Гипотеза «Общая теория эволюции»
Написать эту статью я решил для того, чтобы более доступно и системно изложить идею, сформулированную мной в докладе «Гипотеза закона эволюционного развития природы» на международной научной конференции Европейского Общества Философии и Психологии в Португалии в 1998 году, около двадцати лет назад. Предлагаемая идея — гипотеза появилась в результате серии инсайтов, которые приходили по утрам в переходный период между сном и бодрствованием, за два года до конференции, на которой она была представлена. Я вставал и записывал эти мысли в дневник, который тогда вел.
Когда я готовился к конференции и писал доклад, это был мой первый опыт, как участия в конференции, так и в написании научных текстов. Кроме того, в то время сырая, еще не глубоко осмысленная идея, за прошедшее с тех пор время была более глубоко продумана и проверена на опыте моей жизни и опыте тех людей, с историей жизни которых мне за это время удалось познакомиться.
Появлению данной идеи способствовало осознание двух ключевых факторов.
Первый — мозг является сложной информационно-управляющей биологической системой, к которой, как и к любой сложной технической системе, применим критерий устойчивости.
Второй — генетический механизм, при всей его несомненно огромной информационной емкости, тем не менее имеет ограничение по этому параметру.
У низших биологических видов, таких как насекомые, рыбы, рептилии, с относительно небольшим размером мозга, и сравнительно не сложной морфологией не возникает проблем с устойчивостью мозга и ограничением информационной емкости генов. У этих видов наследственная информация содержит в себе не только данные о морфологическом строении тела, но и программы поведения на самые разнообразные внешние условия жизни. При значительном изменении внешних условий этим видам, для адаптации к этим изменениям, проще было измениться морфологически, то есть стать новым видом. Этому способствует очень короткий репродуктивный цикл у этих видов и благодаря смене множества поколений, за сравнительно небольшое по эволюционным меркам время, адаптироваться к новым условиям за счет изменения морфологии и поведенческих программ, в итоге становясь новым видом. Поэтому по сравнению с другими видами, стоящими на более высоких ступенях эволюционной лестницы, насекомые обладают наибольшим видовым разнообразием.
С появлением в процессе эволюции биологических видов с более сложной морфологией и большим объемом мозга, начиная с птиц, появились сложности с нехваткой информационной емкости генов, для передачи поведенческих программ, необходимых для адаптивного поведения в среде обитания данного вида, а также с поддержанием устойчивости мозга, являющегося сложной системой управления.
Рассмотрим более подробно, какие механизмы появились в процессе эволюции для разрешения возникших сложностей. Именно у птиц появились два новых очень важных эволюционных механизма, механизм Импринтинга и механизм социальных связей, которые успешно решили возникшие в процессе эволюции трудности.
Механизм импринтинга был впервые открыт и исследован в конце ХIХ века у цыплят. Однако наиболее детальное исследование этого механизма провели Конрад Лоренц и его учитель Оскар Хейнрот в процессе изучения группового поведения животных в стаях серых гусей. В период Импринтинга у животных в начальный период после рождения, в долговременной памяти фиксируются информация об окружающей среде и родительские программы поведения. Можно предположить, что эволюционная, адаптивная роль механизма импринтинга заключается в том, что часть информации, от предыдущего поколения следующему, передается не генетическим путем. Тем самым информация об окружающей среде, изменениях в ней и адаптивное поведение к этим изменениям может передаваться и быть отработано в поведенческих программах за более короткое время, в пределах жизни всего нескольких поколений. Механизм Импринтинга, оказался настолько эволюционно эффективным, что не только сохранился, но и получил дальнейшее развитие у биологических видов, стоящих на более высокой ступени эволюционной лестницы у млекопитающих. Развитие заключается в том, что чем выше биологический вид на эволюционной лестнице, тем период Импринтинга более длительный и тем больше времени детеныш находится под опекой родителей, получая соответственно больший объем импринтинговой информации. На мой взгляд, именно появление механизма Импринтинга, передающего информацию не генетическим путем, обеспечило возможность появления в процессе эволюции биологических видов с более сложной морфологией и размером мозга, за счет освободившейся информационной емкости генов. О том, что информационной емкости генов может не хватать для формирования нейронных связей в мозге говорят и другие ученые. Нейробиолог Константин Анохин говорит, что формирование мозга, как целостной структуры, требует от генома наибольших ресурсов. Об этом же говорит Александр Марков в книге «Эволюция человека»:
