«Рубеж» || Проект «Рубеж» ч.7-1013.10.2017 13:22

Сегодня пятница, самое время для очередного штурма «читального зала» GT. С последней публикации «Рубежа» прошло больше месяца, было написано четыре главы, которые я сейчас и опубликую.

Предыдущие публикации на GT:
Если предпочитаете онгоинги по мере выхода, то за развитием книги стоит следить через группу ВК, где предлагаются и другие виды связи. Там же вы сможете найти ссылки на опубликованные главы в Telegra.ph. В следующий раз увидимся здесь в ноябре.

По замечаниям и правкам все как обычно — в ЛС. Помните, что это — онгоинг, который не проходил все круги редактуры и корректуры (точнее круг был только один — авторский), так что косяки неизбежны.

Остальное под катом.

Глава 7

Он опять был в этом баре. Он опять заказал салат, кофе и ванильный кекс, беседовал с Ритой. Он опять прятался вместе с ней за стойкой и наблюдал, как психопат в боевой броне высаживает по прохожим магазин за магазином. Он был не уверен, хохотал ли убийца в тот день, но в его кошмарах смех террориста разносился раскатами грома по всему городу. Вот он высовывается из-за барной стойки, чтобы убедиться, что опасность миновала. Его взгляд пересекается с взглядом террориста — чьи глаза хоть и скрыты окулярами маски –, но он уверен, что он смотрит прямо на него.

В этот момент Тед всегда просыпался.

— Включить кофе-машину? — Эмми как всегда была беспристрастна и спокойна.

Тед протер глаза и посмотрел на часы, любезно выведенные Эмми на оконное стекло: 4:46, он поспал целых два часа.

Еще неделю назад Тед бы посмеялся над тем человеком, что посмел заявить, что он не сможет спать. Реальность же оказалась намного более жестокой и прозаичной. Теперь он цеплялся за каждую возможность вздремнуть, но каждый раз оказывался в проклятом Hyper-café. Тед изматывал себя, напивался до беспамятства, пробовал снотворное — ничего не помогало. Сон о том дне возвращался к нему с завидной регулярностью.

Ожидаемо, ему дали бессрочный отпуск. Вильгельм отбил его у корпоративных мозгоправов и дал две недели, чтобы попробовать прийти в себя самостоятельно. Теду крайне не хотелось проходить терапию и садиться на седативы или антидепрессанты, но, по всей видимости, Ренненкампф переоценил возможности психики своего подчиненного.

— Входящий вызов.

— Кто это, Эмми?

— Номера нет в твоем списке первичных контактов. Некая Мисс Ойге. Включить на громкую связь?

— Не надо.

Он тяжело потянулся за обручем гарнитуры, которым время от времени пользовался — Тед предпочитал ему планшет — и ответил на вызов.

— Теодор слушает.

Несколько секунд на другом конце была только тишина, а после странно знакомый голос сказал:

— Тед.

— Мисс Ойге? Чем обязан?

— Тед… — Женщина на другом конце провода умолкла на несколько секунд и Тед чуть было не решил, что звонок прервался, — это Рита. Помнишь? Мы познакомились там, в кафе…

События после перестрелки Тед помнил плохо. Единственное, что отпечаталось в его памяти — это автоматные очереди, визг рельсотронов спецназа и последующий мощный взрыв, который выбил остатки стекла из витрины кафе. Дальше были какие-то люди, медики, успокоительные. Тед более-менее держался, а вот Рита, после того, как опасность миновала, впала в тяжелейшую истерику. Он даже не успел спросить, в какую больницу ее везут — только оставил свой контакт одному из врачей кареты скорой, в которую погрузили девушку. А потом было множество расспросов. Сначала его показания записали патрульные, примерно через час, когда его уже почти отпустили, беседа повторилась с каким-то старым копом, от которого несло заскорузлым потом и дешевой выпивкой.

По пути домой Тед думал, что только примет душ, поменяет одежду, сделает пару звонков, чтобы узнать, куда повезли Риту, и поедет к ней. Но как только он переступил порог, его накрыло. Причем накрыло так сильно, что с тех пор он не выходил за порог квартиры и заказал новую, бронированную дверь и работы по усилению стен и окон.

