«Ген Химеры». Глава 2
Продолжение фантастической книги. Начало здесь: Глава 1
Буду рада вашим отзывам и конструктивной критике.
Вернувшись в школу, Сати в первую очередь отправилась в душ. Надо было смыть с себя отвратный запах морга, а еще — немного прийти в себя. Раздевшись, она встала под упругие струи воды и закрыла глаза. В стенах школы за каждым из учеников велось наблюдение, доносы всячески приветствовались, и даже здесь, в душевой, Сати не могла позволить себе расстаться с маской беззаботной прилежной ученицы.
Вот вошла стайка девочек, и Сати отвернулась к стене. Она не стеснялась своей наготы — от этого быстро отучишься, когда в моечной нет даже перегородок; просто не хотелось ни с кем разговаривать.
Быть членом Первого класса просто замечательно, ровно до тех пор, пока у тебя нет секретов от протектория. В противном случае все твои права и привилегии быстро становятся прутьями золотой клетки.
Каждое утро, перед уроками, учащиеся проходили скрининг крови на дот-инфекции и другие социально-опасные заболевания. Также на основе анализов, для каждого ребенка составлялось индивидуальное дневное меню. С одной стороны — неплохо, все сделано для того, чтобы ты почувствовал себя особенным, а главное — защищенным, но если подумать, все это служило лишь одной цели — тотальному контролю.
День Сати Лаллеман был расписан по часам. Кроме школьной программы была обязательная спортивная секция на выбор, а также творческий кружок для формирования чувства прекрасного. Сати выбрала кэндо и флористику. Кэндо ей нравилось по-большому счету из-за масок: можно быть расслабить мышцы лица и перестать натягивать на себя дурацкую приветливую улыбку. Флористика же проходила в большой школьной оранжерее, где росли редкие и уничтоженные в годы Последней войны растения. Многие из них были восстановлены практически из одной клетки, как например, береза. Их было всего сто в мире, и одну березу мэр Метрополя щедро подарил школе Сати.
14:52, урок прато-лингвы. Сати почти задремала, когда позади нее послышались сдавленные смешки. Она повернула голову вполоборота и увидела двух одноклассниц, с трудом сдерживающих смех. С одной из них Сати периодически общалась: ее звали Катана, и она была из очень богатой и влиятельной в Метрополе семьи. Сати знала, что родители Катаны рвут на себе волосы из-за того, что их дочь не одаренная, но тут уж ничего не попишешь. Сколько бы денег ни было у тебя на счете — одаренность либо есть в твоих генах, либо нет.
Увидев, что Сати смотрит на них, Катана кивком указала на мужскую часть класса. Ну да, разумеется. Лазарус Уик, эта звезда школы, в очередной раз решил устроить шоу. Из под парты он управлял дроном «Осой» — хитом в игровой индустрии для младшеклассников. К «Осе» была прицеплена леска с крючком, а крючок — никуда иначе как на юбку преподавательницы миссис Саланден.
Она стояла спиной к классу и писала на доске, а ее юбка с каждым разом приподнималась на сантиметр выше.
Сати оглянулась по сторонам и увидела, что весь класс просто лежал от смеха. Саланден прекрасно слышала все: несмотря на преклонный возраст она пользовалась слуховыми имплантами, но не понимала, что нынче именно она — объект насмешек.
Сати тоже рассмеялась и показала Катане большой палец. Ни в коем случае нельзя было показать, что ты не одобряешь шуток звезды школы, иначе следующий розыгрыш случится именно с тобой.
Когда юбка поднялась до середины попы, престарелая миссис почувствовала неладное. От позора ее спас Олли Бревик, скромный мальчик, что кинул в спину Лазаруса бумажный шарик. Лазарус отвлекся, на секунду потерял управление над дроном, и «Оса» уже под неудержимый хохот спикировала прямо в аквариум на учительском столе.
