Традиционные банки против необанков и электронных кошельков — Колонка управляющего партнера сингапурского венчурного фонда Life.SREDA VC

Управляющий партнер сингапурского венчурного фонда Life.SREDA VC Владислав Солодкий в рамках ежегодного исследования «Деньги будущего» написал для vc.ru колонку о том, как складываются отношения традиционных банков с необанками и электронными кошельками.

216a11e9351f17.jpg

Наш фонд готовит новый выпуск известного в индустрии исследования «Деньги будущего» — специально для vc.ru мы будем делиться основными выводами из него (раньше официальной публикации на английском языке).

В предыдущий раз мы рассматривали новые виды финансирования бизнеса. Сегодня мы посмотрим, что за прошедший год в области инноваций в финтехе сделали традиционные банки, за счет чего и как успешно новые мобильные игроки конкурируют с этими гигантами и какую угрозу для первых и выгоду для вторых несет в себе распространение Apple Pay и Samsung Pay.

Происходящее с электронными кошельками приковывает внимание, но пока что вызывает больше вопросов по ценности для клиентов и бизнес-результатам, чем уверенности в том, что они состоялись как явление, составляющее конкуренцию банкам и платежным системам. Интереснее текущих показателей скорее то, куда игроки пойдут дальше.

Из игроков, которые показывают реальные бизнес-достижения (ценность для финальных пользователей и мерчантов, частоту использования, диверсифицированность продуктового ряда, большие обороты и выручку), можно выделить пока что только исторического гиганта — PayPal, — и китайцев — AliPay (и WeChat Pay).

Но у них другая проблема (как и у всех китайских финтехов) — как выйти за пределы страны и привлечь пользователей из других стран. Пока что они совершают экспансию через китайских туристов за рубежом — они много ездят, много тратят, и местные продавцы (и банки) из-за этого открываются постепенно для того, чтобы принимать китайские кошельки к оплате. Ценности для других клиентов из других стран пока что нет. Это открывает возможности для иностранных мобильных банков (так как они обладают лучшим чувством местного рынка и адаптированностью к нему) быть купленными в среднесрочной перспективе китайскими гигантами.

Решения от Apple (Apple Pay), Google (Google Wallet и Android Pay) и Samsung (Samsung Pay) пока что очень сырые в плане функциональности: всё, что они предлагают — это возможность привязать карты банков и оплатить ими. Пока что все установки и транзакции совершаются просто гиками и другими early adopters, просто потому что они привыкли либо тестить все новые решения, либо чувствовать себя модными или более продвинутыми, чем их окружение.

Акции по кэшбэкам и скидкам также дают всплеск, но только на период акций. Однако того, чтобы пользование этих кошельков реально меняло потребительские ежедневные привычки, не наблюдается ни в одной стране.

Всё, чем эти игроки пока что соревнуются — географическое покрытие (и количество подключений с местными банками). Самое большое покрытие сейчас у Apple Pay. Android Pay доступен на девяти рынках (США, три в Европе — Великобритания, Польша, Ирландия, пять в Азиатско-Тихоокеанском регионе — Сингапур, Австралия, Гонконг, Новая Зеландия, Япония), Samsung Pay и Google Wallet пытаются догнать.

Рано или поздно встанет вопрос о том, какую все-таки ценность несут эти кошельки своим пользователям — и если они будут не способны развивать свою функциональность как PayPal (после отделения от eBay гигант сильно вырос по привлекательности своей функциональности и скорости и качеству запуска новых решений), то развиваться они смогут только за счёт покупок мобильных банков (которые показывают меньшие цифры, но лучшее качество решений), сервисов по онлайн-переводам, mPOS-эквайринговых стартапов. Вопрос этот станет актуален уже в конце 2017 года.

