Кинетические скульптуры Чарли-Анн Кобдак
Обсудить 0
Чарли-Анн Кобдак ушла «в свободное плавание» не так давно — в 2009 году. По сравнению с художниками, которые живут своим творчеством в течение четверти века или более, — это достаточно скромно. Но первые кинетические скульптуры Чарли-Анн делала еще в конце 1990-х — просто в качестве хобби. Она работала графическим дизайнером и на досуге занималась любимым делом — возней с шестеренками, приводами, металлическими каркасами. А потом увлечение — как это часто бывает у скульпторов-кинетистов — переросло в профессию.
Die Metamorphose der vergangenen Zukunft in der Gegenwart («Превращение прошедшего будущего в настоящее», 2011). Привязанный к комбинации колес человечек раскачивается на трамплине, пытаясь спрыгнуть. Но у него не выходит.
Основной материал художницы — всякие антикварные детали и предметы, добываемые ею на блошиных рынках или сетевых аукционах. Старые граммофоны, велосипедные колеса, посуда, детали различных механизмов — все это складывается в стройные системы и обретает вторую жизнь. Впрочем, подобный жанр достаточно популярен среди кинетических мастеров — мы не раз писали о художниках, спасающих красивые вещи от печального конца. При этом Чарли-Анн с иронией назвала бренд, под которым работает, LowTech Instruments, то есть, в противоположность хайтеку, «низкотехнологичными устройствами». Ирония — по отношению к себе, к героям своих работ, к зрителю — пронизывает все творчество немецкой художницы.
Die Tschaikowskymaschine («Машина Чайковского», 2011) — типичная работа Чарли-Анн, сложная система колёс и приводов, украшенная подвижными фигурками героев произведений Чайковского.
Критика находит в скульптурах Кобдак отсылки к Жану Тэнгли (впрочем, они видны невооруженным взглядом), к Марселю Дюшану, к фотографиям Мана Рэя, графике Владимира Татлина и Александра Родченко, авангардным работам Ласло Мохой-Надя. Отчасти ее механизмы напоминают вечные двигатели и машины времени, какими их могли представлять себе люди XIX века. В какой-то мере это справедливо — работы Чарли-Анн переносят зрителя в совершенно другой мир.
Agatha Christie bei der Antizipation eines neuen Werkes («Агата Кристи в ожидании новой работы», 2011) — в этой скульптуре благодаря системе колёс и приводов фигурка Агаты Кристи один раз в оборот пересекается с игрушечным Восточным экспрессом.
Мелкие детали
С первого взгляда скульптуры Чарли-Анн Кобдак кажутся бессистемным нагромождением колес, приводных ремней, динамиков, фонариков, чайников и прочих плохо сочетающихся между собой предметов. Но потом оказывается, что сюжетообразующими являются именно мелкие детали, которые сперва-то и разглядеть непросто. Вот, например, какие элементы играют основную роль в скульптуре Die Tschaikowskymaschine («Машина Чайковского», 2011)? Вряд ли огромные велосипедные колеса или приводные шестерни. Но если мы присмотримся, то найдем на различных частях механизма целый ряд непосредственных отсылок к великому композитору. На самой верхней точке вращается, кружится балерина из «Лебединого озера», чуть дальше подпрыгивает Щелкунчик в красном камзоле, по ободу одного из колес маршируют оловянные солдатики, в самом низу идут по кругу маленькие белые мыши — и т. д. Герои Чайковского словно облепили алогичный механический прибор неясного назначения, и зритель внезапно чувствует в этих шестернях и колесах… романтику. Точно среди них, как в шахматном автомате фон Кемпелена, прячется самый настоящий Петр Ильич, дирижирующий оркестром скрипящих спиц и шуршащих ремней. Звучащую во время работы музыку Чайковского механизм дополняет всеми своими визгами, скрипами и шипением — Чарли-Анн намеренно не доводит его до идеально сбалансированного состояния. Голос механизма тоже играет роль.
Имя: Чарли-Анн Кобдак // Год рождения: 1964 //Место жительства: Мюнхен, Германия // Род занятий: скульптор, механик // Образование: Школа технического дизайна (Мюнхен) // Кредо: «Главная составляющая моих работ — это зритель».
Таким образом, механизмы Чарли-Анн Кобдак можно назвать кинетическим переосмыслением хорошо нам знакомых культурных кодов. Вот, например, другая машина — Agatha Christie bei der Antizipation eines neuen Werkes («Агата Кристи в ожидании новой работы», 2011). Здесь, как нетрудно догадаться, пересмотру подверглась не музыка, а литература. Идея этого механизма основана на путешествиях знаменитой писательницы в Каир — сперва с матерью в 1910 году, а затем уже самостоятельном — в 1928-м. Поездка в Восточном экспрессе дала Кристи не только идею непосредственно романа «Убийство в Восточном экспрессе», но и целый ряд задумок, воплощенных впоследствии в других произведениях. Чарли-Анн же поиграла со словами «Кристи-поезд-вдохновение» и в своем механизме представила процесс создания литературной идеи довольно необычным образом. Два главных колеса машины вращаются друг навстречу другу, на ободе одного сидит маленькая фигурка Агаты Кристи, а по ободу другого едет Восточный экспресс.
