[Перевод] Лени не существует
Illustration: Ashley Becerra
Я профессор психологии с 2012 года. За последние шесть лет я был свидетелем того, как студенты всех возрастов откладывают работу над документами, пропускают дни презентаций, пропускают задания и пропускают сроки сдачи. Я видел, как многообещающие будущие аспиранты не успевали вовремя подавать заявки; я наблюдал, как кандидаты на степень доктора философии месяцами или годами пересматривали проект диссертации; однажды у меня был студент, который два семестра подряд учился в одном и том же классе и ни разу не сдавал проект.
Не думаю, что виновата была лень.
Всегда.
На самом деле, я не верю, что лень существует.
Я социальный психолог, поэтому меня интересуют в первую очередь ситуативные факторы и контекст, определяющие поведение человека. Когда вы пытаетесь предсказать или объяснить действия человека, рассмотрение социальных норм и контекста обычно является довольно беспроигрышным вариантом. Ситуационные ограничения предсказывают поведение намного лучше, чем личность, интеллект или другие индивидуальные черты.
Поэтому, когда я вижу, что ученик не выполняет задания, не выполняет дедлайны или не добивается результатов в других аспектах своей жизни, я вынужден спросить: какие ситуационные факторы сдерживают этого ученика? Какие потребности в настоящее время не удовлетворены? И, когда дело доходит до поведенческой «лени», я хочу спросить: какие препятствия к действию я не вижу?
Всегда есть преграды. Признание этих препятствий — и рассмотрение их как законных — часто является первым шагом к преодолению «ленивых» моделей поведения.
Полезно реагировать на неэффективное поведение человека любопытством, а не осуждением. Я узнал об этом от моей подруги, писательницы и активистки Кимберли Лонгхофер (которая издается под именем Мик Эверетт). Ким увлечена принятием и размещением инвалидов и бездомных. Ее работы по обоим предметам — одни из самых познавательных и разоблачающих предвзятость, с которыми я когда-либо сталкивался. Отчасти это связано с тем, что Ким великолепна, но также потому, что в разные моменты своей жизни Ким сама была инвалидом и бездомной.
Ким — тот человек, который научил меня, что судить бездомного за желание купить алкоголь или сигареты — полнейшая глупость. Когда ты бездомный, ночи холодные, мир недружелюбен, все мучительно неудобно. Независимо от того, спите ли вы под мостом, в палатке или в приюте, трудно отдыхать спокойно. Скорее всего, у вас будут травмы или хронические заболевания, которые вас постоянно беспокоят, а доступ к медицинской помощи будет ограничен. У вас, вероятно, будет не так много здоровой пищи.
В этом хронически неудобной, чрезмерно возбуждающей ситуации потребность выпить или выкурить сигареты имеет смысл. Как объяснила мне Ким, если вы лежите на морозе, употребление алкоголя может быть единственным способом согреться и заснуть. Если вы недоедаете, несколько выкуриваемых сигарет могут быть единственной вещью, которая снимает муки голода. И если вы имеете дело со всем этим, одновременно борясь с зависимостью, то да, иногда вам просто нужно набрать очки, которые заставят симптомы абстиненции исчезнуть, чтобы вы могли выжить.
Так думают немногие, кто не был бездомным. Они хотят морализировать решения бедных людей, возможно, чтобы утешить себя тем, что мир несправедлив. Для многих легче думать, что бездомные частично несут ответственность за свои страдания, чем признавать ситуативные факторы.
И когда вы не полностью понимаете ситуацию человека — каково это быть им каждый день, все мелкие неприятности и серьезные травмы, которые определяют его жизнь, — легко наложить абстрактные жесткие ожидания на поведение человека. Всем бездомным следует поставить бутылку и вернуться к работе. Неважно, что у большинства из них есть симптомы психических расстройств и физические недуги, и они постоянно борются за то, чтобы их признали людьми. Неважно, что они не могут нормально выспаться ночью или поесть в течение нескольких недель или месяцев подряд. Неважно, что даже в моей комфортной и легкой жизни я не могу прожить несколько дней без желания выпить или совершить безответственную покупку. Им нужно добиться большего успеха.
Но они уже делают все, что в их силах. Я знал бездомных, которые работали полный рабочий день и посвятили себя заботе о других людях в своих общинах. Многим бездомным приходится постоянно перемещаться по бюрократии, взаимодействуя с социальными работниками, полицейскими, персоналом приютов, персоналом Medicaid и множеством благотворительных организаций, как благонамеренных, так и снисходительных. Быть бездомным — это чертовски много работы. А когда бездомный или бедный человек выдыхается и принимает «плохое решение», для этого есть веская причина.
Если поведение человека не имеет для вас смысла, это потому, что вы упускаете часть его ситуации. Это так просто. Я так благодарен Ким и ее письмам за то, что она сообщила мне об этом факте. Ни один урок психологии на любом уровне не научил меня этому. Но теперь, когда я это знаю, я ловлю себя на том, что применяю его ко всем видам поведения, которые ошибочно принимают за признаки моральной несостоятельности — и я еще не нашел такой, который нельзя было бы объяснить и посочувствовать.
