[Перевод] Как переключиться с менталитета нищего на менталитет серийного стартапера из Кремниевой долины
Почему так «мало успешных основателей стартапов, которые выросли в полной нищете»
Рикки Йен (в центре), дважды фаундер Y Combinator: Crowdbooster (S10) и Flow Club (S21)
Всем привет!
Я собрал в одном месте Founders at work: 150+ историй основателей стартапов, которые прошли Y Combinator. Сегодня хочу поделиться переводом про путь Рикки Йена, нищего студента-эмигранта из Тайваня не знающего английского языка с безработным отцом на шее.
Мой кофаундер Дэвид и я оба выросли в нищете и можем назвать себя «закаленными в бою», когда речь заходит как о жизни, так и о стартапах. Поэтому, когда разговор в Кремниевой Долине зашел о неравенстве доходов, и мы навострили уши. На мгновение наши прошлое и настоящее соприкоснулись. Вот цитата Пола Грэма, которая привлекла наше внимание.
«С бедностью тесно связано отсутствие социальной мобильности. Я сам это видел: вам не нужно расти богатым или даже принадлежать к верхнему среднему классу, чтобы разбогатеть как основатель стартапа, но очень немногие успешные основатели выросли в крайней бедности ». (Иточник)
Грэм был прав, и это правда, которую мы хорошо осознаем как основатели стартапов. Мало того, что все карты против нас, чтобы просто иметь возможность основать стартап, но создать и поддерживать компанию, которая «предназначена для быстрого роста», особенно сложно, если вы выросли в крайней бедности. Мы с Дэвидом боролись с этой идеей с момента основания нашей компании в 2010 году, и у нас это неплохо получилось. Главная проблема заключается в том, что мы с Дэвидом называем неравенством мировоззрения. Чтобы по-настоящему понять это, вам придется влезть в мою шкуру. Позвольте мне пригласить вас в мою личную историю.
Как я попал в Кремниевую Долину
Когда мне было 11 лет, мы с отцом переехали в Соединенные Штаты. Мы были на мели в Тайване. Я выучил английский язык. Мой отец этого не сделал. Он не работал, поэтому я начал работать, когда мне было 14 лет, выполняя всевозможные случайные подработки. Вдобавок ко всему, я делал все, с чем знакомы дети-иммигранты, например, переводы или просто решал проблемы с арендодателями, счетами, государственными услугами, страховкой и т. д. Я был умен, но не очень хорошо учился в школе, и незнание языка определенно не помогало. Мои результаты стандартных тестов были настолько плохи, что, когда я решил более серьезно отнестись к школе в старших классах, мой консультант был обескуражен, что я прошел хотя бы один предмет с отличием. На следующий день мне пришлось привести отца в офис и велеть ему притвориться и сказать несколько слов на китайском, в то время как я просто первел это как требование, чтобы мне записали в класс английского языка с отличием.
Я помню, что получил двойку в этом классе, и этого было достаточно, чтобы начать посещать некоторые курсы AP в следующем году. В отличие от многих моих сверстников в Стэнфорде, старшая школа не была для меня легкой. Я был настолько неподготовлен и не знал, как учиться, что старался спать только три часа в сутки и трижды перечитывал одни и те же главы в учебнике, чтобы заставить себя запомнить материал. Я каждый день приходил в школу с налитыми кровью глазами. В определенный момент у меня появилась лысина, вызванная стрессом, что было довольно неловко, поэтому я быстро развил чувство юмора.
Я столкнулся с реальностью экзаменов в 10-м классе. Я прошел пробный тест, набрал около 900 баллов (из 1600) и запаниковал. Я взял заработанные деньги и, вместо того, чтобы помогать оплачивать счета, оплатил несколько занятий SAT в Элитном учебном заведении по соседству. Когда пришло время продлевать занятия, я сказал им, что больше не могу платить, но удивительные люди в Элитном завадении просто позволили мне посещать занятия бесплатно и снабдили меня всеми учебными материалами. В конечном счете я набрал достаточно высокий балл, чтобы они выставили напоказ мою фотографию для привлечения большего количества студентов.