— Кто это сделал? — сердито спросила миссис Саланден и оглядела класс из под очков.
— Я конечно, — Лазарус Уик развалился на своем стуле и надменно скрестил руки на груди. Будь на его месте любой другой ученик, Саланден устроила бы выговор, но не в случае с Лазарусом.
— В следующий раз цельтесь точнее, мистер Уик, чтобы без брызг, — сказала она и отвернулась к доске. Класс продолжал угорать от смеха.
— Ага. Обязательно, — Лазарус быстро забыл об училке и сейчас уничтожал глазами бедного Олли.
Сати почувствовала, как от напряжения свело ее челюсти. Ей было жаль миссис Саланден, но ничего не оставалось как проглотить свою жалость, как та только что проглотила публичное унижение.
Лазарус Уик был одаренным. Математическим гением, по которому сохла не одна девчонка в их школе. Его будущее было предопределено, как и будущее других таких же. Одаренных единицы, но именно ради них протекторий и затеял однажды эту веселую игру в Первый и Второй класс.
Из уроков истории Сати знала как все началось. Последняя война унесла жизни семидесяти процентов населения планеты. Все наследие человечества оказалось под угрозой. До нас дошли лишь обрывки того как жили люди в довоенные годы, но ясно было одно — мир тогда был совсем иным. Другие материки, другие моря и океаны, а стран, наверное, больше сотни.
Сразу после войны стали появляться первые одаренные: юноши и девушки, которые могли изменять мир, в соответствии со своими желаниями. Некоторые из них могли управлять течением времени, другие — воздействовать на волю окружающих людей, третьих невозможно было обмануть или перехитрить: любого они видели насквозь и могли читать словно открытую книгу. Первые одаренные ни на что не претендовали: они вовсе не считали себя выше всех остальных и уж точно не стремились заполучить все блага уцелевшей цивилизации. Это были мудрые первопроходцы, основавшие первое поселение, затерянное в мировом океане.
Сегодня о нем знают все. Это место окрестили «Островом», и именно туда мечтает попасть каждый ребенок, кого не спроси. Даже Сати в своем время жила мечтой об Острове, пока не отбросила надежду найти в себе хоть каплю одаренности. Да, она была во многом лучше других, никогда не болела, не пропускала учебу, имела живой ум и воображение, но ничего сверхъестественного в ней не было. Она знала, что через год ей, как и Ойтушу, вживят чип, и прежняя жизнь закончится раз и навсегда.
Другое дело Кай — шестилетний гений, в три года получивший штамп лаврового венца. Он может нарисовать невероятно точный портрет любого человека, которого когда-либо видел. Или восьмилетняя Камала, которая знает о местонахождении любой пропавшей вещи. Семилетнего Лидо не случайно взяли в группу дознания: его невозможно обмануть. Лидо всегда знает: лжет человек или говорит правду. Таких, как он, называют «интуитами», одаренными, что чувствуют людей насквозь.
Будущее этих детей известно: в шестнадцать лет они улетят на Остров и присоединятся к группе таких же одаренных, как они: будут заниматься исследованиями и совершать научные открытия. Ну, а всем остальным суждено будет остаться в Метрополе и распределиться туда, куда решит протекторий.
Кому-то с будущей профессией повезет чуть больше, кому-то чуть меньше. Кто-то станет приверженцем умственного труда или даже знаменитостью, а кому-то всю жизнь придется вкалывать за станком или как Ойтуш, за «разделочным» столом.
Протекторий вкладывает огромные деньги во всех детей без исключения, но одаренность просыпается лишь в единицах. Те, в чьих руках лежат бразды правления, верят, что чем лучше удобрена почва, чем больше взойдет побегов. Возможно это и так; по крайней мере, не одно поколение людей выросло и состарилось с этой мыслью.
Урок окончился. Парни и девушки, все еще посмеиваясь над случаем с миссис Саланден, поспешили в столовую.
