[Перевод] Как SoftBank поглотил мир
Под руководством харизматичного лидера Масаёси Сона фонд Vision Fund японского конгломерата SoftBank захватывает мир технологий, приобретая одну компанию за другой. Эта история о том, что получается, если разрушить разрушителей.
В 2010 году директор SoftBank Group Масаёси Сон раскрыл свой 300-летний план будущего развития. Инвестиционное подразделение компании Vision Fund стоимостью в $100 млрд является крупнейшим техническим фондом в истории.
Утром 20 июля 2017 года в роскошной гостинице Принс Парк Тауэр в Токио Масаёси Сон появился на сцене в забитом конференц-зале. Его небольшой силуэт был подсвечен ярким белым светом. Сон, директор японского конгломерата SoftBank Group, охватывающего области интернета, энергетики и финансов, был одет скромно, как обычно, в серый костюм и полосатую рубашку. Он улыбнулся и представился по-японски.
Сон известен своими причудливыми аналогиями и длинными речами. В 2010 году его речь про »300-летний план на будущее» открылась с размышлений о природе грусти. Сон риторически спрашивал: «Что самое грустное в жизни? А что даёт вам наивысшее счастье?» В 2016 году он приравнял интернет вещей (IoT) к кембрийскому взрыву, сравнив эволюционные преимущества, полученные появлением глаз у первых видов, с комбинацией датчиков и ИИ, позволяющих создавать IoT.
Обращаясь к сотням технологов и предпринимателей, он сравнил SoftBank с джентри промышленной революции, привилегированным классом, вложившимся в технологии и науку для всеобщего блага. За два месяца до этого SoftBank открыл $100-миллиардное инвестиционное подразделение Vision Fund — крупнейший технический фонд в истории. В метафоре Сона Vision Fund был джентри информационной революции. «Мне не хочется спать, — сказал он. — Не хочется терять время. Это очень интересные времена».
Многие из присутствовавших на собрании директоров получили финансирование для своих фирм от фонда. Все без исключения они встречались с Соном лично, либо в его офисе в Сиодомэ, Токио, или в его поместье в Вудсайде, Калифорния, стоимостью $117,5 млн. Большинство описывают легендарного инвестора по прозвищу «Маса», как тихо говорящего человека скромных манер, имеющего пророческие взгляды на будущее: и эту репутацию поддерживают его достижения.
В 1970-х Сон эмигрировал в Америку с целью обучения. В то время он слабо владел английским, а свой первый миллион сделал на импорте японских аркадных игр типа Space Invaders. Именно Сон в 1996 году предложил своему приятелю-предпринимателю Джерри Янгу, который тогда был директором стартапа со сложным финансовым положением «Yahoo!», $100 млн в инвестициях. Его предчувствия оправдались. К 2000 году Yahoo! стала доминирующим поисковиком, вплоть до падения интернет-компаний.
В том году Сон познакомился с молодым китайским учителем, основавшим интернет-магазин Alibaba. Он уговорил Джека Ма принять инвестиции на $20 млн, пообещав превратить его компанию в следующий Yahoo!… Сегодня, когда Сон инвестирует в бизнес, он иногда говорит его основателям, что и они могут стать такими же большими, как Alibaba, одна из крупнейших компаний в мире. «В 2000 году мы уже знали, что Китай станет крупной державой, поэтому он решил вложиться», — говорит Юджин Ижикевич, глава ИИ-стратапа Brain. «После схлопывания пузыря доткомов он инвестировал в Китай. Тогда между Гонконгом и Шэньчжэнем была грунтовая дорога. У него есть дар видеть вещи до того, как они станут реальными. То, что очевидно ему, через десять лет становится очевидным всем остальным».
На встрече в Токио Сон представил выходящих на сцену директоров. Сначала он пригласил основателя робототехнической компании Boston Dynamics Марка Райберта, человека, мечтающего изменить мир, создавая роботов, биомеханические возможности которых превосходят человеческие. (SoftBank купил компанию у Alphabet за неназванную сумму). Райберт привёл с собой четырёхногого робота Spot Mini, начавшего демонстрировать возможности своей моторики. «Маса, думаю, тебе придётся отойти, ты у него на дороге, — предупредил Райберт Сона. — Мы пока не научили его распознавать людей». Закончил Райберт утверждением, что «роботы станут явлением, которое затмит интернет», и поблагодарил SoftBank за помощь. Сон также поблагодарил его и сказал: «Мы изменим мир вместе. Мы вложим в роботов большие объёмы ИИ».