«Мозг устроен гораздо сложнее (для его описания нужно больше бит информации), чем геном, который с некоторыми оговорками можно рассматривать как «программу» развития организма, в том числе и мозга. В геноме человека лишь 3×10^9 нуклеотидов, каждый из которых содержит два бита информации. Не будем мелочиться: для ровного счета пусть будет 10^10 бит. Структура межнейронных связей мозга, от которой, собственно, и зависит его производительность, требует для своего описания как минимум в миллион раз большего носителя: в ней не менее 10^16 бит информации»
Еще более важный вывод об эволюционной роли механизма Импринтинга можно сделать на основании экспериментов, проведенных Конрадом Лоренцом над птенцами серых гусей, которых он в период Импринтинга лишал контактов с взрослыми птицами, т.е. ограничивал поступление сенсорной информации и таким образом моделировалась искусственная депривация. Результаты этих экспериментов он описал в своей книге «Агрессия»:
«Если такая печальная ситуация преднамеренно создается в опыте, в котором одного-единственного гусенка выращивают, как Каспара Хаузера, изолированно от сородичей, то у этого несчастного создания наблюдается ряд характерных поведенческих отклонений.»
«Гуси, которых психически искалечили подобным образом, садятся, уткнувшись клювом в угол комнаты;, а если поместить в одну комнату двух — как мы сделали однажды, — то в два угла, расположенные по диагонали. Рене Шпиц, которому мы показали этот эксперимент, был просто потрясен такой аналогией между поведением наших подопытных животных и тех детей, которых он изучал в сиротском приюте. В отличие от детей, про гусей мы еще не знаем, насколько такой калека поддается лечению, ибо на восстановление требуются годы.»
Эволюционный процесс базируется на двух эволюционных механизмах механизме изменчивости и механизме естественного отбора. В своих книгах Конрад Лоренц называл эти механизмы Великими Конструкторами. В современной синтетической эволюционной теории, основой для которой стала эволюционная теория Чарльза Дарвина, механизмом изменчивости служат генетические мутации и другие генетические процессы, которые запускают механизм естественного отбора, если совокупность генетических процессов, не способствует адаптации к изменениям окружающей среды.
Если присмотреться более внимательно к тому, как работает механизм Импринтинга, то можно увидеть, что от предыдущего поколения следующему передается информация и поведенческие программы, жизненно необходимые для адаптации к окружающей среде. В случае, когда в процессе передачи, указанной информации, происходят сбои, искажения и передача не в полном объеме, в этом случае снижаются возможности адаптации и запускается механизм естественного отбора. В результате экспериментов Конрада Лоренца и птенцы, и младенцы в приютах, о которых рассказывал Рене Шпиц, в импринтинговый период были лишены информации необходимой для выживания и, в случае жизни их в естественных условиях, гарантировано сработал бы механизм естественного отбора. Таким образом можно сделать очень важный вывод, что Импринтинг является новым эволюционным механизмом изменчивости.
Появление нового механизма изменчивости — механизма Импринтинга во взаимодействии с механизмом естественного отбора можно рассматривать, как появление качественно нового эволюционного процесса в области психических явлений.
Этот новый эволюционный процесс действующий в области психических явлений у птиц и млекопитающих можно назвать — Психической эволюцией.
Эволюционный процесс базирующийся на изменениях в генах и оказывающий воздействие на все биологические виды можно назвать — Биологической эволюцией.
Оба эволюционных процесса действуют параллельно и независимо друг от друга. Предположение о существовании независимого эволюционного процесса в области психических явлений, представляет широкие возможности использования накопленных знаний и фактов, для опровержения или подтверждения данного предположения.
Косвенно подтверждает эти выводы, тот факт, что именно у птиц появился новый способ заботы о потомстве, это обучение их родителями поиску необходимого корма, или непосредственное кормление птенцов родителями с последующим обучением птенцов добывать этот корм самостоятельно. С появлением млекопитающих материнское молоко стало универсальным кормом и способом заботы о потомстве в начальный период жизни детенышей. Именно в период зависимости детенышей от родительской заботы идет передача жизненно важной информации.