— Классно Уик ее подколол, да, Сати? — Катана взяла девушку под руку.
— Не то слово. Показал всем шикарные ножки, — Сати усмехнулась.
— Пойдешь с нами обедать?
— Да, конечно, вот только в туалет заскочу, — на самом деле Сати намеревалась прогуляться до кабинета школьного врача. Усыпить его бдительность, а затем стащить шприц-ручку с сывороткой для Ойтуша.
— О, тогда я с тобой, — сказала Катана и потащила Сати в сторону уборной.
«Вот чертова стерва», — подумала та и озарила одноклассницу милейшей улыбкой.
Сати знала, что некоторые девочки из класса обсуждают ее. Мол, она не интересуется косметикой и парнями. Возможно, Сати выросла бы другой, если бы не повстречала Ойтуша совсем еще ребенком.
Они познакомились, когда ей было одиннадцать лет, а ему только стукнуло семнадцать. Сати возвращалась из школы, когда совершенно случайно наткнулась на человека, что рылся в мусорных баках в поисках еды. В то время Ойтуш учился на втором курсе и уже имел первые проблемы с протекторием. За ним неусыпно следили, то и дело урезая и без того маленькую стипендию.
Заметив, как шевелятся пакеты в баке, Сати остолбенела от страха. Вскоре показался и он сам: тощий, лохматый, заросший щетиной — поистине устрашающее зрелище.
— Где взяла такие волосы, мелкая? — спросил Ойтуш, заметив, что Сати смотрит на него.
«Неужели он хочет снять с меня скальп?!» — в ужасе подумала девочка, припоминая душещипательные страшилки про маньяков.
— Это парик, — придав голосу максимум уверенности, произнесла Сати.
— Ага. Так я и поверил, — усмехнулся парень, но заметив, что девушка напугана, поднял вверх ладони и тепло улыбнулся: — Да не бойся ты. Я сейчас не в том состоянии, чтобы нападать на маленьких девочек.
И действительно: Ойтуш еле стоял на ногах, а сил у него хватало лишь на то, чтобы разворошить очередной пакет с мусором, в надежде, что там будут объедки.
— Вот, держи, — неожиданно для самой себя, Сати протянула незнакомцу бумажный пакет с выпечкой из школы.
Ойтуш остолбенел от изумления, но через минуту горестно покачал головой:
— Я не могу взять это, милая, — сказал он, умоляюще глядя на Сати, — не хватало того, чтобы меня еще и расстреляли за то, что я «отобрал» у тебя обед.
О, да, протекторий любую историю может вывернуть наизнанку.
— Тогда я просто положу это здесь, — сказала девушка, кладя пакет к ногам молодого человека. — Будто бы кто-то потерял, а ты нашел.
— Как тебя зовут? — изумленно спросил Ойтуш, словно забыв, что находится в двух шагах от голодного обморока.
— Сати Лаллеман.
— Приятно познакомится, Сати, — вытерев руки о свои рваные джинсы, парень протянул ей свою ладонь. — А меня зовут Ойтуш Эвери.
Помедлив секунду, Сати взглянула в его глаза: карие, очерченные длинными ресницами. Несмотря на всю сопутствующую атмосферу, он производил впечатление вежливого и умного человека, которому можно было доверять.
— Приятно познакомится, Ойтуш, — улыбнулась девочка, крепко сжав его руку.
Эти двое быстро стали друзьями, а через год и вовсе стали жить под одной крышей, вместе деля всю боль и радость, что приходилась на их долю. И никогда за все это время Сати не думала, что Ойтуш не должен быть с ней, только потому что он гражданин Второго класса.
***
После уроков Сати была выжата, словно лимон, а вдобавок, сильно раздосадована тем, что ей так и не удалось выкрасть иммуноглобулины. Зато тренировка по кэндо прошла как нельзя лучше. Сати давно заметила, что ярость делает ее в разы сильнее; одержав десять побед подряд она получила «отлично», похвалу от тренера, а также кучу болезненных синяков по всему телу.