Масаёси Сон обращается к предпринимателям в 2017 году
Затем вышел Грег Уайлер, основатель OneWeb, с утверждением о том, что на фоне всех разговоров о гиперсвязанном будущем, у 54% жителей планеты нет доступа к интернету. Он рассказал о деталях своего плана запуска 900 не геостационарных спутников, которые смогут гарантировать доступ к интернету даже самых отдалённых уголков планеты к 2027 году. Закончив речь, Уайлер поблагодарил SoftBank за поддержку. «Мы изменим мир, мы подсоединим к интернету всех», — ответил Сон, провожая его со сцены.
Искусственный интеллект — и сопутствующие ему повсеместные данные, высокоскоростная связь и автономные роботы — красной нитью проходили через выступления всех ораторов в тот день. Хельми Эльтухи, директор Guardant Health, хочет победить рак при помощи данных; Мэтт Барнар, основатель платформы Plenty для выращивания растений под крышей, использовал ИИ для оптимизации окружающей растения среды; Билл Хуан, основатель стартапа Cloud Minds, хотел создать первого в мире робота на основе облачных технологий. «Внезапно у нас получится помогать слепым ориентироваться при помощи датчиков, — заявил он. — Мы сможем заменить собак-поводырей!»
Перед завершением встречи Сон снова вышел на сцену и предался воспоминаниям: «Когда мне было 17, я впервые увидел фотографию микропроцессора, и заплакал. Меня переполнили чувства». Затем он представил Саймона Сигарса, главу британской фирмы Arm Holdings, проектирующей чипы. «Первые наши процессоры были размером с пуговицу рубашки, — начал Сигарс. — Теперь мы можем выжать в тысячи раз больше вычислительной мощности из чипа размером с булавочную головку». Микропроцессоры Arm использовались в хирургических роботах, робомобилях и умных камерах, однако ИИ будущего нельзя будет построить, если все эти данные придётся отправлять на обработку в облако, а потом скачивать обратно — этот вариант будет потреблять слишком много энергии и работать медленно из-за задержек. «Если каждый обладатель телефона на Android будет три минуты в день распознавать речь, Google придётся удвоить количество дата-центров», — сказал Сигарс. Следующему поколению микропроцессоров придётся включить в себя ИИ и обрабатывать данные самостоятельно. «И мы не можем сделать этого в одиночку, — сказал он слушателям. — Нам нужно работать вместе с другими компаниями для реализации этих технологий».
В конце Сон пожал руку Сигарсу. Он сказал, что Arm незаменима не только для SoftBank, но и для всего человечества. «И теперь они тоже член нашей семьи, — продолжил Сон, повернувшись к зрителям. — Если мы можем объединить усилия, мы можем стать новыми джентри этого поколения, делая будущее более приятным местом для жизни». Он поклонился и ушёл.
Хельми Эльтухи, директор Guardant Health
Сон был одержим попытками сделать SoftBank крупнейшей компанией в мире с самого дня её основания в 1981 году в качестве распространителя ПО для ПК (SoftBank — это Bank of Software) — когда он, 24-летний предприниматель, встал на пустой ящик перед двумя своими сотрудниками и пообещал им, что когда-нибудь они станут величайшей компанией мира. Через несколько дней эти сотрудники уволились, но Сон, которому сегодня 61 года, без устали преследовал свои цели, своё »300-летнее видение»: технологическую революцию, которая в итоге приведёт к сингулярности, к точке в истории, когда ИИ превзойдёт человека по интеллекту и улучшит абсолютно все индустрии глобальной экономики.
В этой версии будущего SoftBank будет не следующей Google, следующей Apple или Microsoft — Сон не считает, что один бренд или одна бизнес-модель сможет достичь сингулярности. Это сможет сделать то, что Сон называет стратегией «скопления лидеров»: экосистема ИИ-компаний под руководством SoftBank, развёрнутая на все индустрии, от здравоохранения до транспорта, от перевозок людей до роботов; такое разнообразие соответствует портфелю инвестиций Vision Fund.
