Как наш мозг мешает нам изучать языки и как убрать эти преграды
Влияние амигдалы на изучение языков
Я учился в Гарварде работе мозга, и мы изучали две его части:
1.Префронтальная кора — то, что мы обычно называем мозгом и интеллектом.
2. Амигдала — это его эмоциональная часть, которая не контролируется нами в основном.
Разница в том, что префронталка очень молодая, она появилась довольно недавно, по историческим меркам, конечно. И поэтому она слабее, чем амигдала в разы.
Амигдала с нами с момента формирования того, что мы считаем головой. И если бы мы могли отключать амигдалу во время изучения языков, мы бы делали это настолько быстро, качественно и эффективно, что это были бы жалкие месяцы. Мы не бросали бы занятия, нам бы не было страшно, стыдно, неприятно, мы не парились бы на счет акцента и так далее. Нам не нужна была бы мотивация, не было бы сомнений в подходах, которые мы используем.
И здесь я расскажу, как именно мешает и как от этого избавиться.
Во время изучения языка амигдала всегда выигрывает у префронтальной коры. Всегда.
Наши эмоции более сильные, чем префронтальная кора и интеллектуальная часть — это абсолютное правило. Поэтому, если вы испытываете стресс, страх; вы волнуетесь о том, правильно ли разговариваете, вам кажется, что ошибка — это ужас и так далее, вы не сможете. Насколько бы вы не понимали, что это нормально, ошибаться, неидеально говорить, акцент, вам просто это все равно не даст разговаривать свободно, потому что это прямой конфликт и прямая конфронтация.
В этом моменте, чтобы префронтальная кора сработала как надо, она должна убедить эмоциональную часть в том, что это окей, и здесь не имеет смысла бояться, здесь можно расслабиться или пробояться.
Как обмануть эмоциональную часть мозга, амигдалу, во время изучения языков в ответ?
Эмоциональная часть мозга, ее уровень развития — это примерно пятилетний ребенок. Пятилетнего ребенка не так сложно обмануть, если понимать, что он пятилетний ребенок. Для того, чтобы убедить нашу часть, например, не бояться, не стыдиться или еще что‑то делать, нам нужно показать ей довольно большое количество подтверждений, что это нормально.
Например, частый страх людей — это акцент. Допустим, мы считаем, что акцент страшный, это плохо, это показывает какую‑то глупость нашу.
Тогда нам нужно (нашей префронтальной коре) найти 5–10 примеров, где человек разговаривает с сильным акцентом и его воспринимают хорошо, нормально, может быть даже круто. Ему говорят, что у него красивый акцент и еще какой угодно другой, но не плохой.
Когда мы посмотрим 5–10 таких видео, мы убедим амигдалу, что это не такая большая важность. Здесь нет причины для того, чтобы стыдиться этой части. Понимаете? Если ваш пятилетний ребенок уверен в том, что кошки его царапают, ему нужно пять кошек, которые его не поцарапают. Ему нужно поиграть с пятью кошками, которые ему не навредят.
Ваша задача: найти эти пять кошек (в кавычках), пять видео, пять примеров, где к человеку относятся отлично, даже при условии, что у него акцент. Его понимают, с ним взаимодействуют, с ним работают.
Как я делаю, чтобы эмоциональная часть мозга, амигдала, мне не мешала изучать языки?
Я нахожу себе постоянное большое количество подтверждений, что изучать языки — это круто, люди реагируют потрясающе на это.
Например, прежде чем изучать сербский язык, я посмотрел, как русскоязычные ребята взаимодействуют с сербами на сербском, соответственно, далеко на неидеальном сербском, и как сербы на это реагируют.
Сербы на это реагируют потрясающе, они воодушевляются, им нравится, они очень уважительно относятся, они дают скидки какие‑то, флиртуют, еще что угодно делают.
Это мне дает свободу. Просто я понимаю, что если я минимально начну разговаривать на сербском, ко мне также будут относиться.
Когда я понимаю, что я сбиваюсь в речи (теряю слова, забываю что‑то), я смотрю, как люди реагируют.
И в основном люди реагируют спокойно. Большинство людей в мире реагируют спокойно.
