[Перевод] Мы не видим цифровую революцию, как не видим воздуха, которым дышим05.05.2025 11:31

В статье рассматриваются аспекты надёжности, производительности, хрупкости и инерции информационных систем. Как все эти качества отражаются на ИТ‑ландшафтах? И как цифровизация влияет на гибкость организаций? Об этом и пойдёт речь.

Выводы сосредоточены в разделе «Гипотетическая S-образная кривая цифровой революции».В конце приведены рекомендации по работе с IT ландшафтом. Остальные разделы лучше читать последовательно. Перевод выполнен с разрешения автора.

Говорят, рыбы не видят воды.

Человечество уже около полувека — плюс-минус 25 лет — живет в состоянии цифровой революции, не особо отдавая себе в этом отчет. Однако, в отличие от упомянутых рыб, у нас есть опыт существования вне этой среды. Поэтому при должном усилии мы можем взглянуть на ситуацию со стороны, несмотря на серьезную зависимость от информационных технологий.

Что мы можем вынести из этого взгляда со стороны? Мы, чьи отношения с информационными технологиями довольно запутаны. Можно сказать, что мы одновременно серферы, дайверы и сухопутные животные по отношению к ИТ.

Начнём с более полной цитаты коренного жителя Японии графа Тадасу Хайаши — рецензента книги Артура Ллойда »Every-day Japan» (Япония на каждый день).

Говорят, что рыбы не видят воды, а белые медведи не чувствуют холода. Писатели из числа коренных народов, зачастую даже не задумываются, что их повседневная жизнь достойна внимания. Они с детства привыкли к своему окружению и не замечают его особенностей.

Автор этой книги, будучи иностранцем, напротив, способен увидеть поразительные факты. Он свободен от местных предрассудков. Поэтому ему легче прийти к справедливым выводам.

Вступительное слово графа Тадасу Хайаши к книге «Every-day Japan» Артура Ллойда, 1909. Цитата расположена на странице xvi. Книжное издательство Cassell and Company, London. Обзор в Google книгах.  См. историю цитаты о рыбе и воде в Quote Investigator.

Автор цитаты, был, конечно, не прав. Культура — это не математика и не логика. Возможно, Артур Ллойд и был свободен от «местных предрассудков», но он не был свободен от своих собственных «местных» предрассудков. А про белого медведя явно сказана какая-то глупость.

Но если мы заставим себя взглянуть на ситуацию со стороны, то что мы увидим? Давайте построим картину с нуля.

Надежность (доверие)

Цифровая революция началась с изобретения аналоговых электронных приборов, которые могли находиться в одном из двух состояний: «вкл» и «выкл». Первыми были контактные переключатели и аналоговые ключи, позже появились электровакуумные лампы, наконец, дело дошло до транзисторов. Можно сказать, что первые вычислительные машины появились в 40-х годах XX века, когда на аналоговых устройствах были воплощены первые нейронные сети.  Эти устройства отличались своей нестабильностью, и их работа зависела от внешних условий. Например, в солнечный день они могли работать иначе, чем в дождливый. Больших трудов стоило сделать их надежными и предсказуемыми. Могу привести следующий пример из своей жизни: на протяжении 14 лет я владел автомобилем Citroën DS Pallas 1972 года выпуска (с кондиционером воздуха!). В машине была установлена система электронного управления впрыском топлива Bosch D-Jetronic, которая работала на аналоговом компьютере из 25 транзисторов. «Оцифровать» это устройство удалось только в конце 80-х.