«Мы хотим сформировать коалицию единомышленников-предпринимателей, — сказал Сон присутствовавшим на конференции 2017 года. — Революцию в одиночку сделать невозможно». А в центре этой экосистемы будет компания, разрабатывающая небольшие процессоры низкого энергопотребления, которые сейчас стоят в 95% смартфонов, не говоря уже умные колонки, устройства для слежения за здоровьем, дроны и телевизоры: Arm Holdings.
Сон познакомился с Сигарсом в 2006, когда встречался с тогдашним главой Arm Уорреном Истом, а Сигарс был одним из первых сотрудников компании. В то время Arm уже занимала доминирующую позицию в зарождавшемся мобильном рынке. Это само по себе впечатлило Сона. Он знал, что мобильники вскоре превзойдут ПК, и центр тяжести интернета переместится от настольных компьютеров к смартфонам. Сон представлял себе, что архитектура высокой мощности и низкого энергопотребления микрочипов Arm станет центром будущей цифровой экономики.
В рамках этой идеи SoftBank приобрёл Vodafone Japan, проблемного мобильного оператора, имевшего проблемы со связью и непопулярными телефонами, за несколько недель до встречи с руководителями Arm. Директора SoftBank скептически отнеслись к приобретению, но Сон был непреклонен. Кроме того, у него было стратегическое преимущество. Перед покупкой Сон ездил в Калифорнию и встречался со Стивом Джобсом. С собой он привёз нарисованный от руки проект смартфона и показал его главе Apple. («Выглядел он, как жаба с торчащей батареей», — сказал Сон в интервью The Nikkei в 2016-м). Джобсу ужасно не понравился набросок, но он сказал Сону, что его интуиция верна. Джобс тогда как раз разрабатывал первые прототипы iPhone. Сон уехал со встречи с обещанием, что если сделка с Vodafone пройдёт, то она станет эксклюзивным распространителем iPhone в Японии.
Сигарс и Сон поддерживали связь, встретились ещё пару раз в 2006-м, а потом ещё в 2014 и 2015-м. К тому времени, как Сигарс заменил Иста на должности генерального директора в 2013 году, Arm — как и предсказывал Сон — консолидировала свою долю в индустрии чипов, и продавала лицензии Apple, Samsung, Nvidia и Qualcomm. Как и хотел Сон, Vodafone Japan (теперь это SoftBank Mobile) стала одной из ведущих мобильных компаний Японии, благодаря эксклюзивной сделке с Apple.
В июне 2016 года Сигарс встретился с Соном за ужином в имении последнего в Калифорнии. Позже Сигарс описывал это, как самое важное собеседование в его жизни. Просто он тогда ещё этого не осознавал. На встрече Сигарс поделился дилеммой, с которой он столкнулся в Arm –, но отметил также, что она представляет ещё и несколько интересных возможностей. Рынок смартфонов насытился, рост прибылей замедлился, и Arm нужно было сильно понизить процент прибыли, чтобы делать долгосрочные инвестиции в таких областях, как ИИ, датчики, 5G и робомобили. «Нам приходилось проводить неприятные беседы с акционерами, — говорит Сигарс. — Помню, как меня спросили о падении процента прибыли, и как я объяснял, что мы инвестируем в долгосрочные проекты. Я всё ещё помню выражение шока на лице одного из них».
Через несколько дней после встречи Сон позвонил Сигарсу: «Мне надо как можно быстрее поговорить с вашим председателем». «Извините, но это невозможно», — ответил ему Сигарс. В то время председатель совета директоров Arm Стюарт Чемберс отдыхал на своей яхте в Средиземном море. Но Сон настаивал: «Нет, нет, нет. Вам надо это устроить. Я обеспечу вам вылет. Езжайте в ближайший аэропорт, я оформлю вам вылет, вылечу сам и мы встретимся».
Они встретились в ресторане морепродуктов The Pineapple в Мармарисе, Турция. Сон зарезервировал в нём все столы — и когда Сигарс с Чемберсом приехали, внутри были только официанты. Когда прибыл Сон, он уселся и рассказал британским директорам, что хочет купить Arm и сделал им несколько обещаний: компания останется независимым подразделением Softbank; он не будет вмешиваться в повседневное управление; компании будет позволено инвестировать всю прибыль в исследования и разработку.
«Я пытался вести себя так спокойно, как это возможно, — вспоминает Сигарс. — Мы слушали его, и делали всё, что нужно, то есть не соглашались ни на что сразу, и говорили как можно меньше».