Вы можете себе представить, как мне повезло, когда я поступил в Стэнфорд практически на полную стипендию. Свой первый год я провел в постоянном благоговейном трепете. Все эти удивительные люди, с которыми можно поговорить. Все эти замечательные ресурсы в доступе. Стэнфорд создал вокруг меня этот физический и финансовый пузырь, благодаря которому мне впервые в жизни не пришлось постоянно думать о деньгах. Это было чрезвычайно вдохновляюще. Я чувствовал, что я такой же, как мои сверстники, и что я могу делать все, что угодно. Я не могу еще больше выделить это, так что я просто повторю это еще раз. В течение моего первого года в Стэнфорде я чувствовал себя настолько сильным, что верил, что могу сделать все, что угодно.
Конечно, это была иллюзия.
Реальность быстро догнала меня. В первом квартале я прослушал «факультативный» курс о современной африканской политике и получил оценку С+, несмотря на завышенную оценку. Я не знал, как вести беседу в дискуссионном классе из 12 учеников. Я был напуган. Я молчал. Я не знал, как прочитать или просмотреть тот объем материалов, что нам задавали, поэтому я тупо пытался прочитать материалы 1-й недели слово в слово в течение 4-й недели. Я не знал, как критически относиться к тому, что читал. В какой-то момент профессор Вайнштейн усадил меня в рабочее время, чтобы спросить, что случилось и как он может помочь. Я даже не знал, что ему сказать. В общежитии, где меня постоянно вдохновляли мои сверстники, я заметил, что все, с кем я общался, умели играть на музыкальном инструменте. Это заставляло меня еще больше чувствовать себя не в своей тарелке. Вместо того чтобы двигаться дальше, я прошелся по оставшейся части общежития, чтобы посмотреть, кто еще умеет играть на инструменте, только чтобы узнать, что я единственный, кто не умеет. Просто нищий ребенок, не на своем месте. Недостойный.
На втором курсе все развалилось. Как и многие мои сверстники, я не знал, чем хочу заниматься, поэтому, как и они, решил делать всё сразу. Я вступил в кучу клубов, а занятия становились все сложнее. Вскоре я впал в депрессию. Когда вы находитесь в депрессии, вы начинаете оглядываться вокруг и находить еще больше способов доказать себе, что вы дно. Я ходил на одни и те же занятия с друзьями и соседями по общежитию, но потом замечал, как быстро они усваивали концепции, пока я тупил. Я попросил одного друга помочь мне, и все равно я не догонял. Вдобавок, внеклассные занятия, которые я взял на себя, полностью ошеломили меня, поэтому я уклонился от многих своих клубных обязанностей. Я также заметил, чтобы поддерживать неформальное общение, мне приходилось тратить деньги на участие во многих мероприятиях, таких как походы в кино или лыжные прогулки, — и это вдобавок к необходимости покупать свои собственные книги. Я помню, как мне пришлось занять несколько сотен долларов у одного из моих лучших друзей, пока я подавал заявку на другой кредит, чтобы покрыть расходы. Я помню, как со слезами бежал в офис для студенческих займов, потому что мне было очень паршиво. Я сказал кредитному инспектору, что мне нужны деньги как можно скорее, потому что я не хотел, чтобы нехватка денег разрушила дружбу, как она разрушила уже много вещей в моей жизни. Следующие 48 часов я провел в жутком напряжении, пока на моем счете не появились деньги по кредиту, и я не вернул их другу. Он и по сей день остается одним из моих лучших друзей.
Проблема с деньгами висела надо мной все время, пока я учился в школе. Мне звонили из дома по поводу денег, но я мало что мог, кроме подработки репетитором. Я помню, как наорал на отца по телефону, потому что не хотел таскать его с собой как чемодан без ручки, пока пытался поступить в Стэнфорд как «нормальный» студент. Я не хотел получить более мелкий, второсортный опыт. Я так отчаянно хотел сохранить иллюзию, что нахожусь на равных. Я хотел верить, что меня ничто не удерживает от достижения цели и что я пройду через это.