В одном из выступлений  я спросил людей: «Как вы думаете, сколько лет цифровым технологиям?» Кто-то ответил: «Цифровые технологии появились где-то в 1940–1950-х годах». Другие вспомнили телеграф и азбуку Морзе, и отнесли появление ко второй половине 19-го века. Но мой ответ таков: цифровым технологиям не меньше 5000 лет. Потому что, как только вы начинаете использовать дискретные элементы, будь то для арифметики или письма, вы работаете с «цифровой» системой. Например, алфавит является «цифровым». Есть буква «А» и буква «Б», — не существует никакой «полу-А» или «полу Б» буквы. Поэтому цифровые технологии так же стары, как письменность. Будь то алфавит, написанный на бумаге, или бухгалтерия в виде подсчета количества рыбы, которую вы должны, по количеству царапин на дереве. Не имеет никакого значения на чем написаны данные. Буквам всё равно, на чем они написаны: на бумаге, каменной табличке или куске дерева. Так же, как и битам всё равно, хранятся ли они в виде отверстий на бумажной ленте, направленных участков на магнитной ленте или небольших отражающих участков на компакт-диске. Есть причина, по которой текст был одним из первых средств надежной передачи по проводам: источник информации уже был «цифровым».

Вот как об этом написал Алан Тьюринг, один из первых цифровых революционеров.
У нас есть:

«машины, которые функционируют, перемещаясь, внезапными «прыжками» или «рывками» от одного конкретного состояния к другому. Такие состояния достаточно отличаются друг от друга, и потому мы вправе игнорировать случаи ошибочного принятия одного состояния за другое. Строго говоря, подобных машин в реальности не существует, поскольку в действительности всякое движение непрерывно. Но есть множество типов машин, которые возможно и оправданно считать машинами с дискретным состоянием.  Например, рассмотрим переключатели системы освещения. Удобно считать, отвлекаясь от фактического положения дел, что в конкретный момент времени переключатель должен быть либо включен, либо выключен. Разумеется, имеются и промежуточные позиции, но в предложенной модели их можно не учитывать».

(Перевод цитаты взят из книги Алана Тьюринга «Вычислительные машины и разум». — Москва: Издательство АСТ, 2025. — 128 с. Перевод К. Королева)

Цифровые технологии особенно хороши своей абсолютной точностью. Мы ясно видим символы и точно можем сказать, наблюдаем мы «А» или «Б». И только поломка аналогового носителя может нам помешать. Нет никаких сомнений в том, что 2 + 2 = 4. В конце концов, все дискретное эквивалентно чистой (классической) логике. Это значит, что 2 + 2 всегда равно 4. Оно не может завтра равняться 5 или 3. Чистая дискретная логика (true/false) не привязана ко времени и пространству: она не физическая, она виртуальная. Классическая логика по своей природе находится вне измерений (см. Limits and Dimensions, Het Binnenste Buiten, ISBN 978–90–815196–1–8). Передать что-то дискретное (или, другими словами, цифровое) несравненно проще, чем аналоговое. Оцифровав что-либо, мы получаем существующие вне времени и пространства биты. Поэтому переместить их во времени и пространстве не составляет большого труда. Благодаря надёжности, которая проистекает из абсолютной точности текстовой передачи, мы можем прочитать «Протагора» Платона спустя 2500 лет в другой части света. К сожалению, иногда текст может быть утрачен или не быть написан вовсе — поэтому, к примеру, мы не можем прочитать работы самого Протагора. Также заметим, что передать смысл, приданный тексту или битам, гораздо сложнее. Об этом позже.

Важно следующее: надежность и совершенство логических элементов позволяет создавать из них огромные конструкции. В физической машине колесики и шестеренки создают тепло и влияют таким образом друг на друга. Один агрегат выделяет тепло, нагревает соседний агрегат, который функционально не связан с первым, и всё — машина выходит из строя. Поэтому аналоговые машины очень привередливы. Здание может рухнуть под действием собственного веса, а его основание будет придавлено тяжестью крыши. В программном обеспечении, в состав которого входят тысячи операторов «если», всё иначе. Действие одного «если» не влияет на действие другого. Не важно, сколько в программе используется этих «если» — они не могут нагреться и расплавить друг друга. Поэтому фундаментальная надежность чистой логики делает возможным создание безграничных комбинаций логики. И этот рост — это то, что мы наблюдаем последние полвека.