Давайте посмотрим на признак академической «лени», который, по моему мнению, совсем иной: откладывание на потом.
Люди любят обвинять прокрастинаторов. Откладывать работу для неподготовленного глаза, конечно, кажется ленью. Даже люди, которые активно откладывают дела на потом, могут принять свое поведение за лень. Вы должны что-то делать, а вы этого не делаете — это моральный провал, верно? Это означает, что вы безвольный, немотивированный и ленивый, не так ли?
На протяжении десятилетий психологические исследования объясняли прокрастинацию как функциональную проблему, а не как следствие лени. Когда человеку не удается начать проект, который ему небезразличен, это обычно происходит из-за а) беспокойства по поводу того, что его попытки недостаточно хороши, или б) замешательства в отношении первых шагов задачи. Не из-за лени. На самом деле прокрастинация более вероятна, когда задача имеет смысл и человек заботится о том, чтобы ее хорошо выполнить.
Когда вас парализовал страх неудачи или вы даже не знаете, как начать масштабное и сложное дело, чертовски сложно сделать все возможное. Это не имеет ничего общего с желанием, мотивацией или моральной честностью. Прокастинаторы могут сами работать часами; они могут сидеть перед пустым текстовым документом, ничего не делая, и мучить себя; они могут снова и снова считать себя виноватыми — ничто из этого не делает начало задачи легче. На самом деле, их желание довести дело до конца может усугубить стресс и усложнить задачу.
Вместо этого решение состоит в том, чтобы найти то, что сдерживает прокрастинатора. Если тревога является основным препятствием, прокрастинатору действительно нужно отойти от компьютера/книги/текстового документа и заняться расслабляющей деятельностью. Если другие люди заклеймят вас как «ленивого», это может привести к прямо противоположному поведению.
Однако часто препятствием является то, что прокрастинаторы сталкиваются с проблемами исполнительного функционирования — им сложно разделить большую ответственность на серию дискретных, конкретных и упорядоченных задач. Вот пример управленческого функционирования в действии: я завершил свою диссертацию (от предложения до сбора данных и окончательной защиты) чуть более чем за год. Мне удалось написать диссертацию довольно легко и быстро, потому что я знал, что мне нужно: секция, день за днем, согласно расписанию, которое я заранее определил.
Никто не учил меня так распределять задачи. И никому не приходилось заставлять меня придерживаться моего графика. Выполнение подобных задач согласуется с тем, как работает мой аналитический, аутичный, гипер-сфокусированный мозг. У большинства людей нет такой легкости. Им нужна внешняя структура, чтобы они могли писать — например, регулярные встречи группы писателей с друзьями — и сроки, установленные кем-то другим. Столкнувшись с крупным, масштабным проектом, большинство людей хотят получить совет о том, как разделить его на более мелкие задачи, и сроки завершения. Для отслеживания прогресса большинству людей требуются организационные инструменты, такие как список дел, календарь, ежедневник или учебный план.
Потребность в таких вещах или получение от них пользы не делает человека ленивым. Это просто означает, что у них есть потребности. Чем больше мы принимаем это, тем больше мы можем помочь людям процветать.
У меня была ученица, пропускавшая занятия. Иногда я видел, как она задерживается возле здания прямо перед началом урока, выглядя усталой. Урок начинается, а она не появляется. Когда она присутствовала в классе, она была немного замкнутой, сидела в дальнем углу комнаты, опустив глаза. Она участвовала во время работы в малых группах, но никогда не говорила во время обсуждений в больших группах.
Многие мои коллеги смотрели на эту студентку и думали, что она ленивая, неорганизованная или апатичная. Я знаю это, потому что слышал, как говорят о неуспевающих учениках. В их словах и тоне часто есть гнев и негодование — почему этот ученик не отнесется к моему классу серьезно? Почему они не заставляют меня чувствовать себя важным, интересным, умным?
Но в моем классе было отделение по стигматизации психического здоровья. Это моя страсть, потому что я нейроатипичный психолог. Я знаю, насколько несправедливо мое дело по отношению к таким людям, как я. Мы с классом говорили о несправедливых суждениях, которые люди выносят лицам с психическими заболеваниями; как депрессия интерпретируется как лень, как перепады настроения рассматриваются как манипулятивные, как люди с «тяжелыми» психическими заболеваниями считаются некомпетентными или опасными.
Тихая, изредка пропускающая уроки ученица наблюдала за этим обсуждением с большим интересом. После урока, когда люди начали выходить из комнаты, она вернулась и попросила меня поговорить с ней. А потом она рассказала, что у нее психическое заболевание, и она активно работает над его лечением. Она была занята терапией, сменой лекарств и всеми вытекающими отсюда побочными эффектами. Иногда она не могла выйти из дома или часами сидеть в классе. Она не осмеливалась сказать другим своим профессорам, что именно поэтому пропускала занятия и иногда опаздывала; они подумали бы, что она использовала свою болезнь как оправдание. Но она поверила, что я понимаю.