В игру также вступают другие производители смартфонов — Xiaomi и Huawei. Наверняка Oppo, LeEco и другие быстрорастущие производители также присоединятся к гонке. Владение клиентской базой будет стремительно падать, тогда как основным вопросом будет дифференциация от конкурентов за счет качества решения потребностей клиентов (это будет большой и хороший период по слияниям и поглощениям для стартапов, которые сейчас заняты тестированием на своих рынках такого рода продуктов).

Единственная страна, кроме Китая, где наблюдается массовый всплеск развития электронных кошельков и проникновения их среди населения — это Индия (пока что растут клиентские базы, такой монетизации, как у китайцев, не будет еще два-три года). В стране уже более десяти крупных игроков. Все они показали внушающие цифры как по росту клиентских баз, так и по привлечению инвестиций: Paytm (в акционерах — AliPay и Alibaba) — $1 миллиард транзакций, 177 миллионов пользователей (147 миллионов активных за год, 80 миллионов в декабре 2016 года), 2 миллиона мерчантов, собираются запустить свой полноценный digital-банк, привлекли новые $60 миллионов при оценке в $4,83 миллиарда; Mokikwik — 30 миллионов клиентов и 75 тысяч продавцов-партнеров, привлекли $90 миллионов новых инвестиций; Freecharge — 100 тысяч продавцов-партнеров; Ola Money от «индийского Uber». Ola хочет использовать офлайн-сеть в виде такси как агентов для предоставления финансовых услуг (на базе этих машин сервис также строит крупную WiFi-сеть).

Все игроки активно развиваются за счет плотной и интересной интеграции онлайна с офлайном (О2О) — в этом есть потребность у всех проектов в Азии. На фоне роста электронной коммерции в стране активно борются за wallet-on-delivery способ оплаты (сейчас более 80% оплат приходятся на cash-on-delivery). Тайваньский Mountain Capital (дочка Mediatek) и японский холдинг GMO много инвестируют как в электронные кошельки, так и в онлайн-эквайринг.

Проблема у всех у них такая же, как у китайцев — выход за пределы собственного рынка (иностранные гиганты прибывают как в Индию, так и в Китай, также появляются новые местные конкуренты). Тот же Paytm до сих пор никак не интегрирован на уровне функциональности со своим акционером AliPay и не идет на другие рынки. Хотя есть большое количество похожих unbanked-рынков по всему миру — Индонезия, Вьетнам (местный игрок Momo привлек 2,5 миллиона клиентов, из которых один миллион пользуются кошельком, а не только платежами, что позволило им привлечь $5,7 миллиона, а потом еще $3 миллиона от Goldman Sachs, и $25 миллионов от Standard Chartered Bank), Тайланд, Мьянма, страны Латинской Америки и Африки (местный телеком-оператор Net1 инвестировал $40 миллионов в индийский кошелек Mobikwik).

Традиционные и direct-банки (вроде First Direct, Capital One, MetroBank, State Bank of India, «Тинькофф-банк») часто скептично относятся к необанкам и challenger-banks, потому что они быстро копируют «фишки» новичков, и их мобильные приложения постепенно ничуть не уступают в функциональности. Но это не так — разница такая же, как между классическим автомобилем, которому заменили бензиновый двигатель на электродвигатель, и Tesla.

Во-первых, новые решения построены в парадигме mobile-first, а не branch-first — это абсолютно другой клиентский опыт и впечатления (UX). Во-вторых, они сфокусированы на новых клиентах на рынке (а не всех, в основном текущих или старых), что сильно сказывается на их бренд-позиционировании, языке общения с клиентами, восприятии. И эти клиенты, как правило, ранее не обслуживались в традиционных банках — либо в силу возраста, либо в силу того, что они с развивающихся рынков (где низкое проникновение банковских услуг).

В третьих, это абсолютно другой уровень клиентского обслуживания и поддержки — вы можете задать (абсолютно любой и любыми словами) вопрос в мессенджере или по видеосвязи, как будто спрашиваете совет у друга, и вам тут же отвечают. Рассматривать необанки просто как очередной новый канал дистрибуции или возможность сокращения затрат — фундаментальная ошибка. Быть онлайн-сервисом и традиционной компанией, продающей что-то в онлайне, — две абсолютно разные вещи.