Сигарс и Чемберс вернулись в Кембридж, и передали предложение совету директоров. Через неделю они сошлись в цене; все оформления были сделаны за две недели; на весь процесс ушло десять недель. «Купить компанию из первой сотни FTSE за такое короткое время — это просто потрясающе», — говорит Иен Торнтон, вице-президент по связям с инвесторами Arm. Рене Хаас, президент группы интеллектуальной собственности Arm, соглашается с ним: «Подобные процессы могут длиться годами, но это случилось безумно быстро. Всё было под эгидой «давайте, давайте, давайте, двигайтесь, продвигайте сделку». Всё произошло буквально со скоростью света. Не думаю, что законы физики позволили бы провести сделку быстрее, как и законы государства, которым нужно было подчиняться. Всё прошло с наибольшей возможной скоростью».
Однажды в воскресенье члены исполнительного комитета Arm, не посвящённый в шедшие переговоры, получили от Сигарса текстовые сообщения о срочном созыве встречи. «Я перенаправил текст другому члену комитета, которого тоже ожидали на встрече, — говорит Хаас. — Все были в замешательстве. «Что, Саймон увольняется? Мы понятия не имели». Вечером директора встретились в зале заседаний. И вместе с пивом и чипсами Сигарс выдал нам откровение. «Карты на стол, — сказал он. — Завтра будет официально объявлено о том, что SoftBank купил Arm».
В понедельник 18 июля 2016 года Сон начал день с ранней встречи с канцлером казначейства Великобритании, которым тогда был Джордж Осборн. На фоне референдума по Брекситу, прошедшего за месяц до этого, правительство с большой опаской относилось к покупке иностранной фирмой самой ценной технологической компании в стране. Сон подписал дополнительные соглашения — несколько официальных обязательств перед правительством Британии, по которым SoftBank в течение следующих пяти лет удвоит количество сотрудников и оставит штаб-квартиру в Кембридже.
Тем утром было сделано объявление о покупке: Arm была куплена компанией SoftBanl по цене в £17 за акцию, что составило в сумме £24 млрд. Герман Хаузер, участвовавший в развитии Arm на ранних стадиях, и считающийся одним из наиболее влиятельных предпринимателей Британии, сказал BBC, что для британской техноиндустрии это был «грустный день».
Днём Сон отправился в Кембридж на встречу с членами исполнительного комитета Arm. «Он светился, как мальчик, получивший новую игрушку, — вспоминает Хаас. — Он говорил: «Это самый радостный день в моей жизни. Я следил за этой компанией 30 лет. И я впечатлён её достижениями».»
Через месяц команда исполнительных директоров Arm отправилась в Сан-Карлос, Калифорния, на встречу с Соном и своими коллегами из SoftBank International. Британцы начали встречу с презентации касательно планов на прибыль и прогнозов на ближайшие четыре квартала. «Ему было совершенно неинтересно, — говорит Хаас. — Он играл на iPad». Однако, когда они начали рассказывать о видении будущего компании, Сон преисполнился энтузиазмом и поделился своим 300-летним видением. К 2035 году к интернету будет подключено триллион устройств, сказал он — это будет огромный интернет вещей, где будут робомобили, умные роботы и датчики с ИИ, и за всеми ними будет стоять Arm. «Он буквально показывал нам графики и цифры по прибыли из 2035 года, — говорит Хаас. — Помню, как я именно тогда подумал: Это что, шоу? Но теперь я понимаю, что он просто очень далеко заглядывает. И начинаешь думать, что если этого реально можно будет достичь, это будет безумие».
Джин Лиу, президент DiDi
Покупка компании Arm стала крупнейшей сделкой в сфере технологий для Европы. Она также отметила тот момент, когда многие люди в Британии, включая предпринимателей и специалистов по технологиям, впервые услышали о SoftBank. То, что эта малоизвестная японская телекоммуникационная компания оказалась глобальным инвестором-тяжеловесом, стало для большинства из них откровением, несмотря на серию совершённых ею крупных покупок. В 2013 году SoftBank приобрела американскую телекоммуникационную компанию Sprint за $22,2 млрд, финского разработчика Supercell за $1,5 млрд. В 2014 году она запустила инвестиционный филиал в Калифорнии — предшественника Vision Fund под названием SoftBank International, который сделал очень ранние инвестиции в такие компании, как стартапы райд-шеринга DiDi в Китае и Ola Cabs в Индии, а также в Tokopedia, индонезийский интернет-магазин, у которого сегодня насчитывается 80 млн пользователей. «Мы были достаточно малоизвестными, — говорит Дэвид Тевенон, партнёр в SoftBank. — Людей всегда сбивало с толку название SoftBank.»- Вы — банк? Вы — мобильный оператор?» Приходилось объяснять, что мы годами занимались международными инвестициями».