— А… Да, привет, Рита. Слушай, извини, что так и не позвонил тебе, просто знаешь, как-то сейчас все так…

— Я понимаю. Слушай, Тед, я не буду отнимать много времени. Меня уже давно выписали, и вот, решила позвонить тебе и…

— Что?

— Я хотела сказать тебе спасибо. Знаешь, если бы ты тогда не схватил меня и мы не спрятались за стойкой, то я… — голос девушки задрожал.

— Рита, — Тед был ошарашен ее звонком, а тем более его причинами, но он был рад слышать свою подругу по несчастью, — ну вот не надо. Я просто сделал то, что было правильно. Среагировал и все. И ты не должна меня благодарить, понимаешь?

В ответ из трубки послышалось только глухое мычание, которое Тед расценил как знак согласия.

— Кстати, ты всем своим новым знакомым звонишь в пять утра?

— Ой…

Тед рассмеялся. С надрывом, чуть фальшиво, но рассмеялся, впервые за последнюю неделю.

— Тед… Тед… — Стало доноситься откуда-то издалека, — Теодор, проснись.

Комната перед глазами Теда поплыла и его рывком выбросило в реальность. Вестибулярный аппарат угодливо подсказал, что все это время он не сидел, а лежал в своей постели. Тед почувствовал, что его майка была насквозь мокрая от пота — как и подушка с одеялом.

— Тед, — повторился зов.

Он открыл глаза и увидел над собой Ренненкампфа. Его непосредственный руководитель стоял посреди груды пустых бутылок из под пива, виски и дешевого бурбона. Выглядел он так, будто ехал на работу: туфли, брюки, рубашка, узкий галстук. Из верхней одежды — легкий плащ. В руках — фирменный пакет ближайшего торгового центра, из которого исходил запах фастфуда.

На часах было почти девять утра.

— Открой окна, бога ради, — сказал Вильгельм, убедившись, что Тед более-менее пришел в сознание. — Где у тебя кухня?

— Как вы сюда попали?

— Консьерж дал запасной ключ, — Ренненкампф поднял перед собой небольшую зеленую карточку. — Так где кухня?

— Там, — Тед кивком указал направление.

— Отлично. Давай, поднимайся и иди в душ, я принес немного еды.

— Мистер Ренненкампф…

— Тед, мы много лет работаем вместе. Вне офиса можно просто Вильгельм.

— Вильгельм, — обращение по имени далось Теду нелегко, хотя с начальником у него всегда были доверительные отношения, — спасибо за заботу, но, черт побери, что вы тут делаете?

Ренненкампф ничего не ответил и молча пошел в сторону кухни. Только у самой двери он остановился и коротко бросил:

— Сегодня первый день. Вставай, у нас не так много времени, от тебя все еще разит алкоголем.

— Первый день? — тупо переспросил Тед.

— Ага, первый день, — Судя по звукам Ренненкампф уже во всю хозяйничал на его кухне. — Пошевеливайся, у тебя десять минут!

Тед отлепил зад от мокрой простыни и отправился в душ. Горячая вода разогнала кровь, и Тед в полной мере ощутил глубину своего падения: голова нещадно болела и его немного трясло от интоксикации. Когда он вышел из ванной, завернутый в халат, его встретил запах еды.

— На, подлечись, — Вильгельм протянул ему стакан, в котором, судя по всему, было что-то алкогольное.

Тед молча сделал глоток и понял, что это был виски.

— Серьезно? — Морщась спросил он.

Вильгельм ехидно улыбнулся.

— Я тут на глаз прикинул, сколько ты выпил за это время и подумал, что пиво тебе не поможет. В идеале тебе бы капельницу поставить, но на это нет времени.

— От капельницы я бы не отказался.

— Давай, пару глотков и налегай на жирное.

На большой одноразовой тарелке лежало несколько сочащихся жиром бургеров, немного свежих овощей и запеченный картофель.

— Я бы разжился чем-нибудь более подходящим, но в это время работает только несколько круглосуточных забегаловок. А готовить тебе я не собирался.

От вида еды желудок сделал сальто, от которого Теда чуть не вывернуло желчью, но мужчина смог подавить рвотный позыв.

— Давай, ешь, одевайся и выходи. Я подожду тебя внизу.

— Может, сварить кофе?