Необанки и challenger banks привлекли более $300 миллионов инвестиций за год (уже в начале этого года один только Atom Bank уже привлек 100 миллионов фунтов). Они комплиментарны множеству других вертикалей в финтехе: что создает множество возможностей как для сделок по слияниям и поглощениям, так и для партнёрств с высокой синергией.

Электронные кошельки имеют очень слабую функциональность (Apple Pay, Samsung Pay, Android Pay), возможность удержать клиента, либо плохую масштабируемость (AliPay, Paytm). Direct bank’и технологически немного устарели (и им нужна «встряска»), а также обладают слабым географическим покрытием.

P2P или online lending платформы показывают высокую маржинальность и скорость роста, но их стоимость привлечения клиентов постоянно растёт — новая информация о клиентах нужна заранее, чтобы снизить риски по кредитам, а текущим клиентам для удержания необходимо предлагать новые сервисы.

PFM- или PFP-сервисы привлекают к себе не такое пристальное внимание, как необанки, но они могли бы дать им большую дифференциацию от конкурентов и лучшее понимание долгосрочных планов клиентов. mPOS-эквайринговые компании (Square, SumUp, iZettle) владеют огромным количеством данных не только о мерчантах, но и об их покупателях (покупках, наличии карт, контактных данных), что никак сейчас не влияет на их бизнес и капитализацию, потому что они не предоставляют никакой ценности клиентам своих клиентов (кроме «сырого» решения Square. Cash).

Если продолжить дальше, сейчас активно обсуждается идея появления финтех-банков. То есть если раньше, как правило, продажа каждой финтех-компании была осуществлена традиционному банку, который встраивал её в продуктовый ряд, процессы и корпоративную культуру старых сервисов, то сейчас функциональная представленность финтех-компаний достаточная, чтобы из них собрать банк, состоящий только из новых сервисов.

Финтех-банка и совокупной клиентской базы этого банка достаточно, чтобы конкурировать и зарабатывать. Основной вопрос, связанный с будущими финтех-банками: «Что будет их связующим ядром?». С точки зрения технологий, понятно, что это будет BaaS-платформа. А вот с точки зрения интерфейса для клиентов, на эту роль хорошо подходят как раз необанки.

И они активно «нащупывают» свою роль и место в этом процессе — почти все последние игроки (Tandem, Monzo, Starling, N26) объявили о том, что они строят открытую архитектуру с открытыми API для того, чтобы иметь возможность интегрироваться с любыми другими внешними сервисами и предоставлять их своим клиентам в собственном интерфейсе.

mPOS-эквайринговый немецкий сервис SumUp интегрировался с необанками Fidor из Германии и Holvi из Финляндии. Молодёжный американский Moven — с сервисом онлайн-кредитов для студентов Commonbond. Необанки N26 из Германии и Monese из Великобритании — с британскими сервисами онлайн-переводов Transferwise и CurrencyCloud, соответственно.

Еще одно неожиданное направление — краудинвестинг (equity crowdfunding). За последние полгода два британских challenger-банка — Tandem и Monzo, — привлекли каждый по одному миллиону фунтов от своих же собственных текущих и потенциальных клиентов на площадках Seedrs и Croudcube, соответственно.

Новости были очень положительно восприняты инвестиционном сообществом, потому что это не просто «собрать один миллион инвестиций на рынке», это заразить своих будущих клиентов идеей своего сервиса настолько, что они рискнут своими деньгами, чтобы его помочь тебе построить. Эти кейсы — полезный пример на будущее не только для необанков, но и в целом для других финтех-компаний.