Эта абсолютная надежность сродни высокому уровню доверия. Мы доверяем логике, потому что она настолько надежна. То же самое верно и для нашей психологии. Сам по себе механизм логических аргументов не может стать причиной ошибки. Аргументы могут быть либо истинными, либо ложными, и никакими другими. А стремление к определенности — это очень важный механизм выживания.

Производительность (объём)

Цифровые технологии стали идеальной питательной средой для текста и вычислений. Для текста, потому что он и до цифровых технологий был дискретно закодирован — система письма, подобная алфавиту, дискретна.

Похожая история с вычислениями. Хоть расчеты и можно вести, используя нецифровые (не дискретные) значения, математические формулы — это чистая логика, построенная на дискретных понятиях «истинность» и «ложность».

Ссылка на статью «Unimedia en netwerken»

Первыми, на компьютеры были перенесены кодирование текста (расшифровка текста испытала настоящий бум в 1940-х годах) и вычисления (например, бухгалтерский учет и статистика), — как мы уже сказали, цифровые технологии были идеальной питательной средой для всего дискретного. Люди «калькуляторы» потеряли работу, компьютеры могли делать это лучше и с меньшим количеством ошибок. Люди «кодировщики текста» (они же машинистки) потеряли работу. Обратите внимание, что авторы и читатели не потеряли свою работу, потому что это требует не просто кодирования текста, это требует понимания. Картинки — как статические, так и подвижные — тоже переместились в пиксели. И в этой области цифровые технологии стали играть огромную роль — техническую, но не художественную.

Так или иначе, мы отметили значительный рост производительности во всех областях, которые можно было оцифровать. Вспоминаю случай, произошедший много лет назад, в академической больнице, с которой я сотрудничал. Для проведения исследований были оцифрованы истории болезней пациентов. Обычно отдел мог выполнить только два исследовательских проекта в год. Однако после того, как данные были оцифрованы, анализ, который раньше занимал полгода, теперь занимал всего несколько часов. Первоначально целью было найти больше времени для пациентов. Вместо этого число исследований выросло с двух до двенадцати. Невероятный рост производительности труда не только не увеличил время доступное для пациентов, но и, возможно, уменьшил его. Сотрудники начали выполнять больше исследований (социолог мог бы здесь заметить, каковы на самом деле были их приоритеты…). Огромный рост объема требует обработки: редакция, публикация, чтение другими учеными и так далее. И вдруг мы получаем новую область, называемую «метрики научных исследований» — со статистикой, показателями, системой грантов «публикуй или умри» и т. д. Это «революция» отчасти потому, что она питается сама собой. Подобно тому, как рост объемов производства во время промышленной революции привел к возникновению потребности в инфраструктуре, транспорте, правовых конструкциях, маркетинге и рекламе, для производства которых часто снова требовались машины.

Когда датчики начали оснащать аналого-цифровыми преобразователями, появилась возможность обрабатывать их выходные данные с помощью множества логических операций. Кроме того, такие датчики могли использоваться для цифровой обратной связи с логикой — то есть для управления машиной. Например, они могли отключать двигатель, когда датчик обнаруживал определённый сигнал. После появления агрегатов с цифровым управлением применять дискретную логику для манипуляций с устройствами физического мира стало еще проще. Пример таких агрегатов — шаговые двигатели. Это чрезвычайно важно, потому что именно так мы преодолели ограничения промышленной революции.

[Раздел ниже был уточнён 2 февраля 2025 года путём разграничения революции физической автоматизации, которая касалась автоматизации физической деятельности (конец XVIII — начало XIX века), — и энергетической революции].

Если свести все к одному, то Промышленная революция привела к резкому повышению производительности труда. До этого периода, люди и животные были источником большей части кинетической энергии и поведенческих навыков — иногда с помощью механических машин, таких как водяные или ветряные мельницы.

