из моды в 1980-х, но в последнее время опять стала популярной как способ помочь тем людям, для которых рынок труда закрыт. Согласно либертарианскому варианту, этот метод обеспечивает безопасность сети с минимальным участием правительства; согласно прогрессивному варианту, он дополняет другие программы, направленные на помощь бедным.
Недавно был предложен смежный вариант: расширение налогового зачета за заработанный доход, что предоставит дополнительные деньги для низкооплачиваемых работников.
Эти идеи, вероятно, имеют смысл в качестве способа укрепления системой социальной защиты. Но если вы считаете, что быстрое совершенствование технологий может устранить необходимость в большинстве работников, такая политика не в состоянии решить эту проблему. Ситуация, когда большое количество рабочих становится ненужным в технически ориентированной экономике, когда не находит применение огромное количество человеческого таланта и амбиций, вероятно, положит огромное финансовое бремя на общество. Более того, гарантируемый основной доход не предлагает много среднему классу, чьи рабочие места находятся в опасности, или тем, кто недавно лишился финансовой безопасности из-за отсутствия хорошо оплачиваемых рабочих мест.
Еще рано предрекать мрачное будущее практически всем рабочим местам. «Восстание роботов» Форда представляет немало примеров впечатляющих достижений в области автоматизации, программного обеспечения и искусственного интеллекта, что может сделать некоторые профессии устаревшими, даже те, которые требуют высококвалифицированных специалистов в таких сферах, как радиология и право. Но как оценивается, насколько конкретные технологии будут влиять на общее количество рабочих мест в экономике?
На самом деле существует не так много доказательств того, как автоматизация влияет на работу. Гай Майклз и его коллега Георг Грец из Лондонской школы экономики в последнее время изучали воздействие промышленных роботов на производство в 17 развитых странах. Результаты исследования демонстрируют смешанные выводы: как оказалось, роботы действительно замещают людей на некоторых рабочих местах, требующих низкой квалификации, но самое главное их влияние заключается в значительном увеличении производительности заводов, создании новых рабочих мест для других работников. В целом нет доказательств того, что роботы уменьшают общую занятость, отмечает Майклз.
Если определить эффект современных технологий на создание рабочих мест трудно, то точно предсказать последствия будущих достижений просто невозможно. Это открывает возможности для невероятной спекуляции. Возьмем пример, приведенный Фордом: молекулярное производство. Согласно предложению некоторых сторонников нанотехнологий, в особенности автора К. Эрика Дрекслера, идея заключается в том, что в один прекрасный день можно будет построить почти все из роботов наноразмеров, которые движут атомами, как крошечными строительными блоками. Хотя Форд признает, что этого может и не произойти, он предупреждает, что в противном случае рабочие места будут уничтожены.
Форд не слишком полагается на точку зрения Дрекслера касательно нанороботов, которые усердно работают на молекулярных фабриках, учитывая, что идея была разоблачена нобелевским лауреатом, химиком Ричардом Смолли более десяти лет назад.
Смолли увидел большой потенциал для нанотехнологий в таких областях, как экологически чистая энергия, но его возражения насчет молекулярного производства в том виде, как его описал Дрекслер, были просты: он игнорирует правила химии и физики, регулирующие то, как атомы связываются и взаимодействуют друг с другом. Смолли заявил Дрекслеру: «Вы и люди вокруг вас пугаете наших детей. Я не жду, что вы остановитесь, но в то время как наше будущее в реальном мире будет сложным и существуют реальные риски, такого монстра, как самовоспроизводящийся механический наноробот вашей мечты, не будет».
Хотя Форд и обращает внимание на критику Смолли, у нас возникает вопрос: не пугает ли его воображаемое «восстание роботов» наших детей? Размышления о таких надуманных сценариях развития ситуации являются своего рода отвлечением от мыслей о том, как решать будущие проблемы.
Более реалистичное и интересное видение будущего предлагается технологической компанией Narrative Science из Чикаго. Ее программное обеспечение под названием Quill способно использовать данные (скажем, табло с результатами баскетбольной игры или годовой отчет компании) не только для подведения итогов, но и для формирования «рассказов» на основе полученной информации. Forbes уже использует это ПО для создания текстов о корпоративных доходах, а агентство Associated Press применяет продукт конкурента, чтобы писать спортивные новости. Тексты выходят читабельными и, скорее всего, их качество значительно улучшится в ближайшие годы.