За прошедший год произошло два важных события, свидетельствующих о высоком уровне внимания и нарастающей конкуренции в этой сфере. Были куплены российский «Рокетбанк» (российским «Открытием»), немецкий Fidor (французским BPCE) и финский Holvi (испанским BBVA) («Рокетбанк«и Fidor bank были проинвестированы Life. SREDA VC — прим.ред.).

Несколько традиционных банков запустили свои digital-банки самостоятельно — американский Goldman Sachs запустил GSbank, сингапурский DBS — индийский digibank, американский JP Morgan Chase — своё решение в Индонезии (впрочем, говорить об успехе или каких-либо преимуществах со стороны этих игроков пока что рано).

Интересен тренд создания необанков под какие-то конкретные целевые аудитории: британский Monese — для экспатов в Лондоне, датский Ernit и сингапурский YoloLite — для детей и их родителей, британский Loot и гонконгский Neat — для студентов. Колоссальный потенциал у онлайн-банков, сфокусированных на МСБ: помимо проданных в этом году Holvi (BBVA) и «Точка» («Открытие»), появляются еще новые игроки в этой сфере (все пока что в Великобритании): Anna, Tide и Civilized bank.

В плане коммуникаций также продолжаются инновации: помимо всем привычного общения с клиентской поддержкой этих новых банков через чат в виде мессенджера или видеосвязи добавляются чат-боты (российский банк «Точка» и индийский Digibank) и интеграции с программами искусственного интеллекта Siri (N26, Monzo) и Alexa (Capital One).

Если говорить в целом о росте пользования мобильным банкингом (как каналом), то наибольшая доля и динамика приходятся на два пересекающихся сегмента: молодежь (18−29 лет) и развивающиеся рынки (особенно unbanked рынки). Если же говорить про географическую распределенность необанков, то первенство принадлежит Европе. Есть ряд интересных решений в США и Канаде, большой спрос в Бразилии и низкая активность в Азии (что мотивирует азиатские банки и инвесторов пристальнее смотреть и инвестировать в то, что создается сейчас за рубежом, и параллельно думать вместе с этими командами, как принести эти решения в регион).

Лидерство принадлежит Великобритании: Monese (55 тысяч установок мобильного приложения, 41 миллион фунтов транзакций), Tandem (привлекли раунд в 22 миллиона фунтов при оценке в 65 миллионов фунтов), Monzo (35 тысяч клиентов в листе ожидания), Starling (привлекли новые $70 миллионов инвестиций), Atom (купили дизайн-бюро Grasp и привлекают сейчас 100 миллионов фунтов для работы с ипотекой), четыре банка уже получили новый тип лицензий (Atom, Tandem, Monzo, Starling).

Интересные решения в Скандинавии: датские Lunarway и Ernit, шведский Tink (привлек $10 миллионов от SEB Ventures, 300 тысяч пользователей, собираются выходить еще в 10 стран Европы), финский Holvi после продажи испанскому BBVA (по слухам — за $80 миллионов) также собирается также выходить на новые рынки. Немецкий N26 привлек $40 миллионов за раунд от пула инвесторов с гонконгским Horizon Ventures во главе, 200 тысяч в восьми странах за 1,5 года, получили недавно собственную лицензию, но в последнее время в интернете много негативных отзывов об их клиентской поддержке.

В США привлекают внимание Varo Money (привлекли раунд в $27 миллионов, активно развивают PFM-функциональность) и Zero Financial. Интересен всплеск активности в финтехе в Канаде в том числе среди необанков (Koho с семью тысячами клиентов в листе ожидания и EQ Bank от альтернативного ипотечного игрока).

Азия представлена очень слабо: гонконгским Neat, сингапурским YoloLite, вьетнамскими Momo и Timo, российскими «Точка» и «Рокетбанк», новым пакистанским стартапом Finja (кошелек и микрофинансирование). Самый интересный рынок сейчас — Бразилия, где после успеха Nubank (привлекли новые $52 миллиона инвестиций при оценке в $500 миллионов после трех лет существования, один миллион жителей подали заявки в лист ожидания, и 300 тысяч сейчас проходят верификацию) появляются новые последователи вроде Neon.