— Хочешь правду Тед? У тебя так воняет застарелым потом и перегаром, что даже лучшая арабика не заставит меня здесь задержаться хоть на секунду. Так что давай, шевелись, поговорим внизу. — Ренненкампф похлопал по плечу своего подчиненного и пружинящим шагом вышел и кухни.

Через несколько секунд Тед услышал, как за его руководителем захлопнулась входная дверь, и он остался один на один с едой. Мужчина секунд пятнадцать гипнотизировал бургеры, оценивая, осилит ли он хотя бы половину. Лучшим решением было бы выбросить их в помойное ведро и просто выпить крепкого кофе с тремя-четырьмя ложками сахара, но Тед понимал, что Вильгельм был прав — ему нужно поесть. Его размышления подтвердил рык желудка, который начало сводить от голода. Тед не помнил, когда ел твердую пищу в последний раз — алкоголь весьма калорийная штука, знаете ли. Сделав над собой небольшое усилие, Тед взял приборы, уселся за стол и пододвинул тарелку с бургерами. Есть руками этих монстров было принципиально невозможно — у человека просто не может так открыться рот.

За едой Тед вспомнил свой сон. Он частенько мысленно возвращался к тому роковому дню и своей новой знакомой — Рите Ойге — как он потом узнал от полиции. Но она никогда не звонила ему, да и он не выходил на связь с девушкой. На самом деле Теда мало волновала ее дальнейшая судьба — он был уверен, что девушка справится со стрессом, а вот в себе Тед не был так уверен. Но факт того, что ему приснился звонок от Риты, наталкивал его на размышления:, а было ли ему настолько все равно, как он думает? И был ли это вообще сон?

Он почти справился и был собой горд. Один бургер отправился в желудок и он сумел умять еще треть от второго и закусить картофелем. Всю эту смесь Тед запил теплым чаем. Встал из-за стола мужчина с трудом — его начало клонить в сон, а пульсирующая в висках боль напоминала о том, как он проводил время последнюю неделю.

Уже через пять минут он ехал на лифте вниз, где в фойе его ждал Ренненкампф.

— Ну как? Лучше?

— Пристрелите меня.

— Э, нет. Ты подписался на участие в «Горизонте», помнишь?

— Так зачем вы приехали ко мне?

— Сегодня в полдень пройдет очередное собрание с рядом участников программы. Вообще, ты должен был идти в первой волне, но я смог передвинуть этот момент на несколько дней.

— Хоть бы предупредили, — буркнул Тед.

— А когда ты в последний раз проверял почту, сынок? — Язвительно заметил Ренненкампф.

Тед покраснел. Потому что он настолько сконцентрировался на своих переживаниях, что совсем забыл о работе. В последний раз с ним было подобное, когда Эмми объявила, что разводится с ним.

— Э…

— Вот и я о том же. — Они подходили к парковке такси, и Вильгельм через гарнитуру вызвал машину короткой голосовой командой, — знаешь, если бы я не был в тебе так уверен, уверен как в специалисте, вылетел бы ты из программы за свой запой. И остался бы гнить на этом агонизирующем шаре.

— Ну…

— Что ну? Просто докажи, что я не зря трачу свое время.

Судя по тону Ренненкампфа стало понятно, что мужчина не хочет продолжать этот разговор. Они молча сели в прибывшую через минуту машину и отправились в башню HyperColonic. Уже по дороге они немного разговорились о рабочих вопросах, однако, не слишком углубляясь в детали. Согласно политике конфиденциальности компании, подобные разговоры разрешалось вести только в офисных помещениях или по защищенным каналам связи в письменном виде.

— …А касательно грядущего собрания, — внезапно сменил тему Вильгельм, — скажу тебе слушать крайне внимательно. Вообще, постарайся быть собранным.

В этот момент такси остановилось на служебной парковке и мужчины направились на свой этаж башни. Уже выходя из лифта, Ренненкампф попросил Теда подождать в его кабинете, пока он уладит несколько вопросов.

Двери кабинета Вильгельма всегда были открыты. Многие руководители компании запирались от окружающих, но не Ренненкампф. Все знали, что беспокоить начальника по пустякам не стоит, но при этом он всегда был готов помочь в работе или при разборе конфликтной ситуации. Сохраняя некое подобие дистанции, Вильгельм, все же, был достаточно близок со своими подчиненными, участвовал в рабочем процессе иногда даже больше, чем от него требовал его статус.

