Blade Runner 2049 — это экранизация Набокова
Когда в 2017-м году Blade Runner 2049 только вышел на экраны, я заочно окрестил его скучной тягомотиной и не посмотрел. Наверное, это было к лучшему, потому что сейчас, семь лет спустя, я перестал быть малолетним дебилом (ну, почти) и смог оценить картину Вильнева по достоинству. И знаете, это один из лучших фильмов, что я смотрел в жизни.
Великолепная, завораживающая картинка, интригующий и нешаблонный сюжет, мощные футуристические образы с налетом постапокалипсиса — перечислять достоинства ленты можно очень долго. Но самым любопытным из них мне кажется идея, которая в нее заложена, ведь Blade Runner 2049 не стесняется говорить на такую обширную и сложную тему, как смысл жизни, и при этом может без обиняков считаться вольной экранизацией набоковского романа. Вот на этом мне и хочется остановиться поподробнее.
Фильм рассказывает о репликанте — искусственно выращенном человеке с вживленными воспоминаниями — KD6–3.7, но все зовут его просто Кей. Кей работает в полиции, находясь на самом дне общества. Он поражен в правах как никто другой, все его существование заключается в служении «настоящим» людям, которые родились естественным путем. Кей — это инструмент, что-то вроде раба в Римской империи. Как только он перестанет выполнять свою работу, его утилизируют, как отжившую свой век технику. А задача Кея в том, чтобы искать подобных ему, но взбунтовавшихся репликантов и отправлять их в «отставку».
Более того, Кей не просто абстрактный персонаж, а в прямом смысле проекция зрителя. Загибайте пальчики:
— ненависть к своей работе, на которую ты ходишь, просто чтобы не сдохнуть;
— вместо нормальных отношений голограмма женщины (читай: порно или стримы);
— работа-дом-работа-дом;
— отсутствие перспектив и надежд на перемены;
— настолько сильное безразличие к окружающим людям, что не знаешь даже имен соседей.
Готов поспорить, что если в вас ни один из пунктов не попал, то уж точно среди знакомых есть счастливчик с полным бинго. Недаром после выхода фильма literally me мемы с Гослингом так сильно завирусились. Кей олицетворяет собой огромный срез общества, живущий по инерции, лишь бы настал следующий день. У него нет стремлений, он не задумывается о смысле жизни, у него даже хобби нет. Все, что его интересует, — это выполнить задание и потом провести время со своей несуществующей девушкой. А в одной из сцен Кей прямым текстом заявляет, что у него нет души.
Обратите внимание на построение кадра: вокруг Кея толкотня, но все равно его окружает пустое пространство. При этом лиц людей почти не видно. Огромная толпа, в которой ты все равно одинок — вот за счет таких мелочей и создается та самая атмосфера.
Тем не менее Кея насильно выдергивают из привычного ритма существования. В ходе типичного, как могло вначале показаться, дела Кей узнает, что одна из репликантов смогла родить ребенка. Распространение слухов об этом грозит неслыханной катастрофой, так как единственное отличие между репликантами и людьми окажется стертым. Кею поручают найти ребенка и устранить его. Но, прямо как в анекдоте, офицер выходит на самого себя — он и есть тот самый рожденный репликант. Ведь улика, деревянная лошадка, принадлежавшая ребёнку-репликанту, — точь-в-точь его собственная игрушка из детских воспоминаний.
Сквозь все повествование тянется мотив избранности Кея. Каждый человек с доступом в интернет, благодаря Оксимирону, уже давно узнал про «Тысячеликого героя» Кэмпбела и мономиф — ту самую универсальную схему, по которой сочинялись героические истории всех времен и народов. И приключения Кея отлично укладываются в эту концепцию:
жизнь в обычном мире — весь пролог, где Кей тянет лямку и пытается не сдохнуть от рутины;
зов — Кей узнает, что репликанты могут рожать, и находит связь между воспоминаниями и уликами;
отказ от зова — Кей до последнего не верит, что он тот самый рожденный репликант, и по сто раз все перепроверяет;
встреча с наставником — разговор с виртуальной девушкой Джой, которая убеждает Кея в его исключительности;
пересечение порога — Кей говорит с ученой, узнает, что его воспоминания реальны, и принимает свою избранность;
встреча с «драконами» и союзниками — Кей отправляется на поиски Декарда, его предполагаемого отца и протагониста оригинального Blade Runner;
точка «смерти» — Декарда похищают, а сам Кей едва не отдает концы.