Важным преимуществом передачи информации посредством Импринтинга, является более короткая петля обратной связи, то есть более быстрая адаптация к изменениям за счет модификации поведения. В этот период также происходит фиксация норм социального поведения, адаптация к условиям окружающей среды, половая идентификация и сексуальные предпочтения, формирование пищевых привычек и настройка системы терморегуляции. Есть у этого механизма и недостатки, в этот период детеныши беспомощны и легко становятся жертвами хищников, а также сбои в процессе передачи информации могут приводить к неадаптивному поведению и к запуску естественного отбора. Однако в эволюционном плане преимущества перевесили недостатки.
В первоначальном варианте гипотезы, в докладе на конференции, я считал возможным говорить о четырех этапах эволюции. Сейчас по прошествии времени и спокойном размышлении, мне представляется выделение эволюции Познания и эволюции Сознания в самостоятельные этапы эволюции не совсем обоснованным, так как нет четко выраженных механизмов изменчивости. Поэтому Познание и Сознание можно рассматривать как петли обратной связи внутри процесса Психической эволюции.
Мое представление об общей теории эволюции можно изобразить графически.
Из графика, представленного на рисунке, не трудно понять, какое большое влияние оказывает импринтинговая информация на жизнь высших млекопитающих и человека в том числе.
Информация и программы поведения, передаваемые в период Импринтинга следующему поколению, очень важны для выживания вида. Поэтому в процессе эволюции был выработан механизм контроля за тем, чтобы информация не искажалась и могла быть передана следующему поколению без искажений, а поведенческие программы неукоснительно соблюдались. Я назвал этот механизм — системой информационной защиты. Как иногда бывает в процессе эволюции для этой цели был использован, уже имеющийся, очень жесткий механизм — реагирование на физическую опасность. Произошла экзаптация, когда уже имеющийся механизм используется по новому назначению. Таким образом, если есть вероятность невыполнения в соответствующей ситуации импринтинговой программы или искажения импринтинговой информации, то организм испытывает те же ощущения, которые испытываются в случае реальной физической опасности, со всеми сопутствующими эмоциональными реакциями. Зато выполнение программ сопровождается чувством удовольствия. Таким образом эта система действует методом кнута и пряника. Награждая, когда поведение соответствует программам и наказывая состоянием стресса, страха, паники, депрессии или даже ощущением физической боли, когда существует угроза изменения программ или при их не соответствующем исполнении.
Что происходит с животным, когда оно нарушает привычное поведение, хорошо описал в своей книге «Агрессия» Конрад Лоренц:
«В это время случилось, что однажды вечером я забыл впустить Мартину в дом и проводить ее в свою комнату;, а когда наконец вспомнил о ней, наступили уже глубокие сумерки. Я заторопился к двери, и едва приоткрыл ее — гусыня в страхе и спешке протиснулась в дом через щель в двери, затем у меня между ногами и, против своего обыкновения, бросилась к лестнице впереди меня. А затем она сделала нечто такое, что тем более шло вразрез с ее привычкой: она уклонилась от своего обычного пути и выбрала кратчайший, т.е. взобралась на первую ступеньку с ближней, правой стороны и начала подниматься наверх, срезая закругление лестницы. Но тут произошло нечто поистине потрясающее: добравшись до пятой ступеньки, она вдруг остановилась, вытянула шею и расправила крылья для полета, как это делают дикие гуси при сильном испуге. Кроме того, она издала предупреждающий крик и едва не взлетела. Затем, чуть помедлив, повернула назад, торопливо спустилась обратно вниз, очень старательно, словно выполняя чрезвычайно важную обязанность, пробежала свой давнишний дальний путь к самому окну и обратно, снова подошла к лестнице — на этот раз «по уставу», к самому левому краю, — и стала взбираться наверх. Добравшись снова до пятой ступеньки, она остановилась, огляделась, затем отряхнулась и произвела движение приветствия. Эти последние действия всегда наблюдаются у серых гусей, когда пережитый испуг уступает место успокоению. Я едва верил своим глазам. У меня не было никаких сомнений по поводу интерпретации этого происшествия: привычка превратилась в обычай, который гусыня не могла нарушить без страха.»