Тед легко толкнул матовую дверь и вошел внутрь. От всей обстановки веяло немецким аскетизмом: практически пустой стол который очень быстро трансформировался в сенсорный верстак, небольшая полка у стены с коллекцией наград от правления компании, правительства и международных организаций, мини-бар с несколькими штофами, стаканами и холодильником в основании. Там же, рядом с алкоголем, на отдельном столике стояла ваза со свежими фруктами. Как начальник отдела, Ренненкампф мог переделать кабинет под себя, но оставил его почти нетронутым. Стены были цвета слоновой кости с широкими серыми вертикальными полосами, под потолком — лампы дневного света. Судя по расположению кабинета, стена прямо за рабочим столом Ренненкампфа на самом деле была огромным, в пол, окном, но большую часть времени начальник Теда держал его закрытым, создавая для себя обстановку полностью замкнутого помещения в стремлении достичь максимальной концентрации.

Тед аккуратно отодвинул гостевое кресло и уселся ждать Вильгельма. Он знал, что без нужды Ренненкампф не будет тратить свое время, поэтому слишком долгое ожидание ему не грозило. В кабинете стояла приятная прохлада. В отличие от стандартных восемнадцати-двадцати градусов по Цельсию во всем остальном здании, Ренненкампф предпочитал работать в прохладе: в кабинете было не больше шестнадцати градусов. Прохлада сейчас работала на Теда. Интоксикация все еще давала о себе знать, но бургеры и чай немного стабилизировали его состояние. Конечно, можно было бы пройтись до аптечки и взять что-нибудь из «лекарств», припасенных на подобные случаи, но Тед старался избегать медикаментов. Слишком часто он видел, как его коллеги буквально спивались из-за того, что не чувствовали по утрам похмелья. Кроме того, новая печень стоила не слишком много, но ощутимо. Так что Тед воздерживался от любых таблеток.

— Ну что ты тут? Не заскучал? — Ренненкампф был неприлично активен. Он вошел в кабинет быстро, по-деловому. Прежде чем сесть за свое место, руководитель отдела прошел к вазе с фруктами, выудил из нее крупное зеленое яблоко. Кроме этого он подхватил небольшой нож для фруктов, который лежал там же, рядом.

— Я думаю, ты мне простишь небольшой перекус, — в голосе Ренненкампфа слышались заговорщицкие нотки.

— Да пожалуйста, это же ваш кабинет.

— Вот и славно.

Ренненкампф отхватил от яблока ножом небольшой кусочек и отправил в рот.

— Знаешь, во времена моей молодости яблоки были лучше. Я серьезно. Меньше модификаций, меньше контроля. Эти слишком…

— Ненатуральные? — Попробовал подсказать Тед.

— Я хотел сказать «идеальные». Но да, частично — и ненатуральные. Понимаешь, в яблоках больше нет интриги. Если раньше могло попасться с кислинкой, недозревшее или наоборот — чуть более мягкое, то последние пятьдесят лет яблоки слишком идеальны.

Ренненкампф отрезал еще кусочек.

— Разве это плохо? — Тед решил поддержать эту ничего не значащую беседу.

— На самом деле — да, — Ренненкампф отложил нож и покрутил надрезанное яблоко в руках. — Не осталось разнообразия, понимаешь?

— Разнообразие — это не всегда хорошо, — возразил Тед.

— Разнообразие — это залог выживаемости любого вида. Будь это яблони или люди. Просто оно должно быть здравым, иметь рамки, границы, понимаешь? История уже показывала, что излишнее разнообразие губительно. Мультикультуризм чуть не уничтожил нашу цивилизацию, слишком большое число колоний — разрушали целые империи.

— Вы сейчас к чему?

Ренненкампф отложил яблоко в сторону и внимательно посмотрел на Теда.

— Возможно, друг мой, ты не до конца понимаешь, на что подписался. Мы будем сами по себе. И нам придется принимать решения, которые принимали тут за нас.

— Мы? — Тед был озадачен.

— Я тоже лечу на «Харрисе» к Атланту-4. Мы будем в соседних сменах.