Вплоть до этого момента по фильму можно объяснять, что такое путь героя — все как по учебнику. Следующим этапом должен стать «подарок силы» — какое-то откровение, помогающее преодолеть проблемы и продолжить движение к цели. Вот только никакого подарка Кей не получает. Его спасает группка репликантов-революционеров и, напротив, прямо говорит ему, что никакой он не избранный, а обычный искусственно выращенный дурачок, нафантазировавший всякого. Вот револьвер, иди и убивай человека, которого минуту назад считал родным отцом, а то он секреты разболтает.
Вильнев сделал сильный акцент на избранности Кея. Даже человек, незнакомый с мономифом, легко считает архетипичность истории. Иногда это проговаривается напрямую, как в той же беседе Кея с Джой: «Ты особенный. Рожденный». Для более искушенных зрителей оставлены другие подсказки. Например, особо важные моменты приключения главного героя всегда сопровождает желтый цвет, который в искусстве означает стремление к истине и как бы акцентирует на себе внимание: «Смотри! Это важно!».
А дополняют картину аллюзии на всем известные культурные образы, сравнивающие Кея с Иисусом. Ведь я же не один вижу схожесть между непорочным зачатием и чудесным рождением репликанта? Или вот, сцена где Кей посещает приют — что это, если не сошествие Христа в ад?
Только в отличие от Спасителя, который вывел души праведников из преисподней, Кей делает свои дела и бросает детей в рабских условиях. Хоть Кей и примеряет образ Христа, он ему не соответствует, точно так же как не является и рожденным репликантом.
То есть история Кея рассказывает о ложной избранности. Такой же мотив есть в романе Владимира Набокова «Бледный огонь», в который Вильнев едва ли не носом тыкает зрителя. И на самом деле взаимосвязей с Набоковым в фильме гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
«Бледный огонь» — необычный роман. Он представляет собой поэму на тысячу строк, написанную выдуманным американским поэтом Шейдом, и обширный литературный комментарий к ней за авторством такого же выдуманного профессора Кинбота.
По сюжету поэмы ее главный герой, собственно, сам Шейд, испытывает клиническую смерть и видит белый фонтан.
Молчала неподвижная аорта, Биясь, зашло упругое светило, Кроваво-черное ничто взмесилоСистему тел, спряженных в глуби тел, Спряженных в глуби тем, там, в темнотеСпряженных тоже. Явственно до жутиПередо мной ударила из мутиФонтана белоснежного струя.
Шейд принял образ фонтана за откровение, способное поведать ему о смысле жизни, и пытался понять, что хочет сказать ему мироздание. Однажды, увидев в газете заметку о женщине, пережившей точно такое же видение, Шейд решил с ней связаться, но оказалось, что в редакции допустили опечатку, и слово «вулкан» (mountain) превратилось в «фонтан» (fountain). Откровение Шейда обернулось обычной галлюцинацией. Думаю, параллель с фильмом очевидна.
Этот отрывок поэмы примечателен еще и тем, что его цитируют во время проверки Кея на девиантность. Кей, которому на тот момент уже известна «правда» о его происхождении, проваливает тест, узнавая в герое Шейда себя.
Но любопытней сопоставить Кея не с Шейдом, а с автором комментария к его поэме — профессором Кинботом. Кинбот — сумасшедший. Шизоид из палаты мер и весов. Кинбот считает себя беглым королем несуществующей страны Земблы, за которым охотится убийца-революционер Градус. Весь его комментарий не имеет никакого отношения к поэзии, литературе и вообще искусству, он лишь пересказывает свои фантазии о мифической стране в формате «а я вот в армии служил».
Тем не менее между ним и Кеем есть много общих черт. Например, оба живут в мире грез и самообмана: один мнит себя королем, второй — избранным репликантом. Каждый из них даже взял себе новое имя. На самом деле Кинбота зовут Боткин, и он эмигрант из Советского Союза. Кей же начинает называть себя Джо под влиянием своей искусственной девушки. Однако ярче всего их схожесть проявляется уже после того, как Кей узнает, что он самый обычный рядовой репликант с конвейера. Но для этого нужно разобраться, о чем вообще была книга Набокова.