Например, в нидерландском городе Zaanstreek в основном использовались деревянные ветряные мельницы. Изобретение надёжного парового двигателя позволило использовать энергию огня. Теперь мы получили способ превращать тепловую энергию в кинетическую, и таким образом значительно повысили физическую производительность. Это был настоящий бум машинной энергетики доиндустриального периода. Использование ископаемого топлива обеспечило огромное количество тепловой энергии, которая приводила в действие как физическую, так и химическую составляющую Промышленной революции, особенно после начала использования нефти. Фактически можно сказать, что Промышленная революция состояла из двух физических революций. Во-первых, это революция физической автоматизации, которая началась в хлопчатобумажной промышленности в конце XVIII века. Во-вторых, это энергетическая революция, — люди получили кратное увеличение доступной им энергии.

Итак, если Промышленная революция была физической (и химической) революцией, то Цифровая революция — это революция деятельности ¹.

¹Примечание переводчика: оригинальное определение behavioural revolution (дословно — поведенческая революция) акцентирует внимание не на поведении человека как таковом, а на преобразовании целенаправленной человеческой деятельности, прежде всего ментальной.

Многие общественные устои изменились до неузнаваемости. И виной тому два новшества: оказавшаяся вне времени и пространства информация и наличие инфраструктуры для работы с этой информацией и для ее перемещения почти со скоростью света. Возможно, самыми яркими последствиями стали усилившаяся «глобализация» и новые трудности для хрупких и уязвимых демократий. Последним стало труднее защищать свободные рынки от очередного сваливания в пиратский капитализм.

Хрупкость и изоляция

Но в бочке меда есть ложка дегтя. С одной стороны логические элементы «надёжны» и «совершенны», но с другой стороны они «глухи» и «безжалостны». Возьмем логическую конструкцию, работающую правильно при получении входных значений »2» или »4». Стоит ошибиться лишь с одной величиной и подать на вход »3» вместо »2», и вся эта конструкция перестанет работать как надо. В 2019 году в Нидерландах из-за подобной ошибки на ощутимое время вышел из строя телефонный номер экстренных служб 112. Четырехкратное резервирование не сделало систему более надежной, потому что в каждом из резервных модулей была задействована та же самая логика. Так что система попросту выходила из строя четыре раза подряд. Похожий случай произошел с системой безопасности «CrowdStrike». Миллионы компьютеров по всему миру вышли из строя. Дело было в длине массива: система была настроена на 21 элемент, а в какой-то момент получила только 20.
В результате: ИТ-логика дает сбой, ИТ-системы «падают», ИТ-ландшафты выходят из строя.

Остановка работы системы — это не худший вариант развития событий. Система может продолжать работать и все инструменты мониторинга будут сообщать, что «всё в порядке». Но при этом возникнут скрытые ошибки, которые приведут к ещё большим последствиям, в уже совсем другом масштабе. 

И чтобы справиться с этой фундаментальной хрупкостью (неизбежной стороной совершенства логики), мы не придумали ничего лучше, как — добавить ещё больше логики. У меня нет точных данных, но я не удивлюсь, если к настоящему времени 50% всей машинной логики в мире будет направлено на предотвращение сбоев в работе нужной нам логики. Я также не удивлюсь, если 95% всей машинной логики сегодня лишь обеспечивает работу действительно существенных и нужных нам 5% логических элементов. Обратите внимание на количество логики, которое заложено в аппаратном обеспечении, операционных системах, универсальных библиотеках и т. д.

Сгустим краски и вспомним о злоумышленниках. Нежелательные для логики вводные могут быть результатом вполне преднамеренных действий. Плохие и часто довольно умные ребята постоянно пользуются природной хрупкостью логических элементов. Даже если путь к злодеянию им открывает обманутый человек. Это более абстрактная хрупкость, связанная с уязвимостью, но основа та же.

Инерция и кризис сложности

Ландшафты, состоящие из множества информационных систем, обладают огромной инерцией и крайне плохо поддаются изменениям. Одно дело, когда вы хотите дополнить существующий ландшафт новой системой, и совсем другое, когда вы хотите заменить одну из систем ландшафта. При замене вы запросто можете всё сломать, потому что все со всем взаимосвязано. Каждый элемент вашего ландшафта связан с другими элементами как по вертикали — от бизнес-решений до уровня «железа», так и по горизонтали. Последние связи особенны важны. Представьте, если сервис аутентификации вашего провайдера выйдет из строя, то что тогда будет?