— Но вам же?…

Вильгельм усмехнулся.

— Я знаю, сколько мне лет, но это не только моя прихоть, поверь мне. Любой старший проектировщик на этом этаже сможет занять мое место и закончить строительство кораблей «Рубежа», вся основная работа сделана. Но мы не об этом. Я хотел тебе объяснить, что конкретно на нас с тобой будет лежать серьезная ответственность. Конечно, основные решения будет принимать капитан и его старпомы, которые будут в каждой смене, но мы, как ведущие инженеры, будем наделены практически такой же властью. И все ради одной цели.

— Какой же?

— Задача капитана — сохранить команду и людей. Наша — сохранить корабль. Любой ценой.

Теда передернуло. В его памяти всплыла схема «Джеймса Харриса». Весь корабль делился на двенадцать колец-сегментов, которые были целиком независимы друг от друга. Делалось это для простоты разбора «Харриса» там, на орбите Атланта-4, чтобы облегчить поэтапный процесс развертки колонии и возможность ее масштабирования. По плану разморозка всех колонистов и их спуск на планету займет не одно десятилетие. Но если возникнет какая-то внештатная ситуация…

— Я все еще не понимаю.

— Тед, что ты знаешь о нападении? Ну, там, у кафе?

— Только то, что это был какой-то псих, — ответил Тед.

Вильгельм задумчиво кивнул.

— Помнишь, мы упоминали, что потеряли связь с «Колумбом»?

— Да.

— Но ты не знаешь, что конкретно произошло.

— Нет.

— Сбой в работе нескольких криокапсул.

— В смысле?

Ренненкампф тяжело вздохнул и потер переносицу.

— Сбой в работе системы криосна разморозил раньше времени шесть человек в разных сегментах судна, — продолжил Ренненкампф. — После этого начались сбои по всему кораблю, пока передача телеметрии полностью не прервалась.

— То есть… Да нет, не может быть!… — Тед был ошарашен собственной догадкой.

— Продолжай.

— Вы хотите сказать, что это был саботаж? Кто-то уничтожил «Колумба» изнутри?

Ренненкампф молчал.

Тед был шокирован. Колониальный корабль «Колумб» был гордостью всей планеты. Конкурс в колонисты был фантастический, а критерии отбора поражали воображение. Тысячи лучших представителей человечества вызвались отправиться в первый в своем роде полет — покорять звезды. Их провожали как героев, как гордость человечества, которой они и являлись. С новой информацией вся затея с вахтами на «Харрисе», с живой командой, стала обретать свой смысл. Пресечь возможность саботажа. Обеспечить безопасность корабля.

— Но кто вообще способен на это?

— У нас есть догадки, которыми мы уже поделились с органами. Подойди сюда, — Ренненкампф встал со своего места и подошел к стене.

Когда Тед оказался рядом с ним, мужчина скомандовал:

— Снять блокировку окон.

Стена стала прозрачной, и Теду открылся вид на город с высоты.

— Что ты видишь?

— Новый Вашингтон.

— Не смотри вдаль, смотри себе под ноги.

Тед послушался Ренненкампфа и посмотрел вниз. Кабинет его начальника выходил на сторону главного входа и Тед увидел ту самую злополучную площадь, на которой террорист устроил бойню, поток машин и горстку людей с плакатами и транспарантами.

— Да ладно? — Тед отказывался верить. — Эти идиоты?

— Это не идиоты, Тед. Во всяком случае, не все они, — поправил его Ренненкампф. — За любым протестным движением стоит чей-то интерес, это правило работает уже лет восемьсот, начиная с французских революций.

— Тогда почему они все еще митингуют? — Тед начал закипать.

— Потому что ничего невозможно доказать. Тед, вообще планировалось, что я буду обсуждать с тобой технические детали полета, но главное что ты должен усвоить теперь, после атаки — это то, что ты никому не можешь верить. Корабль прежде всего.

— Даже вам?

Вильгельм с кривой улыбкой покачал головой, взвешивая все «за» и «против».

— Ну, мне можно. Но только отчасти. Я же все-таки человек. Ты меня понял?

— Понял.