Приведенный пример показывает, насколько жестко, если не сказать жестоко работает система информационной защиты. Также можно понять, как жестко система информационной защиты контролирует выполнение социальных установок, которые фиксируются в мозгу в период Импринтинга. Одна моя знакомая, у которой сложились взаимозависимые отношения со своими детьми, сказала мне, что одна только мысль о том, чтобы изменить эти отношения, вызывает у нее панический страх и боль такой силы, преодолеть которые не хватает сил. Так что понимание проблемы не является гарантией ее решения. Особенно, когда такое понимание приходит в старшем возрасте.
В процессе психической эволюции, на базе информации полученной в период Импринтинга кроме физических потребностей сформировался новый вид потребностей организма — психические потребности. Возможность удовлетворения этих потребностей для организма является синонимом психической безопасности. Невозможность реализации психических потребностей организм воспринимает, как угрозу физической безопасности. Очень часто реализация психической безопасности является приоритетом для представителей высших биологических видов. Парадокс заключается в том, что реализация психической безопасности очень часто несет реальную угрозу физической безопасности, в то же время конкретные представители биологического вида не могут видеть такой угрозы. Этот вывод в полной мере относится к человеку. Как пример, я хочу отметить важный момент, если ребенок в раннем детстве подвергался насилию и испытывал страдания, тогда в нем формируется противоестественная психическая потребность в насилии над ним и в страдании. В своей взрослой жизни он будет неосознанно создавать обстоятельства, при которых он будет испытывать насилие и страдания. Я очень часто встречал людей с такой моделью поведения, которые не понимали в чем причина их несчастливой жизни. Это говорит о том, что неосознаваемое удовлетворение от реализации психической потребности обладает более сильным воздействием, чем негативные ощущения, вызванные физическим или моральным страданием. Эти наблюдения подтверждают, что чувство психической безопасности имеет приоритет перед физической безопасностью.
Таким образом, действие системы информационной защиты может блокировать даже инстинкт самосохранения. Невозможность удовлетворения психических потребностей ведет к эмоциональным расстройствам, а очень сильные эмоциональные расстройства могут привести к необратимым психическим расстройствам. Это подтверждается широким распространение таких психических расстройств, как аутизм, депрессия, шизофрения, и т.д. Природа сделала так, что человек воспринимает неосознаваемое информационное содержание мозга, как абсолютную истину, и все возможности интеллекта служат для выполнения задач, диктуемых этими неосознаваемыми программами. Часто люди считают, что способность к интеллектуальному мышлению является сознанием, но это не так. Уровень сознания определяется способностью видеть относительный характер внутреннего информационного содержания мозга и способностью соотносить собственное поведение с реальностью окружающей среды. Это очень непростая задача, потому что социальные и культурные связи опутывают человека как паутина, детерминируют его поведение и не дают ему в полной мере реализовать его огромный естественный потенциал. Необходима очень трудная и болезненная работа в течении длительного времени, чтобы стать свободным от паутины социальных связей.
На мысль о существовании биологической эволюции, с механизмами изменчивости и естественного отбора, Чарльза Дарвина натолкнуло исследование животного мира Галапагосских островов. Он увидел различия во внешнем облике у представителей одного и того же вида на разных островах и предположил, что различия появляются в процессе изолированного развития, в результате которого, с течением времени, появляется новый биологический вид. Критерием видообразования в этом процессе является невозможность скрещивания близкородственных видов. В процессе психической эволюции новые виды не появляются, однако появился интересный феномен — псевдовидообразование, когда система информационной защиты сделала импринтинговую информацию приоритетной при определении принадлежности к своему виду, то есть программы поведения стали видоопределяющими.
Впервые этот феномен изучил и дал название психолог Эрик Эриксон. В дальнейшем этот феномен исследовался в рамках новой науки — этологии, родоначальником которой считается Конрад Лоренц. Вот что этолог Данило Майнарди в книге «Собака и лисица» пишет о том, когда у детенышей формируется чувство принадлежности к виду:
«Еще на заре этологии ее основоположник взялся «высиживать» яйцо, из которого вылупилась гусыня Мартина». «Здесь мне хотелось бы прежде всего подчеркнуть, что именно благодаря эксперименту Конрад Лоренц открыл явление импринтинга, то есть понял, что гуси отнюдь не наделены врожденной способностью распознавать представителей своего вида, а должны обрести эту способность на собственном опыте в самом раннем возрасте. Гусыня Мартина, считавшая ученого своей матерью, явилась первым подопытным животным в такого рода эксперименте».