«В краткосрочной и среднесрочной перспективе искусственный интеллект будет забирать у людей работу, но не обязательно рабочие места».
Тем не менее, несмотря на потенциал такой технологии, пока не ясно, как она повлияет на занятость. «На сегодняшний день мы не видим огромного влияния искусственного интеллекта на офисных работников, — говорит Кристиан Хаммонд, специалист по информатике Северо-западного университета, который помогал создавать программное обеспечение, лежащее в основе Quill, и является соучредителем компании. — В краткосрочной и среднесрочной перспективе искусственный интеллект будет забирать у людей работу, но не обязательно рабочие места. Если инструменты искусственного интеллекта будут выполнять некоторые механические действия, связанные с анализом данных, то люди просто смогут лучше работать».
Несмотря на впечатляющее Quill и другие недавние достижения, Хаммонд все еще не уверен, что возможности искусственного интеллекта общего назначения будут расширяться. Текущая активность в этой сфере обеспечивается за счет доступа к огромному количеству данных, которые можно быстро проанализировать, а также благодаря огромной увеличенной вычислительной мощности по сравнению с той, которая была доступна несколько лет назад. Результаты поразительны, но методы, в том числе некоторые аспекты методов генерации естественного языка, на которых работает Quill, используют существующие технологии, укрепленные большими данными, а не прорыв в искусственном интеллекте. Хаммонд говорит, что недавние описания некоторых программ ИИ напоминают «черные ящики» и больше похожи на «волшебную риторику», чем реальное объяснение технологии. Кроме того, остается неясным тот факт, будет ли глубокое обучение и другие последние достижения действительно работать так, как их рекламируют.
Другими словами, нам стоит умерить наши ожидания о будущих возможностях машинного интеллекта.
Боги технологий
«Зачастую технологии рассматриваются так, как будто они были завезены на Землю с другой планеты», — говорит Энтони Аткинсон, сотрудник Наффилдского колледжа при Оксфордском университете и профессор Лондонской школы экономики. Но траектория технического прогресса не является предопределенной. Она скорее зависит от выбора правительств, потребителей и бизнеса. Они решают, какие технологии будут исследоваться и коммерциализироваться и то, как они будут использоваться.
Аткинсон занимается изучением неравенства доходов с конца 1960-х годов, с того периода, когда данная тема была на втором плане по сравнению с традиционной экономической теорией. За эти годы неравенство доходов резко выросло в ряде стран. Его уровень повысился в Великобритании в 1980-х годах и с тех пор не уменьшался. В Соединенных Штатах оно по-прежнему растет, достигая исторически небывалых высот. Прошлогодняя на удивление успешная публикация сотрудника Аткинсона Томаса Пикету «Капитал в 21 веке» (Capital in the 21st Century) сделала неравенство горячей темой в экономике. Сегодня новая книга Аткинсона под названием «Неравенство: Что можно сделать?» (Inequality: What Can Be Done?) предлагает некоторые решения. Первым в его списке стоит «поощрение инноваций путем увеличения возможностей для трудоустройства работников».
Аткинсон говорит: когда правительство выбирает, что исследовать и финансировать, а бизнес решает, какие технологии использовать, это неизбежно влияет на рабочие места и распределение доходов. Сложно понять практический механизм выбора технологий, которые будут способствовать нашему будущему, где все больше людей имеют лучшие рабочие места. «Но мы должны хотя бы задаться вопросом, как эти решения повлияют на занятость, — говорит он. — Это первый шаг. Возможно, он не изменит решение, но мы будем знать, что происходит, и нам не придется ждать, пока мы услышим: «Вы потеряли свою работу».Часть стратегии может зависеть от того, как мы рассматриваем производительность и что мы на самом деле хотим от машины. Экономисты традиционно определяют производительность с точки зрения производства, на которое было затрачено определенное количество труда и капитала. Поскольку машины и программное обеспечение (капитал) становятся более дешевыми и способными, имеет смысл использовать все меньше человеческого труда. Вот почему выдающийся экономист Колумбийского университета Джеффри Сакс недавно предсказал, что роботы и автоматизация скоро будут использоваться даже в Starbucks. Но существуют веские причины полагать, что Сакс может ошибаться. Успех Starbucks никогда не зависел от дешевой и эффективной подачи кофе. В основном потребители ориентируются на людей и услуги, которые они предоставляют.