— Ладно, сходи, прогуляйся, можешь собрать свои вещи — сегодня твой последний день в отделе, тебе будет не до работы теперь. И еще, — Ренненкампф остановил Теда уже в дверях, — завязывай пить, договорились? Если у тебя есть какие-то проблемы, то теперь можешь приходить с ними ко мне.

— Я понял, спасибо, мистер Ренненкампф.

Вильгельм только кивнул в ответ — он уже погрузился в чтение какого-то отчета.

Глава 8

Если выехать из Нового Вашингтона вглубь континента, на запад, то путешественник не заметит сильной разницы. Со времен Большой Засухи человеческая популяция восстановилась и, учитывая уроки прошлого, население разместилось тонким слоем по всем территориям, пригодным для жизни. Конечно, избежать скопления людей в больших городах не удалось, но и за пределами мегаполиса кипела жизнь: теплицы перемежались с полями и небольшими городками, кое-где можно было увидеть колонны ветряков, которые лениво, будто огромные пропеллеры, вращали своими лопастями, вырабатывая электроэнергию. По всей средней Америке протянулся обитаемый пояс: с запада на восток — от подножья Скалистых гор до самых Аппалачей, а с севера на юг — от озер Мичиган и Верхнее до Мексиканского залива.

Жизнь кипела не только на Северо-американском континенте. Европа, которая пострадала во времена Засухи меньше других регионов, даже сумела сохранить часть государственных образований, которые формировались там столетиями. Дальше, на восток, раскинулась Российская Федерация, которая хоть и потеряла в размерах, но все еще оставалась гигантом, занимая территории от Восточной Европы и до Среднесибирского нагорья, все еще играя роль буфера между Востоком и Западом. Дальше, вплоть до Берингова Пролива, простиралась Дальневосточная Республика, которая отделилась от Москвы еще в первый этап Великой Засухи в середине XXI столетия, недовольная политикой центра. Если же не пересекать Урал, и отправиться на юг, то, дойдя до Каспийской Впадины, на месте которой когда-то было одноименное море, можно было добраться до Мертвых Земель: Ближний Восток и Иранское Нагорье — регион, который раньше служил колыбелью цивилизации — превратился в одну огромную пустыню и сейчас был непригоден для жизни. На территории северной Турции ютились племена, бывшие потомки гордых осман, курдов и азербайджанцев, но они мало для кого представляли интерес. Номинально Турция существовала, фактически же — погрязла в бесконечной гражданской войне, которая длилась уже добрые полторы сотни лет. Ни миротворческие миссии, ни другие попытки остановить насилие — силовыми или дипломатическими методами — не возымели должного эффекта.

Однако Турция была не единственной горячей точкой на планете. Бесконечная война в Тибетском нагорье, противостояние на северо-востоке Индостана, милитаристские замашки Японии раз за разом сотрясали весь азиатско-тихоокеанский регион.

Тренировочный лагерь, к которому был приписан Тед, раскинулся в тихой Прибалтике, недалеко от побережья. На севере — холодное балтийское море, в остальном же их окружал бесконечный лесной массив, перемежающийся ручьями, реками, озерами всех возможных размеров. Было уже начало сентября, и температура неуклонно шла вниз: днем еще можно было поймать жаркое солнце, которое прогревало воздух до 20–25 градусов по Цельсию, но ночью было ощутимо прохладно. Еще одна беда — комары. В отличие от привычных Теду москитов, европейские собратья были намного крупнее, а от этого, как ему казалось, злее. Укрыться от пищащих роев не было никакой возможности. Спасали только подвесные лампы и специальные спреи, но только до поры до времени. Нет-нет, да один из комаров игнорировал ловушки, не обращал внимания на спрей и впивался в незащищенные одеждой части тела.

Очередное утро началось вполне привычно — с побудки. Весь их лагерь на две сотни человек поднимался с первыми лучами не самого жаркого прибалтийского солнца, а ложился спать далеко затемно. Пока будущие члены экипажа «Джеймса Харриса» лениво выбирались из своих палаток, пытаясь продрать глаза, между ними уже вовсю сновали инструкторы. Последние были людьми опытными, преимущественно — военными, действующими или отставными — и, временами Теду казалось, что он вновь оказался в учебке морской пехоты, а не в тренировочном лагере колонистов.