Все время, что Боткин общался с Шейдом, сумасшедший эмигрант «снабжал земблянской темой» бедного поэта и искренне считал, что тот пишет про выдуманное государство. Он ожидал увидеть эпическую хронику своих приключений, но, прочитав рукопись, обнаружил на ее страницах очень личную историю, не имеющую ничего общего с похождениями беглого короля. Но при повторном изучении Боткин начал находить в ней отзвуки своих рассказов, а весь его комментарий — попытка познакомить читателя с истинным смыслом работы Шейда, конечно же, прославляющим великую родину Кинбота. Именно поэтому в комментарии так много рассказов про Земблю.
Кинбот одержим Земблей и закономерно находит в поэме на совершенно иную тему близкие ему смыслы. В одном и том же тексте сумасшедший, считающий себя королем, увидит возвеличивание его государства, влюбленный — романтику, коммунист — подтверждение марксистской теории, верующий — доказательство существования Бога.
То есть роман доносит мысль, что смыслом произведение наделяет именно читатель. Blade Runner развивает этот посыл и как бы говорит: «Человек наделяет смыслом вообще все: прошлое, будущее и жизнь в целом».
После эпизода, где Кею открывается правда о его происхождении, он видит рекламную голограмму, выглядящую точь-в-точь, как его девушка. Это, пожалуй, самый сильный момент фильма, в котором Кей отчетливо понимает, что в его жизни не было ничего настоящего: ни любви, ни семьи, ни воспоминаний, даже его путь героя был срежиссирован кем-то другим. Кея ничто не роднит с миром, он никому ничего не должен, и никто ничего не должен ему. Все, что было раньше, — ложь. И тем не менее он отправляется спасать Декарда, своего «отца».
Декард — абсолютно чужой человек Кею, их связывает только мордобой в Вегасе. Главный герой летит вызволять его из плена не ради восстания репликантов, вожак мятежников прямо говорит, что Декарда нужно убить. На первый взгляд — это странный и ничем не мотивированный поступок. Но все встает на свои места в последнем изнасилованном русской локализацией диалоге между Кеем и Декардом.
Если вы смотрели фильм в дубляже, то навряд ли помните, что, получив от Кея деревянную лошадку, Декард задал ему идиотский вопрос: «Зачем помогаешь?» Но на самом деле это ключевая реплика для раскрытия мотивов Кея. В оригинале он спросил: «Кто я для тебя?» (Who am I to you?) Как вы думаете, зачем заострять внимание зрителя на связи двух героев, после того как один из них демонстративно передал другому символ их родства? Игрушка, которую Кей вручил Декарду, в свое время убедила обычного рядового репликанта в том, что именно он избранный, в том, что он рожден естественным путем, в том, что Декард — его отец. А теперь на прямой вопрос «Кто я для тебя?» Кей лишь улыбается.
Декард для Кея — отец. Естественно, не настоящий, старик сам, вероятно, не понимает, чем продиктованы действия его самоназванного сына. Но Кей буквально сформирован этим мнимым родством. Его ложные, внедренные при рождении воспоминания создали из бездушной, как он сам признавал, машины личность, и Кей без чьей бы то ни было указки пошел и спас дорогого ему человека. Именно воспоминания позволили Кею поверить, что он избранный. Благодаря им он вел себя, как настоящий человек. Они дали ему понять, что он ничем не отличается от окружающих и заслуживает большего. Если бы их не существовало, Кей так и прозябал бы на своей квартире, отгороженный от всего мира, спокойно дожидаясь, когда же его уже утилизируют. Но он сам решил, что для него важно, сам наделил свою жизнь смыслом и осознанно отдал ее за того, кем дорожил.
Я вас доканаю религиозными аллюзиями, но это сто пудов лестница Иакова, ведущая на небеса.
Ну или просто очень красивый и символичный кадр.
На этом история Кея кончается, а фильм оставляет зрителя наедине с самим собой. Такая трактовка «Бегущего» и ее посыл могут кому-то показаться отталкивающими. Скажу прямо, мне самому не очень близки подобные сентенции. Но тем не менее после просмотра ленты я провел немало времени, залипая в окно и рассуждая об увиденном. А на мой взгляд, если фильм заставляет тебя задуматься и задавать себе вопросы, то это чертовски хорошее кино. Да и, в конце концов, я сам во многом сформирован русской литературой, такими же ложными воспоминаниями, что и Кей. Так что мысленный спор с автором вышел вполне дружеским.
Автор текста: Алексей Петров