Они ждут, пока ты вспомнишь или дают тебе возможность воспользоваться переводчиком. Никто практически не начинает истерику, кроме какого‑нибудь преподавателя английского или других языков. Но зная, как это работает, я еще иногда спрашиваю: «Скажи, а то, что я забываю слова, каким‑то образом вредит тебе, мешает, ты считаешь меня глупым?» «Нет».
Когда люди так отвечают, моя амигдала настолько расслабляется и успокаивается, что перестает ставить «палки в колеса», которые я чувствовал всю свою жизнь.
Как дисциплина помогает обмануть амигдалу для изучения языков?
Амигдала очень сфокусированная. Она не может одновременно думать о десяти вещах, как, например, может префронтальная кора. Для этого я фокусирую амигдалу во время упражнений не на том, как мы разговариваем, а на том, что просто разговариваем.
Например, я встаю перед зеркалом и начинаю просто говорить. Я фокусируюсь только на том, чтобы я говорил. Неважно как. Я могу заставить себя специально говорить неправильно. Ровно для того, чтобы сфокусироваться на том, чтобы у меня получалось просто говорить.
Я понимаю, что она напугана, например, тем, что я неидеально разговариваю. На русском я, например, говорю на великолепном высоком уровне. Тогда как на английском или на сербском на более низких уровнях. И я фокусирую ее, оттягиваю от оценки качества уровня до оценки того, разговариваю я или нет.
Если я разговариваю — это круто — я фокусируюсь, все здорово, все прекрасно, продолжай, я молодец.
Когда амигдала фокусируется на чем‑то таком осязаемом, типа говорить или не говорить, она понимает, это хорошо, это плохо. Если я говорю — это хорошо. В таком случае, она снова расслабляется и дает нам возможность выжать максимум из этого момента изучения языков.
Например, очень сильно в этом мешает перфекционизм. Это меняет фокус с «да» или «нет» на «идеально» или «неидеально». И вот в этом случае амигдала просто разорвет вас, и никаких шансов изучать языки не будет никогда.
Роль дофамина в изучении языка и как амигдала на него влияет
Амигдала очень тяжело воспринимает параллельные эмоции. Ей тяжело одновременно бояться и радоваться.
Таким образом, если мы фокусируемся на, например, простом выполнении, моя задача — просто что‑то говорить на английском, неважно, хорошо/плохо, правильно/неправильно, просто говорить.
И если я выполняю эту задачу, то базовый организм начинает выделять дофамин, потому что я поставил задачу, я с ней справился, я радуюсь. Это базовое поведение организма.
Если же я добавляю сюда, например, перфекционизм и ищу уже идеально или неидеально, то только когда будет идеально, тогда будет дофамин.
Если же я поменял критерии, моя задача просто сегодня поговорить хотя бы 10 секунд. Тогда дофамин начинает выделяться.
Если я каждый день это делаю, например, сегодня 10, завтра 15, послезавтра 20, послезавтра, послепослезавтра еще раз 15, а потом 30, то каждый день будет выделяться дофамин.
Если это будет происходить день за днем, амигдала привыкнет, что это занятие связано с выработкой дофамина. Именно поэтому на занятиях по английскому вам так тяжело, дискомфортно, теряется мотивация, потому что каждый раз после того, как вы что‑то поговорили, вы слышите, «вот это неправильно, вот это ошибка, вот это косяк и так далее», и вы чувствуете, хоть чувствуете, хоть понимаете, ощущаете неприятность. Вместо дофамина вы получаете какие‑то негативные ощущения и у вас появляется связка: «Разговаривать на английском — это неприятно для меня, я не хочу этого делать».
Соответственно, в моем случае, я использую дофамин, когда разговариваю на английском, мне приятно, и я хочу это делать. И тогда дофамин взращивает во мне привычку, желание разговаривать на языке, и амигдала выдает мне все права к тому, чтобы язык я выучил быстро, качественно и абсолютно не напрягаясь.
А в Телеграм‑канале я рассказываю конкретные подходы, как учить язык, ускорять, поэтому переходите. Пока.