А когда SoftBank, наконец, начали узнавать, появилась новая сложность: компании нужно было больше денег для инвестиций. Эту задачу передали бывшему торговцу долгами Deutsche Bank, Радживу Мисре.
Мисра вырос в Нью-Дели. В 1981 году он поступил в Пенсильванский университет, чтобы изучать машиностроение и информатику. Затем он работал в Лос-Аламосе над разработкой спутников, над программными симуляциями в филадельфийском стартапе Reality Technologies, а потом вернулся в бизнес-школу. С Соном он встретился в 2002 году, на посту главы кредитов и новых рынков Deutsche Bank. Он занимался займами SoftBank, а потом помогал им структурировать сложное приобретение Vodafone Japan. Повторно они встретились через восемь лет, летом 2014 года, на свадьбе. Alibaba — компания, в которую в 2010 году Сон вложил $20 млн — незадолго до этого провела первичное размещение акций на бирже, оказавшееся самым крупным в истории. Благодаря этому SoftBank смогла выйти на глобальные рынки, и Сон хотел, чтобы Мисра снова стал работать на него. «Я не знал, чем точно мне нужно будет заниматься, но звучало интересно», — вспоминает Мисра.
Чтобы купить британскую компанию, SoftBank пришлось продать акции Alibaba и Supercell. Сделка погрузила японскую компанию в долги на $105 млрд. «Мы хотели инвестировать в надвигающуюся революцию ИИ, и во все те компании, которые перевернут всю индустрию на планете, — говорит Мисра. — Финансовые сервисы, автомобили, отели, офисное пространство, торговля недвижимостью, что угодно. Нам казалось, что недостаток денег ограничивал нас. Мы сказали: давайте поднимем денег. Давайте станем крупнейшим инвестиционным фондом планеты». Маса назвал его Vision Fund.
Инвестиционная гипотеза в основе Vision Fund строится вокруг масштаба: стратегии «победитель забирает всё». Они нацеливались на компании, занимавшие от 50% до 80% рынка, и инвестировали с запасом, чтобы помогать этим компаниям расти быстро и глобально. «Этому я научился у Масы, — говорит Мисра. — Что важнее, быстрее расти или быть эффективнее? Эффективность — это правильная пропорция стоимости и прибылей. Дело не в том, чтобы считать деньги, потраченные на канцтовары и постепенно расти в США или в Индии. Мы считаем, что компаниям сначала нужно масштабироваться. А масштабировавшись, можно уже подправлять всё остальное. Глобальные барьеры исчезают, поэтому, если вы не выйдете на глобальный уровень быстро, это сделает кто-то другой».
А для этого, конечно, требовался капитал — много капитала. Изначально фонд планировал начать с $30 млрд — огромная сумма, но не такая уж неслыханная. Но это было до того, как Маса решил, что лучше начать с $100 млрд.
Раджив Мисра, директор $100-миллиардного фонда SoftBank Vision Fund
Мисра и Сон сделали презентацию, где была показана история инвестиций фонда — на тот момент в портфель уже входили Arm, Sprint, SoftBank Mobile, Alibaba and Yahoo! Japan — и отточили речь. В 2016 году, с сентября по декабрь, они ездили по миру, встречались с коммерческими компаниями США, пенсионными фондами, иностранными фондами в Азии и на Ближнем Востоке. Их принимали вежливо, но предложение в основном встречали с недоверием, считая попытку поднять сумму в $100 млрд для единственного инвестиционного фонда нереалистичной, вне зависимости от его амбиций.
Однако, несмотря на в целом скептическую реакцию, некоторые всё же заинтересовались предложениями SoftBank. Одним из них был Мухаммед ибн Салман Аль Сауд, наследный принц Саудовской Аравии.