Ожидаемо, огромное внимание в ходе обучения уделялось выживанию в условиях дикой природы. И не зря: судя по неуверенным движениям и потерянным взглядам, в армии отслужила, в лучшем случае, только половина мужчин, не говоря уже о женщинах. Большая часть из них была крайне ценными техническими специалистами, а учитывая размеры миссии, правление HyperColonic закрывало глаза на уровень боевой подготовки. В крайне случае, на корабле на четверть миллиона человек всегда найдется место небольшой армии.

Всех их натаскивали в ориентировании на местности, разведении огня, охоте подручными средствами. Все члены экипажа знали, что в распоряжении колонии будут лучшие достижения науки и техники, однако задача лагерных инструкторов была проста: научить их базовым приемам выживания на случай, если что-то пойдет не так. Потому что помощи им ждать было не откуда. Упор же был сделан на экипаж, потому что именно они станут ядром колонии — первыми поселенцами, что спустятся на поверхность Атланта-4 и развернут форпост человеческой цивилизации.

Время от времени Тед пересекался с Ритой, но они почти не разговаривали. Мужчина не знал, как Рита перенесла нападение террориста на корпоративное кафе, а Рита не шла с ним на контакт. Иногда он ловил взгляд ее леденисто-голубых глаз (или как ему казалось, ловил), но беседа у них никак не получалось.

В это утро он оказался прямо за спиной Риты в очереди за завтраком. Несколько хмурых поваров-прибалтов неопределенного возраста, громыхая черпаками, раскладывали гречневую кашу с мясом — еще та мерзость по меркам любого американца — наливали в кружки чай и отпускали голодных инженеров, техников и ученых восвояси.

— Опять это дерьмо, — будто самому себе сказал Тед, в надежде, что Рита услышит эту его тираду. — Как будто мы будем так питаться на Атланте.

Прошло полминуты и он уже не ожидал получить ответ, но тут Рита тихо сказала:

— Нормальная еда. Обычная для этого региона. Возможно, нам придется выращивать что-то такое на Атланте.

— Гречку? — Тед с трудом выговаривал название чуждой ему крупы, но с готовностью ухватился за возможность поговорить с Ритой.

— Я пробовала ее еще орбите, — ответила девушка, — смена русских привезла свои консервы. Первые пару раз мерзко, но потом привыкаешь, даже вкусно становится.

Их кормили гречкой минимум два раза в неделю, и Тед не сказал бы, что за последний месяц он начал испытывать теплые чувства к этой крупе.

— Северяне странные.

— Это просто ты неженка, — чуть жестче, чем следовало, ответила Рита.

Их очередь уже подошла, и повар полевой кухни с размаху опустил ложку с кашей на тарелку Риты. У Теда возникли ассоциации с дерьмом, но он оставил комментарий при себе. Тем более, как не стыдно ему было в этом признаться, сегодня каша с тушеным мясом пахла как-то иначе. Пахла вкусно.

— Может в меню есть стейк? — Попытался пошутить Тед, но в ответ получил лишь хмурый взгляд. На его тарелку опустилась и его порция каши.

— Двигайтесь, — с чудовищным акцентом сказал раздающий, и подкрепил свои слова движением головы.

Тед проглотил едкий комментарий и отошел от раздачи. Рита уже была на полпути к столам, и он решил попробовать продолжить их неловкую беседу.

— Ты не против? — Спросил он, усаживаясь на грубую лавку с другой от Риты стороны стола.

Девушка ничего не ответила и молча принялась за еду. Ее примеру последовал и Тед.

— Слушай, — прервал он неловкое молчание, — мне кажется, у нас тут не так много друзей…

— Ну почему же, — перебила его Рита, — я подружилась с энергетиками.

— С кем?

— Олег и Стивен, энергетики нашей смены, будут обслуживать реакторы.

Тед пытался понять, насколько раздражена Рита, но девушка просто ела свою кашу, иногда запивая чаем.

— Почему ты со мной не разговариваешь? — Тед решил пойти ва-банк. — Мне казалось, что после того, что мы пережили, нам есть о чем поговорить. Да хотя бы…

— Почему не разговариваю? — Опять перебила его Рита. — Это скорее надо у тебя спросить, почему ты со мной не разговариваешь.