И я понял. И я был так зол, что эта студентка чувствовала ответственность за свои симптомы. Она балансировала между полной учебной нагрузкой, подработкой и постоянным серьезным психиатрическим лечением. И она была способна интуитивно понимать свои потребности и сообщать о них другим. Она была чертовски крутой, а не ленивой задницей. Я ей так и сказал.
После этого она брала со мной еще много уроков, и я видел, как она медленно выходит из своей скорлупы. За время учебы она была активным и откровенным учеником — она даже решила открыто поговорить со сверстниками о своем психическом заболевании. Во время обсуждения в классе она бросала мне вызов и задавала отличные, проверяющие вопросы. Она поделилась с нами множеством примеров информации о психологии из СМИ. Когда у нее был плохой день, она сказала мне, и я позволил ей пропустить занятия. Другие профессора, в том числе с факультета психологии, по-прежнему осуждали ее, но в среде, где ее барьеры были признаны и узаконены, она преуспевала.
На протяжении многих лет в той же школе я встречал бесчисленное количество других учеников, которых недооценивали, потому что препятствия в их жизни не считались законными. Был молодой человек с ОКР, который всегда приходил на занятия поздно, потому что из-за компульсий иногда он застревал на месте на несколько мгновений. Там была женщина, пережившая жестокое обращение, которая каждую неделю была на терапевтических приемах прямо перед моим занятием. Это была молодая женщина, на которую напал сверстник, и которой пришлось продолжать посещать занятия с этим сверстником, пока школа расследовала это дело.
Все эти студенты охотно приходили ко мне и рассказывали о том, что их беспокоило. Поскольку я обсуждал психические заболевания, травмы и стигму в своем классе, они знали, что я пойму. И с некоторыми допущениями они расцвели в учебе. Они обрели уверенность, делали попытки выполнять задания, которые их пугали, повысили свои оценки, начали подумывать об аспирантуре и стажировке. Я всегда восхищался ими. Когда я был студентом колледжа, я был далеко не таким самосознательным. Я даже не начал свой постоянный проект — научиться просить о помощи.
Мои коллеги-профессора психологии не всегда относились к студентам с проблемами с такой добротой. Одна из коллег, в частности, была печально известна тем, что не делала пересдач и не допускала опозданий. Независимо от ситуации, в которой находился студент, она была непоколебимо жесткой в своих требованиях. По ее мнению, нет непреодолимых препятствий; никакие ограничения не приемлемы. Люди проваливались в ее классе. Им было стыдно за свои истории сексуального насилия, за свои симптомы тревоги, за свои депрессивные эпизоды. Когда студент, который плохо учился в ее классе, хорошо учился у меня, она относилась к нему с подозрением.
Мне морально противно, что любой педагог будет так враждебно настроен по отношению к людям, которым он призван служить. Особенно бесит то, что человек, разыгрывающий этот террор, был психологом. Несправедливость и незнание этого заставляет меня плакать каждый раз, когда я обсуждаю это. Это обычное отношение во многих образовательных кругах, но ни один студент не заслуживает того, чтобы с ним сталкиваться.
Я, конечно, знаю, что педагогов не учат размышлять о невидимых препятствиях, стоящих перед их учениками. Некоторые университеты гордятся тем, что отказываются принимать студентов с ограниченными возможностями или психически больных — они ошибочно принимают жестокость за интеллектуальную строгость. И, поскольку большинство профессоров — люди, которые легко преуспели в учебе, им сложно принять точку зрения человека с проблемами исполнительного функционирования, сенсорными перегрузками, депрессией, историями вреда себе, зависимостями или расстройствами пищевого поведения. Я вижу внешние факторы, которые приводят к этим проблемам. Так же, как я знаю, что «ленивое» поведение не является активным выбором, я знаю, что осуждающее, элитарное отношение обычно возникает из-за ситуационного невежества.
И поэтому я пишу эту статью. Я надеюсь побудить моих коллег-преподавателей — всех уровней — к тому, что если ученик испытывает трудности, он, вероятно, этого не выбирал. Вероятно, ученики хотят преуспеть. Наверное, они пытаются. В более широком смысле, я хочу, чтобы все люди проявляли любопытство и сочувствие к людям, которых они изначально хотели считать «ленивыми» или безответственными.
Если человек не может встать с постели, что-то его истощает. Если студент не пишет работы, есть один аспект задания, с которым он не может справиться без посторонней помощи. Если сотрудник постоянно пропускает сроки, что-то затрудняет организацию и соблюдение сроков. Даже если человек активно выбирает саботаж, для этого есть причина — страхи, которые он преодолевает, его потребности не удовлетворяются, выражается неуверенность в себе.
Люди не выбирают неудачу или разочарование. Никто не хочет чувствовать себя неспособным, апатичным или неэффективным. Если вы смотрите на действие (или бездействие) человека и видите только его лень, вы упускаете ключевые детали. Всегда есть объяснение. Всегда есть преграды. То, что вы их не видите или не считаете законными, не означает, что их там нет. Смотрите внимательнее.
Может быть, вы не всегда смотрели так на человеческое поведение. Это нормально. Теперь вы можете. Попробуйте.