Из прошлого — в будущее
Интересно, что направление, в котором работает Чарли-Анн Кобдак, часто сравнивают с советским авангардом 1920-х годов. Просто то, что в те годы было сверхсовременным и стремящимся в будущее, сегодня, в видении Чарли-Анн, становится старинным и проникнутым ностальгическими чувствами. В частности, под некоторыми углами в механизмах баварской художницы можно угадать очертания знаменитой «Башни Татлина» — «пизанского» памятника Третьему Интернационалу (1919). Основной удивительной идеей башни Татлина было то, что гигантское, 400-метровое здание состояло из элементов, должных постоянно вращаться друг относительно друга. Крупнейший кубический элемент башни, например, предназначался для заседаний и съездов, и должен был вращаться со скоростью один оборот в год, а цилиндрический сектор, где находились типография и телеграф, имел скорость вращения один оборот в день. Другая работа Татлина, возможно, повлиявшая на Чарли-Анн, — это персональный орнитоптер «Летатлин» (1929), никогда не летавший, но имевший огромное художественное значение в рамках авангардистской эстетики.
Под свист, шум и скрежетание приводных механизмов писательница и поезд встречаются всего один раз за несколько оборотов, и когда должное количество оборотов минует, Кристи должна взяться за перо. Правда, это уже остается за кадром — мы наблюдаем лишь процесс совмещения поезда и писательницы в одном пространстве. Нельзя не отметить, что в этом есть некий элемент язвительной иронии, хотя Чарли-Анн смеется, конечно, не над Агатой Кристи, а над многочисленными исследователями ее творчества, силящимися найти внешний источник вдохновения, в то время как великий писатель нуждается в этом далеко не всегда.
Sonntagsspaziergangsmaschine für Stubenhocker («Машина для воскресной прогулки затворника») — нечто вроде кинокамеры, куда можно заглянуть и представить, что вы на прогулке. Внизу слева — общий вид.
Самоирония Чарли-Анн хорошо просматривается в механизме Die Ego-Ankurbelmaschine («Машина для раскрутки собственного эго», 2011). Это очень простое устройство. Когда зритель вращает рукоять, прикрепленную к корпусу от антикварной фотокамеры, раздаются бурные аплодисменты и вызовы на бис, а внутри машины начинает покачиваться картинка, на которой под разными углами мы видим разные изображения. Получается нечто вроде анимационного фильма, сюжет которого достаточно прост: в зале сидят одетые по моде 1930-х годов люди, улыбаются и аплодируют. Да, именно вам, зрителю, человеку, который крутит рукоять.
Die Inspirationsmaschine («Машина вдохновения», 2007) — посвящение скульпторам-кинетистам Жану Тэнгли и Францу Гсельманну.
Помимо сюжетообразующих и обусловленных технической необходимостью деталей механизмы Чарли-Анн Кобдак украшены рядом декоративных дополнений. Например, для придания им стимпанковского облика художница устанавливает в самых неожиданных местах различные циферблаты и датчики давления, гудки, свистки и меха.
Sonntagsspaziergangsmaschine für Stubenhocker («Машина для воскресной прогулки затворника»)
Главное — человек!
Многие скульпторы-кинетисты утверждают, что их в первую очередь завораживает движение, сочетание механических деталей, игры с передаточными числами, осями и приводными ремнями. Но Чарли-Анн Кобдак, не отрицая своей любви к механике, говорит, что важнее не просто понять и осмыслить характер и язык механического устройства, но перевести этот язык на человеческий, переложить в поэзию, иронию, эмоции. Кинетические работы, говорит она, должны не только двигаться сами по себе — это само собой разумеется, —, но заставлять двигаться зрителя. Именно человек должен быть неотъемлемой частью машины, потому что машина не способна генерировать эмоции, ради которых она построена, — для этого нужен зритель.
Die Ego-Ankurbelmaschine («Машина для раскрутки собственного эго», 2011)
Стимпанковское, «антикварное» настроение своих работ Чарли-Анн объясняет двумя факторами. Во‑первых, ей нравится подобная эстетика. Во‑вторых, такой стиль символизирует стремительное движение прогресса: многие из устройств, еще пару десятков лет назад бывших удивительными техническими новшествами, сегодня воспринимаются как безнадежно устаревшая рухлядь, которая если и может использоваться, то не по своему изначальному назначению.
Speeddating im Orient («Экспресс-знакомства на Востоке», 2011)
Став свободным художником, Чарли-Анн начала активно принимать участие в различных выставках — сперва, конечно, групповых, а затем и персональных. Первая сольная выставка прошла в ее родном Мюнхене в 2011 году, тогда же работы Чарли-Анн впервые появились за рубежом — она приняла участие в одной итальянской экспозиции. Но Бавария по‑прежнему остается главной в жизни и творчестве художницы. Мюнхен ассоциируется у нас с пивоваренными традициями, с могучим футбольным клубом «Бавария», со знаменитыми собраниями живописи и античной скульптуры (в частности, мюнхенская глиптотека — это первый в Европе скульптурный музей, открывшийся для широкой публики; это произошло в 1830 году). А теперь не забывайте прибавлять к этим ассоциациям и остроумные машины Чарли-Анн Кобдак, благо с 2010 года в ее студии действует постоянная экспозиция машин, посмотреть на которые можно в любое время. Будучи там, обязательно покрутите рукоять Die Ego-Ankurbelmaschine. Аплодисменты, которые вы услышите, предназначаются вам. Ведь именно вы, зритель, главный человек в жизни любого художника.