В этой же книге описывается другой эксперимент самого Майнарди, который подтверждает этот вывод. В эксперименте лисенка сразу после рождения забрали от матери, и он рос вместе с щенком собаки его возраста в доме человека:
«Итак, не могу не отметить тот странный факт, что любая посторонняя собака относилась к лисенку Кочису почти как к собаке, не проявляя при этом обычной собачьей осторожности при встрече с незнакомым зверем.» «Запечатленная на собак лисица использует присущие ей (собачьи) средства общения и вызывает таким образом ответную реакцию. Различия в сигнализации и общих очертаниях тела, видимо, не столь велики, чтобы безнадежно воспрепятствовать общению лисиц с собаками.»
Из приведенных выше цитат важно понять, что внешний облик не является определяющим моментом, в определении принадлежности к биологическому виду, основную роль в этом играют запечатленная в период Импринтинга информация и поведенческие программы. Если у гусей нет такой врожденной способности, то у человека тем более ее нет, она также формируется в период Импринтинга, так как человек, по сравнению с другими биологическими видами, имеет наименьшее количество врожденных поведенческих программ. Дети-маугли наглядное этому подтверждение.
Этот вывод также подтверждают следующие факты. Животные, выросшие в неволе и имеющие программы поведения отличные от программ диких сородичей, подвергаются в дикой природе со стороны представителей своего вида агрессии, вплоть до уничтожения. Еще в недавнем прошлом людей, с психическими нарушениями, не считали людьми и обращались с ними хуже, чем с животными. Даже сейчас многие люди проявляют агрессивность к людям другой культуры.
Меня к мысли о существовании психической эволюции подтолкнули два момента:
Первое — наблюдение за моими двоюродными братом и сестрой, они не только внешне были похожи на родителей, он на отца, а она на мать, но они переняли от родителей манеру разговора, мимику, жестикуляцию. Когда прочитал книги Лоренца понял, что это действие Импринтинга, который стал механизмом изменчивости в процессе психической эволюции, элементами которого является импринтинговая информация, программы поведения, социальные установки и программы.
Второе — предположение, что все многообразие человеческих культур и этносов, существующих на Земле, является результатом психической эволюции, в процессе расселения представителей вида Homo Sapiens из Восточной Африки и их дальнейшего изолированного развития, в результате которого происходило псевдовидообразование. На сегодняшний день гипотеза об африканской прародине нашего вида наиболее вероятна. На основании этого предположения можно сделать интересный вывод, что люди, живущие на Земле, отличаются друг от друга информацией (программы поведения, социальные установки, ценностные ориентиры, религиозные взгляды), которая находится у них в мозгу и формируется в период Импринтинга в раннем детстве, а в последующие годы жизни является основой их мировосприятия, при минимальных генетических отличиях между людьми разных культур в 0.1%. Эти информационные различия вносят существенный вклад в проблемы отношений, как между людьми принадлежащих к разным культурам, так и между людьми одной культуры, но принадлежащих к разным социальным слоям. Однако при тесном контакте между собой людей разных культур и социальных слоев в течение длительного времени эти отличия имеют тенденцию к сглаживанию.
Если говорить о человеческом обществе, в начальный период его существования, когда при низком уровне развития техники, средств передачи информации, происходило расселение — дивергенция человека из мест, где он сформировался как вид, Земля была для людей естественной средой обитания и представлялась им необозримой. Тогда Биологическая и Психическая эволюции действовали локально в небольших группах и помогали людям быстро адаптироваться к новой среде и новым климатическим условиям. В то же время естественный отбор в рамках Психической эволюции действовал очень жестко, даже незначительное несоблюдение социальных норм поведения каралось смертью или изгнанием из сообщества, что заканчивалось не менее трагично. Об этом можно судить по тому, как это происходило еще совсем недавно у первобытных племен и народов, которые смогли выжить в труднодоступных местах на Земле.