Возможно, индустрия избавилась от запутанного «спагетти кода» 1960-х годов, но вместо этого мы получили «спагетти» в наших ландшафтах. И этого следовало ожидать. Сегодня многим компаниям почти не по силам вносить кардинальные изменения в свои собственные ландшафты, нередко это заканчивается полным крахом. Такие изменения в сложных ландшафтах могут занимать много лет и стоить сотни миллионов евро. И дело не в плохих управленцах, как обычно принято об этом думать, это лишь часть проблемы.  Дело в том, что мы вынуждены нести такие огромные издержки за саму возможность цифрового бытия.  

Люди, отреагировали на это развитие, пытаясь разбить эти ландшафты на управляемые куски, применяя различные виды инкапсуляции. Вот несколько примеров с указанием в скобках того, что мы разделяли на части:

• Функции (системный код, 1960–1970-е годы)

• Объектная ориентированность (системный код, 1970-е — 1990-е годы)

• Сервисная ориентированность (системный ландшафт, 1990-е — 2000-е годы)

• Agile Development (организация, 2000–2010-е годы)

• Контейнеры (системный ландшафт, 2010-е — …)

• BusSecDevOps (организация, 2020-е — …)

Цифровые ландшафты стали значительно влиять на нашу способность к изменениям, и люди начали организовываться вокруг этих ландшафтов, тем самым подстраиваясь под их ограничения. В этом и есть суть «Agile» — обратный закон Конвея.

Если разобраться, то все эти изоляции в определённой степени иллюзорны. Конечно, можно разделить систему на технически независимые сервисы, но они по-прежнему останутся логически зависимыми.  Вышеупомянутая катастрофа Crowdstrike была редким примером глубокой технической зависимости. В данном случае для Windows и Linux, а не для Apple, которая изолировала такого рода логику от ядра операционной системы. И даже если ваша система хорошо защищена от технических уязвимостей, проблемы всё равно могут возникнуть — в пределах общей инфраструктуры. Допустим, ваша торговая платформа функционирует, но сама биржа недоступна. Означает ли это, что вы по-прежнему можете торговать?

Сперва подобные «изоляции» имели технологические причины. Однако сегодня гибкие люди вынуждены адаптироваться к негибким логическим структурам, которые диктует ИТ-индустрия. Речь, в частности, об Agile-методологиях, формирующих «автономные» команды под руководством «владельцев продуктов», что тоже можно назвать своего рода «изоляцией».

Многие из этих форм изоляции, могут быть переданы на аутсорсинг и неудивительно, что за последние полвека это стало массовым явлением. Лицензированная система, которую вы развертываете на собственной инфраструктуре, технически тоже является аутсорсингом. Потому что, вы владеете только тем, что можете изменить, а алгоритмы лицензированного программного обеспечения, как правило обслуживаются поставщиком программного обеспечения. Регламент DORA об укреплении киберустойчивости финансового сектора ЕС, пытается навести порядок в этих вопросах, и я подозреваю, что скоро мы увидим целый бизнес сертификации на базе этого закона.

Вернёмся к тому, что было сказано ранее. Идеальная техническая изоляция возможна, ничто не мешает нам разделить систему на части. Но с деятельностной, логической точки зрения такая изоляция недостижима. У нас нет полной гарантии, что какой-то элемент общей инфраструктуры, от которого мы зависим, в определённый момент не откажет.

Фраза, которую часто можно услышать в Кремниевой долине: «Двигайся быстро и ломай вещи» — это не просто призыв к действию. Скорее это психологическая реакция на инерцию и своего рода обратная формулировка реальности: двигаться быстро сложно, потому что в цифровом мире,  полном хрупкой логики это приводит к сбоям. На самом деле,  «ломка» часто имеет большее отношение к ломке этики и норм общества, которые тоже хрупкие и поэтому меняются очень медленно.  Столкнувшись с инерцией, порождённой сложностью, некоторые менеджеры отчаянно ищут «силу исполнения», чтобы буквально «заставить» ситуацию измениться. Конечно, в итоге они могут наломать ещё больше дров и сломать то, что лучше бы не ломать. И вместо быстрых изменений получить ландшафт, изрезанный техническими долгом и рисками.  Но сейчас не об этом.