«Возьмите, к примеру, очень популярные магазины Apple, — говорит Тим О'Рейли, основатель O’Reilly Media. — Укомплектованные множеством сотрудников, вооруженных айпадами и айфонами, они обеспечивают привлекательную альтернативу для будущей роботизированной розничной торговли. Они предполагают, что автоматизированные услуги не обязательно являются завершительной фазой развития современных технологий. Это правда, что технологии заберут определенный класс рабочих мест. Но у нас есть выбор, как эти технологии использовать».
В этом плане Apple в своих магазинах разработал выигрышную стратегию, не придерживаясь обычной логики, которая предлагает использование автоматизации для снижения затрат на рабочую силу. Вместо этого компания умело развернула армию технически подкованных сотрудников, оснащенных до зубов цифровыми гаджетами, чтобы предложить покупателям новый уровень сервиса и выгодно расширить свой бизнес.
O’Reilly также отмечает огромный успех автомобильного сервиса Uber. Используя технологию, чтобы предоставить возможность удобного и эффективного бронирования и оплаты проезда, сервис создал надежный рынок. При этом он расширил спрос на водителей, которые с помощью смартфона и приложения получили больше возможностей, чем работая в обычном такси.
Урок в том, что даже если достижения в развитии технологий играют важную роль в увеличении неравенства, то последствия не являются неизбежными и их можно изменить через решения правительств, бизнеса и потребителей.
Как недавно заявил экономист Пол Кругман на форуме под названием «Глобализация, технологические изменения и неравенство» (Globalization, Technological Change, and Inequality) в Нью-Йорке: «Многое из того, что происходит [в контексте неравенства доходов] зависит не только от того, что утверждают боги технологий, но и от социальных структур, которые могут быть разными».
Кому принадлежат роботы?
Воздействие автоматизации и цифровых технологий на сегодняшнее состояние занятости иногда преувеличивается теми, кто указывает на более ранние технологические переходы. Но такой подход игнорирует потрясения и последствия этих периодов. Заработная плата в Англии не изменялась или даже уменьшалась на протяжении около 40 лет после начала промышленной революции, а нищета заводских рабочих хорошо описана в литературе и публицистике того времени.
В своей новой книге «The Great Divide» экономист Колумбийского университета Джозеф Стиглиц пишет, что великую депрессию тоже можно отнести к технологическим изменениям. Он говорит, что ее основная причина не в катастрофической государственной финансовой политике и разбитой банковской системе, как обычно считают, а в переходе от сельского хозяйства к производству. Стиглиц описывает, как появление механизации и улучшенные методов ведения сельского хозяйства быстро превратили Соединенные Штаты из страны, которая нуждалась в большом количестве фермеров, в страну, которой необходимо их сравнительно мало. Он считает, что промышленный бум, стимулируемый Второй мировой войной, помог работникам миновать этот переход. Сегодня, пишет Стиглиц, мы попали в другой болезненный переход — от производственной экономики к экономике, основанной на обслуживании.
Те, кто изобретает технологии, могут сыграть важную роль в ослаблении последствий их внедрения. «Наш образ мышления как инженеров всегда был направлен на автоматизацию, — говорит Ход Липсон, исследователь искусственного интеллекта. — Мы хотели, чтобы машины выполняли максимально возможные объемы работ. Мы всегда желали повысить производительность, решить инженерные задачи на заводах и связанные с работой задания, направленные на увеличение продуктивности. Нам никогда не приходило в голову, что это плохая идея».
Теперь инженеры должны переосмыслить свои цели. Решение не заключается в сдерживании инноваций, но у нас появилась новая проблема, связанная с инновациями вокруг: как привлекать людей, когда ИИ может выполнить большинство задач лучше, чем многие из этих людей? «Я не знаю, какое решение нужно принять, но это новый большой вызов для инженеров», — заявил Липсон.
Широкие возможности для создания рабочих мест могут предоставить столь необходимые инвестиции в образование, изношенную инфраструктуру, а также исследования в таких областях, как биотехнологии и энергетики. Как справедливо предупреждает Мартин Форд, мы можем оказаться в катастрофической ситуации, если изменения будут все более тяжелыми, а технологический уровень безработицы станет стимулировать повышенное экономическое давление. Все зависит в значительной степени от того, какие технологии мы изобретаем и выбираем для использования. Например, некоторые версии автоматизированных транспортных средств кажутся неизбежными. Но будем ли мы использовать их для того, чтобы сделать наши транспортные системы более безопасными, удобными и с низким энергопотреблением, или же мы просто заполним дороги самоуправляемыми легковыми и грузовыми автомобилями?