За хорошие оценки Сати получила талон на дополнительный десерт, но вместо этого взяла с собой несколько порций обеда. Однако самого главного — лекарственной сыворотки — она таки не достала, а значит еще целые сутки Ойтушу придется бороться с болезнью самостоятельно.
Он пришел с работы немного раньше обычного, и, не раздеваясь, сразу же рухнул в постель. Стащив с него обувь и верхнюю одежду, промокшую от сырого снега, Сати накрыла парня несколькими одеялами. Ойтуша бил озноб; он задыхался от кашля, а в перерывах между приступами не мог связать и пары слов. Сати ничего не оставалось, как ввести экстазин ему внутривенно.
Девушка была в смятении; она ненавидела себя за то, что при всех своих возможностях, не сумела достать сыворотку для Ойтуша. Удалившись за перегородку, что условно делила их комнату на спальню и «кухню», Сати взяла нож и дрожащими от ярости руками полоснула себя по внутренней части бедра. Глубокий порез мгновенно начал кровоточить; она перебинтовала его первой попавшейся тряпкой и, привалившись к стене, осела на пол. Девушка наслаждалась этой болью, благодаря которой она могла наказывать себя за страдания Ойтуша. Эти приступы самобичевания случались с ней довольно часто, благо, что все порезы быстро затягивались, почти не оставляя шрамов.
— Сати, — хрипло позвал ее Ойтуш, когда экстазин наконец подействовал. Он ничего не знал об этой аутоагрессии — его подруга хорошо умела прятать следы.
— Лучше? — вернувшись в комнату, спросила она.
— Могу горы свернуть. Наверное, — Ойтуш улыбался, сидя в кровати, а его расширенные зрачки делали глаза почти черными.
— Я клянусь тебе, что завтра сыворотка… — начала было Сати.
— Помолчи, мелкая, — перебил ее парень. — Мне нужен только один вечер с тобой и все.
Его голос был спокойным, но глаза горели сумасшедшим огнем, отчего Сати стало немного не по себе. Присев на кровать рядом с ним, Сати убрала мокрые вьющиеся волосы с его лба. Перехватив руку девушки, Ойтуш жадно прижался губами к ее пальцам; он целовал их с наслаждением, закрыв глаза, а его сухие губы были невероятно горячими. Опьяняющая дрожь пробежала по телу Сати, заглушая острую боль в бедре, там, где она порезала себя. Неужели именно сегодня, после трех лет, прожитых вместе, они наконец-то перестанут быть просто друзьями?
Темно-вишневого цвета капля упала на запястье девушки. Взглянув на лицо Ойтуша, она увидела кровавую дорожку, что текла из носа по его верхней губе. Это было плохо, очень плохо.
***
Они проспали. Ночью у Ойтуша пошла кровь из носа, целый фонтан, заливший их и без того убогое жилище. Сати извела почти все имеющиеся тряпки, чтобы остановить этот поток, а потом еще долго не могла уснуть. И в итоге проспала. Это было непозволительно.
В школе любое, даже незначительное опоздание вызывает подозрение и пристальное внимание интуитов, которое Сати было совсем не нужно. Стремительно облачившись в мятую школьную форму, которая состояла из светло-голубой юбки до колена, темной блузки и пиджака с нашивками учебного заведения, она пулей вылетела из дома.
Мокрого снега на улице не было, но Сати все равно натянула шапку на голову, чтобы хоть как-то примять торчащие после сна волосы. Бегом спустившись в метро, она почти чудом протиснулась в закрывающиеся двери. Отдышалась, по привычке прислонилась к большому окну в конце вагона. Устало прикрыла глаза. Теперь, когда в запасе было еще минут десять свободного времени, ее мысли снова перенеслись к Ойтушу.