Влияние инерции стало повседневной реальностью для организаций. Мы не до конца понимаем в чём дело и не слишком осознанно реагируем на это явление. Инерция не рассматривается нами как неизбежный аспект цифровой революции, и мы продолжаем говорить о проблемах нашего исполнения.  Да, люди могут работать неэффективно — с этим трудно поспорить. За свою карьеру я видел множество подобных случаев. Но сегодня важнее обратить внимание на другое: игнорировать последствия цифровой эпохи уже невозможно. И общество способно их осознать.

Мы не на пути к точке сингулярности. Мы находимся на пути к кризису сложности и уже переживаем его.

Гипотетическая S-образная кривая цифровой революции

Считается, что развитие инноваций движется по S-образной кривой. Сначала хаос идей и экспериментов. Затем появляется «победитель», и всё стандартизируется — в качестве примера можно привести WinTel в 80-х годах. Далее следует стремительный рост. Постепенно общество насыщается, темпы роста снижаются, при этом вариативность решений может возрастать вновь.  Мы должны помнить, что это лишь грубый и упрощённый взгляд на очень сложную реальность. Тем не менее, вот он (изображения взяты из слайдов моих недавних выступлений в EABPM, INCOSE и IASA):

Обратите внимание, что начало S-кривой выглядит как экспоненциальный рост. Мы испытали это на себе, и некоторые люди перевели этот опыт в убеждение, что развитие будет экспоненциальным, пока мы не достигнем своего рода «точки сингулярности». Этот взгляд на будущее получил широкое распространение особенно среди так называемых «технологических олигархов».  При этом, если мы посмотрим на скорость изменений (построим производную), то получим вот такую зелёную линию:

Если цифровая революция действительно развивается по S-образной кривой, то в какой-то момент мы должны увидеть замедление. И признаки такого замедления уже заметны в разных сферах. Вопрос только в том: свидетельствует ли это о начале конца S-образной кривой?

Наконец, интересно взглянуть на ускорение изменений (оранжевая линия):

Мы не успеваем осознавать происходящее. Очевидно, что сегодня, мы часто можем наблюдать замедление как в организациях, так и в обществе: посмотрите, как быстро мы меняем наши большие и сложные ландшафты. И теперь для нас всех сложилась неприятная ситуация, когда фактические изменения постоянно отстают от ожидаемых. Большинство людей не склонны винить в этом ИТ. Ведь скорость изменений в ИТ легендарна, это уже культурная данность. Поэтому они будут винить что-то другое. В основном других людей. И тем, кто окажется на стороне последствий, вряд ли станет легче от «бритвы Хэнлона», даже если Хэнлон был прав.

Стратегические основы действий в условиях зрелого цифрового ландшафта

Спросите своего архитектора, что делать. Предпочтительно того, кто понимает всю сложность ИТ и имеет реальный опыт.  Таких людей, к сожалению, меньшинство, но, эй, невежество — это счастье. И я лишь отчасти шучу.  

Мне есть гораздо больше, что сказать, мой жизненный опыт не дает мне покоя, но главное следующее:

• Уберитесь в своей комнате! Действительно, наведите порядок! Устранение технического долга — это самое важное, что вы можете сделать. Стоит заметить, что технический долг не совсем верное определение, это в основном снижение технических рисков, таких как риск инертности, риск нарушения безопасности и других. И займитесь управлением жизненным циклом. Рекомендации можно найти здесь и здесь. Нет двух более эффективных стратегических действий. Именно они являются основополагающими для создания будущей гибкости. А гибкость — это именно та проблема, с которой мы столкнулись. Отсутствие порядка можно сравнить с ситуацией, когда в больнице не убирают операционные. Операции могут проходить успешно, но пациенты будут умирать из-за недостаточного внимания к гигиене.