Прошедший год ознаменовался активным «заигрыванием» с финтехом со стороны традиционных банков. Американские (Goldman Sachs, Bank of America, JP Morgan, Wells Fargo, BNY Mellon, First National Bank) и европейские (UniСredit, Barclays, HSBC, BBVA, Deutsche bank, BNP Paribas, Societe Generale, ABN Amro, IdeaBank, ING, Nordea) банки более активны в работе с финтехом, чем азиатские (DBS, OCBC, UOB, Mandiri, Maybank, China Bank Savings, Mizuho, Siam Commercial Bank, KBank, BBL, State Bank of India, Airtel bank), австралийские (ANZ, KIWI) и африканские (Africa’s First National bank) банки. Банки с Ближнего Востока пока только присматриваются к отрасли и в активных шагах не замечены.

Американские банки прошли фазу «отторжения» или «незамечания» финтеха и всё больше инвестируют в стартапы, открывают API и свои платформы для третьесторонних разработчиков. Европейские пока что еще находятся в предыдущей стадии «исследования» рынка и формирования собственной стратегии — запускают собственные акселераторы («слишком много инновационных лабораторий, слишком мало инноваций»), хакатоны или партнёрятся с существующими. Азиатские (и российские) пока что больше «объявляют» о грандиозных планах, чем совершают реальные действия, — даже австралийские и африканские на их фоне выглядят более «практичными».

В целом все крупные банки замечены в тенденции создавать большой шум вокруг себя в начале, но потом информацию о результатах их активностей найти тяжело: так было, например, с запуском digital-банка от Goldman Sachs в апреле и «запуском осенью» online-lending platform от них же, банковским консорциумом в области блокчейна R3 (есть какие-нибудь практические новости про него, кроме того, что в него вошел или вышел очередной банк?) или венчурным фондом на 200 миллионов евро от UniCredit, про который с момента запуска нет ни одной новости.

Если говорить про спектр интересов банков — то он пока что очень ограниченный. Большая часть сделок и внутренних активностей направлена в области инвестиций (online-trading, robo-advisory, wealth management, pfm, pfp), онлайн-кредитования и блокчейна. Чуть менее — в областях мобильных переводов и кошельков или банков.

Интересный тренд — запуск digital-банков большими традиционными банками: GSbank от Goldman Sachs в США, Digibank (сейчас в Индии, скоро в Индонезии) от сингапурского DBS, ACCESS OnlineSM (в Индонезии) от JP Morgan (они уже вышли на первое место в США по пользованию мобильным приложением традиционного банка в США, обогнав Bank of America и Wells Fargo, и назначили главой бизнеса мобильных приложений Алекса Сиона из Moven). Множество направлений пока что не освоены. Большой потенциал заложен в «открытости» банков работе с любыми стартапами — open APIs и bank-as-a-service платформы.

В декабре 2016 года «Сбербанк» объявил, что с февраля руководителем нового блока трансформации может стать Барт Шлатман — главный операционный директор голландского подразделения ING.

8 ноября набсовет «Сбербанка» одобрил стратегическое преобразование банка в финансовую экосистему с открытым кодом к 2018 году. По итогам заседания набсовета господин Греф сообщил, что концепция открытого кода (open source) подразумевает встраивание в платформу «Сбербанка» различных партнеров, которые будут пользоваться открытыми данными и кодами банка.

«Нам важно иметь не только платформу, которая сможет обращаться к data factory, к анализу больших данных, но и иметь доступ к клиентам, — заявлял господин Греф.— Много-много компаний захотят к ней подключиться».

Герман Греф всегда отличался визионерским мышлением. Посмотрим, насколько его правильные инноваторские идеи будут поддержаны корпоративной культурой и сложившимися процессами банка.

Статьи по теме

©  vc.ru