С окраин города людей ехало мало, зато ближе к центру в вагон набилось, словно в спичечный коробок. В основном это были граждане Второго класса: усталые, не выспавшиеся, многие в масках, со следами разгорающейся дот-инфекции.
Все сидячие места были заняты Первым классом: так было принято; и даже Сати, хоть она и не садилась, была окружена кольцом свободного пространства. Никто из Вторых не посмел бы нечаянно задеть ребенка или вторгнуться в его личное пространство: для Первого класса существовал так называемый закон о неприкосновенности, иными словами — членам Второго класса запрещалось прикасаться к детям до шестнадцати без действительно веской причины.
К счастью протекторий не знал, сколько раз Ойтуш нарушил этот закон в отношении Сати.
Иногда ей было интересно наблюдать за детьми в вагоне, угадывать, есть ли среди них одаренные. Может быть вот этот белокурый мальчик в виртуальном визоре? Эмоции на его лице сменяли друг друга, как облака, которые гонит ветер. Еще бы, он был сейчас так далеко от гула метро и толпы уставших людей — виртуальная реальность дарила ему фантастический новый мир, из которого не хотелось уходить. Или может быть эта девочка с родимым пятном в виде стрекозы? Сати заметила, что она читает книгу вверх тормашками, или же просто спит с открытыми глазами.
Большинство детей не вызывало интереса: кто-то зевал, безуспешно пытаясь разлепить глаза, кто-то сидел, уткнувшись в учебник. Сати подумала о том, а как она выглядит со стороны. Ее отражение в зеркале было худощавым и ссутулившимся. На лице следы усталости, а в глазах — расчетливость, а еще очень много тревоги. Увидев себя, Сати выпрямилась и натянула на лицо выражение вежливого равнодушия.
От метро до школы — высокого старого здания из белого камня — Сати неслась, чуть ли не расталкивая прохожих. В школе нужно быть не позднее семи тридцати, а в запасе у Сати оставалось всего две минуты. Лишь в нескольких метрах от входных дверей, она заставила себя сбавить шаг, поправила съехавшую шапку и восстановила дыхание после бега.
Фойе было опустевшим: все дети были уже на занятиях. Мягкие шаги девушки отзывались в пустых коридорах почти неслышным эхом. На ходу стащив с себя пальто, Сати приложила большой палец к сканеру. Через пару секунд он тихонько пискнул, возвещая о том, что вход разрешен, а над ее головой появилась бегущая строка: «Удачного дня, мисс Лаллеман».
Сати с силой толкнула турникет и тут же, к своему величайшему ужасу почувствовала, как сбила кого-то с ног.
— Было больно, — бесстрастно констатировал детский голос.
В тени фойе поднимался с пола семилетний мальчик в форме группы дознания. Чувствуя, как неприятный холодок ползет по позвоночнику, Сати признала в нем Лидо.
— Прошу прощения, я не заметила тебя, — максимально смягчив свой голос, произнесла Сати.
— Ничего, бывает, — потирая ушибленный лоб, сказал он, медленно подходя ближе. — Куда-то торопишься?
— Нет, — машинально ответила Сати. Взгляд Лидо буквально приковывал к месту. «Главное не смотреть ему в глаза», — подумала она, рассматривая мозаичный пол школьного фойе.
— Я бы на твоем месте поторопился. Ты уже опоздала на три минуты, Лаллеман.
— Неужели? — нервно усмехнулась Сати, уставившись на огромные настенные часы: мальчик был прав. — Тогда я поспешу.
Стараясь не встречаться с интуитом глазами, девушка собиралась было пройти мимо. Нельзя было допустить, чтобы он допросил ее.
— Подожди.
Темные, почти черные глаза Лидо с интересом скользнули по Сати. Серо-коричневая форма группы дознания сидела на нем идеально, будто бы мальчик родился в ней. Спокойным и властным жестом он пригладил волосы, воссоздавая идеальный пробор, испорченный падением.
— Сати, а почему у тебя кровь под ногтями?