• Создайте свою ИТ-стратегию ни как простое отражение бизнес-стратегии.
  Бизнес-стратегия имеет большое значение. Однако следование традиционному подходу, когда она становится фундаментом для ИТ-стратегии, приведёт к тому, что вы будете основательно прикручены к ней. Так не стоит делать, потому что бизнес-стратегия меняется в 4 раза быстрее, чем ключевые элементы ИТ-ландшафта. Архитектура, построенная на сегодняшний день, через несколько лет превратится в сплошную боль. Вы добьетесь успеха, если «ИТ-наследие» станет положительным термином.

• Убедитесь, что в стратегическом уровне вашей организации есть зрелая культура проектирования и знания в области ИТ-проектирования. Это подобно тому, как важно иметь медицинские знания и умения в стратегическом слое больницы. Хотели бы вы попасть в больницу, где вместо врачей работают одни «медицинские экономисты»? «Сила исполнения» без глубокого понимания ситуации в большинстве случаев приведёт к отчаянию.

• Используйте подход «сдержек и противовесов» при совместном принятии проектных решений. Этого можно достичь, если вы будете опираться на согласие («Я могу с этим жить»), а не на полный консенсус («Я согласен») или принуждение. Никто в одиночку не может владеть всей информацией. Именно поэтому так важно наладить конструктивное взаимодействие, которое будет учитывать все точки зрения. Если вы будете опираться на согласие, то вы убедитесь, что решение вообще может быть принято.

• «Сила исполнения» — это очень рискованно, и в нынешней реальности больше шансов, что все пойдет не так, как надо. Представьте себе:

  

PS. Фундаментальное ограничение «быть цифровыми»

Производительность и хрупкость-инерция — это две стороны одной медали. Сущность этой медали заключается в том, что наша цифровая революция полностью основана на классической логике «истинность» — «ложность». Мы создали машины, способные выполнять классическую логику в невообразимых объемах и с невероятной скоростью. Все, что мы делаем в цифровых ландшафтах, построено из этих элементов машинной логики, которые работают с дискретными данными. Безусловно, дискретное поведение имеет свои преимущества, но у него есть и фундаментальное ограничение. Видимо, поэтому цифровые операции не стали тем путем к интеллекту, который проложила эволюция. Даже нам самим, построившим всё это, легче играть во фрисби, чем в логику. Неудивительно, что всё, связанное с реальностью — те же квантовые вычисления, вызывает такой большой интерес. Но не стоит ждать от таких технологий ни бесплатного обеда, ни серебряной пули. Здесь есть о чём подумать, чтобы заполнить целый раздел книги, поэтому я это оставлю.

PS. Следующее большое изменение парадигмы

Социальные медиа и генеративный ИИ собираются преподать нам уроки о нас самих. И я надеюсь, что в какой-то момент, мы увидим третью историческую смену парадигмы.

Очевидно, что развитие обусловлено нашим естественным стремлением к познанию «реальности», и по моей оценке, ключевыми сдвигами в культурной парадигме, в итоге могут стать:  

1. Революция Коперника: земля не такая уж особенная, она не является центром реальности*) или ее основной частью.

2. Дарвиновская революция: мы — разумные, сознательные люди не такие уж и особенные, просто еще один непредсказуемый результат природных процессов.

3. (Неназванный): Человечество обладает самым высоким уровнем интеллекта по сравнению с другими видами, но в абсолютном смысле мы не так уж и умны.

«В абсолютном смысле мы не так уж и умны» — поэтому мы должны спроектировать общество исходя из этого. Это вызов, поставленный перед нами как перед видом. Усвоение этого урока будет непростым. Возникают следующие вопросы: «Насколько это будет болезненно?» и «Сможем ли мы с этим справиться?» Здесь снова есть над чем подумать,  чтобы заполнить целый раздел книги, поэтому я оставлю это.