Саудовская делегация из 500 человек посетила Токио в мае 2017 года. Перед встречей с ибн Салманом Сон и Мисра рекламировали идею Vision Fund ближайшим советникам принца, с которыми их свели бывшие коллеги Мисры из Deutsche Bank. Через несколько дней они принимали наследного принца в государственном гостевом доме в центре Токио. Позднее в интервью финансисту Дэвиду Рубенштейну Сон сказал, что тогда объявил ибн Салману: «Я хочу принести вам дар от Маса, от Токио — дар в $1 трлн». Ибн Салман ответил: «ОК, вот теперь я заинтересован». Сон ответил: «И вот как я дам вам $1 триллион: вы инвестируете $100 млрд в мой фонд, а я даю вам триллион». Встречу Сон завершил, получив предварительное согласие на инвестиции в $45 млд в следующие пять лет.
Через шесть недель мужчины снова встретились, уже в Эр-Рияде, столице КСА. Сон посетил государственную нефтяную компанию Aramco, провёл время с директорами саудовского государственного инвестиционного фонда. К тому времени Apple, Qualcomm, Foxconn, Sharp и Mubadala из Абу-Даби добавили в фонд ещё $20 млрд, а SoftBank добавил туда $28 млрд своих денег. Церемонию подписания в Эр-Риаде провели в мае 2017 года, так, чтобы она совпала с первой зарубежной поездкой Дональда Трампа в качестве президента США — и $100-миллиардный Vision Fund был официально запущен.
SoftBank, никогда до этого не управлявший чужими деньгами в таких масштабах и никогда не запускавший управляемого фонда, теперь владел крупнейшим инвестиционным фондом в истории, превышавшем по сумме все деньги, собранные венчурными капиталистами в США за последние 30 месяцев. Директор фонда Раджив Мисра чувствовал на себе давление. «Мы, как попечители, теперь несли ответственность перед всеми этими компаниями, нашими партнёрами, гражданами Саудовской Аравии. И поступил ли два года назад первый входящий звонок от человека, который искал инвестиции? — вспоминает Мисра. — Нет».
Стюарт Баттерфилд, сооснователь компании Slack, в которую SoftBank вложил $250 млн
В один из дней декабря 2018 года Мисра пригласил журнал Wired в штаб-квартиру Vision Fund, в четырёхэтажное эдвардианское здание в лондонском районе Мэйфэйр. Он был босиком, с закатанными рукавами, открывавшими браслет-шамбалу на одной руке. Во время беседы его настроение менялось от восторженного до задумчивого, и в этом случае он делал паузу и дымил электронной сигаретой.
Сейчас в портфеле фонда Мисры находится более 60 компаний. В него входят доля производителя графических процессоров Nvidia, оцениваемая в $7 млрд; доля британского стартапа Improbable в $502 млн, разрабатывающего крупномасштабные миры виртуальной реальности для игр и обучения; доля в платформе для продуктивности Slack размером в $250 млн. Также консорциум, работающий под управлением SoftBank, вложил $8 млрд в Uber.
Мисра возглавляет команду управляющих партнёров — семеро из них работают в представительстве компании в Кремниевой долине, двое в Японии и двое в Лондоне — тщательно изучающих по нескольку десятков компаний в неделю в поисках потенциальных возможностей для инвестирования. Они регулярно собираются вместе для коллективной оценки разнообразных сделок, предлагаемых отдельными партнёрами.
Потом эти идеи оценивают специалисты, а проверку финансовой благонадёжности проводит независимая команда, и на этот строгий процесс могут уходить месяцы. На поздних этапах сделки предлагаются комитету советников по инвестициям в SoftBank, куда входят Сон и Мисра. При достижении консенсуса предпринимателя приглашают на встречу с Соном, который встречается с каждым основателем перед заключением сделки.
«Когда я встретился с ним в 2017 году, то объяснил, как моя компания стала ведущей гостиничной компанией Индии», — сказал Ритеш Агарвал, директор Oyo Rooms, крупнейшей сети отелей в Индии. «Я не считал тогда, что пришло время экспансии в Китай. Он же сказал, что мне обязательно нужно это делать, и подумать о возможности подольше пробыть там. В ноябре мы открыли наш первый отель в Шэньчжэне. Сейчас мы входим в первую пятёрку отелей в Китае. Его способность заглядывать в будущее не имеет себе равных».