При таком практически изолированном развитии формировались различные социальные и культурные традиции, нормы поведения, разговорные языки. Изолированное развитие также приводило к неравномерному интеллектуальному развитию, в разных группах и в разных условиях жизни, скорость освоения имеющегося потенциала мозга была не одинаковой. Этот эффект может объясняться множеством случайных факторов. Когда расселение охватило все континенты, люди с разными нормами поведения, религиозными и культурными традициями и с разным уровнем развития начали сталкиваться друг с другом, тогда со всей своей жесткостью начал действовать эффект псевдовидообразования, вследствие активации системы информационной защиты. И можно говорить о том, что начался длительный и мучительный обратный процесс интеграции — конвергенции, который продолжается и в настоящее время. В начале медленно, а затем все быстрее начала развиваться техника, создавались и совершенствовались информационные технологии, транспорт. Человек создал и в настоящее время большинство человечества живет в искусственной среде обитания. Земля в представлении людей стала ограниченным пространством. Искусственная среда обитания стала меняться настолько быстро, что человеческая психика стала не успевать к этим изменениям адаптироваться, кроме того искусственная среда обитания сдерживает работу естественного отбора, что в свою очередь приводит к росту психической напряженности в человеческом обществе. За прошедшее время, в рамках Психической эволюции, кроме полезных поведенческих программ появилось множество ошибочных и опасных программ, более того множество полезных программ было искажено или безвозвратно потеряно. Наибольшее негативное влияние оказывают ошибочные программы в сфере отношений взрослых и детей, а также отношений мужчин и женщин. Ошибочные программы отношений через Импринтинг воспроизводятся в следующих поколениях и приводят к запуску механизма естественного отбора именно в области психики. У меня накопилось множество наблюдений за результатами экспериментов над людьми, которые ставит сама жизнь в естественных условиях и все они подтверждают этот вывод. Преодолеть негативную тенденцию можно осознанно направляя усилия на обучение взрослых позитивному отношению к себе и к представителям противоположного пола и тогда у детей в период Импринтинга будет формироваться такое отношение автоматически. Задача родителей в этот период, передать детям как можно больше знаний и навыков, которые пригодятся им в будущей жизни.
Современные представления, что стремление к соперничеству и агрессия — это врожденные черты характера человека, на мой взгляд, ошибочны. Этот вывод подтверждает фильм Эрвина Вэйгенхофера «Алфавит», об этом же в этом фильме рассуждает немецкий нейробиолог Геральд Хютер. Врожденной является стремление к безопасности, соперничество и агрессия появляются, когда человек ощущает угрозу безопасности. Другое дело, что это ощущение может быть неверным из-за действия системы информационной защиты. Однако если человек с рождения находился в безопасной среде, то он не будет агрессивным и сможет более эффективно использовать потенциальные возможности мозга. Система информационной защиты своего рода атавизм, но так как она генетически запрограммирована, то ее действие на человека неизбежно. Однако зная, как эта система функционирует, можно сделать ее действие не только безопасной, но и полезной.
В своих исследованиях социального поведения животных Конрад Лоренц также исследовал феномен псевдовидообразования, применял этот термин, а результаты исследований спроецировал на человеческое поведение. Вот что он пишет об этом в своей книге «Агрессия»:
«Развившиеся в культуре социальные нормы и ритуалы так же характерны для малых и больших человеческих групп, как врожденные признаки, приобретенные в процессе филогенеза, характерны для подвидов, видов, родов и более крупных таксономических единиц. Историю их развития можно реконструировать методами сравнительного анализа. Их взаимные различия, возникшие в ходе исторического развития, создают границы между разными культурными сообществами, подобно тому как дивергенция признаков создает границы между видами. Поэтому Эрик Эриксон имел все основания назвать этот процесс «псевдовидообразованием».
«Хотя это псевдообразование происходит несравненно быстрее, чем филогенетическое обособление видов, но и на него требуется время. Начала такого процесса в миниатюре — возникновение в группе какого-то обычая и дискриминацию непосвященных — можно увидеть в любой группе детей; но, чтобы придать каким-либо групповым социальным нормам и ритуалам прочность и нерушимость, необходимо, по-видимому, их непрерывное существование в течение по крайней мере нескольких поколений.»