Мало сомнений в том, что лучшим оплотом борьбы против медленного создания рабочих мест (по крайней мере в краткосрочной перспективе) будет экономический рост — или посредством бизнеса с новаторским обслуживанием, как в магазинах Apple и сервисе Uber, или через инвестиции в восстановление инфраструктуры и образовательные системы. Вполне возможно, что такой рост сможет преодолеть опасения по поводу исчезновения наших рабочих мест.
Эндрю Макафи, соавтор «Второго века машин» (The Second Machine Age) вместе со своим коллегой из Массачусетского технологического института Эриком Бриньолфссоном был одним из самых выдающихся деятелей, описывающих возможность «научно-фантастической экономики», в которой распространение интеллектуальных машин исключает необходимость во многих рабочих местах. (См. «Открытое письмо об цифровой экономике» (Open Letter on the Digital Economy), в котором Макафи, Бриньолфссон и другие предлагают новый подход к адаптации к технологическим изменениям). Такое преобразование принесет огромные социальные и экономические выгоды, говорит он, но это также может означать «легкую» экономику. «Это было бы действительно чудесно, и уже пора начинать об этом думать, — говорит Макафи. — Но в то же время это перспектива на многие десятилетия вперед».
Между тем, он выступает за политику стимулирования экономического роста и говорит: «Гениальность капитализма заключается в том, что люди находят, чем заняться. Давайте дадим им лучший шанс для работы».
Вот камень преткновения. Как объясняют Макафи и Бриньолфссон во «Втором веке машин», одним из тревожных аспектов сегодняшних технологических достижений является то, что в финансовом плане несколько человек получили от них пользу диспропорционально. Как научила нас Кремниевая долина, технология может быть как динамическим двигателем экономического роста, так и капризным усилителем неравенства доходов.
Кто бы ни владел капиталом, он будет получать выгоду от того, что роботы и искусственный интеллект неизбежно замещают людей, осваивая многие рабочие места.
В 1968 году, Дж.C.Р. Ликлайдер, один из создателей современного века технологий, соавтор поразительно пророческой статьи под названием «Компьютер как коммуникационное устройство» (The Computer as a Communication Device) предсказал «онлайн интерактивную коммуникацию» и объяснил ее захватывающие возможности. В конце статьи, Ликлайдер разместил предупреждение: «Будет воздействие хорошим или плохим для общества, зависит главным образом от ответа на вопрос: «Режим «онлайн» будет привилегией или правом?» Если только отдельная часть населения получает шанс наслаждаться преимуществами «усиления интеллекта, сеть может преувеличивать разрыв в спектре интеллектуальных возможностей».
Различные стратегии могут помочь перераспределить богатство или в качестве гарантированного базового дохода, обеспечить безопасность для тех, кто находится на дне или близок к этому. Но, конечно, лучшим ответом на экономические угрозы, исходящие от цифровых технологий, будет предоставление большему количеству людей доступ к тому, что Ликлайдер называет «усилением интеллекта» — чтобы они могли извлекать выгоду из богатств, создаваемых новыми технологиями. Это предполагает предоставление людям справедливого доступа к качественным программам образования и профессиональной подготовки на протяжении всей своей карьеры.
По мнению Ричарда Фримана, ведущего экономиста в сфере экономики труда в Гарвардском университете, это также означает, что гораздо больше людей должны владеть роботами. Он говорит не только о машинах на заводах, но и об автоматизации и цифровых технологиях в целом. Некоторые механизмы уже существуют в программах участия в прибылях и программах привлечения сотрудников к приобретению акций своих компаний. Также будут предусмотрены другие практические инвестиционные программы.
Кто бы ни владел капиталом, он будет извлекать выгоду из того, что роботы и искусственный интеллект неизбежно замещают множество рабочих мест. Если вознаграждение посредством новых технологий будет направляться в значительной степени очень богатым, как это наблюдается в последние десятилетия, то антиутопический вариант развития событий может стать реальностью. Но машины — это инструменты, и если их собственность расширится, большинство людей могли бы использовать их для повышения своей производительности и улучшения своих доходов и досуга. Если это произойдет, то все более богатое общество может воплотить мечту о среднем классе благодаря технологическим амбициям и экономическому росту.
По материалам TechnologyReview