Я смог.
Я отправился в поездку под руководством Кимбер Локхарт и Энди Кляйснер, чтобы посетить социальные предприятия в районе залива. Я узнал о предпринимательстве благодаря таким компаниям, как Kiva и World of Good. Обе компании предложили мне присоединиться к BASES, студенческой группе Стэнфорда для предпринимателей. А потом я влюбился. Я посещал Школу стартапов Y Combinator в том же году, когда Джефф Безос анонсировал веб-сервисы Amazon. В итоге я нашел свою нишу в Стэнфорде в качестве сопредседателя BASES и AKPsi, студенческого предварительного бизнес-сообщества. Я работал молодым венчурным инвестором в Alsop Louie Partners, где Стюарт Олсоп подарил мне мой первый продукт Apple (свой старый Macbook). Затем я прошел стажировку в Eventbrite, где Кевин Харц увидел во мне то, о чем сам я даже не подозревал. Я начал работать над дополнительными проектами с впечатляющим человеком по имени Дэвид Тран. Я стал в кампусе «тем парнем», самым увлеченным предпринимательством. Я научился исполнять (execute), а потом научился руководить. Наш побочный проект стал стартапом, который профинансировал Y Combinator. Мы собрали деньги, довели Crowdbooster до прибыльности, а теперь создаем PRX, что является еще более грандиозной идеей — предлагать PR-услуги по запросу. Все идет хорошо. Можем поговорить об этом в моем следующем посте.
Неравенство в мировоззрении
Теперь, когда вы знаете эту историю, позвольте мне объяснить неравенство в мировоззрении и почему «очень немногие успешные основатели выросли в отчаянной бедности».
Мне повезло, я нашел то, что мне понравилось в предпринимательстве, это помогло сместить фокус с академических занятий. Мне повезло, я обнаружил, что умею ладить с людьми и люблю организовывать и руководить командами для достижения больших целей. Мне повезло, что не было других травмирующих событий, которые загнали бы меня в тупик. Я мог бы легко смириться с реальностью, бросить учебу или просто отказаться от иллюзии и скорректировать свои цели — если бы не мое решение основать компанию. Создание компании для меня стало окончательным заявлением о том, что я хотел держаться за иллюзию и продолжал верить, что могу сделать все, что угодно.
Но поскольку я упорно боролся, чтобы поддерживать эту иллюзию для себя на протяжении всего Стэнфорда и во время создания стартапа, я прекрасно осознаю этот разрыв. Мир — явно не игра на равных. Просто благодаря себе и своему опыту я вижу много ошибочного кода в операционной системе моего разума, который не способствует созданию успешного стартапа. Вот некоторые из проблем с моим мышлением по умолчанию, которые мне пришлось исправить.
Один из примеров плохого мышления — сведение к минимуму конфликтов, потому что облажаться — это дорого, а возможности трудно найти, поэтому мне было непросто изложить свои идеи и защитить их. Я часто слышу о людях, которые ведут интеллектуальные беседы дома со своими родителями. Я никогда не ел за обеденным столом, потому что у нас в квартире с одной спальней, которую я делил с отцом, его не было. Вы можете себе представить, как это отражается на продвижении вашего стартапа. Идея выставить свою грандиозную идею на всеобщее обозрение и энергично защищать ее перед инвесторами, пытающимися разорвать ее на части, была новой и континтуитивной.
В связи с этим бедный основатель, как правило, менее уверен в себе. Моя мама, которая не училась в колледже, часто повторяла мне это, и это меня очень беспокоило. Она говорила: «Мы не созданы для того, чтобы быть успешными, так что цени то, что есть!» Сравните этот уровень уверенности с ребенком успешных родителей, которые сказали бы что-то вроде: «Если ты в это веришь, ты сможешь этого достичь!» А теперь представьте, что вы входите в офис венчурного фонда и вам приходится конкурировать с этим ребенком. Он так убежден, что собирается изменить мир, и это видно в его выступлении. Вы не можете просто набраться этой уверенности на месте.