«От незначительных особенностей языка или поведения, объединяющих самые малые сообщества, идет непрерывная гамма переходов к весьма сложным, сознательно выполняемым и воспринимаемым в качестве символов социальным нормам и ритуалам, которые связывают крупнейшие социальные сообщества людей — нации, культуры, религии или политические идеологии. В принципе вполне возможно исследовать эти системы сравнительным методом, иными словами — изучить законы этого псевдовидообразования, хотя такая задача наверняка оказалась бы сложнее, чем исследование возникновения видов, поскольку часто пришлось бы сталкиваться с взаимным наложением разных понятий группы, как, например, национальное и религиозное сообщества.
Я уже подчеркивал, что каждая ритуализованная норма социального поведения приобретает движущую силу за счет эмоциональной подоплеки. Эрик Эриксон недавно показал, что привычка к различению добра и зла начинается в раннем детстве и продолжает развиваться до самой зрелости человека. В принципе нет никакой разницы между упорством в соблюдении правил опрятности, внушенных нам в раннем детстве, и верностью национальным или политическим традициям, нормам и ритуалам, в соответствии с которыми нас формировала дальнейшая жизнь. Жесткость традиционного ритуала и настойчивость, с которой мы его придерживаемся, существенны для выполнения его необходимой функции. Но в то же время он, как и сравнимые с ним жестко закрепленные инстинктивные акты социального поведения, требует контроля со стороны нашей разумной, ответственной морали.
Правильно и закономерно, что мы считаем «хорошими» те обычаи, которым научили нас родители; что мы свято храним социальные ритуалы, переданные нам традицией нашей культуры. Но мы должны, со всей силой своего ответственного разума, подавлять нашу естественную склонность относиться к социальным нормам и ритуалам других культур как к неполноценным. Темная сторона псевдовидообразования состоит в том, что оно подвергает нас опасности не считать людьми представителей других псевдовидов. Очевидно, именно это и происходит у многих первобытных племен, в языках которых название собственного племени синонимично слову «люди». Когда они съедают убитых воинов враждебного племени, то, с их точки зрения, это вовсе не людоедство.
Моральные выводы из естественной истории псевдовидообразования состоят в том, что мы должны научиться терпимости к другим культурам, должны отбросить свою культурную или национальную спесь — и уяснить себе, что социальные нормы и ритуалы других культур, которым их представители хранят такую же верность, как мы своим, с тем же правом могут уважаться и считаться священными. Без терпимости, вытекающей из этого осознания, человеку слишком легко увидеть воплощение зла в том, что для его соседа является наивысшей святыней. Как раз нерушимость социальных норм и ритуалов, в которой состоит их величайшая ценность, может привести к самой ужасной из войн, к религиозной войне. И именно она грозит нам сегодня!
Здесь снова возникает опасность, что меня неверно поймут, как это часто бывает, когда я обсуждаю человеческое поведение с точки зрения естествознания. Я на самом деле сказал, что человеческая верность всем традиционным обычаям обусловлена попросту привычкой и животным страхом ее нарушить; далее я подчеркнул, что все человеческие ритуалы возникли естественным путем, в значительной степени аналогичным эволюции социальных инстинктов у животных и у человека. Более того, я даже четко пояснил, что все унаследованное человеком из традиции и свято чтимое — не является абсолютной этической нормой, а освящено лишь в рамках определенной культуры.»
Написанное Конрадом Лоренцом служит хорошим подтверждением того, как жестко работает система информационной защиты. Более того, анализируя прочитанное, я до сих пор не могу понять, как ему не пришла в голову мысль о существовании эволюционного процесса в области психических явлений — Психической эволюции. Ведь он знал о том, что программы поведения, закрепленные в инстинктивных структурах мозга, являются псевдо-видоопределяющими признаками и оказывают существенное влияние на работу естественного отбора. Тем более о схожести социально-культурных процессов с процессами в биологической эволюции писали и другие ученые, например, Клайд Клакхон в книге «Зеркало для человека. Введение в антропологию».
Хочу отметить, что увеличение массы мозга в процессе эволюции происходило методом последовательных приближений. Когда масса мозга приближалась к пределу его устойчивости, в процессе эволюции создавалась или усложнялась система обратной связи, которая повышала устойчивость мозга с некоторым запасом. Затем в пределах этого запаса устойчивости нарастала масса мозга, пока не достигался предел его устойчивости. И параллельно шло освоение тех возможностей, которые предоставляло увеличение объема мозга. В процессе освоения этих возм