Нижняя планка инвестиций Vision Fund составляет $100 млн, и большая часть из них находится в диапазоне от $500 до нескольких миллиардов, составляя обычно от 20% до 40% стоимости компании. «Они полностью изменили инвестиционную схему, — говорит Майкл Маркс, директор строительного стартапа Katerra из США. — Технокомпании становятся бизнесами стоимостью в миллиарды долларов. Думаю, что SoftBank просто первым увидел, что можно размещать гораздо больше капитала и получать больше прибылей. Он инвестирует с запасом, чтобы отмечать победителей. Такой подход может оказаться рисковым и не сработать, но думаю, что он сработает. Это удивительный экперимент», — говорит Маркс.
Конечно, одни только инвестиции и обилие капитала не раскрывают истинную природу сильной стороны SoftBank, стратегию «скопления лидеров» Сона, сложную сеть связанных и портфельных компаний, которые в целом составляют нечто большее, чем сумма частей — и дополнительная ценность возникает из партнёрства и бизнес-возможностей, открывающихся членам семьи SoftBank.
В эту всемирную сеть входят Apple, Qualcomm, Sharp, Alibaba, Sprint (четвёртый по размеру мобильный оператор США), Yahoo! Japan (в отличие от своего американского родителя, остающийся самым популярным сайтом в своей стране) и SoftBank Mobile, который при первичном размещении акций на бирже в декабре собрал $23,5 млрд — это был второй по объёму сбор за всю историю. Vision Fund также является одним из крупнейших иностранных инвесторов в Индии, Китае и Европе. У него есть представительства в Мумбаи, Сингапуре, Эр-Рияде и Абу-Даби. «Если рассмотреть инвестиционные компании, например, компании из США, они не выходят на глобальные рынки, очень малое их количество занимается действительно глобальными вещами, — говорит Тевенон. — А SoftBank повсюду».
Компании имеют право выбирать себе партнёров, но ускорению глобального роста обычно способствуют синергетические союзы, выигрышные для всех сторон. Рассмотрим пример Ping An Good Doctor, ИИ-провайдера здравоохранения первой очереди, заключившего соглашение с компанией райд-шеринга из юго-восточной Азии Grab. В Китае поездка к доктору может занять три часа ради 90-секундной консультации, поэтому Ping хочет пользоваться платформой Grab для геолокации, чтобы ускорить установление очерёдности и осмотр пациентов.
Oyo Rooms, запустив платформу машинного обучения, сумела стандартизировать свои отели во всём мире — от высокотехнологического бронирования номеров до уборки. Она вела рекламную компанию в Китае в партнёрстве с DiDi под слоганом: «Комфортная поездка с DiDi и комфортное жильё с Oyo».
Paytm, индийский стартап мобильных кошельков, обрабатывающий по 450 млн транзакций в месяц, недавно запустил в Японии PayPay совместно с Yahoo! Japan.
А ещё, конечно, есть Arm. Совместно с Mapbox, фирмой Сигарса, разработчик чипов уже создал ПО, позволяющее устройствам на базе Arm автоматически распознавать границы дороги, разметку, тротуары, перекрёстки и светофоры. Boston Dynamics также применяет процессоры Arm в управлении моторами в своих новейших роботах.
SoftBank выпестовал партнёрства такого рода, и они позволят Arm остаться в центре видения сингулярности Сона, и реализовать будущее, населённое роботами, дронами, робомобилями и триллионом устройств, подключённых к интернету.
«Думаю, что ещё один общий знаменатель, проходящий через все наши инвестиции, это данные, — говорит Джефри Хаузенболд, управляющий партнёр в Vision Fund. — Всё дело в данных и в объединении человека и машины вокруг идеи сингулярности и ИИ. Как мы обрабатываем эти данные, чтобы сделать мир лучше, людей — счастливее, обогатить их жизни, обеспечить появление лучших продуктов и услуг? Не имеет значения, используем ли мы данные, чтобы находить новые лекарства или повышать эффективность доставки еды. С данными связаны почти все наших компании».
Это видение Масаёси Сона: будущее, в котором при каждом использовании нашего смартфона, вызове такси, заказе еды, остановки в гостинице, совершении платежа, получении медицинской помощи, будет происходить обмен данными с компанией, принадлежащей семейству SoftBank. И, как любит повторять Сон: «Тот, кто управляет данными, управляет миром».