Кроме того, нужно знать, как управлять ресурсами. Будучи бедным, вы плохо умеете использовать деньги в качестве ресурса. В детстве мое время всегда было дешевле, так что я предпочел бы тратить время, чем деньги. Мне пришлось исправить это, когда мы подняли наш первый seed-раунд, но это заняло довольно много времени. Простое решение о найме, например, заняло настолько много времени, что стоило нам роста. Кроме того, есть человеческие ресурсы, нетворк, который может вам помочь. Опять же, то, что я рос в бедности, означало, что у меня не было успешных тетей и дядей, которые могли бы показать мне, как устроен мир, или даже немного подтолкнуть меня в правильном направлении. Мне пришлось научиться быть любезным, общаться и общатьсякак успешный человек, а также знать, как просить о помощи.
Я также заметил огромную разницу, которую может дать наличие некоторых встроенных ресурсов. У меня нет денег от «друзей и семьи» (Friends&Family) для старта. На самом деле, я каждый месяц отправляю деньги своему отцу из того жалкого дохода, который получаю от своего стартапа. Знание того, что у вас есть деньги «друзей и семьи», чтобы начать работу, или даже немного семейных денег, которые помогут вам в случае неудачи, значительно облегчает стремление к большему риску и создает аппетит к быстрорастущим стартапам. В большинстве случаев потенциальные основатели, которые разделяют мое прошлое, как правило, работают на прибыльных должностях в сфере финансов или технологий до тех пор, пока они не смогут позаботиться обо всех членах своей семьи, прежде чем они начнут мечтать о большем риске — если они когда-нибудь начнут.
Наконец, есть еще постоянное чувство вины. Если у вас диплом Стэнфорда и похожее на мое прошлое, вы, скорее всего, единственный, на кого могут рассчитывать дома. Скорее всего, у вас была бы возможность работать на более безопасной и прибыльной работе, которая оказала бы более немедленную помощь вашей семье. Очень безответственно идти по пути стартапа. И даже если вам удастся обновить программное обеспечение своего разума, чтобы избавиться от всех ошибок, о которых я упоминал выше, вы начнете звучать и действовать иначе, чем люди, с которыми вы выросли. Вас могут даже обвинить в том, что вы пеерстали быть собой. Вот почему успешным рэперам говорят, что они все время отворачиваются от своих сообществ.
Все это способствует неравенству в мышлении, которое приходится преодолевать таким основателям, как Дэвид и я. Мы думаем, что именно по этой причине бедные основатели, как правило, не добиваются успеха. К счастью для нас, мы считаем это самой большой заморочкой. Обнаруженная ошибка в программном обеспечении нашего разума. Мы преодолели так много проблем, и мы будем продолжать работать над этим, пока не победим. Но для других, я думаю, важно отметить следующее: ощутимое неравенство — то, что можно увидеть и измерить, например, деньги или доступность, — привлекает наибольшее внимание, и это заслуженно. Но неравенство, живущее в вашем сознании, может подкладывать вам свинью еще долго после того, как вы выберетесь из однокомнатной квартиры, которую делили с отцом. Это коварно, трудно обсуждать, и чтобы полностью разобраться, потребуется более длинное эссе.
Дэвид и я являемся живым доказательством того, что если мы сможем усовершенствовать и улучшить способ мышления, и преодолеть неравенство в нашем мышлении, то, возможно, мы сможем помочь другим сделать то же самое. Для меня это начинается с того, что я делюсь своей историей.
Спасибо Дэвиду Трану, Инь Инь Ву и Габи Гала за чтение черновиков.
За перевод спасибо Asya_Dyu.
Следите за новостями YC Startup Library на русскомв телеграм-канале.
