[Перевод] Безналичное общество уничтожит нашу частную жизнь и свободу
Большие данные быстро продвигают нас в мир, в котором покупательная способность человека определяется его демографией и поведением в интернете
Реальная угроза технологий уже наступает. Нет, её не показывали в антиутопии Ридли Скотта «Бегущий по лезвию». Большие данные, поступающие из интернет-торговли, особенно в Китае, быстро продвигают нас в мир, в котором покупательная способность человека и его ценность для потребительской системы может определяться его демографией, поведением в интернете и предыдущими выборами.
Представьте, что совокупность данных о вас, а не ваши деньги, авторитетно определяют, чем вы можете, и чем не можете владеть сейчас и в будущем. Это похоже на научно-фантастический рассказ Филипа Дика, в котором фабрики интуитивно доставляют товары и услуги вам на дом так, что вам даже не нужно нажимать на кнопки в онлайн-магазине.
Однако заставить жителей Гонконга подчиниться наступлению безналичной экономики или цифровой валюты будет не так просто, как считают правительственные регуляторы и технологи. Гонконгцы всегда ревностно охраняли свою личную жизнь, а особенно свои личные коммерческие дела. Задолго до того, как Китай стал экономическим центром, когда Гонконг был центром китайского капитализма, они сформировали выраженную культуру тайных наличных сделок.
Жители материка [mainlanders, как называют китайцев жители Гонконга — прим. перев.] уже приняли цифровые, безналичные расчёты, но мне всё время кажется, что они доверчиво и наивно поменяли приватность на удобство. Смартфоны позволяют проводить беспрецедентный сбор данных.
Но жители материка испытывали и жили при правлении однопартийной системы, в авторитарном государстве. Частная жизнь никогда не была важной в их повседневности или культуре. Народ никогда не занимался самоуправлением, поскольку за партийных лидеров могут голосовать только члены партии.
Вы не сможете представить работу мобильных платежей в Китае, пока не попробуете сами. Я закупался в продуктовом магазине в Гуанчжоу, и кассир уже держала сканер, готовая прочесть мой QR-код. Когда я сказал ей, что плачу наличными, она была удивлена, что кто-то ещё использует купюры и монеты. У некоторых магазинов в Китае уже есть таблички с надписью: мы не принимаем наличные.
Но есть ещё один, зловещий и глубинный мотив для того, чтобы заставить людей отказаться от наличных. Безналичная экономика позволяет правительству полностью контролировать ваши деньги в банке. Правительство может ввести отрицательную процентную ставку, как в Японии, и таким способом получать деньги со счетов без всяких проблем.
Большая часть людей не знают, что у обычного человека нет конституционного, законного или просто прецедентного права открыть банковский счёт или воспользоваться банковскими услугами. Моя папка «входящие» ломится от жалоб бывших клиентов HSBC, чьи счета были закрыты после того, как они десятилетиями вели с ними дела. Единственными объяснениями для них были невозмутимые юридические письма из банка.
В современном обществе практически невозможно существовать и функционировать без банковского счёта или кредитной карты. Но в безналичном сообществе вы полностью финансово отвержены — брошены на произвол судьбы, как негражданин без личности.
Так что банкротство банка из-за панического снятия со счетов большого количества денег, как это случилось с китайским банком Линшан в августе, никогда не произойдёт в безналичном обществе, поскольку в банках не будет никаких денег. Неопытные жители материка получат подобные знания жёстким путём, когда во время первого для них финансового кризиса не смогут извлечь свои накопления из системы.
Американцы считают, что единственная истинная защита вашей персональной свободы в современном обществе заключается во владении наличными и оружием (несмотря на недавнюю резню в Лас-Вегасе). Как и с большей частью разновидностей свободы, вы понимаете, что потеряли, только когда её у вас отбирают.
В Гонконге не так давно у окошек кассиров вы могли видеть клиентов, вносящих на счёт деньги чемоданами, содержащими пачки тысячедолларовых купюр. Вкладчик терпеливо ждал, пока кассир скармливал пачки долларов счётной машине, трещавшей, как пулемёт.
Я вспоминаю, как много лет назад посещал Jockey Club в ночь скачек, и мой компаньон положил на свой счёт чемодан денег. Он попивал свой коньяк, пока деньги считали. Я спросил, не хочет ли он последить за кассиром. Он ответил: «Это же Jockey Club. Им всегда можно доверять». Таков был уровень социального доверия в Гонконге, необходимый для работы наличной экономики.
Жители Гонконга ревностно отстаивали своё право на использование наличных и на получение прибыли. Наступил 1997 год, и 20 лет спустя идея о вечном и не меняющемся порядке Гонконга уже не кажется такой реальной. Особенно, когда правительство хочет безрассудно следовать китайскому тренду мобильных платежей.
Такой футуристический мир по идее должен освободить людей. Но он, по сути, устраняет приватность, свободу воли и просто свободу. Как сказал Маршалл Маклюэн [канадский философ, филолог и литературный критик, исследователь влияния средств коммуникации на человека, автор концепции «глобальная деревня» — прим. перев.] по поводу глобальной деревни больших данных: «Чем больше банки данных записывают данных о каждом из нас, тем меньше мы существуем».
Питер Гай — журналист, специалист по финансовым темам, бывший международный банкир