— Что ты имеешь в виду?

Теду казалось, что сейчас ложка Риты воткнется ему в глаз.

— Ты звонишь мне посреди ночи, мы договариваемся увидеться, а потом ты просто исчезаешь. А после я узнаю, что ты настоял на том, чтобы мы были в одной смене, в одном тренировочном лагере… — С каждым словом Рита начинала говорить все громче и громче. — Не знаю, как у вас в HyperColonic там принято, но у нас, простых рабочих, если о чем-то договариваешься или обещаешь — держишь свое слово.

— Я… — Тед смутно припоминал, будто во сне, как они говорили с Ритой, а потом в его квартиру ввалился Ренненкампф. Тогда Теду все происходящее показалось сном. — Это я тебе звонил?

— Да, Тед, ты. Поплакался в трубку, что-то мямлил про Турцию и про то, как ты рад, что мы уцелели. — Сейчас глаза Риты были цвета яркого неба, и, Теду казалось, что она вот-вот прожжет его взглядом, — и знаешь, я была рада, что ты позвонил. Что мне будет с кем обсудить произошедшее, что хоть кто-нибудь будет рядом. И что я получила? Мы уже три недели в этой дыре, а ты только сейчас соизволил со мной поговорить. Иногда мне казалось, что мы вовсе незнакомы.

Тед был убежден, что это Рита избегала его, но сейчас, услышав все, что вывалила на него девушка, понял, что это он, а не она, прятались от встречи. Все эти тяжелые взгляды, случайные встречи и прочие немые сцены — она ждала, когда же он соизволит сказать хоть что-нибудь из обещанного, а он, как идиот, игнорировал ее. Думал, что это Рита избегает его. Его разум, под воздействием алкоголя и стресса сыграл с ним злую шутку.

Они просидели несколько минут в молчании, ковыряясь каждый в своей тарелке. Теду казалось, что прошла вечность. Он собрал свою волю в кулак и протянул через стол руку.

— Теодор Янг, инженер-проектировщик.

Рита многозначительно подняла бровь.

— Подыграй мне, ну.

Она посмотрела на Теда, как на идиота, но руку пожала.

— Ты же вроде взрослый мужик.

— А ты слишком суровая сварщица, — парировал Тед.

— Мне казалось, что мы знакомимся.

— А, да, прости.

— Рита Ойге.

— Очень приятно. Как вам гречневая каша, Рита Ойге?

— Сносно, а вам, Тед?

— Я почти привык.

Напряжение, витавшее над столом последние десять минут, испарилось. На секунду Теду показалось, что они снова в Hyper-Café, сидят за стойкой и обсуждают «Джеймса Харриса».

— Прости меня, я много пил.

— Забудь, — отмахнулась Рита. — А это правда, что ты служил в Турции?

Тед посмотрел в свою тарелку, в которой осталось немного каши, поковырялся в ней ложкой, и только потом ответил:

— Да, было дело.

— Не хочешь говорить?

— А что говорить? Это была мясорубка. Нас воткнули между двумя племенами и дали команду: «сдерживайте». Мы и сдерживали.
— Удачно?

— Из двадцати человек, с которыми я служил, вернулись трое.

Они молча закончили есть. Пока Рита потягивала остатки чая, Тед погрузился в воспоминания о службе в армии. Это была не их война, но которое столетие кряду его народ вмешивался в чужие конфликты. Будто бы им было виднее кто прав, а кто виноват.

— Но тебя же взяли в экипаж не в качестве охраны, — возобновила разговор Рита.

— Нет, что ты. Я инженер. Будут старпомом командира смены, Николаса Александридиса.

— Алекандрси… — Рита запнулась. — Как ты сказал? Ты с ним вообще знаком?

Тед только усмехнулся. Он сам не с первого раза выучил фамилию его будущего начальника.

— Да, мы уже отрабатывали некоторые моменты. Он тут, в лагере, — Тед окинул взглядом окружающие лагерь леса. — На самом деле Ник толковый мужик. И не заставляет обращаться к нему даже по полному имени, не говоря о фамилии, если тебя это тревожит.

Рита издала нервный смешок.

— Он же грек, да?

— Судя по фамилии — да, грек.

— Странные у них фамилии. Да и имена.<

© Geektimes