Взглянув на свои руки, девушка забыла как дышать. Под несколькими ее ногтями, действительно были тонкие полоски алой крови. Крови Ойтуша. Ситуация приобретала крайне неприятный оборот.
— Должно быть я порезалась, — с холодным равнодушием отозвалась она. — Послушай, Ройсс, мне и правда пора на уроки.
— Именем протектория я имею право задерживать тебя. На столько, на сколько нужно, — все также бесстрастно продолжал Лидо, не обращая внимания на слова девушки. — Смотри мне в глаза.
«Маленький ублюдок», — пронеслось в голове девушки. Она знала: стоит интуиту наладить зрительный контакт, как ни одна, даже самая изощренная ложь на свете, не сможет провести его.
— А, вспомнила. Это менструальная кровь. — Сати изо всех сил старалась смотреть мимо глаз Лидо. Было бы здорово, если бы она могла для убедительности покраснеть.
— Что ж, я ознакомлюсь с твоим циклом, — задумчиво сказал Лидо Ройсс, ставя себе напоминалку. — Но почему же ты не хочешь взглянуть на меня?
Сати взглянула и моментально попала под силу черных гипнотизирующих глаз этого ребенка.
— Ты уверена, что это твоя кровь, Сати? — Лидо сделал шаг навстречу.
«Я не могу, не могу, не могу сопротивляться ему!»
— Н… не… нне… — Сати заикалась. На миг в ее голове пронеслась забавная мысль, что она похожа на устаревшего робота, которому задали слишком сложную задачку, и его микросхемы сейчас перегорят от усилий.
— Мисс Лаллеман, вот вы где!
Неужели это было спасением? Буквально обливаясь потом, Сати с трудом оторвала глаза от взгляда одаренного. А к ним уже спешила, гулко стуча каблуками по коридору, учительница Сати по математике.
— У вас же контрольная, вы не забыли?
Целую секунду девушка возносила хвалу всем точным наукам в мире.
— Мистер Ройсс, а вы опять пристаете к моим ученикам?
Молодая преподавательница, миссис Соммели, видимо, не до конца представляла себе власть, которой располагал Лидо. Одного его слова хватило бы, чтобы снять ее с должности и больше никогда не допустить к преподаванию. Но сейчас интуит был сконцентрирован на Сати, и только поэтому позволил себе пропустить колкое замечание мимо ушей.
— Он больше не задерживает меня, миссис Соммели, — сказала девушка, изо всех сил скрывая свое презрение к юному одаренному.
Резкая боль в одном из кончиков пальцев была настолько неожиданной, что Сати почти что подпрыгнула на месте. Этот мелкий гаденыш улучил момент и остриг ей чуть ли не пол ногтя.
— Я отправлю это генетикам, чтобы подтвердить вашу ДНК. А вам советую вымыть руки с мылом. — Впервые за весь их разговор Лидо позволил себе улыбнуться, и Сати заметила, что в его рту не хватает пары молочных зубов.
«Выбить бы их всех», — задыхаясь от ненависти, подумала девушка. Если бы только ее серые глаза могли метать молнии или источать яд — Лидо бы тотчас забился в агонии. Но она могла лишь смотреть ему вслед, понимая, как дорога будет каждая последующая секунда.
Сейчас врачи возьмут анализ ДНК, и уже через пару минут узнают, кому на самом деле принадлежит эта кровь. Группа дознания без труда определит местонахождение Ойтуша по чипу в его мозге, а в следующие двадцать минут его, ослабленного болезнью и ничего не понимающего, будут избивать, клешнями вытаскивая информацию.
Перспектива была ужасной. Дождавшись, когда мальчишка скроется из вида, она бросилась вон из школы. Вслед Сати доносились увещевания учительницы по математике, но они больше не имели для Сати значения, как и все остальное в этом мире.
Продолжение следует…)
P.S. рисунок Simon Stalenhag
